Как оплодотворить найтоула?

Тимур тяжело дышит, в нем закипает кровь. Он ещё никогда не чувствовал себя таким сильным и властным, таким свободным. Он может все. В груди щекочет, а живот опаляет жаром, метка на нем, спрятанная за тканью гимнастёрки, снова и снова то сияет, то затухает. Он ощущает неведомую доселе в себе силу. И ему это нравится. Кейден отлетает в ближайшее дерево от удара сына. Она рычит. Ее зрачки сузились. Все тело ее покрыто ссадинами и царапинами. Женщина смотрит в глаза сына, но на ее лице нет и намёка на страх. Лишь уверенность в том, что в этом бое победит именно она. *** Кейден шипит, когда Генри зашивает рану на её плече. Одежда женщины была изорвана, вся в крови, ее руки были исцарапаны, раны не прекращали кровоточить. — Я не понимаю, — с особым удивлением шепчет Браун, вслушиваясь в рассказ Генри. — Как… как Тимур мог напасть на собственную мать? Ведь он в положении! Да и к тому же… — Товарищ Чарли, вы ничего не знаете о том, как ведут себя особи нашего вида, когда они вынашивают в себе потомство, — тихо засмеялась Нат, качая головой, держа на руках заснувшую Раису. — Верно, — тихо произносит Кейден. — Ты до сих пор не можешь понять, Браун, что я вовсе не злюсь на сына. Это нормальная реакция. — Но он напал на вас! — развёл руками в возмущении Чарли. — Чтобы мой Тимур… поднял руку на женщину… да ещё на собственную мать! — Заткнись сейчас же! — Кейден ударила кулаком по столу, да так что доски затрещали. — Денни, — одним лишь прикосновением к щеке супруги Генри смог ее утихомирить. — Тебе противопоказано сейчас делать резких движений или выходить из себя. Ты меня понимаешь? Отдыхай, а я поговорю с господином президентом. — Сделай милость, — фыркнула вождь, после чего направилась вместе с Нат и Раисой в залу. — Прошу тебя, Чарли, внимательно сейчас слушай меня и постарайся не перебивать, — Генри налил успокаивающую чашку чая зятю и протянул ему напиток. Браун молча взял предложенное угощение. — Изначально особи нашего вида не могли иметь детей. Для того, чтобы наш вид не вымер, ещё в древние времена нам приходилось убивать обычных людей, поглощать их души, а уже потом убитые нами люди перерождались в одних из нас. Мы были способом их реинкарнации в найтоулов. Однако с наступлением новых времён такая практика оказалась невозможной. Ведь тогда люди и представители нечистой силы, коими мы считаемся, заключили Мир. Потому для продолжения потомства нам уже нужно было использовать естественный процесс. Но, как ты знаешь, все найтоулы — гермофродиты, деление на мужской и женский пол было сделано чисто для вашего удобства, а так физиологически мы все одинаковы. Соотвественно, мы были бесплодны, пока не приняли фертилитианство — религиозно-философское течение, которое даёт возможность как мужчинам, так и женщинам вынашивать детей после проведения специального обряда. Но для того, чтобы достигнуть этого течения, было проведено много магических опытов, в которых я также участвовал в качестве исследователя, а Денни — испытуемого. После этого Денни смогла дать жизнь новому поколению, которое уже не нуждается в принятии фертилитианства. — Но это не объясняет мне до сих пор, почему он напал на собственную мать! — у Брауна сдавали нервы. — К тому же Кейден отвечала на его удары! Она ведь могла нанести вред и ему и ребёнку! Как такое возможно?! — Терпение, мой друг, с ним и с ребёнком ничего не случится, даже если Тимур сильно этого захочет. Выслушайте меня, — Чарли снова притих. — Организм представителей нашего вида, которые уже имеют способность к деторождению, уже заранее подготовлен для того, чтобы ребёнок и родитель были в безопасности. Когда найтоулы беременеют, они становятся наоборот очень быстрыми, выносливыми, сильными и энергичными, чем ежели были до беременности. Во время вынашивания ребёнка их живот вырастает не сильно и почти не виден, так как сами по себе детеныши рождаются маленькими. Более того, беременные найтоулы вынашивают ребёнка внутри себя в специальной оболочке, которую невозможно пробить. Матка у представителей нашего вида поддерживается маной, что течёт по нашим венам, она не позволит причинить вред родителю и плоду. Именно из-за этого беременные найтоулы — неуязвимые существа. Им ничего не угрожает, наоборот, это они представляют для окружающих опасность. Их можно только утихомирить, но не побороть, а из-за частых перепадов настроения они становятся непредсказуемыми, — Генри вновь наполнил кружку Брауна. — Что касается нападения Тимура на Денни… вы что-нибудь знаете об пчелином ульи? Найтоулы сочетают в себе повадки разных видов животных, в том числе и пчёл. В пчелином ульи есть королева, пчеломатка, в Северных краях мы величаем нашего правителя вождём или вожаком, и им на данный момент является Денни. В ульи, если способность матки снижается, то пчёлы могут сами её заменить. Этот процесс называется «тихая смена»: старая матка остаётся в улье и продолжает работать пока пчёлы не выведут новую и пока она не начнёт работать. После этого старая матка либо изгоняется из улья, либо пчёлы сами её уничтожают. У нас же процесс проходит немного по-другому. В последний раз Денни была беременна двадцать восемь лет тому назад, и последним ее ребёнком был Тимур… Место вождя в Северных краях может занять только он, поскольку по законам нашей страны престол наследует только тот, кто сам может подарить жизнь будущему потомству. Ната и Шекер — найтоулы-доминанты, неспособные к деторождению. Их детей им и дальше будут рожать их фертилитианцы-мужья, Тимур же — новая «матка». Сейчас он ощущает это особо остро, ведь он наконец-то забеременел. Естественно, что он возомнил себя выше Денни и пытается изгнать ее путём поединка. Но это происходит вовсе не по его воле, а посредством инстинктов. Его тело хочет занять место матери и получить ту власть, которой она обладает. Он хочет стать новой «королевой» нашего вида, то есть он уже, ещё не успев родить ребёнка, стремится стать вождём. И это хорошо. Но Денни сейчас могущественнее, чем Тимур, ведь ей пришлось выносить троих детей. Чем больше — тем найтоул сильнее. К тому же его беременность ещё не окончена, соотвественно он ещё не готов к тому, чтобы набраться сил для новых свершений. Когда ребёнок родится, Тимур будет очень уставшим, но я могу точно тебе сказать, что счастливым, и уже когда он оклемается, то сможет занять место моей жены уже мирным путём, не прибегая к насилию. Победа Кейден была очевидна, более того, Тимур ее искренне любит, он никогда бы не позволил себе причинить ей боль больше дозволенного, даже если бы вышел из себя. Они так же дрались до крови друг с другом, когда ему ещё не было пятнадцати лет. Подобные раны для нас не серьёзны. Мы не такие хрупкие, как обычные люди. Убить одного из нас… достаточно трудно. Есть какие-то вопросы? — Словно… животные, — Браун невольно вспомнил слова Отто. На данное заявление Генри кивнул. — Это правда. Мы ведём себя как животные. Но мы этого никогда и не скрывали. Для нас считается нормой гнездование, укусы, метки на телах наших возлюбленных, феромоны, обнюхивание и подобные драки и… много чего ещё, но поверьте мне, господин президент, все эти особенности вовсе не мешают нам искренне любить и быть с теми, кто нам дорог, и защищать их, — Генри отпил немного чая из своей кружки. — Стали ли вы любить Тимура меньше? — Нет, — твёрдо произносит Чарли, отодвигая свою опустевшую чашку. — Я знал, что будет трудно. Тимур меня с самого начала предупреждал. Но я ни о чем не жалею. — Тогда все в порядке, — усмехнулся Генри, а затем взял зятя под руку и повёл за собой в самую большую комнату в их доме. — Пойдёмте, господин президент, я отведу вас к нашему семейному гнезду. — Оу… Тимур мне тоже показывал гнездо. Говорил, что сделал его сам. — Он уже свил своё гнездо? — в удивлении произнёс Генри, внимательно разглядывая Брауна. — Он вас туда уже водил? — Нет. А это плохо? — Ох, нет. Это замечательно. — Генри улыбнулся. — Просто мне интересно, в каком месте он решил гнездоваться… Теперь это будет ваш укромный уголок. *** Тимур целовал руки матери, лежал на ее коленях, шептал ей слова извинений. Сначала Кейден давала ему подзатыльники, но при этом нежно улыбалась, затем начала аккуратно гладить сына по голове, перебирать его короткие чёрные пряди. Сын ласкался под ее ладони, а когда замечал очередную царапину, нанесённую сегодня им же, аккуратно проводил по ней языком, после чего она затягивалась. — Какой ты у меня стал сильный мальчик, — она говорила это с особой гордостью. Кейден перевела взгляд на дочерей. Нат сидела рядом с Агаси, который задремал на ее плече вместе с дочерью. Шекер же мирно посапывала рядом с Блейком в своих объятиях по другую сторону. Все они кучкавались в одном большом гнезде, которое у обычных людей заменялось диванами. — Твоим сёстрам пришлось хорошенько попотеть, чтобы помочь мне утихомирить тебя, — она аккуратно коснулась уже чуть выступающего живота сына. — Он будет очень резвый, раз уж наполняет тебя таким большим количеством энергии. Я рада за тебя, мой мальчик. Совсем скоро ты займёшь мое место, а Ната с Шекер будут верой и правдой оберегать тебя. — Я не очень-то горю желанием, знаешь ли, — он крепче обнял мать за талию. — Я не думаю, что мне это по силам… — Ты со всем справишься, — уверенно и успокаивающе шепчет она, поглаживая сына по голове. Генри устроился под ее боком и задремал сразу же, как только почувствовал усыпляющие феромоны жены и сына. Один Чарли не находил себе места. Он чувствовал себя лишним. Лежать с кем-то в обнимку, кроме Тимура, казалось ему затеей странной, к тому же он ничего не видел и боялся ненароком кого-то задеть. Тимур усмехнулся застенчивости своего помеченного. — Браун, — тихо позвала его Кейден, чтобы не разбудить остальных членов семьи, — отказ от тепла в гнезде является крайним неуважением к тем, кто в нем находится. От этих слов слепому стало ещё неуютнее. — Чарли, — слепой почувствовал, как его запястья коснулась тёплая шершавая рука. — Иди ко мне, — нежный хриплый голос шептал ему эти слова. Рыжий охнул, когда переступил через бортик гнезда и внезапно оказался в капкане тёплых рук. Он вмиг упал на мягкие перины, хотя ожидал, что внутри гнезда будет что-то противное. Так получается… это одна большая круглая кровать, куда могут уместиться… возможно, человек десять? Чарли думал о чем-то своём и не заметил, как провалился в сон, действительно чувствуя, как в животике его супруга малыш легонько толкается. Браун на мгновение просыпался от этого, а затем целовал Тимура в плечо и снова засыпал в его руках. Именно в такие моменты Кейден действительно была счастлива. Она ощущала запах и тепло своего мужа, своих внуков, своих детей. *** — Ты испугался тогда? Поэтому ты здесь? — Тимур подошёл ближе к слепому. Чарли потягивал очередной бокал крепкого рома. Браун никак не мог привыкнуть к атмосфере в семье Сталь. Все больше и больше рыжий убеждался, что многое, оказывается, не знает о своём названном супруге. Чарли буквально заставлял себя находиться у них как можно дольше, чтобы привыкнуть, но ему все равно было неуютно. Он чувствовал себя будто в клетке. Неуверенно и незащищенно. Спокойно ему становилось лишь тогда, когда он оставался с Тимуром наедине. — Нет, — хрипло и задумчиво произносит Браун. Он сидел в своих тёмных очках в кресле у окна гостиницы, в которой остановился в Северных краях. Тут было совсем по-другому. Цивильнее что ли. Не так, как было у них. Комнатка была довольно уютной, хоть и небольшой. А работали здесь найтоулы хоть и угрюмые, но ответственные. Создавалось ощущение, что тут находятся обычные люди. Тимуру же перспектива Чарли жить в гостинице не нравилась. Ему бы хотелось, чтобы слепой был рядом… вместе с остальными членами его семьи, — Я все равно не видел этого. Я слышал только звуки. Но я и подумать не мог, что это был ты. Казалось, что какой-то бродячий цирк забыл закрыть клетку оголодавшего разъярённого льва… И он внезапно решился накинуться на собственного хозяина. — Алкоголь, ударивший в голову западнику, сделал его очень разговорчивым. Тимур молчал. — Ты не вёл себя так, даже когда меня похищала целая банда мафиози. Когда ты приходил ко мне на выручку и безжалостно убивал тех, кто пытал меня, во всей потасовке было лишь слышно то, как ты рассекал их грудные клетки своим серпом и отрубал бошки топором. Но чтобы ты рычал как зверь… такого я ещё не слышал, — он допил последние капли рома. Посидел немного, а затем принялся наливать себе ещё. Тимур сжал кулаки. Чарли собирался выпить ещё одну рюмку, но его руку внезапно перехватили. — Хватит, — голос Тимура был хриплый, но спокойный. Он выхватил рюмку из руки слепого и поставил ее на стол. — Оу~… Как давно я не слышал этот холодный тон, — Чарли встал с кресла и даже не собирался взять в руки трость, он кружил по комнате в танце и смеялся. — Ты упадёшь. — Но ты же меня поймаешь, верно? — Тимур безучастливо наблюдал за тем, как слепой вальсирует сам с собой и поёт себе под нос «London bridge is fallen down». — London Bridge is falling down, falling down, falling down. London Bridge is falling down, my fair lady(Лондонский мост падает, падает. Лондонский мост падает, моя прекрасная леди), — после этих слов он спотыкается о кофейный столик и теряет равновесие. Но ему не дают упасть тёплые руки, которые тут же хватают его за талию. С него свалились очки. Чарли тихо смеется в грудь Тимура, а затем его пустой взгляд поднимается вверх. Он начинает водить в воздухе рукой так, будто пытается закрыть что-то ключом. — Take a key and lock her up, lock her up, lock her up. Take a key and lock her up, my fair lady(Возьми ключ и запри её, запри её, запри её. Возьми ключ и запри её, мою прекрасную леди). — Stop fooling around(Прекрати дурачиться), — Тимур заговорил со смешным акцентом, хотя старался говорить как настоящий западник. Но в Северных краях было слишком выраженное «р». Чарли захохотал. — Кого ты там запираешь? Хватит завывать эту глупую песню… — Существует легенда, — Браун выбрался из объятий своего парня и снова начал двигаться по комнате, однако уже нащупывая руками окружение. Найтоул внимательно следил за тем, чтобы его помеченный не поранился. — Для того, чтобы мост простоял долго и не разрушился, в него живьём замуровывали девушку. — Глупости, — Тимур схватил западника под локоть, чтобы предотвратить его столкновение о бортик кровати. — Мне тоже кажется, что это чья-то выдумка, — внезапно рыжий расправляет руки и падает назад. Черноволосый глубоко вздыхает, закатывая глаза, когда снова ловит его. — Это был тест на доверие. — В следующий раз я оповещу хозяина каждой гостиницы в Северных краях, чтобы они не смели подавать алкоголь Чарли Брауну под угрозой смертной казни, — Тимур толкнул Чарли на кровать и уселся рядом. — Кстати о легендах… а правда для того, чтобы перевоплотить обычного человека в найтоула, его нужно съесть? — зрачки младшего Сталь сузились. Он внимательно разглядывал лицо возлюбленного, но ничего не видел в его стеклянных глазах, а на лице играла лёгкая улыбка. Как он может говорить об этом с таким лицом? Последовала напряжённая пауза. — Для перевоплощения человека в найтоула… другой найтоул должен поглотить его душу, — Тимур говорил медленно, словно пытаясь предугадать, к чему в итоге приведёт их разговор. — И съесть его тело, — улыбка на лице Брауна стала шире. — Зачем ты об этом спрашиваешь? — Интересно, — слепой пожал плечами. Он некоторое время лежал, не двигаясь, а затем перевёл взгляд на черноволосого. Тимуру на мгновение показалось, что он смотрит прямо ему в глаза. Но этого не может быть. От вида рыжего, у желтоглазого по коже пробежали неприятные мурашки. — А ты тоже съешь меня? — Чарли! — Тимур резко встал с кровати. — Прекрати это! — Я просто интересуюсь, — послышался нервный смешок. — Мой народ подобным уже давно не занимается! — А что насчёт Генри и твоей матери? — Тимур остолбенел. — Я тут навёл некоторые справки… Отто покопался в его данных… оказывается, Генри когда-то был гражданином моего государства. У него даже была жена… — Послушай меня… Моя мать была помечена своим бывшим мужем. Из-за этого она не могла оставить метку на Генри. Генри был обычным смертным, они могли бы больше никогда не увидеться, и мама… — Решила, что будет лучше, если сожрет его и превратит в себе подобного, — Чарли начал смеяться, он закрыл глаза ладонями. — Так получается он ее сын! У вас и инцест — норма? — Нет никакого инцеста, — Тимур зарычал. — Но она выносила и родила его! — Его тело не имеет какого-либо генетического сходства с Кейден! Она для этого и поглотила его душу, а затем плоть, чтобы внутри себя создать для него новый сосуд! Он помнит все, что было в его прошлой жизни! Он все тот же Генри, что и был тогда, но уже один из наших сородичей! — Жалкая пародия на суррогатное материнство, значит… Интересно-интересно. А что мешало твоей матери сожрать его тело после того, как он умрет естественной смертью? — После естественной смерти… велика вероятность того, что душа не позволит себе переродиться. Она может исчезнуть после первой же попытки ее поглотить. — Я ничего не понимаю, — Чарли начал отрицательно мотать головой. Он резко встал с кровати и хотел было уйти, но его силой притянули обратно. Браун оскалился, он вырывался из рук Тимура. — Чарли, успокойся, — голос черноволосого был невозмутим. Он держал слепого крепко в своих объятиях, прижимал его своим телом к постели. — Ты поранишь себя… — Когда придёт время, твои сёстры тоже съедят своих мужей?! Я действительно нужен тебе, потому что ты любишь меня, а не для того, чтобы ты беременел и рожал детей?! А что было б, если б у тебя не получилось забеременеть от меня?! Или тебя бы заставили силой переспать с другим?! Где та грань, когда вы не слепо следуете инстинктам?! — Ну, всё! Ты меня достал! — он поволок за собой рыжего, грубо держа за волосы, заставляя его идти впереди себя. — Больно! Отпусти меня! Ва-а-а-а-ах!!! Холодно! — Чарли грохнулся в ванну прямо в одежде от сильного напора воды из душа. Он жмурился и пытался прикрыться руками, но холодные струи все равно настигали его. От подобного он знатно протрезвел. Тимур выключил воду, чтобы дать слепому отдышаться. — По-твоему, я не способен на искренние чувства? То есть ты хочешь сказать, что я — животное? Неспособное рационально мыслить, а лишь полагаться на инстинкты? — он схватил Брауна за грудки и притянул к себе, заставив вылезти из ванны. Чарли бы грохнулся на холодный кафель, если б черноволосый его не держал. — Почему тебя возмущает то, что я — НЕ человек?! Раньше тебе было достаточно того, что я — гей и что я люблю тебя! Теперь тебе не достаточно моей любви?! Тебе недостаточно моей верности?! Чего ты хочешь?! Ты что боишься меня?! Ты боишься меня?! *** — Я больше не хочу быть вождём. Кейден внимательно разглядывала сына. Данное заявление удивило ее, но ещё больше ее удивило беспокойство в его глазах. Генри вздрогнул, услышав это. Он отложил книгу на стол. В кабинете старшей Сталь как всегда было идеально чисто, все благодаря Шварцу и его трудолюбию. За окном вечерело, но занавески не были задёрнуты. Тёплые лучи заходящего солнца падали на большие книжные шкафы, что были у стен кабинета. Обрамлённые золотом корешки книг красиво поблёскивали от падающего на них света. Комната пропахала молочным улуном, который Генри недавно заварил и принёс в фарфоровом чайнике. Взгляд у женщины был невозмутим. Она со всей строгостью смотрела на Тимура, пытаясь прочитать в его глазах причину этого внезапного решения. — И почему же? — Кейден поднесла кружку с ещё не остывшим чаем к губам, слегка подула на него и немного отпила. — Когда родится ребёнок, я хочу переехать вместе с ним к Чарли в Западные республики, — голос у Тимура дрожал. Все-таки он волновался, даже в некой степени боялся реакции матери. — Это Браун тебе так сказал? — ее радужка сверкнула в полумраке падающей тени. Ей уже не нравился этот разговор. Потому что он касался президента, а ведь он — слабое место ее сына. — Нет. Это я так решил. — Ты мне все ещё не ответил почему, — брови женщины нахмурились. Она со звоном поставила кружку на стол. — Потому что Чарли — его отец, — Тимур смотрел на носки своих берц. Он не хотел сейчас встречаться с родительницей взглядом. — И что же?! — Кейден резко встала со своего места, повысив голос. — По-твоему тот факт, что президент Западных республик — отец твоего ребёнка, является весомым аргументом для того, чтобы отказаться от титула вождя, бросить всю семью, оставить позади Родину и уехать в чужую страну, где ни ты, ни новорожденный не будут по-настоящему защищены?! Ты — кто угодно, Тимур, но не предатель и не глупец. Я знаю, что ты противишься сам себе и вовсе не хочешь жить на территории Запада. — Тимур, Денни права. Зачем делать такое поспешное решение? Что-то случилось между тобой и Чарли? — голос Генри был нежен и спокоен по сравнению с голосом его собственной жены. — Не важно! Это все не важно! Я просто… — все нутро Тимура дрожало, костяшки его пальцев прохрустели, когда он сжал кулаки. — Я просто хочу, чтобы мой ребёнок был счастлив, а не превратился в- — Чудовище? Как мы все? — Кейден коснулась плеча сына, после чего их взгляды встретились. Женщина погладила Тимура по щеке, и он тут же прильнул к ней, послушно потерся о неё, словно потерявшийся волчонок, который еле-еле нашёл путь домой. — Что он сказал тебе? — Он меня ненавидит, — Тимур сглотнул неприятный ком в горле. Он почувствовал лёгкий толчок в животе и аккуратно коснулся его ладонью. Малыш разделял его боль. — Он узнал о том, что Генри не всегда был найтоулом, узнал, как именно ты сделала его одним из нас. Я хотел ему все объяснить, я хотел донести до него, что ты сделала это вовсе не потому, что не контролировала себя или действовала лишь в угоду своим эгоистичным желаниям… но вместо этого я накричал на него. Я сорвался и… ушёл. Я просто накричал на него и ушёл! Потому что побоялся, что вдруг смогу поранить его! Или… может, потому что я сам себя испугался… или того, что я сам не понимал, как смириться с тем, что мы такие разные… я не знаю! Сегодня я хотел его найти и извиниться, но я больше не чувствую его! Наверное, он скрыл мою метку. Я так переживаю… я хочу поговорить с ним… Возможно, он вернулся в Западные республики. Я хочу отправиться туда и-! — Нет, — последовал ее грубый ответ. Тимур вздрогнул и с непониманием посмотрел на неё. — Во-первых, я не могу отпускать тебя заграницу, пока ты в положении, так гласит закон. Во-вторых, я не допущу, чтобы ты из-за своей минутной слабости принял решение, после которого будешь страдать не только ты, но и твои близкие! Я не против, чтобы ты жил отдельно, заводил собственную семью и так далее, я даже не против, если ты действительно решишься жить в Западных республиках, но отбившись от стаи один раз, вернуться будет невозможно. Ты знаешь, как на наших землях относятся к беженцам в другие государства. Тебя будут клеймить предателем, Тимур! Я такого не потерплю. К тому же ты не можешь сейчас точно сказать, где он. Может, он и не возвращался на Запад вовсе. И, в-третьих, Браун — твой помеченный и считается твоим супругом, если у него действительно есть яйца, то он сам к тебе придёт! А если же он решится бросить тебя и ребёнка, просто потому что ему так захотелось или потому что он испугался, значит, он тебя не достоин! И в семье нам такие тряпки и подлецы не нужны! Если после этого он сам не придёт, значит он и не любил тебя вовсе! Если понадобится, то я тебя на цепь посажу! Ты остаёшься здесь! И точка! Вот мое последнее слово! *** — Господин Браун? — послышался застенчивый голос Блейка. Чарли дёрнулся. Он никак не ожидал встретить его здесь. Блейк присел к нему на корточки, отложив ящик с винами в сторону. — Неужели это вы? Слава небеса-! — рот мальчишки Чарли тут же поспешил заткнуть. Юноша нашёл его у леса возле винокурни. Рыжий задумчиво сидел в тени деревьев, облокотившись о столб одного из них, был одет в красную клетчатую рубашку с подвернутыми рукавами, в чёрную футболку и светлые рваные джинсы. Сегодня он не выглядел ни как гомосексуальная-куртизанка, ни как богатый бизнесмен. Он просто выглядел как обычный парень выбравшийся на прогулку, пожелавший отдохнуть от городской суеты. — Блейк, что ты тут делаешь? Это ведь не территория найтоулов! — Блейк закивал, а затем поспешил убрать руку от своего рта. — Это ведь фамильная винокурня моей семьи. Я пришёл помогать Джессу со сбором урожая в этом году. И заодно проведать сына, — Блейк посмотрел в сторону большого дома, который передался по наследству его старшему брату Джессу. Он уже отсюда слышал, как десятилетний сын весело играет со своим дядей. — Алекс весь год просился сюда. Ему очень нравится наблюдать за работой Джесса. Шекер здесь… не очень нравится, но в этот раз она разрешила. Вот я и решил, что все лето сыну не помешало бы провести здесь на чистом воздухе. Чарли только что заключал контракт с виноделами семьи Смит, но он абсолютно не знал, что Блейк — брат ее владельца. — Я думал, что ты носишь фамилию жены… разве у них не так принято? — Даже если это и было б так, я все равно остаюсь Блейком Смитом, господин Браун, — в его голосе читалась забота и нежность. Давно Чарли так легко ни с кем не разговаривал. Не разговаривал так… по-обычному. — И вы тоже после рождения вашего малыша будете всё тем же Чарли Брауном, — он присел напротив слепого по-турецки. — Где вы так долго пропадали? Вас что-то гложет? — взгляд Блейка упал на перебинтованное запястье слепого. То самое запястье, на котором красовалась метка Тимура. Он ее закрыл бинтами. Умышленно. Фиолетоглазый сразу все понял. — Ох… вы поссорились с Юным господином. Было время, когда я тоже убегал от своей жены. — Правда? — удивление послышалось в голосе Чарли, на что юноша расхохотался. — Да, абсолютно. Очень часто это происходило, как раз перед рождением Алекса, — он начал аккуратно перебирать пальцами густую траву. — Мы познакомились во времена войны, когда я находился в плену. Я был послушником фертилитианского храма, потому что с самого детства мечтал заботиться о детях и быть послушным домохозяином и любящим мужем. Армия Северных краев во главе с Кейден и ее дочерьми освободили наши земли от восточников, и именно тогда я встретился с Шекер. Она влюбилась в меня с первого взгляда… да и я в неё тоже, но ей этого было мало. Шекер желала пометить меня любыми способами. Время от времени в моей жизни появлялись те, кто тоже выдвигал кандидатуру в роль моего будущего супруга. Новые ухажёры виделись со мной лишь один раз, а затем больше не возвращались… поскольку моя любимая делала с ними ужасные вещи. Как только я узнал об этом, я пригрозил ей, что уйду от неё, вернусь к брату и все будет кончено. Найтоулы-доминанты очень ревнивы… и эгоистичны. В то время я, как вы, закрывал свою метку, чтобы она не могла меня найти. И однажды мне все-таки удалось скрыться от неё на некоторое время, но затем меня начало что-то терзать… я понял, что очень скучаю по ней. И лишь потеряв с ней постоянную связь, я осознал, что очень люблю её. Я открыл метку всего лишь на мгновение, но этого хватило, чтобы она почувствовала меня и тут же нашла. Она просто не знала другой жизни и то, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Дети госпожи Кейден росли в отвратительных условиях. Их часто отделяли от матери и использовали как живое оружие во времена войны. Тогда госпожа Кейден не была вождём, во главе стоял её бессердечный отец, она не могла как-то облегчить участь своих родных, но как только она получила титул вожака, то жестокий нрав найтоулов был тут же усмирён силой закона. Не нам их судить, господин Браун. Ведь мы сами из другого племени. — Да… только вот как ужиться, если проскакивают такие кардинальные различия в менталитете, — Чарли чуть коснулся своего забинтованного запястья, а затем одернул руку, словно обжегся. — Каждому хочется, чтобы в его жизни был особенный человек, который будет его любить, — Блейк снова перевёл взгляд в сторону дома и помахал рукой сыну в ответ. Мальчик от всей души веселился здесь. — Человек никогда не изменится, если он сам того не захочет. Однако, если он действительно кого-то любит и понимает, что ему стоит что-то поменять в себе ради возлюбленного или для собственного блага, то он пойдёт на всё. После моего случая с Шекер, она больше не смела причинять вред тем, кто добивался моего внимания, кроме тех случаев, когда они нарушали границы конечно же. А я в свою очередь больше не принимал похвалу от своих ухажеров, заявляя, что мое сердце уже занято. Найтоулы настолько жадные и ревнивые, что они не готовы нас даже делить со смертью. И госпожа Кейден этому подтверждение. Чарли вздрогнул. — Так ты знаешь об этом? — О, конечно! Я был там… господин Шварц так страдал, — Блейк с сочувствием вздохнул. — Тогда исследовательский центр подорвали. Господин Шварц мог остаться парализованным калекой на всю жизнь. Он очень страдал от боли и волновался по поводу своей беспомощности. Ведь война тогда ещё не закончилась. Госпоже Кейден было ничуть не легче. Она не хотела, чтобы ее возлюбленный тоже стал таким, как она. Она говорила, что хочет запомнить его человеком, а не чудовищем, каким она сама является. Да-да! Она так и сказала! И только когда господин Шварц уже не был в состоянии находиться в сознании, а его жизнь была на волоске, госпожа Кейден решилась на его реинкарнацию. Если бы она этого не сделала, то страдала бы не только она, но и ее дети, они бы ей ни за что не простили смерть отца семейства. — Так получается… он был на грани… — Чарли был поражён. Неужели Кейден сделала это для того, чтобы спасти Генри от гибели? — Да, обычно найтоулы пытаются избегать реинкарнацию, они не хотят, чтобы их помеченные тоже превращались в их сородичей, но ради спасения любимого госпожа Кейден рискнула. — Вот как, — Чарли откинулся на столб дерева. Листву приятно колыхал тёплый ветерок. Закатное солнце грело своими тёплыми лучами. Погода была прекрасна, а на душе у Чарли скреблись кошки. — Значит… не такие уж они и дикие… — Вам не стоит так переживать, господин Браун, — Блейк похлопал зятя по плечу. — Юный господин понимает, что вам тоже тяжело. Ради вас он даже хотел отказаться от титула вождя и отправиться за вами в Западные республики, чтобы вы больше никогда не были порознь и жили как обычные люди. Но госпожа Кейден его не отпустила и-… — Чего?! — Чарли схватил Блейка за плечи, не веря своим ушам. — С этого момента по-подробнее! — А вы не знаете? — с удивлением в голосе произнёс фиолетоглазый. — Госпожа Кейден посадила Юного господина на цепь в их штаб-квартире, чтобы он не мог покинуть Северные края. По закону, беременным найтоулам, особенно вожакам, запрещено покидать границы страны в положении. Они представляют слишком высокую ценность… К тому же Юный господин на последнем месяце. Рискованно. В этот период беременные найтоулы довольно агрессивны. — Как на последнем?! — Чарли знатно ошалел. — Ох, а вы не знали? Беременность у найтоулов длится два с половиной месяца… *** Блейк долго просил Чарли подождать до завтра, но западник больше не мог ждать. Он должен был увидеться с Тимуром. Он был готов на все лишь бы вновь поговорить с ним, только вот… как его найти? Потому что улочки в городе были страшные и запутанные. Таксист отказался везти его дальше, мол там слишком много солдат. Но… похоже, Чарли завернул немного не туда. Потому что ни одного солдата он ещё на своём пути не встретил. Да и навигатор никак не желал помочь ему в поисках. Может, стоило позвонить Отто? — Анна, задай маршрут заново, — обратился Чарли к голосовому помощнику на своих сенсорных часах, в надежде услышать «маршрут построен», но… «Низкий заряд батареи» — Твою мать… Браун с разочарованием понял, что заблудился. Он не мог даже точно сказать, где находится. Местность ему незнакома. Ему казалось, что он ходит кругами. Да и как бы он увидел разницу со своей слепотой. Вокруг было тихо. Было лишь слышно, как слепой постукивал своей тростью по пыльной грунтовке. В Северных краях не часто пользовались машинами даже в крупных городах. Чарли к такой тишине не привык. Вообще в Северных краях было жутко. — Эй, пацан! — послышался громкий бас сзади. Чарли прислушался и различил, что людей было четверо. — Ты с какого района? — Да ты приглядись, Серый! Не вишь че ли? Пацанчик то не местный! — послышался более противный голос второго. — Одежонка у него иностранная. Петух небось! — Без базара петух! — захохотал третий. — У нас и фирм таких нет. Нормальные мужики в форме ходят, а этот прям модник! — Какое счастье! Господа, не подскажите ли, как добраться до штаб-квартиры семьи Сталь? — Чарли обернулся к своим собеседникам. Он насторожил слух и покрепче сжал трость. Слепой надеялся, что до драки не дойдёт. Гримасы незнакомцев скукожились неодобрительно. Браун почувствовал, как парни его окружили. От них пахло перегаром и ещё каким-то спертым запахом. Судя по всему, они были найтоулы. Иначе нельзя было объяснить эту вонь. — С хрена ли ты вопросы такие тупые задаёшь? — кто-то из них пихнул рыжего в плечо. — Глаза разуй! Это вообще-то самое высокое здание! Ты нас за даунов принимаешь?! Вон оно! — Чарли услышал резкий взмах руки говорящего, но понятия не имел, куда он ему показал. — Да он стебется над нами! Давно пиздюлей, наверно, не получал! — второй подошёл к нему вплотную, утробно зарычав. — Этот клоун себе даже очки тёмные на ночь глядя нацепил! — Господа… — у Брауна заканчивалось терпение. — Действительно строит из себя непонятно что! Ещё и с палкой ходит, как граф какой-то! Говорит «господа»! Буржуй зажравшийся сто проц! Дай эту палку сюда! — один из парней попытался отобрать у Брауна трость, но Чарли смог среагировать и увернуться от захвата, тот этого не ожидал и грохнулся на землю. — Вот тварюга! — А ну-ка, красавчик, погоди! Так у нас не положено! — третий ударил кулаком рыжего по лицу, после чего очки слетели на землю. Браун попятился от удара, его кто-то толкнул сзади, но устоять на ногах он все же смог. Ударивший его поднял очки. — Ну как? Мне идёт? Блять… нихуя в них не видно… — Отдай, — прошипел сквозь зубы слепой, потирая ушибленную щеку, которая все ещё горела от удара. — Что-что, господин? Что вы там мямлите? — начал передразнивать его упомянутый ранее «Серый». — Отдай! — рявкнул Браун, пытаясь накинуться на него, но поймал лишь воздух. — Ха-ха! Эй! Я здесь вообще-то! Ты че ослеп? — парень с низким басом ухватил Чарли за волосы и заставил его развернуться к себе. Западник зашипел. Ему казалось, что его сейчас блеванет прямо на этих четверых. От них слишком сильно пахло алкоголем и дешевыми сигаретами. — Погодите-ка… — тут парень захохотал в голос, отшвырнув Брауна в сторону, после чего тот упал на пыльную грунтовку. — Пацаны! Да мальчишка незрячий! — Пффт! Калека! Вот почему с палкой ходит! А где ж твоя сиделка, сосунок? — К твоему сведению… я старше вас всех вместе взятых, — у Чарли сдавали нервы. Он крепче ухватился в трость и надеялся, что она выдержит испытание побыть этой ночью битой. — Пока твою мамку трахали в бараке, я обливался кровью, отстреливаясь от нечисти на фронте. — Чего ты блять там сказал?! — парень хотел снова зарядить ему по лицу, но Браун сделал это быстрее, проехавшись по его физиономии своей тростью. — Сука! Чарли не хотел ввязываться с ними в драку. Он вообще никогда не пытался идти на конфликт первым. Но почему-то ему всегда удавалось найти проблемы на свою задницу. Его телохранители получали хорошие деньги, но даже это им не мешало, спустя какое-то время, увольняться со своей должности. Просто потому что Чарли был счастливчиком. Господин президент Западных республик был заядлым любителем влезть в неприятности, хоть это и происходило не по его воле. Но полностью защищённым он почувствовал себя лишь тогда, когда встретил Тимура и взял его в свою охрану. Он единственный прошёл проверку временем, единственный, кому удалось подобраться к Брауну настолько близко, единственный, кому действительно было не все равно, кого он защищает. Это было всегда. С самого начала их отношений… да даже с элементарного их первого знакомства. Тогда Чарли ещё не потерял зрения, а кожа Тимура не была изуродована шрамами и ожогами. Тимуру было десять лет, но он уже рвался на фронт, помогать матери, отцу и сёстрам. Но Кейден просила его дождаться хотя бы своего шестнадцатилетия, потому что только с этого возраста по законам Северных краев уже можно было идти в армию. Браун тогда часто бывал у Сталь, чтобы обсудить очередной план военной операции. Как-то так сложилось, что Чарли хорошо сдружился тогда с маленьким Тимуром. В свои десять с половиной лет он дал обещание Брауну, что когда он станет большим и сильным, то обязательно отплатит ему за помощь своей стране и семье, что он будет защищать его. И он сдержал слово. Тимур всегда делал все правильно, а Чарли нет. Браун никак не мог понять, что же в нем нашёл его любимый черноволосый юноша, что же он для него такого сделал, что он решился разделить с ним всю его жизнь. Слепой себя из-за этого ненавидел. Свою беспомощность, свою бестактность, своё легкомыслие, свой эгоизм, свою гордость… все ненавидел. Голова очень сильно кружится, когда рыжего снова ударяют кулаком в живот. Чарли отхаркивает кровь. Все тело ломит. Двое его крепко держат, для того, чтобы он не убежал, ещё двое его хорошенько избивают. — В… кайф вам… четверым… на инвалида? — хрипел не своим голосом слепой, чувствуя привкус железа во рту. — У тебя ещё есть силы разговаривать? — послышался щелчок. Кажется он достал «бабочку». — Все-таки мордашка у тебя смазливая! А тело худощавое прям как у девчонки! Может пощекотать тебя? Что там у тебя за бинтами? М-м? Старая рана? Ну, так давай освежим! Браун разъярённо вскрикивает, когда лезвие проходит по его правому запястью. Кровь струёй капает на землю. Рука начинает адски болеть. Тут все четверо в страхе отлетают от слепого. Чарли корчится от боли, прижимая к себе окровавленную руку. Больно. Очень больно. Рука словно в огне. — Это что… метка? — в ужасе дрожит голос первого. — Там имя будущего вождя! Ты видел?! Блять ты видел?! — Быть того не может! — Больно… больно… больно… почему… — Чарли корчится не в силах сдерживать эмоции. У него болит будто не рука, а сердце. — Тимур… Тимур… прости… прости меня, Тимур… *** — Чарли, кто сделал это с тобой? Браун слышит голос любимого человека, он с жадностью обнимает его за плечи. Младший Сталь прижимает рыжего к груди. На его запястьях висят кандалы с оборванными цепями… даже они не смогли удержать его. Браун слышит его тяжёлое дыхание и злое утробное рычание. Тимур был готов накинуться на них и разорвать на куски. — Умоляем, товарищ Сталь! Мы не знали! — заливались слезами четверо тех самых парней. «Серый» стоял перед Тимуром на коленях с поднятыми руками и дрожал как осиновый лист. — Чарли, — позвал его Тимур снова. Браун тяжело выдохнул и повернул лицо к возлюбленному. Он чувствовал его тёплое дыхание на своих губах. Как от него приятно пахнет… — Кто из них поранил тебя? — Пожалуйста, товарищ Сталь! Пощадите! — Чарли, — Тимур прислонился своим лбом ко лбу слепого, он внимательно разглядывал его лицо. Черноволосый ждал ответа. Но Браун лишь отрицательно покачал головой. — Тогда я убью четверых. Чарли слышит крики, а ещё дикое рычание. Браун не может пошевелиться. Все тело болит. Он словно в огне. Корчится от неприятных судорог. По его лбу стекает пот. Как же тошно… Крики затихли. Остались лишь болезненные измученные вздохи. А рычание не прекращалось. Оно все приближалось и приближалось. Тимур сдирал с себя полусломанные кандалы, как какие-то халтурные пластиковые игрушки. Чарли слышал, как тот с трезвоном их скинул на асфальт. Горячее дыхание опалило лицо западника. У Брауна по спине пробежали мурашки. Где-то вдалеке послышался голос Кейден и её дочерей. Они звали Тимура, что-то говорили ему. Черноволосый зарычал, он их даже не слушал. За спиной найтоула тут же появились чёрные как смоль крылья. Напоследок западник успел лишь почувствовать, как Тимур вместе с ним на руках воспарил в воздух. *** Северянин отнес его в какое-то тёплое и тихое место. Он аккуратно уложил рыжего на что-то мягкое и лишь через некоторое время Чарли догадался, что найтоул привёл его туда, где он свил гнездо. — Тимур… — еле шепчет слепой, чувствуя знакомый запах. Феромоны найтоула бушуют в воздухе. Он в гневе. В нем кипит ярость. — Тимур?! — Сталь резко разрывает на слепом его окровавленную рубашку и футболку, переворачивает его на живот. — Тимур… Тимур, подожди! Я и без того на грани, я все ещё ранен! Больно ведь! Чарли попытался встать, но тут его руки связали толстым армейским ремнём. Браун снова без сил падает на перина гнезда. Он уже не может встать. Он пытается вытащить руки из оков кожаного изделия, но лишь сильнее натер себе запястья. Он отчётливо почувствовал, как его кровь стекает по локтям. Его рука все ещё кровоточила, тело ныло от недавних избиений, а найтоул будто не замечал сопротивлений своего помеченного. — Тимур, пожалуйста, отпусти! — на глазах у слепого наворачивались слезы, а учитывая то, что он ничего не видел, ощущения у него были ещё ярче… — Тимур, я не хочу! Я не хочу! Ты слышишь меня?! Не надо! Бедра рыжего силой приподнимают. Чарли всхлипывает, когда его пыльные джинсы сдирают вниз. — Почему ты никогда меня не слушаешь? — голос его дрожал, его плечи тоже, все тело. На это Тимур разъярённо рычит, до красных пятен сжимая бёдра слепого. Чарли вскрикивает, когда длинный, мокрый, шершавый язык юноши входит в него и начинает вылизывать проход. Браун не часто был снизу. Он вообще не давал повалить себя. Сам Тимур обычно не проявлял инициативу, но а если такое и случалось, то Браун все-таки позволял ему брать власть над собой. Но сейчас Чарли не знал, как себя вести. Действительно рядом с ним его возлюбленный? Или же это просто взбудораженный найтоул, который не остановится, даже если Чарли испустит дух? Чарли кажется, что язык черноволосого становится длиннее, а слюна — чересчур вязкой. Что не так с физиологией этих существ?! Поврежденная метка на руке слепого больно пульсирует. Эти парни… и так поплатились за все. Нужно хотя бы надеяться, что Тимур их не убил. Он ведь не убил? Или…? Браун снова вскрикивает, когда чувствует уже длинные пальцы юноши. Они массировали стенки его ануса с хлюпающим звуком, словно Тимур только что не вылизал его, а влил в него половину тюбика какого-то лубриканта. Теперь ощущения смешанные. Вязкая слюна в его промежности странно грела чувствительное колечко мышц, а пальцы Тимура надёжно ее растирали. Вроде бы и больно от синяков и ран, вроде бы и дискомфортно от подготовки, но тело все в огне, оно становится тяжёлым, но приятно тяжелым, будто Чарли сейчас находился в какой-то расслабляющей бане и его покидали силы. Плюс помещение полностью пропахло похотливым и в то же время раздражённым запахом младшего Сталь, и он действовал на Брауна как тяжёлый наркотик, от которого подкашивались колени и кружилась голова. — Ты так зол на меня, потому что я скрывался? — капельки слез покатились по щекам западника. — Потому что я закрывал твою метку? Послышался дикий рык со стороны найтоула. Он добавил третий палец от чего Браун взвыл. И тут желтоглазый нащупал заветную точку, от чего плечи слепого подпрыгнули, но Сталь тут же прижал его голову к перинам, продолжая растягивать помеченного, одновременно задевая простату. У Чарли сбилось дыхание, ему не хватало воздуха. — Я злюсь не на тебя, — хрипит не своим голосом найтоул. Браун удивлённо ахает, пытаясь прислушаться к дыханию возлюбленного, оно сбивчивое, частое, словно он вот-вот разрыдается. Но Тимур не плакал. Даже намёка не было на слёзы. У него были сузившиеся зрачки, глаза сверкали золотом во мраке убежища. Чарли задержал дыхание, Тимур вошёл в него сразу во всю длину. — Те мрази избили тебя, потому что я не был рядом! — резкий толчок. — А-ах! — тело Чарли словно прошибает током. — И убежал ты тогда… из-за меня! — Тимур снова резко толкается в уже податливое тело западника, что сейчас его принимает без какого-либо сопротивления. Он снова задевает простату, от чего Чарли громко стонет и хнычет. Чарли кричит, когда клыки черноволосого впиваются ему в шею. Все тело Брауна дрожит. Он убьёт его? Чарли сглатывает, но вместо того, чтобы сопротивляться, он аккуратно прислоняется щекой к голове возлюбленного. — Я здесь… я больше не убегу, — говорил Браун, уже теряя сознание. И как только секреция от клыков найтоула достигает сердца западника, Чарли судорожно глотает воздух. Боль начинает утихать. Браун ошеломлён. Он не понимает… — Тимур… так ты-! Ах! Ах! Тимур! Сталь начал с диким рычанием двигаться внутри своего помеченного. От этих движений Чарли все больше и больше чувствовал, как согревается его тело и… боль исчезает. Тимур кусает его в плечо, и Чарли стонет. Громко. Пошло. — Ах! Ах! Детка…! М-мх! Тимур! ~ — Прими все, — хрипит ему на ухо найтоул, проводя языком по его ушной раковине. — До последней капли… я не могу больше смотреть на те следы, что оставили на твоём теле эти суки! — Да… да… — у Брауна закатывались глаза. От правого запястья исходит приятное тепло. Метка Тимура светится, накрывая Чарли сладкой, щекочущей аурой. Тело слепого потряхивало, его бросало то в холод, то в жар, но становилось легче. Тимур крепче сжимает его бёдра, заставляя сократить амплитуду между толчками и прижаться слепого к его члену сильнее. Желтоглазому даже не нужно было трогать его, у Брауна и без того уже колом стоял, а головка терлась о гладкие перина гнезда. Юноша вновь прижимает слепого к себе, обнимает со спины, кусает в шею уже с другой стороны и входит со всей силы изливаясь в него. Чарли гортанно кричит, тоже кончив и выгибаясь дугой от нахлынувшего оргазма. Сперма Тимура заполняла его изнутри, она была очень горячей. Рыжий чувствует, как он сжимает внутри себя член возлюбленного, вынуждая белую жидкость все больше и больше литься внутрь. Чарли внезапно ощутил, как ему стало легко. А рука… больше не кровоточила. Метка светилась на его запястье и распространяла заживляющую ауру до самых кончиков пальцев. Так вот как найтоулы лечат своих помеченных от тяжёлых ранений… Сталь вовсе не собирался причинять ему боль. Он связал его, чтобы слепой лишний раз не двигал окровавленными конечностями. С самого начала Тимур контролировал себя. И все равно Брауна страшно потряхивало, когда желтоглазый вышел из него и наконец снял с его рук свой ремень. — Тш-ш-ш, — Тимур начал успокаивать дрожащее тело Брауна, заботливо поглаживая рыжие волосы и целуя западника в темечко. Чарли и вправду больше не дрожал. Юноша аккуратно повернул слепого к себе, поцеловал его в лоб, затем в щеку, в другую, в подбородок, затем в его веки. — Прости меня, — шепчет Тимур, покрывая цепочками поцелуев все его лицо. — Я напугал тебя. Я не хотел этого. Тебе легче? Ничего больше не болит? Чарли отрицательно покачал головой. Он аккуратно коснулся своими дрожащими руками его лица. Сталь тут же прильнул к ним, заботливо целуя. Да, это его возлюбленный. Он всегда был им. С самого начала. — Прости, я должен был быть нежнее… И тогда в гостинице я не должен был повышать на тебя голос. Я многое тебе не рассказывал, потому что боялся, что ты бросишь меня, но я сделал только хуже. Я хотел, чтобы ты запомнил меня… обычным. — Я люблю тебя таким, какой ты есть, Тимур. Я очень люблю тебя и очень боюсь потерять, — по щекам Брауна вновь покатились слезы. Тимур с сочувствием посмотрел на его лицо. Сталь натянул на рыжего свою гимнастёрку, начал успокаивающе поглаживать его плечи. — Я не удивлён, что ты скрывался от меня. Даже сейчас я практически взял тебя силой, хотя просто желал поскорее вылечить твои раны. Я действительно… чудовище… — Нет-нет-нет. Это я виноват. Мне было сложно тебя понять, но сейчас все хорошо. Я не злюсь на тебя. Ты — мой любимый человек. Ты всегда знаешь, когда нужно остановиться. Я знаю, что тебе было сложно сдерживать себя, но ты даже сейчас не причинил мне боли. Ты никогда не сделаешь мне больно. Я знаю это, — шептал Браун, словно в бреду, чувствуя, как Тимур проводит своим шершавым языком по его остановившейся кровоточить ране, которая тут же начала затягиваться. — Я не должен был уходить надолго от тебя… я должен был вернуться сразу… я должен был… прошу, пожалуйста, давай больше никогда не будем так ссориться. Давай просто спокойно разговаривать, — он обнял его за плечи. Почему-то ему хотелось плакать. То ли от недавней мысли, что он мог больше никогда не увидеть Тимура, то ли от понимания, как же жалко он сейчас выглядит. — Я всегда буду с тобой. Я обещаю, — черноволосый зарылся носом в рыжие локоны Чарли, с жадностью вдыхая его запах. — Как же я скучал по тебе. Я так давно не чувствовал твой запах. Тебя не было три дня, а кажется, что целую вечность, — оставшиеся незначительные царапины и синяки исчезали от мимолетных поцелуев Тимура. Тимур лёг с ним рядом и прижал к себе. Чарли с охотой обнял его, закинул ногу ему на бедро и прислонился ухом к его груди. Сердце юноши быстро разгорячено билось, ударяя по грудной клетке, распространяя по ней частые вибрации. Чарли очень скучал по этому звуку. Он любил чувствовать его пульс, слышать его дыхание и ощущать его жар на своей коже. «Он здесь. Он живой. Он рядом со мной, » — думал про себя западник грустно улыбаясь, не веря, что его любимый снова дарит ему своё тепло. Прошло четверо суток, а эти двое так и не собирались возвращаться. Чарли удивился, что Тимур выбрал такое отдаленное от шума городов место. Оно чем-то напоминало территорию частного дома западника. Обоим нравилось такое уединение, особенно после этих частых разлук и ворчания со стороны окружающих. Тимур нашёл довольно далековато от «спального района» найтоулов полуразрушенный домик лесника. Почему-то именно здесь черноволосый решил обустроиться. Само построение он подлатал и оно стало похоже на большую юрту, только более надёжно укреплённую, внутри убежище напоминало просторное дупло, в котором пожелала надолго уединиться человеческих размеров сова. Но от этого было не менее уютно. В самом центре «домика» располагался очаг, за которым младший Сталь хозяйничал уже из заранее запасенных продуктов для своего супруга. А то самое гнездо, которое Тимур смастерил из своих перьев и остатков материала, находилось чуть поодаль от очага, но достаточно близко, чтобы чувствовать жар от сгорающих дров. Был ещё небольшой чулан, несколько кухонных тумб и деревянный холодильник. Браун не на шутку очумел, когда узнал, что его возлюбленный сделал его сам, а лёд, что находился внутри, не таял и позволял продуктам оставаться свежими, потому что он какой-то волшебный с каких-то там гор вечной мерзлоты. С водопроводом тут конечно было туговато, но Тимуру наоборот нравилось нагревать воду в ведрах для помывки в большой бочке, которую в Восточных землях называли фурако. Было забавно купаться в ней вдвоём, резвиться как дети, натирать волосы раствором из трав, делая при этом смешные причёски, отращивая себе белую бороду из пены, а затем слышать, как вода плескает на пол оттого, что Тимур не выдерживал и начинал толкаться в Чарли прямо в воде. На протяжении этих дней эти двое либо ласкали друг друга, либо занимались любовью, либо просто лежали в обнимку и спали. Время от времени слепой все-таки вспоминал, что у него в конце то концов есть обязанности, и надо бы хотя бы для приличия предупредить Отто, но во время потасовки с хулиганами он потерял свой мобильник, а его умные часы так вообще вырубились. Чарли хотел было их зарядить, но младший Сталь тут же выкинул их куда-то в тёмный угол убежища, после чего у западника вообще отпало какое-либо желание, как-то волноваться по поводу того, что его будут искать. Им было настолько хорошо вместе, что они потерялись во времени. Они перепутали ночь с днём, но искренне наслаждались теми минутами, что проводили вместе. Когда Браун все-таки решился спросить у возлюбленного, зачем же он гнездовался, Тимур, усмехнувшись, заявил, что родится их малыш именно здесь. *** — Тебе очень больно? Прости, глупый вопрос… Ты уверен, что справишься сам? Все-таки страшновато делать это… без хирурга, акушера или… кто там должен быть? Мне не нравится это. Может, свяжемся с твоим отцом? — руки Брауна подрагивали, когда он чувствовал, как сильно сжимает его предплечья Тимур, глубоко и тяжело дыша, слегка дрожа. Он надёжно удерживал возлюбленного, который, несмотря на то, что лежал в тёплой воде в ванне, дрожал, словно изнывая от холода. — Какой же ты… болтун, — тихо простонал сквозь зубы Тимур, утыкаясь супругу в грудь, снова переводя дыхание. По его ногам до этого стекала какая-то жидкость. Браун не помнил, как она называется, но это значило, что воды отошли. Однако он ожидал, что Сталь будет кричать на первых минутах, а так… он даже не вскрикнул ни разу. Он только вздрагивает и постанывает. Так и должно быть? — Никто мне не нужен, чтобы справиться, кроме тебя. Мне необходимо чувствовать твой запах, возможно, понадобится пить твою кровь. М-мх…! — Мне кажется что-то не так… у тебя точно схватки начались? Разве тебе не должно быть больно? Или ты так хорошо терпишь? Внезапно Тимур зарычал и впился в запястье Брауна клыками, а затем с жадностью начал высасывать его кровь. Слепой ахнул от неожиданности, но не сопротивлялся, он успокаивающе гладил возлюбленного по макушке. Все нутро младшего дрожало, послышались его первые болезненные вскрики, а за ними разъярённое рычание, сердце у рыжего в такие моменты будто останавливалось, он очень боялся за него. Чарли шептал ему слова утешения, терпел, когда тот до хруста сжимал его ладонь, как он впивался в его плечи своими тонкими пальцами до синяков… Тимур всхлипывал, чувствуя, как Браун помогает ему опуститься на спину. Чарли что-то ему говорит, устраиваясь между его ног, но найтоул не особо понимает. Его тело схватывали непонятные судороги, его бросало внезапно в жар, а затем в холод, тело напрягалось длительными рывками, из-за чего сбивалось дыхание и Северянина это выматывало. Его немного подташнивало, у него кружилась голова, по телу пробегали странные мурашки. Младший Сталь думал, что это уже никогда не закончится, но тут он снова вскрикивает и… *** По убежищу разнесся детский плач. Маленькое беззащитное существо было с заботой закутано в тёплые полотенца. И младенец тут же перестал плакать, как только его положили на грудь черноволосого. Они втроём уже лежали на мягких перинах гнезда, Чарли поспешил укутать все ещё вздрагивающего обнаженного и слегка покрытого капельками воды возлюбленного махровым одеялом. — Тимур… — сердце западника было готово выпрыгнуть из груди. Он. Слепой человек. Только что принял роды у своего парня. Как такое возможно? А вдруг он сделал что-то не так? — М-Мне страшно…с тобой все в порядке? Младший Сталь притянул к себе обеспокоенного новоиспечённого отца, заставив его тоже залезть под одеяло. Черные крылья Тимура обхватили Чарли с малышом. Северянин обнимал их обоих, переводя дух. Чарли трясло, словно в лихорадке, его сердце бешено стучало. — Ну, привет, товарищ, — хрипло засмеялся Тимур, переводя взгляд на малыша. —… О, Небеса… — Что? Что такое? — тут же запаниковал западник, вздрогнув. Он услышал тихий плач со стороны Сталь. — Что??? Что случилось? Тебе больно? Ему больно? С ним что-то не так? — У него твои глаза, — Тимур радостно улыбался и не мог подавить в себе всхлипы. — Голубые глаза… прямо такого же цвета, когда ты ещё не потерял зрение… Желтые глаза — обычно доминантный ген у найтоулов, а тут… Он такой хорошенький… Так похож на тебя… — малыш с любопытством наблюдал, как по щекам его желтоглазого папы стекают капельки слез, а затем он смешно зажмурился, когда ощутил, как чувственно его поцеловали в лоб. — Я очень люблю его. И тебя люблю. Вас обоих. Я так счастлив… — Тимур… ну, что ты делаешь со мной… — слепой уткнулся любимому в плечо и радостно тихо засмеялся. Его глаза тоже начинали покрываться влагой. — Ох… а ещё… у него белые волосы… — О. И цвет волос тоже мой. — …В смысле твой? Ты ведь рыжий! — Я крашусь, — пожал плечами слепой. — После потери зрения, у меня побелели волосы. Не буду же я действительно как старый дед с седыми волосами ходить! — Почему я узнал об этом только сейчас?! Новорождённый внимательно разглядывал своих родителей. Он схватился за палец слепого и начал с любопытством сжимать его своими маленькими ручками. Чарли улыбнулся. Черноволосый аккуратно дал подержать малыша Брауну. Ребёнок принюхивался к ним обоим, что-то задумчиво искал в их лицах, а затем снова принюхивался, как маленький щеночек, но в конце концов решал для себя, что эти двое ему нравятся. — Как мы его назовём? — Ты — мой помеченный, — Тимур зазевал. Только сейчас он ощутил, как сильно вымотался, но он был как никогда счастлив. — Право выбрать имя достаётся тебе. — Но ведь… я же даже не знаю, какой у него пол. Или кем он себя ощущает… Найтоулы ведь гермафродиты… — Малыш родился без меток доминанта, — усмехнулся желтоглазый, внимательно разглядывая маленького найтоула. — Доминантами рождаются только девушки. Можешь считать, что у нас родился мальчик. Он такой же как я. — А ты не накидывал? — поинтересовался Браун, ближе придвинувшись с малышом к найтоулу. Новорожденному нравилось чувствовать запах обоих своих родителей. Он крепко вцепился маленькими ладошками в мизинец черноволосого и серую гимнастёрку, которою Чарли позаимствовал у возлюбленного. — Есть идеи? — Ну… — усмехнулся Тимур, целуя макушку своего маленького комочка счастья. — Он был очень активный по ночам и не давал мне спать. — Да, я тоже просыпался, — оба засмеялись. Тимур начал поглаживать белоснежные локоны сына. — Мама говорила, если ребенок часто толкается в утробе, значит он будет очень трудолюбивым человеком. — Трудолюбивый значит… — Чарли задумался. Пока слепой размышлял над именем, найтоул поспешил взять на руки ребёнка. За это время малыш успел проголодаться, поэтому сразу же прильнул к груди желтоглазого родителя. Сталь от неожиданности охнул, когда почувствовал, что сын действительно сейчас пьёт молоко. Что-то счастливое затрепетало в душе Тимура от осознания того, что он прямо в данный момент и правда кормит грудью своего малыша. Он заботливо улыбнулся и не мог налюбоваться им. — Может тогда… Тайлер? В моей стране это имя означает «трудолюбивый». Можем ещё подумать… — Тайлер… Тай. Хм… Тайлер, — тихо произносил Тимур, словно пробуя имя на вкус. Затем он перевёл взгляд на сына. Малыш старательно кушал и потихоньку засыпал на его руках. Он был спокоен. — Мне кажется это очень красивое имя. Оно ему подходит. *** Чарли тяжело дышал, сидя на коленях Тимура, который покрывал его шею цепочками поцелуев, а затем они страстно и горячо целовались. Шершавые руки Северянина поглаживали обнаженные бёдра слепого. Тайлер спокойно посапывал рядом с ними. Малыш досматривал свои сны. Браун хватается за плечи найтоула, снова ощущая в себе его длинные пальцы, измазанные в вязкой слюне. — Когда ты взял меня пару дней назад… я и не думал, что мне будет… так приятно… ах, детка! — Вот как? — усмехнулся желтоглазый, оставляя алый засос на его ключице. — Значит ли это, что мне стоит быть активом почаще? — Мечтай, — лицо Брауна вдруг стало серьёзным и в то же время обиженным. Он не хотел признавать тот факт, что ему нравится, когда Тимур занимает доминантную позицию. Но лицо слепого тут же преображается, когда в него резко входит член возлюбленного. Его тело выгибается в экстазе. Сердце его бешено стучит, а кровь пульсирует в висках. — А-ах! ~ Госпади… — Не взывай к Богу, взывай ко мне, — повелительным тоном шепчет ему на ухо Тимур, после чего начинает подмахивать бёдрами, не щадя возлюбленного. — Ах! Тимур! ~ Тимур! ~ — он тихо выстанывал его имя, обнимая его за шею. — Давай-ка ты сам, — похотливая улыбка растянулась на губах черноволосого. Ему нравилась поза наездницы. И сейчас он хотел, чтобы Чарли сам скакал на его члене и умолял трахнуть его сильнее. — Это нечестно! Мои бёдра двигаются сами! Не могу остановиться! — захныкал Браун, тут же выполняя просьбу возлюбленного. Он и вправду начал двигать бёдрами, получая нереальный кайф каждый раз, когда член найтоула проходил по заветному месту. Но этого было так мало! — Хочу ещё… Тимур, пожалуйста… пожалуйста! — Что «пожалуйста»? — изогнув одну бровь и хитро ухмыльнувшись, спросил северянин, уже готовясь трахать Брауна в бешеном ритме. Щеки Чарли раскраснелись. Ему было жутко стыдно. Тимур мстил ему за прошлые унижения во время секса. Теперь Чарли понимал, как же от этого неловко, но так было даже ещё приятнее. Хорошо, что Браун не мог видеть лица юноши. Иначе он бы умер от смущения. — Любимый, пожалуйста, — еле шепчет Браун, сильнее хватаясь за плечи черноволосого, — возьми меня! Тимур притянул его за колечко чокера и страстно поцеловал и начал двигаться. Чарли стонал в поцелуй, он был готов потерять сознание от наслаждения. Они все никак не могли насытиться друг другом. Они слишком любили и не хотели, чтобы это когда-либо заканчивалось. Они кончают вместе. Браун подрагивает на коленях супруга, чувствуя, как по его ногам стекает белая жидкость. Он в удовольствии улыбался. — Теперь… моя очередь, — похотливо облизнулся слепой, снова целуя любимого в губы. Тимур задрожал. По телу пробежались приятные мурашки. Ниже живота вновь предательски потянуло. Браун чувственно начал целовать покрытые шрамами плечи черноволосого. Он терся о кожу кончиком носа, касался губами его выступающих ключиц, его кадыка, аккуратно забрался ладонями под майку, приподнял ее и плавно перешёл поцелуями на чувствительные соски. Тимур вздрогнул, но останавливать его не стал. Грудь возлюбленного почему-то казалась слепому упругой. Вроде все как у обычных парней, но отчего-то хотелось трогать, трогать и трогать, хотелось сминать. — Мх… Чарли, — тихо прохрипел черноволосый, ощущая, как Браун играется с его соском языком, а потом начинает посасывать. Оба вздрагивают, когда рыжий внезапно чувствует, как белая жидкость стрельнула ему в дёсны. Слепой с удивлённым, даже пораженным лицом чуть отстраняется от груди возлюбленного, смакуя ее во рту, а потом проглатывая. Ну, конечно. Молоко. Щеки Тимура порозовели, но лицо было все такое же невозмутимое. — Это не тебе. — Но Тай ведь уже покушал, — Браун с удовольствием продолжил сминать чувствительные бусины. — Сам ведь жаловался, что у тебя грудь побаливает. Ты все равно собирался сцеживать. Я тебе облегчу задачу. Тимур посмотрел на мирно спящего у их бока сына. Тайлер будто не мог проснуться и на пушечный выстрел. Сталь заметил, что каждый раз, когда к нему Браун начинал ласкаться, малыш тут же засыпал. Возможно, это из-за успокаивающих феромонов, что выбрасывало тело найтоула в ответ на нежности супруга. В общем, их сын вовсе не был против, чтобы родители наслаждались друг другом. Тимур закрывает рот рукой, чтобы не разбудить своим громким стоном сына. Чарли нагло вцепился в найтоула, уже бесцеремонно высасывая оставшееся молоко. Когда Сталь кормил грудью ребёнка, он ощущал себя совсем по-другому, именно так, как и должны себя чувствовать родители во время ухаживания за детьми. Но когда это делает с ним Чарли… — Ты… разбудишь его! Прекрати! — пытался выбраться из объятий слепого Сталь, но тот будто намертво присосался к нему! — Не будь таким жадным, детка, — в блаженстве выдыхает Браун, когда на мгновение отрывается от груди возлюбленного, лишь для того, чтобы слиться с Тимуром в страстном поцелуе. Сталь сладко простонал, когда их языки начали сплетаться, по подбородку — стекать слюна, а шаловливая ручонка Чарли — расстёгивать до конца ширинку штанов. — Тебя ведь и подготавливать сейчас не надо~ Ты идеально растянут для меня! — Только попробуй, ты чертов кусок дерь-! Да блять! — застонал Тимур, прикрывая свой рот рукой, потому что Браун вошёл в него сразу и резко. — Эй, детка, не выражайся при ребёнке! Какой ты все-таки невоспитанный! — Чарли снова прильнул к груди супруга, продолжив высасывать из неё сладкое молоко, а рукой он начал ему томно надрачивать в такт своим толчкам. Тимур держался одной рукой за его плечо, другой он прикрывал свой рот, из которого то и дело доносились пошлые вздохи и стоны. Тимур откинул голову назад. Черт возьми! Как же хорошо! Он с удовольствием ощущал, как соски чуть зудят от постоянного внимания слепого, то как рыжий оттягивает их, посасывая и вынуждая молоко литься все больше и больше. А чувствовать при этом ласку на своём члене было чем-то невероятным. Тела обоих ликовали от подобной близости. Браун ускоряется под конец и изливается в черноволосого, юноша кончает следом. Они тяжело дышали, переводя дух. Тут они услышали полное любопытством угуканье. Парни обернулись в сторону звука. Тайлер внимательно разглядывал родителей, посасывая кончик полотенца, из которого он только что выбрался, и брыкал своими босыми ножками. — Вот маленький засранец! Простудится ведь! — обеспокоено произнёс Сталь, закутывая сына обратно уже в чистые тёплые пелёнки. Чарли искренне захихикал, поняв, что наконец в его возлюбленном проснулся заботливый и чуткий родитель. Теперь Сталь напоминал Брауну Кейден, когда ее дети были такими же маленькими, как и Тайлер. Внезапно Тимур насторожился, малыш тоже начал оглядываться и принюхиваться, прижимаясь ближе к груди родителя. Чарли это почувствовал. — Нас ищут, — задумчиво произнёс Тимур, обращаясь к Брауну. Сам Северянин сказал это как-то грустно. Будто они никогда больше не будут наедине, как было все эти дни. — Они рядом совсем. Я чувствую неподалёку запах матери и сестёр. Через мгновение Браун действительно услышал вдалеке снаружи знакомые голоса. — От проблем не убежать, — усмехнувшись, произнёс Браун. Он подошёл к Тимуру, поцеловал его в щеку, а затем и сына, на что Тайлер схватил его за палец, ближе прижимая к своему маленькому бьющемуся сердечку. *** В Северных краях праздновали рождение нового члена семьи вождя. Все собрались встречать своего предводителя в лице Тимура Сталь на Алой площади. Само торжество проходило внутри Зимней резиденции. Теперь Тимур был официально объявлен главой Северных краев. — Тайлер, — гордо произносит Кейден, держа внука на руках. Шекер, Ната и Раиса были вне себя от счастья, весь день проводя рядом с малышом. Впервые Тайлер засмеялся. Ему нравилось, что у него такая большая семья. — Хорошее имя. Оно ему подходит, — Кейден переводит взгляд на сына, одетого в свою бардовую шинель и ушанку, на которой сверкала красная шестиконечная звезда, говорящая о том, что теперь вождём Северных краев стал именно он. — Я горжусь тобой, мой мальчик. — Мы все тобой гордимся, сынок, — Генри взял внука из рук жены, аккуратно покачивая его. — Да, братик! Поздравляю! — искренне смеялась Шекер, крепко обнимая черноволосого. — Как только мой Блейк вернётся домой с Алексом, мой сын тут же примется развлекать твоего! Вот увидишь! Он очень чуткий у нас и ответственный! В обиду Тайлера не даст! — Мама, папа, я тоже буду заботиться о братике Тайлере! Можно? — с надеждой в глазах спрашивала Раиса на руках у Агаси, который тихо смеялся от таких вопросов дочери. — Если только дядя Тимур разрешит, — хитро улыбнулась Нат, потрепав дочь за щеку. — Можно, дядя Тимур? — с щенячьим взглядом спросила Раиса, на что Тимур тихо засмеялся. — Ну, конечно, — с теплотой и любовью ответил он. Все были искренне рады. Вокруг было полно народа. Даже пришли гости из Восточных земель и Западных республик. Понянчить новорождённого приехали даже Карасу с Хару. Приёмный сын Агаси и Нат тот час начал ворковать со своим новым двоюродным братиком и намекать возлюбленному, что тоже хочет маленького, на что Накахара с улыбкой закатывал глаза. Теперь Тайлер был точно в безопасности. Поскольку вся семья скучковалась рядом с Хару и Карасу, что держал ребёнка на руках. Все расспрашивали, как обстоят дела в племени Накахара, обменивались новостями и впечатлениями, одновременно развлекая малыша. Тимур улыбнулся от подобной картины. Тут внимание найтоула привлёк парень с рыжей чёлкой, одетый в кожаную куртку, облегающие чёрные рваные джинсы и чёрный топ, по середине которого была радуга. В руке он держал трость для слепых, а глаза его скрывались за тёмными очками, которые отражали блики от хрустальных люстр. Вождь нежно улыбнулся. — Ну, так… мне теперь надо обращаться к тебе «ваше высочество» или…? — поинтересовался тот самый модник. — Чарли, я стал вождём Северных краев, а не королевой Англии. У нас не монархия… — усмехнулся Тимур, разглядывая чересчур гейский вид своего помеченного. Он как всегда в своём репертуаре. — По факту у вас монархия, — решил все-таки блеснуть своими знаниями в политике президент Западных республик. — Твоя семья уже третье поколение держит власть в своих руках. Ну и черт с этим! — пожал плечами Браун, после чего начал прислушиваться к разговорам других найтоулов о том, что вскоре их новый вождь приведёт их к коммунизму, а затем наступит всеобщее равенство. — Что насчёт тусовки… мда-а… хороший тамада, и конкурсы интересные. Тимур засмеялся. — И без тебя знаю, что тусовка — говно. Тут реально скучно, — Тимур наблюдал, как нежно Браун берет его за руку и сплетает их пальцы в замок. — Так, может… — лисья ухмылка растянулась на губах западника. Он поцеловал руку черноволосого. — Может, новоиспечённая «некоролева» хочет уединиться со мной в место потише? Тимур крепче сжал его руку. Браун ощутил тёплое дыхание Сталь у своего уха. — Звучит заманчиво.~