Мальчишка на год. Иллюзии правды

      Домой Макс летел как на крыльях. В метро он разослал сообщения всем друзьям, и теперь в мессенджер сыпались поздравления и завистливые «ну и фартануло же тебе». Эйфория захлестывала его с головой. Прямо сейчас творилось что-то абсолютно запредельное и, главное, происходило не где-то, а в его, Макса, жизни. Даже забавно — мы так ждем чего-то по-настоящему желанного, а когда оно сбывается, отказываемся верить, что это правда, даже словно бы отталкиваем его, потому что «ну так же не бывает».       С Яном они договорились, что уже завтра с утра Макс явится в студию. Новицкий скинул ему на почту партитуру и велел за вечер хотя бы просмотреть, чтобы как-то ориентироваться в песне.       «Надеюсь, я не пожалею, что доверяю тебе», — хмуро оповестил вокалист, прежде чем захлопнуть за Максом дверь. В общем, да, при желании Воронов наверняка мог бы весьма выгодно слить свежий, еще не вышедший материал и причем не абы какой, а одной из самых известных групп в стране. Поэтому Макс едва ли не лопался от гордости, ответственности и такого большого, глупого, по-детски без остатка заполняющего сердце восторга.       Но внутри нет-нет да и царапалось противное предчувствие надвигающихся проблем, которое усиливалось с каждым шагом, с которым парень приближался к дому, хотя Макс и старался его игнорировать.       Может быть, и не стоит говорить обо всем родителям прямо сейчас. Можно соврать, что устроился на подработку, что в универе завал. С другой стороны, он уже порядком подустал жить в вихре лжи, которая, увы, была текущей необходимой платой за то, чтобы у него была возможность продвигаться к исполнению мечты. Существует ли эта ложь-во-благо? И сколько можно так прятаться, увиливать, притворяться, что он учится на юридическом, как и хотел отец? Отец…       Всю жизнь Макс ставил желания родителей выше своих, понукаемый давно вбитым в голову припевом, что вот мы-то тебя вырастили, жизнь положили, а ты хочешь стать таким неблагодарным… В конце концов ему уже девятнадцать, практически двадцать. Можно найти работу, снять квартиру и наконец-то жить, как ему хочется. Может быть, сейчас самое время, ведь он заключит настоящий контракт, и музыка останется в его жизни.       Что бы отец там ни говорил, что без образования Макс сможет работать дай бог если дворником — сейчас было окончательно ясно, что все это полная чушь. А вот скрывать то, что он будет играть с «Иллюзиями правды», долго не получится. Ладно еще, пока они будут здесь, работая в студии. Но если все сложится, а в это теперь Макс верил больше, чем во что-либо ранее, то ему придется поехать в тур. Здесь уже будет никак не отвертеться.       В конце концов, успокоил он себя у подъезда, они же его родители. Поорут, позакатывают глаза, а там оно как-нибудь образуется.              Когда он вошел домой, часы отбивали десять, а родители по годами не меняющейся традиции пили чай и смотрели вечерние новости. Бросив вещи в коридоре, Макс пару раз глубоко вдохнул и вошел в гостиную, остановившись перед родителями.       — Мам, пап, я хочу кое-что рассказать.       — А полчасика подождать это не может? — нахмурился отец, пытаясь одновременно заглянуть за Макса, чтобы не пропустить происходящее в выпуске — что-то о саммите «Большой двадцатки».       Воздушный шар внутри сдувался с оглушительным свистом, вызывая неприятное чувство тошноты. А еще годами копившаяся обида невовремя подняла голову. Макс резко схватил пульт и вырубил телевизор.       — Нет! Не может! Может быть, хоть раз ты проявишь интерес к тому, что для меня важно? Или, блин, выпуск новостей интереснее собственного сына?       Отец со стуком поставил чашку на столик, мать подалась вперед и забормотала что-то в духе «ну ладно, ладно вам». Макс уселся в кресло и посмотрел в окно, за которым зимняя ночь застилалась начавшимся снегопадом.       — Сегодня-мне-предложили-стать-участником-настоящей-группы, — на одном дыхании выпалил он. Покосился на родителей и повторил еще раз. — Стать гитаристом в группе. В известной группе — одной из самых известных в стране. Они звезды. Те, за кем бегают миллионы фанатов.       В комнате повисла мертвая тишина.       — Это всего лишь на год. Со мной заключат официальный контракт. Мы еще не обсуждали подробности, но, думаю, там будет неплохая сумма. Сможем отремонтировать дом на даче, вы же так хотели! Я стану известным! Это же моя мечта всей жизни, вы же знаете — быть настоящим музыкантом. Они обещали, что поработают над моими песнями! Я отправлял им для прослушивания несколько песен, которые сочинил сам, и им понравилось! Может быть, за этот год я даже смогу записать свой альбом. Им нужен гитарист для записи в студии их новых песен. И да, придется поехать в тур, но, думаю, в Москве мы все же будем чаще, чем где-то… — голос Макса становился все тише и тише.       — А как же университет? — пискнула мать, хватаясь за сердце.       — Возьму академ, — быстро ответил он, чтобы выиграть себе несколько очков. — Всего на год, ну, а потом я вернусь к учебе. Слушайте, я же говорил вам, говорил же. Я хочу быть музыкантом! Всю жизнь! Вы же знаете.       — И что же это за группа такая замечательная? — обманчиво спокойный тон отца уничтожил последние крохи надежды, что до родителей получится достучаться по-хорошему.       — «Иллюзии правды»! Рок-группа, они сейчас собирают миллионные залы и…       — Я правильно тебя понял? Мой сын, сын ученого и профессора, собирается стать рокером? Я не настолько не смыслю в этой жизни, как ты думаешь. Значит, это то, чего ты хочешь: кривляться перед малолетками, после «концертов» надираться по барам или еще что похуже, а потом тащить в постель всех, кого ни попадя, кто обычно бегает за такими вот «звездами»?       Макс ошарашенно моргнул, мать замерла на месте. Несмотря на ледяное спокойствие в голосе отца, он понимал, что взрыв уже на грани. Да что там, он даже не подозревал, что его отец вообще может сказать что-то в подобном духе. Потом он вспомнил Питер, девчонку, которая так радостно шла за клавишником, хотя на вид ей было едва ли восемнадцать и то в лучшем случае, фанаток, которые не скрывали, чего хотят от музыкантов. Вспомнил прошедшие концерты, Яна на сцене, «Дожди», усталого человека, который сжимает голову, а через секунду с улыбкой поднимается на сцену…       — На самом деле все не так, как ты думаешь. Не все то, чем кажется, — повторил он слова Андрея, сказанные в отеле в Питере.       — Да что ты, — отец встал и зашагал по комнате. Макс не сомневался, что наверняка ему хочется влепить сынку знатную оплеуху, хотя раньше до такого пока не доходило. Но отступиться сейчас — это значит никогда не переломить ситуацию в свою пользу. Да и он уже не мальчишка, который раньше всегда до смерти боялся отца и не смел сказать ему и слова поперек.       — Поверь мне, я знаю, о чем говорю.       — Максим, но… что скажут знакомые, люди, что нам отвечать, если нас спросят, как так вышло, что сын самого Воронова… — дрожащий голос матери звучал почти умоляюще.       — Что сын Воронова что? Играет на гитаре? О боже, какой позор! Мам, какая нахрен разница, что скажут люди? Тебе это что, важнее, чем чтобы твой сын был счастлив? — злость захватила одной, зато разрушительной волной. С самого детства он выслушивал эту чушь и уже не знал точно, ненавидит ли он только слова или и человека, который их говорит.       — БОЛЬШАЯ! — отец внезапно заорал так, что едва ли не зазвенели стекла в серванте. — Мы тебя растили, кормили, одевали, обували! А ты в благодарность собрался позорить мою фамилию?! — он выскочил в коридор и вернулся, втаскивая в комнату чехол с гитарой. — Я купил тебе чертову гитару и закрывал глаза на эту идиотскую блажь! И вот как ты собрался мне отплатить?       Мать вскрикнула, когда оглушительный грохот удара инструментом об стену заполнил помещение. Макс понял, что гитаре пришел конец.       — Думать забудь! — отец, выпучив глаза, ткнул в него пальцем. — Тебя воспитывали как нормального человека, и мой сын никогда не будет выставлять себя шутом на сцене, да еще и с какими-то там рокерами!       — Хреново ты, значит, воспитывал, раз вышло не то, что тебе хочется! — сжав кулаки, Макс тоже вскочил и заорал так, что больно запершило в горле.       — Я тебе все сказал! — старший Воронов пнул ногой чехол. — Никаких групп! В конце концов, сначала закончи университет, а потом делай, что тебе в голову взбредет и иди на все четыре стороны…       — Я забыл тебе сообщить, — Макс понимал, что он уже тоже не остановится, — я не поступал ни в какой универ. Все это время я занимался своей музыкой, которую наконец-то оценили по достоинству!       — Но как же… билет… ты говорил…, — мать осела на диван, а шея у отца налилась краснотой. Макс знал, что он был в бешенстве.       Момент, когда нужно было делать выбор, настал. Макс хотел было высказать отцу все, что думал, но, взглянув на съежившуюся мать, молча вылетел из гостиной. В своей комнате схватил из шкафа старый походный рюкзак, не глядя затолкал в него джинсы, футболки, рубашки, какие попадались под руку, туда же засунул ноутбук, зарядки, блокнот с текстами песен и папку с набросками риффов. Достаточно, благо документы в его городском рюкзаке.       В гостиной мать пыталась утихомирить отца, но они оба замолчали, когда Макс вихрем пронесся по коридору, натянул кроссовки и пальто и на миг заглянул в комнату. Родители уставились на рюкзак. Отец побагровел еще больше.       — Я тебе запрещаю выходить из дома!       Внезапно Максу стало смешно. Ему скоро двадцать, и ему как маленькому все еще указывают, что он себя плохо вел и поэтому не пойдет гулять. Он не смог сдержать усмешку.       — Подожди, подожди, Леня, — забормотала мать, в отчаянии глядя то на мужа, то на сына. — Максим, ну послушай…       — Если сейчас уйдешь — катись к своим дружкам, этим вот музыкантам, — отец сообщил это неожиданно спокойно, даже словно бы между прочим, — а в мой дом можешь не возвращаться.       — Может, оно и к лучшему, что ты избавишься от такого никчемного сына, а я от такого отца! Не забудь выставить мне счет за все, как там было… кормил, одевал, обувал! — рявкнул Макс и вылетел из квартиры, на прощанье от души хлопнув дверью и понадеявшись, что уже давно треснувший косяк из помпезной лепнины сейчас наконец-то отвалился.       На улице ветер швырнул ему в лицо снег, залепляя глаза. Адреналин, страх, злость и все же эйфория от того, что он наконец-то всерьез выбрал свою мечту, гуляли в крови. Время двигалось к полуночи, и в их спальном районе в такую погоду на улицах уже почти никого не было. Когда Макс почти бегом добрался до метро, в боку кололо, а уши горели от мороза. Ввалившись в теплый вестибюль и получив парочку подозрительных взглядов от охраны, он вытащил практически севший телефон и призадумался к кому из своих парней мог бы завалиться до утра, хотя прекрасно знал, что все друзья жили в таких крошечных квартирках, что спать ему предстояло в лучшему случае на кухне.       На карте оставалось что-то около полутора тысяч. В принципе, должно хватить на какой-нибудь хостел, если удастся заселиться ночью, а завтра можно будет уже подумать, что делать дальше.       На экране светилось непрочитанное сообщение от Яна.       «Скинь мне все, что у тебя там еще из приличного-готового, если есть.»       Черт, как невовремя. Ноутбук почти сел еще на базе, но и заставлять Новицкого долго ждать ответа тоже казалось неправильным. Все-таки его предложение внезапно стало единственным вариантом выпутаться из свалившегося и одновременно тем триггером, который, похоже, сломал Максу жизнь. По крайней мере старую и привычную точно.       Словно в ответ на его мысли телефон отразил входящий вызов.       — Да, — Макс поздно осознал, что обреченность из голоса изгнать не удалось.       — Извиняюсь, конечно, что отвлекаю твою персону, но внезапно выдался на редкость свободный вечер, и раз уж я взялся за твои шедевры, то хочется прикинуть, что с ними делать дальше. А для этого хорошо бы знать, есть ли у тебя что-нибудь еще, — за голосом Яна до Макса донеслось звяканье посуды. — Я писал сообщение.       — Да, я видел. Конечно. Скину, как только смогу включить ноутбук, — связь в метро прерывалась, и Максу пришлось снова выйти на улицу в разгулявшуюся метель.       — Ты помнишь, что в студии нужно быть завтра с утра? Желательно, выспавшимся. Я, конечно, ни на что не намекаю, но привык, что мои ребята выкладываются на полную.       — Угу, — Макс напрягся, что телефон сейчас сядет, но потом сообразил, что сможет зарядить его внизу на станции.       В трубке повисла тишина.       — Все в норме?       Блин, еще не хватало сразу же с самого начала стать для Новицкого еще одним источником проблем.       — Разумеется, — как можно более бодро отрапортовал Макс. — Сейчас доеду до друзей и отправлю тебе треки так быстро, как получится.       — Н-да. Что сказали твои по поводу сегодняшнего? — судя по звукам, Ян собирался есть, и Макс некстати вспомнил, что кроме завтрака и бокала виски в студии ему сегодня ничего не досталось.       — Ну… я потом обсужу это с ними еще раз.       — Никогда не пытайся мне врать — я прекрасно чувствую людей.       «Вот уж не сомневаюсь, черт бы тебя побрал», — буркнул Макс в сторону от трубки.       — Пока что они, скажем так, не в восторге от моей идеи стать музыкантом.       На том конце Ян тяжело вздохнул.       — Выгнали?       — Сам ушел.       — Ничего в мире не меняется, — это Новицкий пробурчал настолько неразборчиво, что Макс еле-еле услышал. — Ночевать негде?       — Сейчас разберусь. Слушай, я все понял, в студии буду утром как полагается, — невесть почему, но Максу стало мучительно стыдно, что его мелкие проблемы каким-то образом стали достоянием вокалиста, которому, без сомнений, и без того хватало забот. — Треки отправлю, там немно…       — Так. Сейчас скину адрес. До Арбата, надеюсь, доедешь.       — Что? — Макс остановился так резко, что сзади в него врезался выходящий из метро прохожий. — Мне…       — Это был не вопрос, — что-то в голосе вокалиста было такое, что отсекало любые попытки пререкаться. Впрочем, Макс и сам видел, что все вокруг подчинялись Яну беспрекословно и мгновенно. Есть такие люди, вроде бы обычные, но тем не менее, тем не менее… — Все. Жду. Давай там побыстрее.       Макс ошарашенно уставился на телефон, который издал пару коротких гудков и затих. В смысле… в смысле это сейчас серьезно? Захотелось себя ущипнуть, как говорится, чтобы удостовериться, что он не спит, но это было бы слишком глупо, да и холод, пробиравший через осеннее пальто, явно был наяву. Пока он тупо таращился в пространство, телефон снова ожил, высветив сообщение с адресом.       На месте Макс был уже в первом часу ночи. В подъезде, ослепляющем мрамором, металлом и зеркалами, он почувствовал себя крайне неуютно, хотя консьерж, очевидно предупрежденный именитым хозяином, весьма добродушно проинструктировал его, куда идти. Открывший дверь Новицкий с улыбкой обозрел заснеженного будущего ритм-гитариста, рюкзаки и посторонился, пропуская Макса внутрь.       Из недр квартиры потрясающе пахло жареным мясом, так что есть захотелось еще сильнее, и живот предательски заурчал, призывая немедленно следовать за манящим запахом, но Макс нерешительно остановился в коридоре. Все вокруг было настолько сверкающим, идеальным, на первый взгляд просто неприлично дорогим, что ему отчаянно захотелось провалиться сквозь землю.       — Ну и чего ты застрял, — усмехнулся Ян, — пошли на кухню.       Раздеваясь, Макс подумал, что среди такой роскошной квартиры хозяин в джинсах и клетчатой рубашке выглядит слишком уж странно. Вот в смокинге было бы в самый раз. На пол, в плитки которого можно было смотреться, словно в зеркало, страшно было наступать. В проеме двери в гостиную он заметил огромную плазму в полстены, картины с какими-то смутными абстракциями, встроенный в стену камин — тут он несколько раз моргнул. На его взгляд вся эта обстановка не вязалась с той крошечной толикой характера Новицкого, которую он худо-бедно успел узнать. Впрочем, у этих богатых еще и не такое бывает.       Очень быстро перед Максом появился стейк, овощи и бокал красного вина. Ян тоже уселся напротив, возвращаясь к своей тарелке. Чувствуя себя в высшей степени неловко, Макс постарался есть медленно и «прилично», но в итоге прикончил всю тарелку едва ли не за пять минут. Он практически ощущал взгляд мужчины напротив, однако светлые глаза искрились смехом, что позволило чуточку расслабиться.       — В холодильнике есть еще, если хочешь, — хмыкнул Ян, когда Макс отодвинул тарелку и в два глотка расправился с вином. — Что найдешь — все в твоем распоряжении.       — Спасибо. Слушай, не стоило тебе тащить к себе черт пойми кого.       — Ну вообще-то не черт пойми кого, а моего текущего ритм-гитариста. Ребята часто бывают у меня да и ночуют тоже.       — Эм, ну, да, — Макс неожиданно снова вспомнил то смутное то ли предупреждение, то ли намек Андрея в Питере, вспомнил с каким нечитаемым лицом басист смотрел на вокалиста, окруженного фанатками. Перед глазами встала сцена с концерта, когда Новицкий прижимал Андрея к себе. Как сейчас показалось Максу — весьма… весьма.       Тем временем Ян собрал тарелки и отправил их в посудомойку, взмахом пригласив Макса за собой. В гостиной они уселись на огромный диван, Новицкий разлил по бокалам еще вина.       — Так-с, — Ян задумчиво смотрел на парня. — Напиши мне свой номер карты, завтра скину часть аванса, а с документами менеджеры разберутся на следующей неделе.       — Спасибо…       — Не за что. Это вообще-то твоя работа, если ты не забыл. За которую, разумеется, полагается гонорар. Предполагаю, что он тебя не обидит.       Названная Яном сумма на миг лишила Макса дара речи.       — Ты с ума сошел? — он действительно ненадолго подумал, что вокалист просто шутит, проверяет его реакцию.       Но Ян лишь улыбнулся, отмахиваясь от таких мелочей.       — Не забывай, что мы все-таки не самая последняя группа на сцене. И потом, не торчать же тебе здесь вечность. Послезавтра займешься поисками квартиры — сможешь снять что-нибудь более чем приличное, хотя полгода тебя и не будет на месте.       Ну разумеется, сдалась лидеру «Иллюзий» дополнительная обуза в виде мальчишки в собственном доме.       — Да! Конечно. Я вообще не хотел доставлять тебе неудобства.       — Макс, — Ян пристально посмотрел в глаза парня, — не отказывайся от помощи, если предлагают. В жизни следует полагаться только на себя и всего добиваться самому, но это не значит отталкивать все, что жизнь может тебе подкинуть.       Не зная, куда себя деть, Макс отпил едва ли не полбокала за раз и подумал, что дорого дал бы за то, чтобы когда-нибудь поговорить с Новицким как… друг. И расспросить его, кто помогал ему самому.       — Ну ладно, вернемся к тому, с чего начали. Скинешь, что у тебя там осталось из более-менее приличного?       — Сейчас! — Макс притащил ноутбук и перекинул на почту вокалиста еще несколько треков. — Не очень много. Они, правда, не доделаны по сравнению с предыдущими.       — Первые твои тоже еще не доделаны. Не переживай, я и не такое слышал.       Макс почувствовал, что у него горят уши.       — И много на тебя сваливается таких вот «шедевров»? — он понял, что, чтобы хотя бы попытаться держаться с Новицким на равных, нужно на ближайший год немедленно перенять его манеру иронизировать и саркастически усмехаться.       — Твои первые. Я имел в виду свои собственные перлы пятнадцатилетней давности, — мужчина щелкал кнопками Макбука. — Все, вижу. Посмотрим, что с этим можно сделать.       — Я никогда даже и не думал, что вот это вот все возможно.       — Все возможно. Если нельзя, но очень хочется, то можно — слыхал такое?       — Хм…       Неожиданно Ян поднял свой бокал в полушутливом тосте.       — За новый виток жизни, где все возможно, м?       Под звяканье бокалов Макс вглядывался в светлые глаза, разбегающиеся около виска пока что еще крошечные морщинки, которые в противовес немного суровому лицу и манере держаться, выдавали в своем хозяине привычку улыбаться. «Домашняя» версия Новицкого настолько кардинально отличалась от того человека на сцене, который одним взглядом заводил огромную толпу, что если бы Макс сам наяву не видел этого, то ни за что бы не поверил.       Разумеется, он посмеивался над друзьями, которые всерьез сходили с ума по тому же Новицкому или другим рок-музыкантам, а уж фанаты «Иллюзий», которые на прослушивании почти все как один постарались скопировать вокалиста, выглядели и вовсе глупо. Недаром говорится, что «не сотвори кумира» и вот это все. Для себя он давно решил, что даже сильные мира сего, тем не менее, такие же люди, как и он сам, которые тоже ненавидят будильник по утрам и наверняка поют в душе.       Разлохмаченный в мятой рубашке Ян пришелся ему по душе больше, чем идеальный облик человека на сцене, хотя Макс не мог не признать, что на концерте от Новицкого действительно было невозможно отвести взгляд. Он украдкой рассматривал вокалиста, склонившегося над ноутбуком, проследил линию от полуулыбки к вискам, через поблескивающее колечко серьги вниз к вороту рубашки, где опять была видна татуировка в виде какой-то надписи, видимо, на латинском. Надо будет погуглить, что там за фраза и в честь чего сделана. Прямо спросить у хозяина он как-то постеснялся.       — Насмотрелся? — Ян улыбнулся, не поднимая глаз от экрана. — Хуже, чем в Питере, честное слово. Теперь буду и дома словно в зоопарке.       — Извини!       Макс порадовался, что в голосе старшего мужчины не слышалось недовольства.       — Да-да, — Новицкий закрыл ноутбук. — Ладно, вечер все равно пошел не туда, так что с работой уже не сложится. Пошли спать, завтра будет долгий день. Могу заранее предупредить, хотя наверняка Андрей уже успел пожаловаться тебе — в студии, в туре и на сцене я тиран, который гоняет всех до изнеможения.       — Тебе стоило бы предупредить об этом, когда предлагал мне присоединиться к вам.       — А ведь я говорил тебе хорошо подумать.       Ян повел его по квартире, показывая кроме кухни и гостиной комнату, которая была приспособлена под студию, мини-спортзал и закрытую столовую, в которую, очевидно, давно никто не заглядывал.       — Моя спальня, — они чуть замедлили шаг в конце коридора. Макс затаил дыхание, увлеченно глядя куда-то в стену, но Ян не стал задерживаться. — Вот это дверь в гостевую ванную, а за ней дверь в гостевую спальню — пока ты здесь — твою. Вот, вроде, все. Завтра встаем в девять.       Макс кивнул и улыбнулся хозяину.       — Спасибо. С твоей стороны это все очень…       — Не за что, — Ян неожиданно потрепал его по волосам. Макс немного завис. На него снова накатило чувство, которое он уже испытывал перед входом в питерский отель — желание, чтобы именно Новицкий… обнял его как Андрея. Он тряхнул головой. Черт знает что.       По губам мужчины пробежала усмешка. Он возвел очи горе от дурацкого вида своего незадачливого гостя, бросил коротенькое «Ну, доброй» и скрылся за дверью своей спальни.