Встреча с легендой

Последние касания невероятно больные, это как проткнуть все тело насквозь острыми иглами или быть сожженым заживо, хотя что тут быть поврежденным такими неприятными способами, то, что сейчас ощущал несчастный парень было в разы больнее самой жестокой пытки. Хочется рыдать, биться головой об стены, молиться чтобы это скорее кончилось, чтобы наконец удалось нанести себе последний удар, отключиться и не проснуться в луже крови или даже в новой жизни где все хорошо, просто не проснуться и всё. Попасть в абсолютную тьму, черную пустоту, состоящую из буквального ничего. Расставание очень сильно ударило по нему, никто и не говорил что получится не тосковать по тому, кто был так дорог и любим раньше. Внутри все перемешалось в кашу из воды и грязи, она жидкая и как будто выльется наружу фонтаном, сопровождаясь отчаянным рыданием. Брюнет, наконец вернувшись домой с вокзала, проходит в свою квартиру. С красных от переутомления глаз слезы текут ручьём по мокрым щекам, оставляя за собой влажные ручейки. Сильно шатаясь из стороны в сторону всем телом, охваченным этой тряской от усталости и бессилия что жадно высосали из него все живое, он опирается на стены при медленной ходьбе, пытается перебирать ногами, дойти до комнаты и наконец лечь на мягкую кровать. И это все? И это конец? Так просто? В голове доносится оглушающий крик, услышать который может только Сывл. Раньше этот звук из чужой головы мог услышать и Мартин, что все глава был рядом и в любой момент мог помочь, понимая все что происходит внутри бледного худощавого тела товарища. Этот крик звучит звонко, но это ужасающее, режущее уши "Ааа" мог услышать и разобрать по словам только один самый близкий человек. Взаимопонимание и умение разбираться в любимом человеке. В груди все болит, сердце разрывается в тысячи изудодованных мясных кусков, разбросанных по всему организму. Вот таким он себя ощущал изнутри, его как будто уничтожили, а затем, как ни в чем ни бывало, обтянули этой бледной кожей. Из груди вырывается громкий хриплый крик, превращающийся в безутешные рыдания. Никто не придет и не утешит. Осознание своей беспомощности лишь делает хуже. Упав на кровать русский парень крепко сжимает руками подушку и упирается в неё лицом. Это последнее что сейчас может утереть слезы и согреть собой. Возьми его за руку. Прижми его к себе. Погладь его по спине, по голове в теплых обьятиях как раньше. Ему нужен его любимый человек, что ушел, оставив после себя изуродованное сердце, которое живо билось когда Мартин Уоллс был рядом, менее чем в десяти сантиметрах в дистанцию и говорил что любит. Получив почти восемьсот пропущенных вызовов и чуть ли не тысячу текстовых сообщений, Сывл блокирует номер совсем обезумевшего без него бывшего любимого человека. Ему самому сейчас нелегко, он хочет поднять трубку и заговорить с аниматором, но осознание того что им обоим будет тяжелее, если сейчас они не покинут друг друга, то не отвяжутся вообще, не дает это сделать. Помятая постель. Мокрая насквозь от слез подушка. Вымотанное тело. Он похож на подстреленного охотником оленя, пару минут до наступления конца энергии он пытается сопротивляться боли, бьется в стороны и издает звуки, но потом все равно падает на землю, закрывает глаза и тянет свои последние вздохи до своей скорой кончины от большой потери крови. Прошло время. На полке запылился плюшевый Кролик по имени Бон, он из аналогового хоррор сериала "Файлы Уолтена", создателем которого является как раз-таки Мартин Энтони Уоллс. Это лишь одна вещь из всего, что после расставания сохранит у себя Сывл на память о чудесном аниматоре, с которым ему посчастливилось стать максимально близким, побыть его номером один, являться его истинным первым таким человеком, с которым можно было гулять до самой ночи под звездным синим небом, встречать закаты и рассветы, весело смеяться бегая до дома под сильнейшим ливнем, спать в обнимку, нежно целоваться и делать миллион других романтических вещей, но это все разрушилось. Такова их судьба, получается, что рано или поздно они могли все-таки расстаться бы, как произошло и сейчас, избежать этого было не так уж и просто. Никак не возможно избавиться от лица Мартина, которое появлялось перед глазами даже если их закрыть. Все то же лицо с легкой улыбкой, от которой весело чем-то теплым, мягкие пушистые волосы каштанового цвета, карие глаза Сладкие как сахар воспоминания, которые сейчас кажутся небывалыми, как будто это был простой хороший сон, где все было так прелестно, не было ничего страшного, а после пробуждения душа вернулась в тусклую реальность, где этих эпизодов жизни как ни бывало никогда. Через некоторое время Мартин сам нашел адрес места жительства своего того самого русского художника, без раздумий решил устроить этой же ночью наблюдение за своим спящим бывшим парнем, как только проберется в его квартиру. Как тогда, в первый раз, когда Сывлик поднялся втайне к своему человеку, обнимал его и лежал в одной постели. Это было одним из самых его ярких и полюбившихся воспоминаний из жизни, тогда все было так счастливо. Без страха, пусть и немного переживая, русский парень, полный решения, направился поглядеть летней ночью на предмет своего обожания и искреннего восхищения душой и сердцем. Подремав на кровати часок или два, парень просыпается, трет глаза и начинает собираться выходить из дома. Его растрепанные волосы короткой длины прядями попадают на лицо. Подойдя к ванне, он поворачивает ручку крана и ждет пока ванна наполнится до нужного уровня. Оголив свое тело, Мартин открывает дверцу шкафчика и достает оттуда лезвие, кладет его на рядом стоящую раковину. Раньше он пытался отучить от самоповреждений своего близкого партнера, а сейчас сам же допускает ошибки и готов наносить на себе раны. Так и думается, почему бы прямо сейчас не взять в руки нож и не пырнуть им себя в живот, упасть на по и захлебнуться в своей же алой свежей крови. Но это не происходит в реальности, максимум что осуществляется из таких жестоких к самой себе раздумий – это порезы острым лезвием бритвы или канцелярского ножика коже. Со временем на месте пореза образуются красные росинки, с каждой считаной секундой они становятся все больше и насыщенней. Бывали и случаи когда эти росинки не просто в своих привычных маленьких застывали, а при большом скоплении, собирались в одну каплю, скатывались в ней по руке или ноге, образовывая после себя мокрый кровавый ручеек, ярко пахнущий железом. Это могло означать что художник немного переборщил с глубиной или количеством острых красных полос на теле, с таким нужно быть осторожней, мало ли что. Ярая агрессия, направленная против своего владельца, принимает опасную боевую позицию, стремящуюся сильно навредить. Но тут же еще и всплывает вопрос о том, кто же на самом деле сейчас кем владеет. Яркая обжигающая ненависть, обида на все и всех, а в первую очередь и ненависть к самому себе вырывается из своей оболочки и играет со своей шкурой словно с куклой. Но иногда думалось и о том, как же было бы славно, чтобы с места самоповреждения стекала не просто маленькая тропинка, капля на конце которой падала на пол, там же разбиралась в лужицу, а целый фонтан. Кровь брызжет собою в разные стороны в беспорядочном полете, зловеще долгое время не прекращает буйствовать, внушая удовольствие, постепенно сменяющееся безразличием к полученным ощущениям, как будто ничего приятного не было вызвано. Порезаться в душе, пока на тебя сверху льются раскаленной температуры капли, или сидя ванне, наполненной по грудь водой чувствуется немного по-другому. Там же все так же – нанес лезвием себе рану, как обычно, но по впечатлениям это все не совсем такое, как порезать самого себя сидя на стуле в свое комнате или лежа на холодном полу. Вода моментально размывает собою кровь, моментально смешивается с ней. Можно даже заметить, что в прозрачной горячей жидкости алого оттенка вещество превращается в оранжевое, затем становится светлее, позже наконец исчезает с виду в цвете. Она так красиво развивается по воде, наступает на нее, как туман опускается на город большим белым облаком. На это зрелище можно любоваться бесконечно, это действительно завораживает. И в такие минуты жизни задумываешься о том, что же приносит больше удовольствия – смотреть на превосходство смешения крови с водой, или ощущение райской боли. Эта боль тоже особенная – какой бы вред для здоровья она бы ни несла, она может иногда казаться приятной, а сейчас она каким-то образом успокаивает. Посидев в воде еще немного, Уоллс выходит из воды, вытирает свое тело полотенцем, снятым с крючка, затем надевает на себя постепенно слои одежды. Сначала нижнее белье, затем брюки и цветную рубашку с ярким принтом. Смотрит на себя в зеркало. Ему казалось, что в нем ничего не поменялось, хотя со стороны он стал выглядеть чуть свежее. Далее, надевает на себя теплую куртку в прихожей, тяжело вздохнув, он потирает подушечками длинных пальцев свои щеки. Два часа ночи. Середина холодного снежного января. Выпали большие сугробы белого чистого снега, и на некоторых местах асфальта образовался скользкий лед, одно неаккуратное движение и можно легко свалиться с ног. Как бы сильно мороз не обжигал лицо хоть и укутанного в теплый шарф чилийца, тот все равно решил хоть и с трудом, но добраться до своего бывшего возлюбленного, чувства к которому по сей день остаются в сердце, блуждая по холодной улице Нью-Йорка, пока все его тело пробирали мурашки. В голове вертятся мысли о том, как же было грустно и одиноко без любимого человека, что пришел и ушел так внезапно, оставив после себя кучу хороших воспоминаний, которые сейчас кажутся всего лишь небывалым сном в жизни Мартина. Тело начинает дрожать, но не холодно. Голову совсем затуманивают совместные воспоминания, слезы после расставания и вся прошедшая любовь. Аниматор правда полюбил русского художника, не смотря на его орешки в творчестве, он чувствовал это сердцем и шутки на эту тему перестали быть для него несерьезными, это была искренняя симпатия и желание быть вместе до конца своих дней. Чувство, что пробудить в нем желание быть с кем-то рядом не дает покоя, это все привязанность. Сывл стал ему самым любимым человеком, который гулял его по разным местам, рассказывал свои секреты, ухаживал за ним, обнимал и поддерживал его. А сейчас его нет. От создателя популярного проекта оторвали кусок души. Снег хрустит под быстро идущими ботинками, это ломаются мелкие косточки снежинок. В небе ярко светят звезды, сияющая луна заняла свою лучшую позицию среди них. Никто в такое время не выходит на улицу, но брюнет идет не один - он и этот молчаливый зов пустоты. Тридцать минут ходьбы пешком, и он на месте. Многоэтажное высокое невзрачное здание предстало перед худой мужской фигурой в черной куртке. В окнах уже не светит свет, это значит, что все могли давно лечь спать. Нужно добраться до третьего этажа. Немного походив вокруг больших снежных сугробов и лысых деревьев, парень решает забраться на дерево, уж другого выхода у него нет. Нет ни ключей от входа в подъезд, ни кого-то рядом, кто бы мог пройти внутрь здания, пропустив вместе с собой незваного гостя. Очень аккуратно. Ещё никто не знает, когда и как рука или нога может неуклюже соскользнуть с ветки. Каждое движение нужно выполнять предельно осторожно, обдумывая каждый свой шажок, иначе это все может плохо для него же самого кончиться. Несколько медленных передвижений, и доступ к подоконнику открыт, как и полностью воспоминание о первом разе, когда русский парень втайне пробрался в квартиру к Мартину летом. Чилиец тихо перелезает в спальню через окно. Вокруг все так непривычно, что странно,ведь раньше он же был здесь, но кажется все таким незнакомым. Русский парень спит на кровати, с открытым окном, отвернувшись лицом к стене. Свет из окна никак на него не попадает, да и выглядит сам художник более мрачно, то ли это от чувств внутри пришедшего, который привык видеть теплую улыбку на лице своего возлюбленного парня, то ли от с виду новой обстановки в комнате. Уоллс,очарованно, будто в первый раз, вглядывается в лицо предмета своего великого обожания. Это все тот же Сывлик, отношения с которым были такими хорошими, это его лицо, пусть и кажется оно сейчас немного непривычным, его тело, волосы. Мартин Уоллс снимает с себя перчатку и греет руку об руку, тщательно перетирая каждую частичку каждого своего пальца, чтобы нежно погладить лежащего. Глаза его направленны на худое мужское тело в домашней футболке и шортах, что мирно посапывало на матрасе. Разбитое на мелкие кусочки сердце будто склеивается обратно, начинает живо биться и подавать знаки своего существования. Уголки губ расплываются в широкой счастливой улыбке. Наконец-то снова вместе. Аниматор словно оживает от этих райских ощущений близости и спокойствия. На светлом ковре остаются следы грязных, запачканных в растаявшем снегу ботинок, которые сейчас неловко громко "крякают" при ходьбе, усложняя выполнение всего дела тихо. Лучше было бы снять их и поставить на подоконник, но это могло бы создать еще больше лишнего шума, заняло бы время. Медленный шаг, сопровождающийся неприятным звуком кряканья ботинок и трения ткани куртки, снова шаг и снова этот дурацкий звук. Да как так можно? Это полное безумие. Быть настолько привязанным к человеку вовсе не хорошо, это и убивает. Но в самую душу чилийскому создателю запал именно этот не менее популярный русский художник, отношения и общение с которым начались с простой встречи в баре. Все начиналось с малого, а закончилась вся эта война разгромом, которым несерьезным назвать уж никак нельзя. Эта сильная привязанность к бывшему обожаемому человеку, с которым все кончено погружает несчастного фанатика возлюбленного на самое дно, топит его. Ты возвращаешься и наступает конец. Спящий парень слышит шаги, они показались ему знакомыми, разбудили его, и тот поворачивается к окну, где видит своего ночного гостя, о котором надеялся забыть и больше его не видеть вообще. Это было так неожиданно для них для обоих. Сывл не думал о том, что к нему в такое позднее время суток придет его бывший, а Мартин вовсе не хотел того, чтобы русский художник просыпался и видел его. - Это ты, - Недовольно произнес интернет-звезда и нахмурил свои густые брови. Голова чилийского парня сейчас взорвется, мозги будто разлетятся по стенкам, в хаотичном направлении каждая телесная деталька. - Я все тебе объясню, пожалуйста, послушай меня, - Аниматор засуетился, в его дрожащем голосе звучали явные тревога и волнение. Не на шутку он запереживал. Сывл встает с кровати и приближается к сумасшедшему парню. - Не объясняй мне ничего, - Сывл был неожиданно бодрый, хотя проснулся не так давно. Кажется, ситуация быстро его встряхнула как следует. Уоллс молчит. Он не может подобрать ни слова, а издает только тихим голосом непонятные писки. - Я, я вовсе не хотел делать что-то плохое, я не собирался тебе навредить, - Брюнет не мог больше смотреть в эти жгучие глаза русского, пожирающие его изнутри. Мартин на грани чтобы не устроить концерт из жалкой мольбы о прощении на коленях перед тем, кого сейчас разбудил, но он также и не может ничего сказать, и объяснить простыми словами. Его всего переполнил животный страх. - Я так больше не могу. Я звоню в полицию, - Сывлик был настроен серьезно, его голос был полон уверенности в своих действиях, и решимости в том что сейчас сделает. Колени пошатываются, ноги как ватные и будто сейчас подкосят в сторону и неуклюже упадут, повалив за собой остальную часть тела. В горле образуется невидимый ком. Русский художник шустро отходит от бывалого товарища и берет в руки телефон с рядом стоящей тумбочки. - "Девять один один слушает," - Из динамика телефона доносился женский голос. Резкий рывок на всех парах в окно, это самый быстрый выход - побег из того места, через которое и зашел. Уоллс ловко хватается за ветку дерева рукой и пытается удержаться, но этот скользкий лед предательски подводит его и отпускает падать вниз с высоты третьего этажа. Высокое тело создателя "Файлов Уолтена" стремительно пикировало вниз. Вой ветра в ушах, слезящиеся глаза и судорожно болтающиеся всего пару секунд в воздухе конечности, неосознанно ищущие опору, вот каким его могли видеть со стороны в эти секунды, если бы рядом был кто-то помимо брюнета в домашней одежде. Внизу сугробы снега. Наверняка они мягкие и падение на них не принесет каких-либо серьезных травм. Просто упасть в них, как-то вылезти и бежать со всех ног туда, куда только глаза глядят. А нет, все не так удачно, как хотелось бы. Под снегом крылись примерно пятеро стальных острых стержней арматуры, на которых мужчина напоролся и проткнул свое тело насквозь. Окрашенные красным стержни торчали из его живота и груди, пара из них проткнули важные органы. Весьма неожиданно, но перед падением все-таки стоило бы задуматься о том, что может произойти. Адская боль накрыла несчастного раненого парня. Выглянув в окно, брюнет видит перед собой эту ужасающую картину, главным героем которой является страдающий по случайности, но таким больным способом бывший близкий и самый любимый человек. Что здесь страшнее - видеть полумертвого человека, чье стройное туловище насквозь проткнуло арматурой или видеть бывшего любимого человека, который был настолько предан и привязан к тебе, умирающего в таких адских мучениях. Все то же зрелище, но с разных ракурсов. Приехала скорая, но уже было поздно. Полиция допрашивала чуть ли не плачущего художника обо всем случившемся во всех подробностях. На зимней улице, ровно в три часа ночи раздавались звуки сирен полицейских машин и скорой помощи, они ярко мигали красным и голубым. Полицейские и врачи ходили по всему участку жилого дома, что привлекло внимание всех окружающих, которых это все и разбудило. Уж никак не ожидали они увидеть большую толпу людей и мертвое тело молодого парня, сквозь которого выпирали острые металлические стержни. Как бы сильно они бы ни напугались, по-настоящему страшно здесь и сейчас было только единственному свидетелю – Сывлику, который был на грани расплакаться. - «Я не думал, что он настолько хотел прийти ко мне, что пробрался в мою квартиру ночью, а когда я проснулся, то увидел его. Первое что пришло мне на ум - это звонить в полицию, но он хотел убежать и поэтому решил спуститься из окна, предполагая, что у него все получится успешно, но не удержавшись за неудачную опору, он упал на арматуру, а потом, а потом, - Эмоции подвели чилийца и вылезли наружу во всей своей красе в виде горьких слез и громких всхлипов. Он больше не мог вымолвить ни слова разборчиво. Та отвратная ночь навсегда запомнится ему навсегда, до конца и его жизни. Он будет думать об этом еще долгий промежуток времени, ужасно нервничать и паниковать, представляя перед собой эту страшную картину, которую увидел тогда. Это никогда не оставит его в покое, уж настолько все было тяжко и заело в памяти. Травма никогда не покинет его, остается после такого глубокая дыра в самом сердце. Поклонники знаменитого чилийского создателя уже знают о случившемся, не все ждут от него хотя бы просто знак о том, что он в сети, он уже не ответит, никогда не ответит. Конечно пошли всякие предположения на тему его пропажи, но большинство из них были ложными или ничего близкого к случившемуся не представляли, просто не верили что их кумир погиб столь внезапно. Сывлик крайне тяжело переносит ситуацию трагичного расставания, какая-либо мотивация к работе и рисованию, да и рисовать сцены насилия и смертей персонажей стало нереально морально. И многие его фанаты недовольны его долгим по времени отсутствием в интернете. Примерно спустя пару месяцев, уже в начале весны, художник решает порыться у себя в вещах в надежде найти что-то важное для него по работе, и в итоге находит аккуратно сшитого с любовью вручную плюшевого Феликса Кранкена в позе звездочки, которого Мартин ему вернул перед тем, как Сывл вернулся к себе в квартиру.