Двое лгут, когда они вместе

      Сон не принес облегчение. Одри все мучила и мучила в голове свои мысли и чувства, надеясь избавиться от них, но сентябрьское утро судорожным вздохом отчаяния разбило все надежды вдребезги. Она пыталась отыскать в глубине своего разума ответы на вопросы, но их не было. Когда это случилось? Почему она не смогла отследить перемены внутри себя? Почему он позволил ей приблизиться на опасное расстояние? Одри шумно выдохнула и с силой сжала любимую большую кружку, доверху наполненную горячим кофе без сахара.        — С каких пор ты пьешь такую гадость? — удивилась Фиона. — Помнится, ты считала, что кофе без сахара пьют только больные люди или извращенцы.       Одри горько усмехнулась и бросила короткий взгляд на черную, как сама ночь, жидкость. Потому что он пьет такой кофе, вихрем пронеслось в ее голове. А она и не заметила, как переняла чужие привычки, некогда совершенно неприемлемые и идущие вразрез всем принципам.        — Кофе без сахара лучше бодрит, — проговорила она, не поднимая глаз.       Подруги продолжали без умолку щебетать и хихикать, обсуждая свежие сплетни, а Одри даже не могла проследить за нитью их разговора, теряясь где-то посередине. Она знала, что могла обыграть Перси Уизли в шахматы, могла выиграть в словесной перепалке, но во всем, что касалось чувств, она проигрывала. Одри заведомо ждал провал там, где мужчине не было равных, там, где разум всегда побеждал.        — …Моника взяла нам билеты на концерт какой-то магловской рок-группы, а я даже не знаю, кто они такие! — Доносились до ушей Одри обрывки разговора. Она поджала губы и подняла уставший растерянный взгляд.        — Я в него влюбилась.       Голос Фионы стих на половине фразы. Образовалось томительное молчание, показавшееся Одри еще большей пыткой. Подруги удивленно моргали, неготовые к подобным откровениям, и только шум взлетевшей с подоконника птицы заставил их выйти из оцепенения.        — Это же хорошо? — осторожно поинтересовалась Лин.        — Конечно же нет! — отчаянно выкрикнула Одри. — Для него это по-прежнему лишь лживый театр со случайным пьяным перепихоном.        — Вы еще даже не обсудили это, — с сомнением произнесла Фиона.        — Нечего тут обсуждать. — Одри покачала головой. — Я разберусь с этой проблемой раз и навсегда.        — И как ты собралась разбираться?        — Так, как следовало разбираться раньше с Юстасом или Эрни. Я просто все пресеку на корню, не позволяя подобным глупостям пробраться еще глубже мне под кожу.        — А ты не думала, что твои чувства могут быть взаимны? — предположила Лин.        — Да! — Фиона активно закивала. — Это ведь возможно.        — Это невозможно, — отчеканила Одри. — Все, что он может испытывать, можно назвать физическим влечением. Сначала мне было весело видеть его реакцию на все мои выходки, но потом… — Она устало откинулась назад. — Потом все зашло слишком далеко, а мне ведь еще с ним работать!        — Тебе стоит притормозить, — заметила Лин. — Просто позволь этой ситуации разрешиться самостоятельно.        — Мне стоит впервые в жизни взять все в свои руки, пока я еще в состоянии это сделать.       Рабочий день стал настоящей пыткой. Одри, затаив дыхание, сидела за своим столом и пользовалась невероятной занятностью Перси. Они встретились лишь раз: утром — перед тем, как он отправился на совещание. Одри поздоровалась, как ни в чем не бывало, и даже не подняла глаза, делая вид, что чрезвычайно занята работой. На самом же деле ее страшно тошнило от нервного перенапряжения, и она боялась лишний раз открывать рот и глотать воздух. Перси же, понимая, что именно сейчас ничего не может сделать, ушёл, ощущая лишь досаду. А прямо перед обедом в министерство заявились близнецы Уизли в своих вульгарно ярких костюмах и нелепых галстуках. Фред привычно подмигивал симпатичным работницам, а Джордж, навеки окольцованный и околдованный своей женой, лишь посмеивался над братом. Одри уже на расстоянии услышала их задорные голоса и привычные шутливые интонации, в ужасе округлив глаза. Она вмиг вся подобралась и сделала глубокий вдох перед тем, как растянуть на лице приветливую улыбку.        — Привет, мелочь! — Джордж ей махнул рукой, а Фред, тем временем, вальяжно уселся на край ее стола.        — Ну, привет, шалунья.       Парень слишком подозрительно улыбался. Одри опасливо посмотрела на Джорджа.        — И что это должно значить?        — Знаешь, теперь у меня точно нет сомнений, что у вас с Перси все серьезно.       Одри похолодела.        — Да расслабься ты! — хохотнул он, а затем заговорчески зашептал: — Рон мне все рассказал.        — Что рассказал? — упавшим голосом спросила Одри.        — Как вы с Перси после праздника Кингсли зажимались в коридоре! — радостно объявил Фред. Одри побледнела.        — Завязывай ее смущать! — шутливо возмутился Джордж. — Погляди, на ней же лица нет.       Одри сглотнула противный ком в горле и сжала под столом кулаки.        — Ты специально пришёл сюда, чтобы сообщить мне эту новость?        — Вообще-то, нет. — Фред ловко соскочил со стола. — Мы пришли к Перси по чрезвычайно важному делу!        — Тогда не смею задерживать.       Она старалась сказать это дружелюбно, как бы между прочим, но ледяной тон сквозил защитными шипами. Джордж, смекнув что к чему, подтолкнул брата к двери. К облегчению Одри, тот не сопротивлялся. Она устало выдохнула и опустила голову на прохладную поверхность стола, понимая, что, если выдержит этот день, то уже ничто ее не сломает.       Перси оторвал взгляд от составленного Одри на прошлой неделе протокола и, увидев братьев, коротко посмотрел на часы.        — Даже без опозданий.        — Обижаешь! — Фред фыркнул и развалился в кресле. — Чего такой кислый?        — Все нормально, — сдержано ответил Перси.        — Ага, конечно. Что Одри сидит вся зелёная, как будто ее сейчас стошнит, что ты с таким лицом, словно идёшь на казнь. Очень странно для людей, которые так жарко провели ночь и не смогли сдерживать свои порывы на чужом дне рождения!       Джордж цокнул языком, уже порядком устав от бесконечных разговоров брата об этом инциденте. Перси напрягся и поднял на Фреда тяжелый холодный взгляд.        — Ты что же, и Одри сейчас об этом напоминал?        — Разумеется! — Фред беззаботно улыбнулся, покручивая между пальцев лежащее на столе перо. — Что я могу поделать, если твоя девушка очень мило смущается?        — Тебе стоит научиться контролировать свои шутки, — ледяным тоном сообщил Перси, кинув озабоченный взгляд на закрытую дверь. — Хватит ее доставать.        — Ладно вам! — Джордж улыбнулся. — Может, нам стоит уже приступить к рабочим вопросам? А то мне не очень хочется тухнуть тут с вами до второго пришествия Морганы.        — Я подготовил целый список требований для получения лицензии на ваш аппарат, — хмурясь, произнес Перси, с трудом переключаясь на другую тему. Тревога внутри нарастала и липла к коже паршивым предчувствием.       Джордж взял у старшего брата папку и, увидев количество страниц, присвистнул.        — Это вообще реально выполнить?       Фред кинул взгляд на список с подробным описанием каждого пункта и недовольно поморщился.        — Какая же нудятина! Точно не получится в обход? Мы же до смерти будем над этим работать! Может, наши внуки смогут оценить плоды наших воистину нечеловеческих усилий…        — Это все, что я могу сделать, — раздраженно ответил Перси. — Кое-где я пометил подсказки, как можно упростить тот или иной пункт.        — Спасибо, — произнёс Джордж. — Нам не впервой сталкиваться с трудностями. Так ведь, Фред?       Тот уныло кивнул.        — И нравится же тебе копаться в этой бюрократии, Перси!        — Перси у нас воин пера, — ухмыльнулся Джордж, поймав насмешливый взгляд старшего брата. Но от него не укрылся холодок, затаившись где-то на дне его глаз.        Несмотря на всю бестолковость близнецов, они, по мнению Перси, и правда имели исключительный талант. Даже если он и не одобрял все их задумки, все равно хотел быть хоть немного причастным к тому, как их руками творится история.       Одри изо всех сил старалась сосредоточиться на работе, но выходило это из рук вон плохо. Не выдержав, она раздраженно отбросила перо в сторону как раз в тот момент, когда в помещение вошла Гермиона. Девушка удивлённо вскинула брови, заметив непривычное настроение у всегда улыбчивой Одри.        — Что-то случилось?        — Нет, — резче нужного ответила Одри, а затем прикрыла глаза. — Прости. День не задался.        — О, надеюсь, ничего серьёзного?        — Нет, — мягко улыбнулась Одри.       «Всего лишь рушится моя жизнь, а я не знаю, как это остановить, поэтому просто разворачиваюсь назад».        — У Перси сейчас близнецы, но, думаю, ты им не помешаешь.       Безмятежность схлынула с лица Гермионы. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой.        — Я лучше зайду позже… У меня ничего срочного…       Одри нахмурилась, заметив разительную перемену в ее настроении, но не стала делать на этом акцент.        — Как продвигается работа? — Гермиона ловко свела тему в сторону. — Глядишь, я вернусь, а ты уже стала заместителем главы отдела!       Одри кисло улыбнулась.        — Перси надеется, что, когда ты вернёшься, сможешь стать его заместителем.        — Это вряд ли… Видишь ли, я бы хотела после рождения ребёнка уйти в Отдел международного магического сотрудничества. Там у меня есть шанс стать руководителем, — неловко проговорила Гермиона.        — Это же здорово! Там моя подруга Фиона, и она будет абсолютно точно рада работать с тобой, Гермиона.       Девушка смущённо улыбнулась.        — Это решение далось мне нелегко, но я хочу чего-то большего, чем может дать мне этот отдел.        — Понимаю.        — Думаю, Перси повезло, что в его жизни появилась ты. Как в рабочей, так и в личной.       Одри изнутри прикусила щеку, лишь бы не выдавить в ответ что-то жалкое и совершенно неуместное.        — Через несколько лет я бы хотела стать членом Визенгамота. Так что я с ним не навсегда, — уклончиво ответила девушка.       Гермиона проницательно взглянула на Одри, будто смогла услышать то, о чем та молчала.        — Одри, ты точно в порядке?       Всего на миг ее губы дрогнули, но тут же растянулись в дежурной улыбке.        — Разумеется. Тебе не о чем беспокоиться, Гермиона.       Та неуверенно кивнула и, попрощавшись, ушла. Одри опустила глаза, боясь с позором расплакаться прямо здесь. День все шел, только и делая, что проверяя ее выдержку на прочность…       Перси с трудом дождался окончания рабочего дня и вышел из кабинета в точности со стрелкой на своих часах. Одри уже собиралась уходить, складывая вещи в сумочку, и подняла на него взгляд. Мужчина растерялся и смог лишь вытащить из кармана брюк ее золотой браслет, забытый той ночью, которая создала между ними незримую, но ощутимую пропасть, которая Перси совершенно не нравилась. Он положил браслет прямо перед ней и сделал шаг назад. Одри поджала губы.        — Ты… оставила это.        — Да… — Она коротко кивнула и принялась судорожно застегивать украшение на своем запястье. Пальцы не слушались; их дрожь выдавала ее состояние с головой. — Спасибо.       Поборов дурацкую неподдающуюся застежку, Одри вскочила с места, ругая себя за то, с какой скоростью растеряла все остатки самообладания. Осознав, что она прямо сейчас сбежит, Перси невольно загородил ей путь к отступлению.        — Одри, задержись ненадолго. Я хотел бы обсудить с тобой то, что произошло.       Она замерла, а затем, опустив плечи, прислонилась бедром к углу стола.        — Да, я тоже хотела. Если позволишь, я начну. Мне так будет проще.        — Пожалуйста.       Одри довольно долго молчала, собираясь с мыслями и убеждая себя перестать дрожать, как последний оставшийся на ветке осиновый лист. Она надеялась лишь на то, что твердый голос ее не подведет.        — Я хочу закончить все это, — ровно выговорила она, поражаясь тому, какой гладкой вышла эта шероховатая фраза.       Перси округлил глаза, ожидая совсем не этого. Он всю ночь крутил в голове их разговор, подготовил целую речь и был абсолютно не готов к тому, что сказала девушка.        — Но почему? — выдавил он, надеясь, что не выглядит слишком уж жалко.        — Мне надоело жить в этой лжи, которая привела меня в какую-то точку невозврата. Эта ложь… — Девушка прерывисто вздохнула. — Она убивает меня. Прости.       Ее голос дрожал, а глаза напоследок блеснули. Одри спешно подхватила сумку и сбежала, ловко обогнув его и скрываясь за поворотом. Перси таращился ей вслед слишком долго. Он уже терял, отпускал, молча сидел сложа руки и знал, что если допустит это снова, ещё одного шанса может не быть. Время для сомнений прошло. Наступило время действий, пока еще не стало поздно. Тогда он, подхватив с вешалки пальто, бросился вслед за Одри. Перси миновал лестничный пролёт за пролетом, не в силах подолгу ждать еле ползущий по этажам лифт, пока не оказался в шумном атриуме. Среди толп служащих, спешащих с работы домой, он не мог найти взглядом Одри, как бы не силился отыскать. Уже на улице Перси с ужасом осознал, что, несмотря на все их связывающее, он и понятия не имел, где та живет. Бегло взглянув на часы, он свернул за угол и трансгрессировал близ дома Джорджа и Алисии. Брата там не оказалось, ему открыла сонная Алисия и удивлённо вскинула брови.        — Перси? Что-то случилось?        — Дай мне адрес Одри, — выпалил он, чувствуя, как тяжело дышит.        — Как ты можешь не знать адрес своей девушки? — с сомнением спросила она. Перси поджал губы.        — Я не просил задавать вопросы. Дай. Мне. Адрес, — холодно отчеканил он.       Алисия никогда прежде не видела его таким. Она знала, что стоило бы все хорошенько разузнать и не отпускать его к Одри в таком состоянии, но какое-то неведомое шестое чувство задействовало языковую функцию, озвучивая адрес квартиры сестры. Не сказав ни слова, Перси трансгрессировал прямо с порога, не заботясь о секретности, что было совершенно на него не похоже.       Перси бежал по лестнице, переступая через одну ступень, а уже у нужной двери остановился, чтобы отдышаться, и поправил волосы.       Одри знала, что побег ничего не решит, и она также слишком хорошо знала Перси, чтобы не усомниться в том, что этот разговор будет продолжен. Скорее всего он как джентльмен будет просить прощения за то, что сделал, что втянул ее в эту глупую игру и все такое. В тот вечер она была не в состоянии слышать, как ему жаль, потому что ей жаль не было. Она бы с радостью повторила каждый чертов сюжет их лживых отношений, каждый момент их лживых чувств. Когда двери лифта закрылись, она стёрла первые слезинки, скатившиеся по щеке, но собрала себя по частям, чтобы совершить последний рывок, и уж дома-то дать волю чувствам. Придя в квартиру, Одри раскидала по маленькой прихожей туфли, сумку и плащ, а затем хлопнула дверью спальни и рухнула на постель, уткнувшись лицом в подушку. Горячие слёзы обжигали ее глаза, а не высказанные чувства сжимали болезненным спазмом все горло. Дверь тихонько приоткрылась, и в комнату осторожно зашла Лин.        — Что случилось? — Девушка присела на край кровати и коснулась дрожащего от беззвучных рыданий плеча подруги.        — Ничего не случилось, — хрипло ответила Одри. — Просто я впервые в своей жизни влюбилась. И знаешь что? Мне не нравится.        — Вы поговорили?        — Я выпалила какую-то чушь, что хочу все прекратить, а потом поняла, что вот-вот позорно расплачусь прямо перед ним, и сбежала.        — То есть ты даже не знаешь его реакцию, но уже ноешь? — Услышав тень насмешки в ее голосе, Одри подняла на подругу злобный взгляд.        — Он ни разу не дал понять, что все по-настоящему.        — Ты и не дала ему это сказать!       Одри прерывисто вздохнула и шмыгнула красным носом. Лин была одета в чёрное платье, а ее губы накрашены ярко-красной помадой — верный признак свидания.        — Ты куда-то собираешься?        — У нас с Моникой свидание, но я могу все отменить, если хочешь.        — Ну уж нет! — Девушка фыркнула. — Пусть хоть у одной из нас все получится.       Лин улыбнулась.        — Знаешь, мы же познакомились, когда я писала с неё портрет. Мы как-то сразу нашли общий язык, и вот я, уже ни на что не надеясь, пригласила ее поужинать, а теперь сама Моника приглашает меня в лучший видовой ресторан в Лондоне.       Одри порывисто сжала ее руку.        — Иди и повеселись там!        — А как же ты?        — О, у меня есть ведро клубничного мороженого и мистер Дарси. — Одри потрясла книгой «Гордость и предубеждение». — Уж этот мужчина точно меня не разочарует.       Лин засмеялась и нежно провела пальцем по мягкой щеке подруги, стирая подсохшие дорожки слез.        — Если Перси Уизли не идиот, он все исправит.       Одри жалко улыбнулась и кивнула. Она знала, что он не идиот, но это вовсе ничего не значило. Лин вскоре ушла, и Одри, ещё немного пострадав, хорошенько умылась и как раз открыла холодильник, когда услышала звонок в дверь. Нахмурившись, девушка решила, что Лин что-то забыла или, не приведи Мерлин, передумала идти на свидание. Одри открыла дверь и застыла, увидев на пороге Перси. Его пальто было нараспашку, а сам он прерывисто дышал, будто бы бежал целый марафон.        — Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросила девушка.        — Я не простил бы себя, если бы вот так отпустил тебя.       Сердце пропустило удар.        — Что это значит?       Вместо ответа Перси притянул ее к себе и поцеловал. Одри не сопротивлялась: она мгновенно обмякла в его объятиях и обхватила руками шею, запуская пальцы в мягкие волосы. Из-за разницы в росте Одри приходилось вставать на носочки; Перси без труда подхватил ее за бёдра и поднял над полом. Она обхватила его ногами и прижалась ещё теснее, пока они добирались до спальни, не разрывая поцелуй.        — Ты мне так нравишься, а я практически не помню ночь вместе с тобой, — прошептала ему в губы она. Перси ухмыльнулся.        — Я готов напоминать тебе об этом постоянно.       Одри и подумать не могла, насколько будоражат сознание и тело прикосновения человека, к которому есть сильные чувства. Ощущения обострились до предела: каждый его поцелуй стоном срывался с ее губ, и ничего не существовало в это мгновение кроме него. Одежда без труда соскальзывала на пол, а мягкие простыни нежно принимали обнаженные тела в свои объятия. Одри кусала губы до крови от этой томительной сладкой истомы, ощущая вес его тела и сбивчивое горячее дыхание на коже. Она крепко обхватила его руками, впиваясь ногтями в бледную кожу на спине, вынуждая Перси сводить лопатки. Он не мог насытиться ей, не мог перестать целовать ее губы и тонкую шею, а каждый стон был самым волнующим звуком, способным сводить с ума. Ее податливое нежное тело с лёгкостью отзывалось на каждое касание, будто и было создано для его рук. Она была создана для него.       Уютно устроившись на его груди, Одри едва касалась кончиками пальцев кожи и сонно улыбалась.        — Наша ложь зашла слишком далеко, — пробормотала Одри. Перси улыбнулся и покрепче обнял ее.        — Настолько, что стала правдой.       И эта правда была единственным верным исходом и закономерным окончанием той лжи, что была придумана на двоих.       Одри проснулась и поморщилась, чувствуя, как сильно затекла рука. Она приподнялась и зевнула, ощущая приятную слабость в мышцах, свидетельствующую о прекрасно проведённой ночи, однако ее радость сменилась ужасом, стоило взглянуть на часы.        — О, Мерлин, сколько? Перси, посыпайся! — Она настойчиво пихнула его в бок.        — Я ожидал более приятное утро, — сонно проговорил он и зарылся лицом в подушку.        — Приятное утро переносится на другой день. — Она выскользнула из постели и принялась судорожно подбирать одежду с пола. — Мы страшно проспали и просто ужасающе опоздали. Уже без четверти одиннадцать!        — Черт возьми! — промычал он.       Одри надела первое, что выпало из шкафа, с трудом пригладила торчащие в разные стороны волосы и подкрасила ресницы. Уже у зеркала она заметила на шее лиловый след как наглядное напоминание о прошлой ночи.        — Что ты наделал! — возмутилась она. Перси, завязав галстук, поцеловал ее в плечо.        — Потерял контроль.       Одри повернулся к нему и, прикусив губу, кокетливо улыбнулась.        — Мне нравится, когда ты теряешь контроль, — промурлыкала она, прижимаясь к нему.        — Одри, если я не появлюсь на работе до обеда, мне конец. — Он перехватил ее руку за запястье и, не отрывая взгляд от ее глаз, оставил на тыльной стороне ладони поцелуй.        — Тогда нам стоит поторопиться.       Перед выходом из лифта Одри оставила на его щеке отрывистый поцелуй, зная, что до самого вечера не сможет этого сделать. В коридоре было шумно: работники сновали из кабинета в кабинет и привычно галдели. Позднее появление начальника во вчерашней рубашке, да ещё и в компании молоденькой ассистентки точно породит слухи, думала Одри, замечая заинтересованные взгляды коллег. Она вздрогнула, когда рука Перси крепко стиснула ее пальцы.        — Что ты делаешь? — прошептала Одри, не отпуская его руку.        — Они все равно распустят слухи, так зачем ждать?       Одри не смогла скрыть глупую улыбку и расправила плечи, нахально заглядывая каждому любопытному прямо в глаза. Перси мягко погладил ее ладонь большим пальцем, понимая, что, кажется, никогда в жизни не был так счастлив и горд, как в этот самый момент, когда подчинённые молча расступались перед ним, а за спиной раздавался удивлённый, почти истерический шёпот.        — И как мне теперь с тобой работать? — Перси приобнял ее за талию, когда они скрылись от посторонних глаз.        — Скоро ты дашь мне повышение, коллеги меня окончательно возненавидят, но зато я не буду так часто мозолить тебе глаза. — Она хмыкнула. — А ведь повышение ты мне обещал еще до того, как мы переспали. Даже обидно, что их презрение безосновательно!       Перси засмеялся.        — Если тебя это утешит, я уже тогда думал об этом.        — А говорил, что мои выходки на тебя не действуют! — Одри засмеялась и демонстративно закинула одну ногу на другую. — Что-то говорил про иммунитет…       Перси подошел вплотную и, ухмыльнувшись, коснулся ее растянутых в улыбке губ.        — Я же не мог признать поражение так скоро.       Одри нежно провела пальцами по его щеке, до сих пор до конца не веря, что может это делать открыто и без оглядки на зрителей.        — Ещё нам придётся объясняться с Алисией. — Перси тяжело вздохнул и выпрямился. — Я вчера ей нагрубил, пока пытался узнать твой адрес.        — Нам придётся много с кем объясниться, Перси. Я не хочу начинать наши отношения с продолжения второсортной лжи.        — Мы все обязательно расскажем, но чуть позже. Позволь мне немного насладиться тобой.        — С радостью позволю, — засмеялась она.       Они бессовестно лгали уже достаточно долго, чтобы переживать еще о нескольких днях блаженного неведения надоедливой родни. Несколько чудесных дней, в которые они не хотели впускать никого, растворяясь друг в друге и забыв обо всем. Так хотелось урвать у повседневной жизни хоть немного беззаботных часов на двоих, когда за пределами стен стремительно возрождается осень, заполняя уставшие от летнего зноя улицы Лондона первым сентябрьским холодком.

***

      Одри уже давно разучилась подолгу валяться в постели. После первого сигнала будильника она всегда немедля вставала, смывала прохладной водой остатки сна и привычно шла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Но в тот день она проснулась за час до подъема и, бесцельно поворочавшись, бесшумно выбралась из постели. Перси еще мирно спал, сжав руку в кулак, и стоило девушке освободить свою половину, он обернулся одеялом и уткнулся носом в ее подушку. Одри улыбнулась и, стараясь передвигаться на цыпочках, принялась собираться на работу. Уже пару лет поверх строгих брючных костюмов или платьев она носила такую желанную мантию сливового цвета с вышитой серебряной буквой «В» на левой стороне груди, и сегодня было первое серьезное слушанье в зале номер десять Министерства Магии, на котором Одри Уизли присутствовала в качестве одного из судей. Эта мысль одновременно и пугала ее, и будоражила, ведь годы упорной работы с частыми переработками и шквалом теоретических и практических знаний, наконец, принесли свои долгожданные плоды. Довольно долго ей позволялось присутствовать лишь на незначительных заседаниях, где разбирались административные правонарушения, а состав судей едва доходил до десяти человек. В это утро Одри предстояло впервые участвовать в крупном судебном процессе, где помимо уже давно знакомых ей членов судебной коллегии должны присутствовать министр, его заместитель, глава Отдела Магического правопорядка и еще несколько десятков высокопоставленных и уважаемых судей, которые имели за своими плечами сотни важнейших и блестяще проведенных заседаний.       Задумавшись, Одри очнулась, когда услышала гневное шипение сковородки с безнадежно сгоревшей яичницей. Выругавшись, девушка швырнула ее в раковину и включила холодную воду.        — Мама сказала слово «хрень»? — Послышался высокий голос ее дочери.        — Нет, она точно сказала слово «срань»! — вторила сестре вторая девочка.       Одри шумно выдохнула и обернулась, ставя на плиту чистую сковороду.        — Я ничего такого не говорила! — возмутилась она. — И что я говорила насчет таких выражений, девочки?        — Ты сама их этому учишь, — с ухмылкой произнес Перси и оставил на щеке жены мимолетный поцелуй. Она закатила глаза.        — Молли, Люси, бегом чистить зубы, а затем мигом за стол!       Девочки идентично скорчили рожицы и наперегонки бросились вверх по лестнице. Одри никогда не планировала заводить больше одного ребенка, но гены Уизли явно решили сыграть с ней шутку, когда на свет появились две близняшки, ко всему прочему унаследовавшие вздорный характер матери. Им было всего по шесть лет, но сестры-близнецы могли с легкостью обыграть десятилетнего кузена Тайлера в шахматы, и Перси был уверен, что научись они игре в покер, то природное умение врать без тени сомнения на лице сделало бы их непобедимыми. Они обе имели темно-рыжие волосы — темнее, чем у любого своего родственника, карие глаза и бледную кожу с россыпью ярких веснушек.        — Волнуешься? — Перси подошел к жене сзади и, обняв ее за талию, примостил подбородок на макушку.       Одри улыбнулась, помешивая бекон на сковороде, и обернулась в пол-оборота.        — Чего мне волноваться? Я же всего лишь впервые участвую в таком важном заседании! Ерунда!       Перси тихо посмеялся и с удовольствием зарылся носом в ее волосы, источавшие аромат жасмина и ландыша.        — Зато я буду рядом с тобой.        — Нет, ты будешь рядом с министром и прочими важными шишками, а я наверняка окажусь где-то на задней скамье, и меня обязательно загородит какой-нибудь высокий олух.        — Не окажешься, — уверенно произнес Перси и ловко закинул в рот только что отрезанный кусок томата, за что мигом получил по рукам.        — Дождись завтрака! — возмутилась она. — И почему же ты так думаешь?        — Потому что министр хочет посмотреть на тебя в деле.       Одри, медленно нарезавшая овощи, замерла и раздраженно взмахнула острым ножом.        — Ты что, просил за меня? Перси, я же тебя предупреждала, что мне это не нужно!        — Одри, для начала опусти нож, — ухмыльнувшись, произнес Перси. Девушка смущенно посмотрела на нож в своих руках и положила его на стол. — Отлично, а теперь послушай, что я тебе скажу. Я прекрасно знаю, что моя умная и талантливая жена может всего добиться самостоятельно, поэтому отвечаю на твой вопрос: я за тебя не просил.       Одри улыбнулась и расслабленно опустила плечи.        — Думаю, он просто увидел в тебе потенциал и решил дать шанс показать все, на что ты способна, так что используй эту возможность с умом.        — Если ты хотел меня успокоить, то у тебя не вышло, — нервно засмеялась она.       Когда Молли и Люси уселись на свои излюбленные места за столом, Одри уже поставила перед ними тарелки с дымящейся ароматной яичницей, приправленной спелыми томатами, зеленью и ломтиками хрустящего бекона.        — Мама сегодня снова будет наказывать плохих людей, — авторитетно заявила Молли, сжав вилку в маленьком кулачке. — Я видела, что ее карательная мантия висит в холле.        — Не карательная, дорогая, — засмеялась Одри. — А судебная.        — Ну, она недалека от истины, — со смешком ответил Перси.        — Зачем тебе ее носить? — недоумевала Люси.        — Это что-то вроде обязательной формы.        — Но папа же не носит такую! — настаивала девочка.        — В исключительных случаях ношу, — пояснил он. — Например, сегодня мы вместе с мамой будем карать плохих людей.        — Ух ты! — Молли в предвкушении потерла ладошки. — Но форма — это скучно.        — Когда вы поступите в Хогвартс, вам тоже придется носить школьную форму, — произнесла Одри.        — Не буду носить! Не буду, не буду! — Молли показала матери язык. — Тебе скажу, что ношу, а сама не буду.        — Вот как! — Одри ухмыльнулась и чуть подалась вперед, заговорчески зашептав: — Ты же знаешь, что ложь — это плохо? Врунишки остаются без десерта.        — А еще они попадают к маме на работу, и она их наказывает! — Люси сделала страшные глаза, стараясь напугать сестру. Та скрестила руки и сердито засопела.        — Мама меня не накажет!        — Еще как накажу! Узнаю, что ты мне лжешь, мигом окажешься передо мной на дисциплинарном слушании.       Люси стала дразнить сестру, продолжая запугивать, в то время как Одри мягко улыбнулась и забрала их пустые тарелки. Перси отправил дочерей в гостиную, где их уже ждал домовой эльф, а сам принялся помогать жене убирать со стола остатки завтрака.        — Значит, ложь — это плохо? — невинно поинтересовался он.        — Разумеется!       Перси приобнял ее за талию и прошептал на ухо:        — Тебе напомнить с чего начались наши отношения?       Одри вспыхнула и вперила в него задорный взгляд.        — Это совсем другое!        — Но это же ложь, — с ухмылкой настаивал он. Одри отложила в сторону кухонное полотенце и обвила его шею руками.        — Перси, это никогда не было ложью. У тебя не было ни единого шанса устоять передо мной.        — Думаешь? — Мужчина улыбнулся.        — Я уверена. Если бы не ложь, все это закончилось бы точно так же, просто, возможно, потребовалось бы чуть больше времени на осознание неизбежного.        — Да. — Перси вздохнул. — У меня и правда не было шанса устоять перед тобой.        — Как и у меня, — промурлыкала она, мягко касаясь его губ.       Круг лжи замкнулся. И теперь двое больше не лгут, когда они вместе.