«Всё влияет на всё. В этой Вселенной, когда изменяется одна вещь, меняется всё. Отсюда и великая сила человека менять мир, изменяя себя». — Ш.Н. Махарадж.
Белла.
Вы когда-нибудь задумывались, какие чувства испытывает женщина, узнав о том, что она вскоре станет матерью? Это называют «материнским инстинктом», то есть стремлением любой ценой защитить более слабую особь, заботиться и всячески опекать. Но, думаю, что ни одна женщина не может сказать, что она по-настоящему готова стать матерью до тех пор, пока она ею не станет. Многие женщины почему-то думают, что родить ребенка и стать матерью — одно и то же. С тем же успехом можно было бы сказать, что одно и то же — иметь рояль и быть пианистом. Мой муж искусный музыкант, так что, поверьте, мне есть с чем сравнивать. Когда у тебя рождается ребёнок, ты должна привыкнуть к тому, что с этого дня твоё сердце бьется в другой груди, а вся твоя жизнь отныне будет вращаться вокруг крохотного беззащитного создания, которое полностью зависит от тебя. От твоих решений. Мне всё ещё невероятно сложно принять эту маленькую жизнь, зародившуюся во мне. У меня, возможно, самая необычная семья которая только может быть у простой девушки из Форкса и все члены этой семьи были огорошены новостью о моём «интересном положении». Все в один голос утверждали, что такая беременность — невозможна. Я оставалась таким же человеком, как и месяц назад на нашей с Эдвардом свадьбе, а он по-прежнему был…самим собой. Вампиром. Назвать это иначе как чудо не получалось. Хотя первые несколько дней к моим утверждениям относились со скепсисом, я совершенно точно чувствовала, что моё тело необратимо меняется. Карлайл потратил уйму времени и средств на моё полное обследование, при том что результат всего этого я знала задолго до появления толстой папки с медицинским заключением и снимком эмбриона. Как только в мои руки попал этот снимок, что-то произошло. Я долго смотрела, рассматривала, трогала, и в результате чувствовала вспыхнувшее в глубине души солнце, мгновенно согревшее меня. Представьте, каким было моё замешательство, когда я поняла, что никто из членов моей новой и дружной семьи не разделяет моей радости по поводу беременности… Карлайл смотрел на меня с отцовской жалостью, но в глубине его золотистых глаз угадывалась нешуточная тревога и, поскольку наш «папа» был тем, кто имел наибольшую выдержку и превосходно управлял своими эмоциями, я осознала, что раз моё положение так поразило даже его, значит и мне самой стоит испугаться. Если Карлайл был душой нашей семьи, то Эсми была сердцем. Наша приёмная мама больше всех переживала за целостность и благополучие всей семьи и, конечно же, сохранность жизни каждого, кто входил в эту семью. Мне было не просто видеть страх и растерянность на прекрасном лице Эсми и то как она присела на кресло, будто бы не могла стоять, очень взволновало мою нервную систему. Большой старший брат, вечно улыбающийся и довольный жизнью Эммет, теперь был мрачен, как пасмурное небо в феврале месяце, и он стоял в проходе между гостиной и кухней, приобняв за плечи Розали, на лице которой одновременно показались и недоумение, и недоверие, и робкая надежда. Моя солнечная Элис была натянута, как струна гитары. На контрасте с ярко-розовой блузкой сегодня, именно в это мгновение, её кукольное личико показалось мне слишком бледным. Элис в гневе? Элис напугана? Элис растеряна? Я помню, что она склона проявлять все эти эмоции одновременно и обычно она делает это шумно и волнообразно. О чём она думает теперь? На белом лице вампирши была отчётливо видна только напряжённая задумчивость, а скрещенные на груди руки показывали её закрытость. О том, что в комнате присутствует Джаспер мне напомнила внезапная волна спокойствия и умиротворения, которая немного изменила эмоциональный фон всех, кто находился в доме. Стало значительно лучше. Мнение Эдварда интересовало меня куда больше, чем мнение кого бы то ни было. Мне хотелось узнать, что он скажет, что чувствует и как…отреагирует. Я отчаянно ловила его мимику, но мой муж сидел за компьютерным столом, боком ко мне, закинув ногу на ногу и подперев ладонью устало опущенную голову. Эдвард выглядел как тот, кто был полностью разочарован и, прежде всего, в самом себе. Я не могла видеть его таким… Было больно осознавать, что он в таком состоянии из-за меня. Он себя винил. Это читалось в его измученных глазах и заторможенных жестах. Для него моя беременность стала ещё большим шоком, чем для меня самой. — Прекрати. — нервно качая головой произнёс Эдвард и это предназначалось не для меня. Он не разговаривал со мной таким тоном. Этот оттенок его прекрасного бархатного голоса звучал так, словно Эдвард сдерживал приступ тошноты и испытывал сильную физическую боль. Обладая даром телепатии, мой муж мог прочесть мысли любого из членов семьи, кроме моих мыслей. Эта удивительная способность немного запутывала, потому что его братья и сёстры могли общаться с ним мысленно, не произнося ни единого слова, а Эдвард отвечал вслух и порой его неожиданные фразы сбивали с толку. Вот и сейчас Эдвард, скорее всего, обратился к Джасперу, который стоял за тем же компьютерным столом, наклонившись, внимательно изучая старые книги, брошюры и энциклопедии, в поисках подобных случаев в истории. Я знаю, что Эдвард терпеть не мог, когда его успокаивали. Особенно таким образом. Он вообще не поощрял любое посягательство на свои личные права. В этом мы были с ним схожи. Очевидно, Эдвард просил своего приёмного брата не препятствовать выходу его собственных эмоций. — Белла, присядь, пожалуйста. — Карлайл ласково дотронулся до моего запястья и усадил на диван, присаживаясь рядом и не отпуская мою руку. — Не надо так со мной. Я в порядке. А как…он? — я прижала ладонь к пока ещё плоскому животу и почувствовала смутное волнение, будто прикоснулась к чему-то сокровенному. — Срок очень маленький, всего лишь несколько недель. Из-за большого количества внутриутробной жидкости невозможно с точностью распознать что именно находится внутри тебя. Скорее всего, это плод, но если это так, то он весьма необычен. — С ним что-то не так? — Эмбрион странно воздействует на тебя, Белла. Возможно, он…опасен. — Со дня вашей свадьбы, я не могу увидеть твоё будущее, Белла. Я вообще тебя не вижу, словно тебя нет. — слова Элис отдавали горечью и нервозностью, и почему-то именно из-за её слов я насторожилась. Моя подруга ещё никогда прежде не была такой озадаченной и строгой. Больше всего Элис пугала неизвестность. Она привыкла быть в курсе практически всех принятых решений, и я уверена, что эта способность не единожды выручала всю семью, а теперь Элис, должно быть, чувствовала себя гадко и неустойчиво. — Дорогая, может ты чего-нибудь хочешь? Эсми была единственной из присутствующих, кто познал радость материнства, хотя её сын вскоре умер из-за болезни. Её внимания ко мне всегда было предостаточно, а теперь я чувствовала, что моя приёмная мама готова искупать меня в своей доброте и любви. — Спасибо. Ничего не нужно. — для Эсми я даже попыталась выдавить из себя подобие улыбки, потому что ей было невыносимо видеть страдания близких. — Я правда в порядке… — Карлайл, ты можешь вытащить это? — внезапно Эдвард вскочил на ноги. Он был настолько решителен; это напугало меня. Над всеми нами будто сгустились мрачные тучи. — Эдвард… — наш папа пытался мягко что-то возразить, но его перебили более громкие голоса. — Он прав. — Элис подтвердила до ужаса холодно и пугающе. — Ты слышишь себя, Элис? — а Розали едва не закричала. От крика её удерживали, в прямом смысле, удерживали руки Эммета, которые лежали на её плечах. — Это просто ребёнок! — Это не может быть ребёнком! —утробно зарычал мой муж. — Если бы ты изучила хотя бы… — Идиот, хватит читать всякую чушь! — Хватит! — негромко, но достаточно авторитетно Эсми прекратила эти споры. — Вы пугаете Беллу. — Это безумие. — разочарованно и дёргано Эдвард вышел из комнаты, а потом мы услышали, как громко хлопнула входная дверь. Я знаю, Эдвард любит меня и боится потерять. Он всегда боялся хоть как-то навредить мне, а теперь моё здоровье и возможно даже жизнь в опасности. Я тоже боялась этого, но ребёнок… Этот малыш ни в чём не виноват! Он уже часть меня. Я твёрдо решила, что никто не переубедит меня и не заставит принять иную точку зрения. — Если… если что-то пойдёт не так, всегда ведь есть выход, да? Карлайл по-прежнему держал меня за руку, по-отцовски делясь теплом и утешением, хотя физически от него веяло холодом. — Белла, пойми меня правильно, бывают случаи, когда даже яд бессилен.***
Следующие две недели жизнь в доме Калленов значительно изменилась. Я постоянно ощущала напряжённую обстановку и это угнетало. Мужская половина обитателей дома коротала время за выискиванием новой информации, а Карлайл пытался понять, что и почему со мной происходит. Эдвард отдалился от меня и это стало самым болезненным из всего того, что вообще могло со мной случиться. Он не проводил со мной время, даже не разговаривал, а первые несколько дней даже не приходил ночевать в нашу общую комнату. Я покорно сносила его отдалённость, скучала, но не обвиняла. Судя по тем взглядам, которыми он одаривал меня временами, Эдвард был измучен страхом и корил себя за «ошибку». Неожиданностью для меня стала поддержка Розали. Я не без основательно полагала, что она на дух меня не переносит и даже ненавидит, поэтому её агрессивная забота и защита поначалу настораживали меня. Розали никуда не отпускала меня одну, сопровождала даже к Чарли, которого я несколько раз навещала. Поскольку мы теперь часто находились вместе, естественно, заполняли тишину разговорами. Сначала это были нелепые фразы о погоде и о чём-то банальном, а потом наши беседы переросли в доверительное общение и Розали начала мне нравиться, почти также как Элис. Кстати о ней… Элис вела себя насторожено. Когда Карлайл проводил обследование или брал у меня анализ крови, она была среди тех, кто первым желал узнать результаты. Они с Эдвардом придерживали одного мнения и складывалось такое впечатление что они оба ждали, когда произойдёт нечто ужасное что подтвердит их версию о том, что мою беременность необходимо прервать ради меня самой. Они переживали, что мой организм не справится. Они боялись, что родится чудовище… Вскоре моё состояние ухудшилось. Тошнота по утрам и вечерам, слабость, пропажа аппетита и сонливость в течении дня, а потом как следствие долгая бессонница. Я не могла ничего есть и пить, кроме минеральной воды, спаржи и тёртой морковки. Всего неделя такой жёсткой диеты и я значительно убавила в весе, а мой цвет лица стал бледным. Эсми и Розали по-очереди проводили со мной время, отвлекали от болезненных ощущений и тревожных мыслей. По началу Карлайл настаивал, что мне нужно оставаться в безопасности и лишний раз не показываться на улице, но потом пришёл к выводу, что мне наоборот необходимо больше гулять на свежем воздухе и получать много положительных эмоций. Так что мои названные сестра и мама гуляли со мной вокруг дома, отводили в лес к озеру и даже на шопинг за детской одеждой и вещами для беременных. Я не стала рассказывать Чарли о своём положении. Никто не знал наверняка, чем всё это закончится, поэтому я не хотела распространяться об этой тайне, пока будущее оставалось настолько туманным. Он, конечно же, подозревал меня во лжи, но оставлял за мной право самой решать, что лучше — горькая правда или сладкая ложь. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Две недели сотворили со мной что-то ужасное… Я превратилась в ослабленное, измученное тошнотой и голодом, уставшее, замкнутое и вечно печальное подобие себя прежней. Если бы не Чарли и старания Эсми с Розали подбодрить меня, всё было бы гораздо хуже. Повидаться с Джейком мне до сих пор не удавалось. Его отсутствие в моей жизни тоже причиняло мне боль. В последний раз мы виделись на свадьбе и тогда всё закончилось плохо. Джейкоб разозлился и чуть не вышел из себя. Так что его пришлось усмирять всей стае. Я до сих пор помню его разгневанное лицо и безнадёжно-болезненный взгляд, которым провожают только в могилу, а он смотрел на меня, облачённую в свадебное платье в объятиях любимого мужа. — Это плохая идея. — моя названная сестра заглушила двигатель и недовольно посмотрела на большой дом оборотней, к которому мы подъехали несколько мгновений назад. — Розали. — Мне не нравится эта псина! — резко выпалила она. — Джейкоб не сможет навредить мне. Я его знаю и верю ему. — Превосходно! — стиснув зубы, процедила Розали, но затем успокоилась. — Я подожду здесь. — Спасибо. — трудно было недооценить всю ту помощь, которую мне оказывала Розали и этим простым словом я надеялась выразить ей благодарность, которая теплилась в моей душе. Джейкоб уловил наше присутствие сразу, но из личных побуждений подходить не стал. Я сама прошлась по невысокой траве, поднялась по ступенькам и постучала в дверь. Шагов я не услышала, но дверь почти сразу заскрипела и приоткрылась. На пороге показался мой друг в тёмных джинсах, кедах и белой футболке. — Привет, Джейк. — уголки моих губ дрогнули, обозначая робкую улыбку. — Кровососы отпустили тебя погулять? — саркастически хмыкнул оборотень, разглядев пустоту у меня за спиной. — Я тоже рада тебя видеть. — Проходи. — он смягчился, пропустил меня внутрь. — Ты один? — тишина была слишком очевидной, но я всё равно спросила. — Не бойся, никого нет. — Джейкоб приближался ко мне, ненавязчиво разглядывая. — Ты плохо выглядишь. Охотно закивала, полностью соглашаясь. Я, действительно, плохо выглядела. — Думал, ты зайдёшь раньше. — Прости. — Мне ещё можно тебя обнять? — похищая образовавшуюся между нами неловкость, Джейкоб развёл подкаченные руки, приглашая, и я, поджав губы, нырнула в его дружеские объятия, которые ощущались, как полу-прощальные. Я до умопомрачения соскучилась по простому человеческому теплу, а Джейкоб был горячим-горячим. Его футболка пахла лесом и немного землёй, и я усмехнулась, вспомнив, как кривятся Розали и Элис, от запахов оборотней. Вероятно, всю обратную дорогу Роуз будет недовольна… — Больше месяца тебя не видел… — прямо мне в волосы пробормотал Джейкоб, а потом внезапно втянул воздух глубже, напрягся, и начал целенаправленно обнюхивать мои волосы, а когда кончик его носа коснулся моей шеи, я отстранилась, в полной мере осознав, что именно он унюхал. Джейкоб уже не выглядел таким довольным, каким был едва увидев меня на пороге. — Белла, с тобой что-то не так. — Мне не хочется распространяться об этом, но… — Белла, ты не стала одной из них. — злостное замешательство на лице друга застыло непробиваемой маской. — Я не понимаю… Что с тобой? — Джейкоб, мне жаль, что сделанные мною выборы доставляют тебе боль. Я хотела навестить тебя и убедиться, что с тобой всё в порядке. — Белла! — заскрипев зубами, друг поймал мою руку в тот миг, когда я собиралась пройти мимо него и покинуть дом. — Ты никуда не пойдёшь! Скажи мне правду! — Джейкоб… — я попыталась выдернуть своё запястье из его мощной руки и не поддаваться этой случайной провокации, мне нужно было сохранять спокойствие и здравый смысл. — Не заставляй меня сожалеть о решении прийти сюда. Отпусти. В этот же миг дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетел вихрь, который стремительно вклинился между мной и Джейкобом, прихватив оборотня за воротник футболки, так что ткань начала трещать по швам. В ноздри ударил знакомый запах, и я как заворожённая уставилась на широкую спину Эдварда, спрятанную под светло-синей рубашкой. Эдвард закрыл меня собой, но Джейк не собирался отпускать меня и до сих пор стискивал моё запястье, уже причиняя дискомфорт, на грани с болью. — Немедленно убери от неё свои руки! — угрожающе прошептал мой муж. В этом шёпоте слышалось поднимающееся из гортани рычание, которое Эдвард сумел сдержать. Даже так он выглядел опасным. — Что ты с ней сделал, а? — наконец отпуская мою руку, Джейкоб с уверенной злостью сконцентрировался на противнике. — Это не твоё дело! — Эдвард сдерживался только по той простой причине, что за ним стояла я. — Не приближайся к моей жене. — Ты погубишь её… Я должен стоять в стороне и смотреть?! — Эдвард, не надо… — я обняла его напряжённую спину, прижалась как можно ближе, вдыхая морозный запах. Я так истосковалась по нему… — Я тебя предупредил. — Эдвард брезгливо оттолкнул Джейка, скорчив изнеможённо-гневное лицо и, не разворачиваясь, ухватил меня за руку, ведя за собой к выходу. Мне стало легко и невыносимо-прекрасно. Эдвард крепко держал мою руку, уводил к своей машине, которую бросил неподалёку, не заморачиваясь на то, чтобы нормально припарковаться. Машина Розали оставалась на месте, а моя названная сестра стояла в боевой готовности и строгим взором провожала нас с Эдвардом, одновременно присматривая за домом Джейка. Усадив меня в авто, Эдвард метнулся к соседнему водительскому сидению и захлопнул дверцу, сжав руками руль. Слишком сильно, однако, и кожаная обивка начала трескаться. Я положила свою ладонь на его ледяную руку, и та почти сразу расслабилась под моими лёгкими поглаживаниями. — Эдвард, можешь взглянуть на меня? — Оборотни опасны, Белла. В ярости они не контролируют свою силу. А Джейкоб… Его мысли рвались, как голодная свора диких собак. — он разговаривал со мной, как с малым и неразумным ребёнком, не давил, но явно не был рад тому, что вынужден проговаривать такие банальные вещи. — Я знаю, прости… Ему трудно смириться. Я не должна была приходить сегодня. Очевидно, не самый подходящий день. — Белла, прошу, не подвергай себя такой опасности! Ты понимаешь, что я чувствую…? — Я думала, тебе нужно время, чтобы… чтобы осознать всё. — скользкая тема привела меня в волнение. — А что по-твоему должна была чувствовать я все эти недели? — Белла, я не смогу жить без тебя. Если это… — он с болью посмотрел на мой плоский живот, а потом вернул взгляд на моё бледное лицо. —… убьёт тебя, зачем мне нужен будет весь этот мир? — Ты не потеряешь меня. — в этот миг я снова ощутила ту любовь, которая связала нас с Эдвардом. — Не потеряешь. Притянув меня к себе, Эдвард коснулся прохладными губами моего лба, потом виска и щеки, а потом его губы припали к моим губам и подарили нежный, но страстный поцелуй. Я так стремительно погрузилась в него, позволила себе упасть в надёжные объятия и ощутить этот долгожданный восторг. Эдвард — моя обитель счастья. Моя колыбель. Мой самый любимый и незабываемый сон. Ощущать себя его частью просто невероятно! Видеть в его глазах бесконечную верность и обожание — всё, что мне нужно в этой жизни! Поэтому я никогда не откажусь от плода нашей любви… Нашего будущего ребёнка. Пусть даже его появление на свет будет стоить мне жизни. Я справлюсь!