Детали

      Хлоя любила уделять внимание незначительным частностям и откладывать в копилку памяти моменты, на которые она никогда бы не обратила внимания, если это касалось других людей.       Ей безумно нравилось наблюдать за тем, как Рейчел своими тонкими, изящными пальцами удерживает пачку сигарет на весу, на неопределённое количество градусов отклоняя её от поверхности стола. Это выходило как-то интуитивно, но от этого не менее завораживающе. После она доставала одну сигарету, лёгким щелчком зажигалки подкуривала её и, казалось, огонь, вспыхнувший лишь на мгновение, старался спрятаться, убежать от куда большего пламени самой Рейчел.       Хлое доставляло удовольствие смотреть за дымом, который тонкой струёй рвался ввысь, касаясь виска и золотой россыпи волос. Хотя от них всё равно пахло лавандой, но лишь месяц-полтора, затем Эмбер меняла шампунь, а Прайс подумывала прикупить блокнот для записи личной энциклопедии её запахов.       Из самых обожаемых моментов – лопатки, волнами вздымающиеся и опускавшиеся в такт музыке, которую слушала Рейчел. Не руки, ноги, или движения всего тела, а только лопатки. Порой даже можно было угадать, что за трек играет в наушниках, когда она шла чуть впереди.       Из самых обыденных – приглушённый хруст бедра, когда Рейчел слишком резко выпрямлялась на кровати. Возможно, она его вовсе не слышала, или же просто не обращала внимания, но у Хлои был чуткий слух. Будь она более заботливой и целомудренной, то посоветовала бы сходить к врачу, но этот звук нравился ей чересчур сильно.       Из самых сокровенных – асимметрия её тела. Правая часть всегда была чуть больше левой.       Хлоя находила забавным почему-то сморщенный нос – каждый раз, стоило только Рейчел затянуться джоинтом на веранде её дома, когда древесину заливает ровный поток закатного света, словно утягивая в сладкую дремоту каждого, кого могли коснуться размытые лучи.       Под ритм какой-то въедливой кантри-песенки раскачиваться на дряхлом кресле, закинув ноги на низкий поручень, и наблюдать за тем, как она корчит гримасы – это казалось чем-то столь редкостным, небывало исключительным чувством полнейшего спокойствия, которое, возможно, и являлось тем самым «счастьем».       Собирать Рейчел по мельчайшим деталям, которые ни один из блэквелловских уродцев и знать не знал, было сродни покорению Эвереста, а целовать её – самое что ни на есть открытие новой галактики.       Целовать так, как никого другого. Словно вновь и вновь проводить известный лишь им двоим ритуал: Рэйчел невыносимо медленно поднимается со своего места и отбрасывает истлевший косяк в пепельницу; размеренным шагом приближается, а затем так же немыслимо долго опускается к подруге на колени. Ладонями обхватывает её лицо, после чего коротко, но слишком чувственно для Прайс, касается своей щекой уголка её рта. Ещё одна истина, одно движение, известное лишь Хлое. После столь личного касания чуть горячей кожи, всё вокруг равномерно заполняется приглушённым отзвуком оставшейся позади реальности, чувствами закупоривая каждый миллиметр этой веранды, отгораживая их двоих от чего-то столь шумного и ненужного в данный момент. Закат всё так же красит пространство в небывалых оттенков золотой и алый цвета, услужливо закрывая двоих мерцающей ширмой. И Хлоя готова поспорить, что во всей Вселенной нет ничего идеального, если этот момент нельзя назвать самой настоящей утопией.       Рейчел целует сухо, слишком легко и зареально. Руками – точно тонкие ветви ивы – скользит вниз по шее, цветастыми ногтями подцепляют воротник растянутой майки. Прайс не отвечает и ждёт дальнейшего; во всех конечностях ощущает тягучую усталость, но всё же неосознанно приобнимает девушку за талию, попутно сбрасывая ноги с перил. Держится она совсем недолго, из последних сил стараясь не разрушить эту атмосферу спокойствия, плавно перетекающую из лёгких Рейчел, когда та вновь накрывает её губы своими – целуется она размеренно и глубоко. Подобно мифическим существам, что высасывали поцелуем жизнь из своей жертвы, Эмбер забирает у Хлои всё плохое, ответно даруя небывало тёплое ощущение. Кончиком шершавого языка вырисовывает одной лишь ей известные узоры на гладком нёбе, отчего Хлоя немного ёжится, про себя отмечая то, что лёгкий аромат шампуня смешался запахом выкуренной травы. И это ей даже нравится.       Выпирающий позвонок на пояснице Рейчел заостряет внимание, когда Хлоя ведёт руками чуть выше, аккуратно забираясь под тонкую клетчатую ткань, ладонями накрывая лопатки, вновь движущиеся в ритм музыке, доносящейся из окна кухни. Мелодия такая тихая, расплывчатая, ещё сильнее добавляющая ощущения какой-то небывалой отчуждённости от всего остального. Хлое некогда задумываться над текстом, и прикрыв глаза, она небывало увлечённо помечает острые ключицы напротив десятками коротких поцелуев, пока Рейчел неторопливо расстёгивает верхние пуговицы своей рубашки, плавно двигаясь теперь уже всем корпусом. На улице становится темнее, а почти сдавшийся сумраку свет делает из Эмбер янтарную фигуру, достойную показа в величайших музеях. Ветер, словно пытаясь подыграть, разносит длинные волосы во все стороны, и когда Хлоя открывает глаза, на её лице невольно застывает столь глубокое выражение восторга, смешанного с толикой гордости и удивления – она видит свою девушку постоянно, но с каждым разом всё сильнее и сильнее поражается этой красоте.       На губах Рейчел улыбка слишком многогранная, чтобы понять нынешнее значение; руки её чертовски проворные – шустро расстёгивают пряжку ремня; глаза немного хитрые, светлые, тёплые.       Часть одежды ненужным балластом опускается на деревянный пол, попутно поднимая в воздух миллиарды пылинок. Желание стать ещё ближе физически становится остервенело сильным, так как мысленно они уже давно превратились в неразделимую историю на страницах их жизней.       Рейчел небывало податлива – словно глина меняет форму под руками Хлои, в то время как она сама плавится на закатном солнце, подобно жалкому кубику льда. Щелчок бюстгальтера – знак короткого тайм-аута, а жадный рывок за синие волосы на загривке есть не что иное, как разрешение на дальнейшие действия. Прайс сносит крышу в то время, как ладони Эмбер тайфуном проносятся по её телу, но окончательно рассудок уходит тогда, когда они вместе падают с чертовски неудобного стула прямо на ворох пёстрых шмоток.       Уже остывшая поверхность холодит кожу, а громкий двойной смех вперемешку с полустонами оглушает похлеще самого удара. Отдышавшись, Хлоя лениво поднимается за пачкой сигарет; делает шутливый поклон, и тем самым вызывает у Рейчел новую волну смеха. Возвратившись, она так нагло, исключительно по-хозяйски пластом обрушивается на девушку, которая оставалась на своём месте. Они курят одну сигарету на двоих, загадочно переглядываются, в нетерпении облизывают губы.       Хлоя знает, как Рейчел любит секс в не самых подходящих для этого условиях – петтинг прямо в семейной кафешке, когда их руки скрыты под столом; куни в, господи прости, школьном туалете, когда до судорог терпишь целый урок, на котором Рейчел всё дразнит-дразнит-дразнит; близость в полупустом вагоне поезда, когда они выезжали за город, а после ещё один крышесносящий акт любви прямо в траве яблоневого сада. Секс на веранде сейчас? Пожалуйста, дайте два.       У Эмбер в районе лимфоузла спрятана родинка, и когда Прайс языком забирается под тонкую ткань трусов, то тщательно очерчивает вокруг неё влажные узоры. Подцепляет пальцем кружево и оттягивает бельё на себя, оглаживает край половых губ, надавливает на клитор – одним словом, мучительно долго издевается, пока Рейчел отрывисто дышит и сжимает свои бёдра. Хлое нравятся все эти прелюдии, поэтому другая рука её скользит вверх по выпирающим тазовым косточкам, пересекает плоский живот, стремится добраться до аккуратной небольшой груди. Когда ей это удаётся, то она вполсилы сжимает розовый сосок, отчего Рейчел выгибается навстречу. Волосы её атласными лентами растрепались по румяному лицу, а губы напухли от неудачных попыток сдерживать стоны. Хлоя не видит сейчас свою девушку, но уверена, что та улыбается – она всегда так непорочно улыбалась во время их близости, и тем самым добавляла большего контраста во все ощущения.       Прайс любит изводить Рейчел до мелких слезинок в уголках глаз, поэтому методично водит языком вверх-вниз сквозь ткань, но пока не позволяет себе зайти дальше – хочет услышать, как из горла Эмбер будет вырываться просящий стон. Рейчел же не сдерживается, сладко выдыхает, приподнимается бёдрами выше, а рукой берётся за прядь синих волос и мягко их перебирает. Для Хлои это – просьба к дальнейшим действиям, и она отстраняется, затем медленно стягивает уже напрочь мокрое бельё; приподнимает ноги Рейчел, после целует их где-то в районе щиколоток – ещё одна деталь, ещё одно чувствительное место, про которое знает лишь Хлоя.       Закатное солнце уже давно скрылось за горизонтом, но Рейчел всё равно продолжает сиять. Раздетая, она тянется к Хлое, чтобы помочь той освободиться от остатков одежды, попутно покрывает девушку то жадными, то нежными поцелуями. Оглаживает спину, поясницу, ягодицы; всем телом прижимается и трётся своей грудью о грудь Хлои, этим незатейливым движением сводя её с ума. Глаза Эмбер шальные, когда она ладонью проскальзывает меж бёдер девушки, размазывает скопившуюся там влагу; самым кончиком пальца едва ощутимо входит в горячее нутро Прайс, но этого достаточно, чтобы её словно током пробило от макушки до пят.       — Ложись, — голос Хлои дрожит, и она мягко надавливает Рейчел на плечи, а когда та сминает под собой одежду, руками опускается на её грудь. У Эмбер проколоты соски, и Хлое так приятно играть со штангой во рту, но куда приятнее даже не слышать, а ощущать ответную реакцию в каждой напряженной мышце, в каждом стуке бешено бьющегося сердца.       Низ живота тянет ещё сильнее, и Прайс продолжает переключаться губами с одного соска на другой, то оттягивая, то посасывая, то прикусывая чувствительную кожу. Не смотреть на Рейчел в этот момент невозможно, поэтому Хлоя исподлобья кидает взгляд на покрытую капельками пота шею, к которой липнут светлые пряди волос, тем самым создавая какой-то магический нательный узор. Оставляя на золотистой коже влажную дорожку, Хлоя спускается ниже, целует Рейчел в пупок, а после вылизывает клитор и малые половые губы; нежно втягивает их в рот, обдувает прохладным дыханием. Рейчел могла бы кончить только от этих простых манипуляций, но она знает, что Хлоя способна на большее, поэтому когда Прайс входит в неё языком, Эмбер цепенеет – она буквально перестаёт дышать, и лишь спустя пару секунд сама начинает насаживаться на ловкий язык.       — Как же... — не стесняясь своих действий, Рейчел во всю елозит по полу, — хо-ро-шо, — на глазах её против воли проступают слёзы, когда рот Хлои возвращается к стимуляции клитора, а вот пальцы, чёрт возьми, пальцы во всю начинают проникать во влагалище.       Указательным, средним и безымянным Прайс изучает внутреннюю стенку, оглаживает каждый бугорок влагалища своей возлюбленной, а мизинцем надавливает на анус. Хлоя знает, что эта маленькая деталь разрывает в пух и прах каждую клеточку Эмбер, заставляет её всхлипывать, вскрикивать, дёргаться, улыбаться, а после с трясущимися коленками растекаться по полу веранды, сливаясь с этим летним вечером в единое целое.       Лицо у Хлои красное, мокрое и счастливое. Она ещё долго кончиками пальцев изучает тело Рейчел, которая до сих пор не восстановила дыхание. Затем Прайс приподнимается, тянется к Рейчел и целует её в лоб, нос, губы. Видит в самых дорогих на всем свете глазах озорной огонёк.       — Присаживайся, — голос Рейчел уверенный, и она кладёт руку на бедро Хлои, притягивает к себе. Та, конечно же, соглашается; пододвигается ближе, аккуратно взбирается на лицо подруге, начинает плавные движения тазом.       Рейчел могла бы получить медаль за то, как она мастерски отлизывает. Своим языком дотошно изучает каждый миллиметр слизистой, одновременно грубо и нежно целует, параллельно с этим дотягивается до мягких грудей Прайс и играется с сосками. А Хлое это чертовски нравится, и она выгибается всем телом навстречу. В сладкой судороге она прикусывает нижнюю губу, что-то невнятное шепчет себе под нос, и наблюдает, как внизу дрожат ресницы Эмбер, которая стонет ей прямо в промежность. Кончает Прайс с шумным придыханием и бешено стучащим сердцем, а после тряпичной куклой сползает на Рейчел. Две девушки долго переглядываются, держат в своих ладонях лица друг друга, затем сходятся в самом искреннем поцелуе.       — Вкусно, — смотря на темнеющее небо, Эмбер адресует слова скорее самой себе и как будто делает вывод о только что совершенных ею действиях, чем вызывает смех у Хлои. Рейчел любила говорить нечто подобное каждый раз, после того как доводила Прайс до оргазма таким образом, а сама Хлоя мысленно записывала каждую фразу в свою память.       Хлоя любит пополнять коллекцию самых глупых и не особо важных моментов, но только потому, что они связаны именно с Рейчел.