REALiTi

Солнце клонилось к закату, и город постепенно зажигал огни, превращаясь в яркий, шумный муравейник. Люди спешили по своим делам, автомобили пронзительно сигналили, выражая негодование своих водителей, где-то звучала сирена скорой помощи. Лю Цингэ снова шёл не разбирая дороги; плыл среди городского потока, ощущая себя хлипкой лодкой в штормовом море. В наушниках играл нетипичный для него хеви-метал, но ему даже не хотелось переключать радиостанцию. Агрессивный, жёсткий ритм музыки помогал вытравить навязчивые мысли, оставляя сознание опустошённым. Он не знал, что будет делать дальше и куда пойдёт, да и думать об этом ему пока не хотелось. За последние несколько дней Лю Цингэ пережил много ударов, но услышать слова Шэнь Цинцю оказалось для него больнее всего. Всего несколькими фразами его партнёр поставил под сомнение все то, что происходило между ними на протяжении последних восьми месяцев. Лю Цингэ не был наивным и понимал, что идеальное «долго и счастливо» бывает только в сказках, но та простота, с которой Шэнь Цинцю говорил об их отношениях, поразила его, оставив после себя неприятную смесь обиды и непонимания. С наступлением сумерек ощутимо похолодало; в воздухе витала сырость и промозглость. Деревья покачивали на ветру свои голые ветви. Грея руки в карманах, Лю Цингэ брёл мимо горящих витрин и зазывающих вывесок. От громкой музыки и вспышек света начинала болеть голова, поэтому в конце концов он свернул на менее оживлённую улицу и приглушил звук в наушниках. Образовавшуюся тишину тут же заполнили собой мысли. Лю Цингэ осознавал, что и в самом деле не так много рассказывал своим партнёрам о своей семье и жизни до их отношений. У него не было привычки делиться своими переживаниями, вспоминать истории из детства или говорить о родных — исключением была разве что только Лю Минъянь: о ней он часто рассказывал близнецам. Ему не казалось, что подобная информация может быть стоящей внимания или кому-то интересной. Возможно, в какой-то степени Шэнь Цинцю был прав, и будь он, Лю Цингэ, более открытым, им бы сейчас удалось избежать этого недопонимания и подготовиться к подобному исходу событий. К гамме чувств, бушующих в его душе, добавилось ещё и чувство вины. Он понимал, что просто сбежать не было решением его проблем и ему ещё придётся вернуться к этому разговору, а также рассказать Шэнь Юаню все последние новости. Последнее вызывало в его душе особое отторжение. Слова Шэнь Цинцю породили в его душе липкое чувство страха того, что Шэнь Юань может отреагировать похожим образом. После некоторых раздумий Лю Цингэ написал короткое сообщение: «Ты не против, если я приеду к вам?» Ответ не заставил долго ждать — Лю Минъянь сообщила, что она пока ещё не дома, но скоро будет, поэтому Ша Хуалин может его встретить. Лю Цингэ не мог сказать, что он хорошо знаком с Ша Хуалин. Они встречались несколько раз, когда та приезжала к Лю Минъянь в гости, и эти встречи оставили после себя смешанное впечатление. Перспектива тусоваться один на один с подружкой сестры не слишком радовала Лю Цингэ, но после недолгих колебаний он всё-таки отправился по указанному адресу.

***

— Если честно, выглядишь как дерьмо, — первым делом выдала Ша Хуалин, открыв дверь. Она пропустила Лю Цингэ в квартиру и теперь стояла неподалёку и с любопытством разглядывала его. Сейчас Ша Хуалин была совсем не такой, какой её привык видеть Лю Цинге: волосы были небрежно собраны в пучок, привычный макияж отсутствовал, а вместо излюбленных брендовых прикидов девушка надела красный спортивный костюм. — Спасибо, я в курсе, — не будь Лю Цингэ знаком с ней, такое приветствие наверняка озадачило бы его. Сняв обувь и повесив куртку, он проследовал за ней в комнату. — Минъянь только что написала, что задержится, и попросила не слишком тебя запугивать, — Ша Хуалин усмехнулась, усевшись с ногами на диван. Похоже, до его прихода она была занята просмотром какого-то сериала: рядом на кофейном столике располагались пачка чипсов и открытая бутылка пива. Лю Цингэ только угрюмо хмыкнул в ответ. Судя по всему, его комментарии о Ша Хуалин в какой-то форме доходили до ушей самой Ша Хуалин. — Минъянь вкратце рассказала, что произошло. Это, конечно, не моё дело, но я считаю, что ваш старик тот ещё придурок. Я вообще удивляюсь, как ты ему не врезал. Его неразговорчивость, похоже, вовсе не смутила Ша Хуалин. — Спасибо… наверное. Лю Цингэ не был уверен, как реагировать на внезапную поддержку с её стороны, но почему-то от осознания, что Ша Хуалин на его стороне, стало немного легче. Ша Хуалин сделала глоток пива и ненадолго задумалась. — Хочешь что-нибудь выпить? — предложила она. — Чай закончился, но есть пиво. Ещё есть неплохой виски, джин и текила. Но к текиле нет лайма, так что придётся пить так. Или ты больше по ликёрам? Вроде ягер ещё остался, ещё есть лимончелла и кампари… Перечисляя, она с задумчивым видом загибала пальцы с ухоженными коготками (только так Лю Цингэ мог назвать её маникюр). Слушая Ша Хуалин, Лю Цингэ в неверии приподнял бровь: — У тебя в доме нет чая, но есть целый бар? — Ну а что такого? Может же девушка после трудного рабочего дня иногда позволить себе расслабиться! — возмутилась Ша Хуалин. Лю Цингэ с ужасом подумал, что, возможно, переехать к Ша Хуалин было не самым лучшим вариантом для его сестры. Первым его порывом было отказаться и попросить воды, ну, или — на крайний случай — пива, но в итоге, поддавшись какому-то импульсу, он попросил налить ему что-нибудь на её вкус, прекрасно понимая, что открывает ящик пандоры. Ша Хуалин такой ответ более чем устроил: заявив, что в таком случае она сделает свой «авторский» коктейль, она отправилась на кухню. Не зная куда себя деть, Лю Цингэ последовал за ней. Когда он говорил про «бар», он не ожидал, что действительно увидит самый настоящий небольшой бар: высокий шкаф со стеклянными дверцами был уставлен различными бутылками, стаканами и прочими приспособлениями, полезными при создании коктейлей. В процессе готовки Ша Хуалин рассказала, что не так давно «для души» прошла курсы барменов и теперь мешает коктейли как профи. Лю Цингэ обнаружил, что напиток и правда вышел вкусным. Как человек, пивший за свою жизнь от силы несколько раз и не слишком впечатлённый этим занятием, он был приятно удивлён. — Вкусно, — похвалил он. Мастерица только самодовольно улыбнулась, демонстрируя, что в своём навыке она была уверена на сто процентов. Они расположились прямо на кухне и в ожидании Лю Минъянь принялись потягивать свои напитки. За первым последовал второй, за вторым — третий. Спустя некоторое время Лю Минъянь написала, что всё ещё заточена в университете и будет не раньше, чем через два часа. Ша Хуалин была возмущена, уверенная в том, что её привлекли к организации очередного бессмысленного мероприятия; сама Ша Хуалин в своё время отбилась от попыток отца упечь её в какой-нибудь престижный ВУЗ для детишек элиты и уже четвертый год успешно занималась развитием своего бренда одежды, заявляя, что образование переоценено. Лю Цингэ с ней согласился и рассказал о том, что сам планирует бросить универ, чем породил массу вопросов о своих планах на дальнейшую жизнь. Выслушав его, Ша Хуалин заявила, что в случае чего он всегда может прийти в её студию и стать моделью: с его внешностью и ростом он наверняка добьётся многого в этой сфере. Становиться моделью Лю Цингэ не собирался, но всё равно поблагодарил её и пообещал, что подумает над предложением. Обычный будничный вечер спонтанно превратился в посиделку с откровениями. В какой-то момент Лю Цингэ поймал себя на том, как делится с Ша Хуалин переживаниями о своих отношениях, а та, в свою очередь, активно слушает его и поддерживает. — Все мужики козлы, — подытожила Ша Хуалин, — сначала ведут себя как идиоты, а потом прибегают и плачутся. Ты ему это так просто с рук не спускай! — Но что, если он прав и проблема во мне? — Лю Цингэ уныло покачивал стакан, слушая, как лёд бьётся о стекло. Спустя несколько коктейлей Ша Хуалин объявила, что ей лень и дальше мешать сложные напитки, поэтому они просто будут пить виски с колой. Лю Цингэ не спорил: ему было уже всё равно, что пить. — Ну уж нет! Только не надо себя излишне накручивать. Тем более, ты ещё не поговорил с … — тут она запнулась, пытаясь вспомнить имя, которое слышала за этот вечер уже несколько раз. — А-Юанем, — подсказал Лю Цингэ. Он чувствовал, что произносить слова становится всё сложнее и сложнее. — Да! А если и он наговорит тебе гадостей — зови меня. Мы вместе надерём им задницы! — Ша Хуалин демонстративно погрозила кулаком. Лю Цингэ слабо представлял, как хрупкая девушка собирается надирать задницы двум парням, но не смог не улыбнуться, польщённый её энтузиазмом. Возможно, дело было в выпитом алкоголе, но Ша Хуалин оказалась на удивление простым собеседником. А её способ психологической поддержки в стиле «Ни на кого не оглядывайся, делай как считаешь правильным, ты королева, а остальные пусть идут на хер» был именно тем, в чём Лю Цингэ нуждался именно сейчас. Лю Минъянь, стоя в прихожей, какое-то время задумчиво прислушивалась к доносившейся из кухне беседе. Там разгорелась действительно жаркая дискуссия о важности обретения независимости и поиске своего места в этом мире. За годы дружбы, а в последующем и отношений, она уже привыкла к тому, что Ша Хуалин после нескольких бокалов горячительных напитков легко переходила в режим «философа» и устраивала дебаты. Но Лю Минъянь точно не ожидала, что её собственный брат станет активным участником подобной дискуссии. Не то, чтобы она хоть раз в жизни видела своего брата в пьяном виде. Когда Лю Цингэ написал о том, что хочет прийти, в её сердце поселилось переживание. Внезапно приехать вечером — тем более, спустя несколько часов после их встречи — это точно было не в его стиле, не говоря уже о том, что обычно он старался избегать компании Ша Хуалин. Теперь из обрывков разговора, доносящегося из кухни, она убедилась, что к злоключениям, свалившимся на голову её брата, добавились новые. Переборов чувство вины из-за того, что она была вынуждена задержаться и не смогла приехать раньше, Лю Минъянь сняла пальто и, бросив сумку на пол, зашла в комнату. — Минъянь, — Ша Хуалин расцвела в улыбке, — наконец-то ты вернулась! Мы скучали! Сорвавшись с места, она бойко подскочила к Лю Минъянь и поцеловала её. — Привет, — вяло улыбнулся Лю Цингэ и отвёл глаза — ему было неловко лицезреть, как кто-то обнимает и целует его младшую сестрёнку. — Вижу, вы наконец поладили, — улыбнулась Лю Минъянь, окинув взглядом место действия: кухонный стол украшал батальон бутылок — похоже, Ша Хуалин решила блеснуть своим «алхимическим» талантом, пока они коротали время. — Будешь что-нибудь? — Ша Хуалин заботливо отодвинула стул, приглашая Лю Минъянь присоединиться к ним. Лю Минъянь всегда поражала уникальная способность Ша Хуалин — несмотря на количество выпитого, она всегда оставалась трезвомыслящей, и заключить, что она пьяна только по внешним признакам, было достаточно сложно. — Нет, только воду. Завтра с утра договорилась увидеться с представителем студии и обсудить перспективы сотрудничества, — Лю Минъянь села на предложенное место. — Моя девочка скоро станет звездой мирового масштаба! — с гордостью заявила Ша Хуалин. — Ты же уже в курсе, что будут снимать дораму по «Маске Бога Войны»? — она обратилась к Лю Цингэ. — Ага, это очень круто, — кое-как поддержал Лю Цингэ. — Я ей говорила, что такая популярная новелла не может остаться без внимания киношников! Ты слышал, каким будет предварительный бюджет? — Ша Хуалин выглядела ровно как гордящаяся своим ребёнком мать. Какое-то время они обсуждали будущий сериал. Лю Минъянь оставалось только улыбаться и отшучиваться, ведь дорама ещё не снята, и пока ещё было рано говорить о будущем успехе. Она то и дело бросала оценивающие взгляды на брата, который, видимо, не был таким же стойким собутыльником, как Ша Хуалин. Когда в их беседе возникла небольшая пауза, Ша Хуалин вспомнила о воде и направилась к кулеру. А Лю Цингэ, положив подбородок на кулак, расфокусированным взглядом смотрел куда-то в пустоту. — Ты как? В порядке? — Лю Минъянь аккуратно положила свою ладонь на предплечье брата, привлекая внимание. — Не знаю, — после недолгого молчания пробормотал он. — Дома что-то случилось? — продолжила Лю Минъянь. — Его мужик наговорил ему гадостей, — вмешалась Ша Хуалин. Она поставила перед Лю Минъянь стакан воды и уселась на своё прежнее место. Лю Минъянь нахмурилась. — Какой из? — Цинцю, — ответил Лю Цингэ. — Похоже, он меня за какого-то эгоистичного и несерьёзного мудака принимает. Ахуенно просто, — в голосе его читалась злость, но на лице при этом отразилась боль. Лю Минъянь вздохнула. Она наблюдала, как Ша Хуалин мешает себе и Лю Цингэ очередной стакан виски с колой, думая о том, что по-хорошему пора бы уже это остановить. — А что Шэнь Юань? — наконец спросила она. — Он не в курсе… Наверное. А может, Цинцю ему уже рассказал, и теперь они оба так считают… Не знаю. Почему людям так важно, чьим сыном ты являешься или сколько у твоих родителей бабок? — ход мыслей Лю Цингэ путался. — А я и говорю — к чёрту всё! — поддержала Ша Хуалин. Стукнув своим стаканом о стакан Лю Цингэ она сделала большой глоток. Лю Цингэ последовал её примеру. Какое-то время Лю Минъянь слушала сбивчивый рассказ брата, дополняемый комментариями Ша Хуалин. Ей было сложно сделать какие-то чёткие выводы из услышанного и от понимания, что она не знает, как помочь Лю Цингэ, на душе было погано. Понятия не имея, с каких пор её брат начал курить, она молча наблюдала, как эта парочка собутыльников удалилась на балкон с сигаретами. Внезапно её смартфон завибрировал: на экране высветился незнакомый номер — пришло сообщение. Лю Минъянь не знала, кто может писать ей так поздно, однако разблокировала смартфон. «Лю Минъянь, привет. Это Шэнь Юань. Извини, что пишу так поздно, но Лю Цингэ не отвечает на мои сообщения и звонки. Я переживаю. Ты случайно не знаешь, где он?» «Привет. Знаю. Прямо сейчас он напивается вместе с моей девушкой». Ответное сообщение пришло незамедлительно. «Понял. Спасибо, что ответила. Передай, пожалуйста, что я его искал». Дверь балкона с шумом распахнулась. Ша Хуалин со смешком похлопывала по спине Лю Цингэ. — Ничего, я когда в первый раз попробовала, думала, что умру, — засмеялась она. Лю Цингэ только прочистил горло. Лю Минъянь устало потёрла лоб, понимая, что лицезреть своего собственного брата в подобном состоянии ей довольно странно и непросто. — Твой парень писал. Говорит, ты его игнорируешь, — сообщила она. — Игнорирую? Кого? — на лице Лю Цингэ появилось искреннее удивление. — Шэнь Юань. Говорит, что переживает, — Лю Минъянь наблюдала за недоумевающим братом. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы осмыслить услышанное, после Лю Цингэ похлопал себя по карманам джинсов в поисках смартфона. Не обнаружив искомого, он замер с задумчивым видом. — Куртка! — в конце концов его лицо просветлело от озарения, и он, пошатываясь, побрёл в коридор. — Линлин, зачем ты так напоила его? — Лю Минъянь бросила страдальческий взгляд на свою девушку. Ша Хуалин пожала плечами. — Когда происходит дерьмо, иногда нужно просто напиться и выговориться. К тому же я не знала, что его так «убьёт», — заявила она. — Не уверена, что ему это сейчас поможет, — Лю Минъянь с грустным видом положила голову на сложенные на столе руки. Лю Цингэ вернулся в комнату. В руках он действительно держал смартфон, на экране которого теперь пытался сфокусировать взгляд. — Чёрт, — удручённо пробормотал он. Кажется, он действительно невольно игнорировал Шэнь Юаня, пока его телефон мирно лежал в кармане куртки. Для большей устойчивости он облокотился на стену и попытался набрать сообщение. Смартфон Лю Минъянь снова завибрировал. «Лю Минъянь, извини, что пишу снова. Я не до конца понимаю, что Лю Цингэ мне пишет, но, похоже, мне стоит приехать за ним. Напиши, пожалуйста, адрес вашей квартиры». — Шэнь Юань хочет забрать тебя. Ты не против? — Лю Минъянь обратилась к брату. — Если хочешь их проучить, можешь остаться спать у нас на диване. Пусть поволнуются! — вставила Ша Хуалин. Гостеприимство Ша Хуалин сегодня не знало предела. Несмотря на сложившуюся ситуацию, Лю Минъянь в душе почувствовала прилив нежности к своей девушке. Она не ожидала, что та лучше неё сможет организовать моральную поддержку для её собственного брата. За что она, безусловно, была Ша Хуалин очень благодарна. — Я поеду домой, — тон Лю Цингэ звучал устало. Лю Минъянь понимала его сомнения. Она искренне надеялась, что Шэнь Юань выступит в качестве медиатора в этой ситуации, и все трое смогут вместе решить возникшую проблему. Ей не очень нравился тот факт, что ей приходится верить в человека, о котором она знала только понаслышке, однако решать что-то за своего брата она не могла. После недолгих раздумий Лю Минъянь отправила Шэнь Юаню сообщение с адресом. То, как Лю Цингэ попрощался с ней и Ша Хуалин, он помнил смутно: вроде бы только открылась дверь, и он надел куртку, какой-то частью ума ясно понимая, что сейчас сядет в машину и куртка ему на самом деле не нужна; но какие именно слова он произнёс и как вышел из дома — потонуло в тумане. Наверное, на самом деле он не хотел видеть никого в этот момент. И всё-таки Лю Цингэ сел на переднее сиденье — рядом с водительским — и, потерев пальцами глаза, хмуро посмотрел на обеспокоенное лицо Шэнь Юаня. — А-Юань, — тихо позвал он. Шэнь Юань вздохнул, но прикоснулся к его руке и наклонился ближе, чтобы поцеловать в уголок рта; и тут же скривился: — Ты разве куришь?! Лю Цингэ сонно моргнул, вспоминая, как Ша Хуалин заставила его прикурить от собственной сигареты и рассмеялась, когда он закашлялся. — Нет, — покачал головой он. Шэнь Юань вздохнул ещё раз и откинулся в кресле; с едва различимым щелчком все фонари на улице выключились, и улица погрузилась в темноту. Лю Цингэ стало очень неуютно в этой тьме, поглотившей верхушки зданий и проёмы арок. Он посмотрел на профиль бледного Шэнь Юаня и неуверенно спросил: — Ты… знаешь? — Да, — Шэнь Юань поморщился, — брат написал мне… а потом — позвонил. Лю Цингэ понимающе кивнул: Шэнь Цинцю был настойчивым и ненавидел, когда его игнорировали. Он требовал реакции немедленно и не любил долго что-то обсуждать. У него всегда было своё мнение по любому вопросу, и в случае ситуации Лю Цингэ это мнение могло быть не таким приятным, как хотелось бы. Он снова вспомнил всё, что услышал вечером, и сжал губы, чтобы не сказать чего-нибудь такого, о чём потом будет сожалеть — этого ему уже хватило. «Почему нет?»… Пусть Лю Цингэ быстро и тяжело опьянел, некоторая ясность к нему вернулась так же быстро — благодаря тупой, бессильной злости, с которой он никак не мог справиться. — Послушай, — мягко сказал Шэнь Юань, разрывая, наконец, затянувшуюся паузу, — мы со всем справимся. От этих слов напряжение внутри Лю Цингэ рассеялось, и он снова почувствовал жуткую усталость. — А-Цзю не доверяет людям, — объяснил Шэнь Юань. — Он доверяет тебе, — вставил Лю Цингэ почти обиженно; ему очень хотелось быть «своим», а не «третьим». — Я с ним сколько лет живу? Это же не сразу произошло! Лю Цингэ уставился на Шэнь Юаня в немом удивлении: не то чтобы он действительно задумывался об этом, но ему всегда казалось, что примерно так близнецы провели всю жизнь: в полном взаимопонимании. — Мы дрались в детстве, — Шэнь Юань отвёл взгляд, будто стесняясь того, что рассказывал. — Всё совсем наладилось только к средней школе… Думаю, ему было несладко: он всегда был замкнутым. Просто он такой. Нередко со мной больше общались, чем с ним, и даже через меня передавали ему что-то… так неловко! Глядя на Шэнь Юаня, почти отвернувшегося к окну, с растрепавшимися длинными прядями волос и покрасневшими щеками, Лю Цингэ почему-то совершенно без труда представил маленького Шэнь Цинцю. Наверное, довольно одинокого… если не считать его младшего брата. — Поэтому, — Шэнь Юань повернулся к Лю Цингэ так неожиданно, что он вздрогнул, — пожалуйста, продолжай говорить с ним. Чтобы он действительно понял то, что ты хочешь ему сказать. Я знаю, что это трудно. Но иначе нельзя. Лю Цингэ кивнул, крепко сжимая его ладонь на пару мгновений; её тут же пришлось отпустить, чтобы Шэнь Юань завёл машину и выехал с парковки. Тени от деревьев мелькали на оконных стёклах, и Лю Цингэ старательно смотрел сквозь них — на дорогу, всё быстрее и быстрее скользящую вперёд — так тошнота отступала. Они ехали в тишине, и судя по тому, как Шэнь Юань кусал губы и тихо вздыхал время от времени, его размышления были непростыми. Лю Цингэ в мыслях перематывал события прошедшего дня туда-сюда, и вскоре ему начало казаться, что он действительно поступил слишком импульсивно, просто уйдя из дома. Может быть, ему стоило остаться с Шэнь Цинцю и попробовать поговорить ещё?.. Лю Цингэ фыркнул, пытаясь себе представить это: без шансов. Он вдруг осознал, что абсолютно все их конфликты — пусть и гораздо менее значительные, чем нынешний — умирали в зародыше только благодаря тому, что Шэнь Юань становился между ними, не позволяя кому-нибудь взорваться. И Шэнь Цинцю, и Лю Цингэ всегда стремились ему угодить и договаривались быстрее. Можно было сказать, что Лю Цингэ впервые поссорился с Шэнь Цинцю за всё прошедшее время. «Однажды это случилось бы всё равно», — сказал он себе, неловко отстёгивая ремень и вываливаясь из тёплого салона машины в прохладную ночь; Шэнь Юань, включив сигнализацию, тут же подхватил его под руку. — Всё хорошо, — сказал Лю Цингэ и быстро сгрёб Шэнь Юаня в объятия, — спасибо, что приехал за мной. Они постояли с минуту, пока руки не замёрзли на ветру, и пошли в дом. Внутри всё было сонным и беззвучным, и звон лифта показался почти оглушающим, но несмотря на поздний час, Шэнь Цинцю ждал их почти у порога: стоило только открыть дверь, как свет в коридоре включился, и зашедшие почти в обнимку Шэнь Юань и Лю Цингэ замерли, словно пойманные на чём-то непристойном. — А-Цзю, — Шэнь Юань потянулся к брату, чтобы обнять и его. Шэнь Цинцю всё ещё был слишком напряжённым, почти каменным, и по его лицу было понятно, что он по-прежнему зол. Шэнь Юань знал это выражение слишком хорошо — обычно ему хотелось потрепать старшего за надувшиеся щёки, пускай тот и отрицал, что надувается как обиженный ребёнок. Но попытки съехать с темы и молча замять конфликт с Шэнь Цинцю не работали: ему всегда нужно было выговориться. Обычно он начинал издалека. — Уже поздно, — негромко сказал Шэнь Цинцю, и Шэнь Юань, уткнувшийся подбородком в его домашнюю футболку, невольно закатил глаза: началось. — Да. Извини. — Лю Цингэ кивнул и, скинув куртку, отправился умываться в ванную; ему хотелось поскорее почистить зубы и избавиться от запаха табака. И он явно плохо понимал, что его ждёт — подумал Шэнь Юань, снимая пальто и искоса наблюдая за лицом Шэнь Цинцю — бледным и похожим на маску, готовую вот-вот треснуть. — Тебе не кажется, что это безответственно — напиваться где-то и заставлять А-Юаня после работы тебя забирать? — наконец перешёл к главному Шэнь Цинцю, уже не скрывая свой гнев. Лю Цингэ, только закрывший за собой дверь ванной комнаты, удивлённо ответил: — Я не… И тут же умолк, отчаянно стараясь вспомнить, как именно он попросил его забрать; кажется, это Лю Минъянь договорилась… или нет? Пока он сосредоточенно сверлил взглядом Шэнь Цинцю, ничуть не смущённого этим непрерывным зрительным контактом, Шэнь Юань поспешил вмешаться: — Я сам решил заехать, брат. Пусть Лю Цингэ ночует дома. Шэнь Цинцю хмыкнул: — Через несколько часов тебе уже придётся встать, не думаю, что это хоро… — Разве это не моё дело? — перебил его Шэнь Юань. Атмосфера тут же похолодела: Лю Цингэ невольно вздрогнул, ощущая неловкость, будто наблюдает за чьим-то личным разговором. Близнецы никогда не ссорились всерьёз; иногда спорили о чём-то, но ни разу на его глазах не повышали голос друг на друга. Ему показалось несправедливым, что Шэнь Юань вынужден за него заступаться. — Мы можем… обсудить это завтра, — предложил Лю Цингэ, — в конце концов, уже и правда довольно поздно. — Что тут обсуждать? И так ясно, что проблема в тебе. Если бы ты сразу рассказал о своей семье… — А-Цзю, это слишком, — прервал его Шэнь Юань. — Хорошо, — громко ответил Лю Цингэ, теряя всё то терпение, которое чудом удалось накопить за вечер, — думаю, ты можешь напомнить мне, что ты мне рассказал о своей семье?.. Шэнь Цинцю замолчал и нахмурился. Ничего. Лю Цингэ так же ничего не знал о родителях близнецов, как они — до этого дня! — ничего не знали о его наследстве и отце. Они никогда не говорили об этом. Иногда Лю Цингэ думал, что, может, родители Шэней странные или такие же гомофобы, как его собственные, но ему было не настолько интересно, чтобы специально спрашивать. Это не имело значения. Было понятно, что отношения близнецов с семьёй особо не поддерживались, так какая разница?.. К тому же, пусть они и жили вместе, они были знакомы немногим больше полугода. Лю Цингэ мог перечислить тысячи вещей, которые о нём братья ещё не знали. Включая аллергию на чернику и то, что у него есть разряд по боксу. Хрупкая тишина натянулась между ними, как паутина; Лю Цингэ почувствовал, как прилив раздражения придал ему бодрости. Шэнь Юань похлопал его по плечу, успокаивая, и ушёл в ванную. Шэнь Цинцю и Лю Цингэ посмотрели друг на друга с неодобрением и разошлись: Лю Цингэ — в спальню, Шэнь Цинцю — в гостиную. Слабый лунный свет пятнами покрывал пол; Шэнь Цинцю, укрывшись пледом, сел в кресло у окна и задумчиво потёр переносицу. Шэнь Юань никогда не ссорился с ним в открытую. Это было одним из многих безмолвных правил, не оговоренных вслух, но при этом принятых и исполняемых уже так давно, что сложно было точно сказать, когда именно они это придумали. Наверное, ближе к средней школе, когда стали друзьями?.. Это было непросто поначалу, но потом они стали почти единым целым — насколько вообще подобные слова применимы к двум отдельным людям. Шэнь Цинцю всегда был главным. Он всё решал и в их союзе был тем, за кем остаётся последнее слово. И Шэнь Юаня, это, кажется, устраивало: в конце концов, Шэнь Цинцю не стал бы вредить ему — он его любил. Он устраивал их жизнь лучшим образом, позволяя младшему брату ни о чём не беспокоиться и проявлять свой капризный тепличный характер. Да, по меркам Шэнь Цинцю его младший брат был изнеженным — самым оберегаемым в большой семье, ко всему прочему, со слабым здоровьем в детстве — и он сам потакал этому. И упустил момент, когда Шэнь Юань перестал быть с ним заодно. — А-Цзю, — из полумрака комнаты вышел Шэнь Юань, с влажными после душа волосами и шлейфом мяты от геля для душа. Шэнь Цинцю даже не повернулся к нему, нервно кусая пальцы. Он что-то сделал не так и теперь не знал, как вернуть всё обратно. — Ты же понимаешь, — руки брата обвили его плечи, — что люди не всегда бывают удобными, как тебе этого хочется?.. Помедлив и не дождавшись ответа, Шэнь Юань сжал его на секунду и поцеловал в затылок, прежде чем уйти. Шэнь Цинцю казалось, что он застыл ровно в том положении, в котором его обняли, и больше не сможет двинуться. Внутри него всё содрогнулось от мысли, что его оставили. Что это ещё могло значить? Если Шэнь Юань никогда не ссорился с ним раньше, а теперь поссорился из-за Лю Цингэ, разве это не должно продемонстрировать Шэнь Цинцю, что им придётся… разделиться? Жить отдельно, видеться по праздникам — так делают все нормальные люди — по словам матушки, давно не желавшей понимать, что происходит между её детьми, спящими в одной постели и уже вышедшими из возраста, когда это было мило, а не подозрительно. Они знали друг о друге всё, у них была одна спальня на двоих и общие деньги — критерии, по которым их можно было бы назвать партнёрами в романтическом смысле. Они друг друга поддерживали и были близки тактильно. Между ними не было секса — разве что с кем-то третьим, если он нравился им обоим. Из-за этой части Шэнь Цинцю всегда боялся остаться в одиночестве. Если так подумать, разве Шэнь Юань не был нужнее Шэнь Цинцю, чем наоборот?.. Шэнь Юань куда активнее знакомился с кем-то, пробовал встречаться… в то время как Шэнь Цинцю наоборот предпочитал не тратить время на долгие знакомства — ни к чему хорошему это всё равно не приводило. До Лю Цингэ. Он был честным, отзывчивым и просто привлекательным. Он был первым, кто так далеко зашёл в отношениях с ними. Шэнь Цинцю он нравился — как бы ни было смущающе это признавать — но когда он был с Шэнь Юанем, казалось, у них больше взаимопонимания, чем у него и Шэнь Цинцю. Это было так… несправедливо. Он нередко думал об этом и старался себя подготовить к такому развитию событий, но всерьёз представлять, как Шэнь Юань откажется от него, было болезненно; не хотелось верить, что это действительно произойдёт. «И вот я здесь», — мрачно заключил Шэнь Цинцю, твёрдо решив не идти в спальню и не расстраивать себя ещё больше. Было уже три часа утра.