Она не помнит почему

Маша просыпается в приподнятом настроении. Уже две недели прошло с приезда, и соответственно, отъезда Смоленска и Новгорода: они иногда пишут. Солнечные лучи пробираются сквозь плотные шторы. Саша каждый вечер их закрывает. А сейчас она мирно сопит у Маши под боком. Маша улыбается уголками губ и любуется. Тёмные волосы выбились из косы и разметались по подушкам. Осторожно, Маша касается кудрявых прядей, перебирает волосы, невесомо касается и вытаскивает ещё одну. Она каждое утро просыпается раньше Саши. Каждое утро может вот так вот её трогать и любоваться. Саша проспит ещё, наверное, полчаса. Может больше. Но сегодня у них важный день, поэтому Маша её всё-таки разбудит. Жаль, как не хочется. Какая же прелесть… Её прелесть, думает Маша и улыбается шире. Теперь уж точно её. — Вставай, — шепчет Маша и наклоняется ближе. Саша бормочет во сне, но не просыпается. Маша тихо смеётся и гладит её по волосам. Осторожно трогает плечо. — Вставай, — повторяет Маша чуть громче. Она легонько трясёт Сашу. — М-м-м-ф, — бурчит Саши что-то невразумительное и утыкается носом в подушку. Она смешная. Очень-очень. И ещё она милая, и Маша каждый раз думает, какой должна была быть дурой, раз не замечала этого раньше. О той Маше они больше не разговаривали, но когда эта Маша не может уснуть, она о ней думает. Кажется, новую Машу смогут принять, но о той точно никто не забудет. Рассказывать всем Маша не хочет, Саша в том с ней полностью согласна. Смольный пишет, но даже он поддерживает это решение. Безопаснее. В России ещё может быть, но если слух заграницу утечёт, что с Москвой случилось… Они о том не думают. Лучше молчать. — Саша, вставай, а то мы опоздаем, — говорит Маша громче. Не встанет, Маша точно знает. Она поэтому к радикальным мерам переходит, Сашу в охапку сгребает, и переворачивает на спину. Сама нависает сверху и зацеловывает лицо, трогает волосы, цепляет одну прядь пальцем и убирает её за ушко. Саша открывает глаза, сонно моргает и от ещё одного поцелуя пытается увернуться. Она смеётся, громко, заливисто смеётся. Опять пытается отгородиться, но Маша ловит её запястье, целует каждый пальчик, тыльные стороны ладоней, запястья и ещё ниже. Саша густо краснеет, как же Маше это нравится. У неё щеки алые, до ушек, так что Маше хочется смущать её снова и снова. Она так и делает. Гладит по щекам, целует в острый подбородок, в висок, в лоб, в носик тоже. — Маша, — выдыхает Саша и отводит взгляд. Но передумывает, снова в глаза смотрит. Маше очень нравится когда светло-серые темнеют, они напоминают ей раскалённые олово. Саша тихая, спокойная и нежная, тёплая и такая домашняя — но стоит пробудить… Маша пока не знает до конца, для неё отношения слишком новые. Она боится, как боится и Саша. Хотя, наверное, Маша боится больше, она боится всё сломать. Наделать ошибок, как раньше. Саша стоит того, чтобы её ждать. Маша больше не спешит, Маша пока только нежно целует и обнимает при каждой возможности. В одном Маша отказать себе не может: они спят вместе. Маша не уверена, что Саше она врёт, когда говорит, что без неё спать не сможет. Маша, наверное, всё ещё боится. Себе не признает — это точно. Снова оказаться там — и почему это вообще были пшеничные поля? Она могла быть где угодно, хоть в городе, хоть в пожаре, хоть в огне… Нет, в огне блуждать столько месяцев Маша бы точно не хотела. Но тогда она хотя бы понимала, что происходит, ад и всё такое — а это поле сводило её с ума. — Ой, — Саша часто моргает. — Мы сегодня едем, — она Машу, осторожно отталкивает. Сама садится и в окно смотрит. — Сколько сейчас времени? Маша не знает, она плечами пожимает, мол, сама только что проснулась. Саша спешно с кровати вскакивает, бежит к окну и отдергивает тяжелые шторы. — Нам нужно одеваться, — говорит Саша и бросается к двери. — Я предупрежу, чтобы подали завтрак. После поедем. Делать нечего. Маша расстроится успевает, что её сегодня заплетать будет служанка. Но, нет, на неё надевают дорожное платье, и Саша возвращается. Её успели аккуратно заплести, в руках несёт шляпку. Саша жестом служанку провожает. Сама за волосы Маши берётся, но спешит, не как обычно. Правда, Маша все равно довольна, улыбается тепло, смотрит на Сашу в зеркале. Когда заканчивает, Маша ловит её тонкое запястье и целует. Задерживается глазами на Саше, та краснеет, но улыбается в ответ. — Вас ждут, Ваши Светлости, — стучит в дверь и громко сообщает камердинер. Не открывает, уходит. — Ой, — Саша снова начинает беспокоиться. Она помогает Маше встать и уже привычно предлагает ей свою руку. Маша не опирается вовсе, сама уверенно ходит, но всегда принимает. Ей нравится Саши касаться. Сегодня они едут в Москву вместе с императором и некоторыми министрами. Вот императора как раз и нельзя заставлять ждать, так-то Маша никуда не спешит. Они спускаются, карета уже подана, но кого Маша видит напротив? Это же тот самый мужик! Мда. — Здравствуйте, — скупо кивает Маша. Он на Сашу подозрительно косится, на Московскую и вовсе не смотрит. Взглядом лишь мазнул. — Ей лучше не стало? — Спасибо, мне уже намного лучше, — натянуто улыбается Маша. Он на неё поглядывает, а на Сашу косится ещё больше. — На реставрацию средства выделим, на вас смотреть больно, — чеканит император и садится в карету. Сука. Нет, Маша молчит, Саша, вон, вся дрожит и до боли вцепляется в её руку. Своим царям Маша не перечила, это плохо заканчивалось, а этому франту- Фух. Ради Сашеньки. Маша к ней поворачивается и шумно выдыхает, обнять хочет — но приличия. На них сейчас весь двор смотрит, значит, завтра весь город через прислугу судачить будет. Нет, Маше всё равно, но оно Сашу заботит. Поэтому Маша только ладонью в перчатке ладошку Саши на своей руке накрывает и легонько сжимает. Саша сразу же отпускает, взглядом извиняется, Маше сейчас хочется каждую морщинку с её лица сцеловать… Но Маша отворачивается и бурчит, — Нормально я выгляжу. — Замечательно, — улыбается Саша. — Он просто не привык, что ты… это… Это. Маша передразнивает в своей голове, им садиться пора, но ещё чуть-чуть времени они потеряют. Зачем едут вообще? Новый город посмотреть, как работы идут. Маше легче, она себя хорошо чувствует, поэтому на такой долгий путь решилась. Вспомнит ли что, когда Москву увидит? Вряд ли, даже Саша не верит. Но раз здоровье позволяет, Саша хочет, чтобы Маша Москву увидела. — Другая? — Маша глаза закатывает и вздыхает. Саша улыбается и хихикает. — Не особенно. Манеры у тебя всё те же, но ты… — Да говори как есть, — отмахивается Маша. — Дружелюбнее стала. — Саша руку так и не убирает. — Ты с ними всегда нарочито вежливая была, но смотрела холодно. Ты сейчас теплее. Теплее? — Потому что у меня есть солнышко, — смеётся Маша и наклоняется ближе. У Саши шляпка закроет, Маша быстро- — Ма-аша, — улыбаются ей в ответ, но ладошкой в перчатке Саша прикрывается. Эх, Маша чуть-чуть не успела чмокнуть в щёку, — нет, в Петербурге солнца, ты же видела. — Ну да, — легко соглашается Маша. — Я жадная и забрала его всё себе. Москву Маша не узнает. Её Москвы больше нет, и от этого сжимается сердце. Император с министрами едут дальше, а Саша уговаривает отпустить их погулять. Она из него верёвки вьёт, её прелесть. Она из всех, похоже, верёвки вьёт и сама того не понимает. Маша за руку Саши держится сильнее, старается не опираться, чтобы тяжело не было, но коленки предательски слабеют. Они медленно бредут по центральным улицам, рассматривают стены, Кремль, церкви, кои уцелели, новые дома или только поднятые каркасы… Но. Маша за Сашей краем глаза наблюдает, а та смотрит на Московскую, когда думает, что та не заметит. Возможно, нужно было чем-то пожертвовать, чтобы обрести новое. У неё теперь есть Саша, с которой Маша бредёт куда глаза глядят. Саша, которая так тепло улыбается, что Маше расцеловать её хочется и на весь город кричать, что она самая милая. Новая Москва Маше начинает нравится.