Дневники безумия: Выбор Черной Руки

- Я, конечно, понимаю, Зорн, что это совершенно не мое дело, куда, и когда, и зачем наведывается великая Слышащая, но может, ты объяснишь мне, что, во имя Ситиса, ты здесь забыла? – зевая и быстро кутаясь в алый халат, поинтересовался редгард, поднимаясь с постели. Стоящая с факелом в дверях бледная нордка недовольно цокнула языком. - И вот так ты защищен от нападения? А если бы я была не я, а какой-нибудь фанатик империи, решивший перебить всех в Убежище? – дружелюбным тоном произнесла женщина. - О, так ты прибежала сюда с таким жутким взглядом, перемазавшись кровью и золой, только для того, чтоб проверить мой чуткий сон? Ты сама заботливость, Зорн, - усмехнулся аликрец, поплотнее запахивая одежды. Так, чтоб ткань сильнее обтянула тонкий клинок за пазухой. - Что случилось у нашей великой Слышащей? Зорн предпочла игнорировать этот вопрос, оглядывая комнату Назира. Она подошла к столу и зажгла от факела огарки свечей. Затем опустила догорающую деревяшку к земле и потушила несколькими ударами о камень, по-прежнему молча. - Я что, должен сам догадаться? – еще раз сладко зевнул Назир и потер глаза тыльной стороной ладони, - я не особо люблю загадки, ты же знаешь. Лучше уж скажи сама, а то могу и подумать, что ты заигрываешь со мной. Нордка, уже усевшаяся сверху на стол, поджала под себя ноги и опасно прищурилась, по-прежнему храня молчание. Аликрец, наконец, задергался – очень редко Зорн заявлялась к нему ночью, а когда заявлялась, вовсе не испытывала его догадливость, а выпрашивала - как последний каджит скуму - контракт, который ей нужен был срочно, чтобы заполнить промежуток между призывами Матери Ночи. Но впрочем, сейчас был явно не тот случай, когда Слышащая поддавалась своему личному безумию, судя по всему. Хотя, с ней и не было Цицеро. А ведь обычно она ходила без клоуна, только когда сводило зубы от жажды… то, что она боялась показать свою главную слабость перед умалишённым, Назир выучил… но сейчас… - А где шут? – осторожно поинтересовался Назир. - Спит, - исчерпывающе ответила Зорн, сверля аликрца взглядом. - Это с твоей стороны так мило – он спит, а я, значит, не человек? - У меня кончается терпение, Назир, - холодно заметила Зорн, и редгард совсем уж почувствовал себя глупо. Он лениво почесал в бороде и присел на край кровати с унылым видом: - Единственное, на что я могу надеяться – если не отгадаю твою загадку, ты не порешишь меня. - Отлично, умник, - фыркнула нордка, - значит, мне не дождаться нового мага? Аликрец хлопнул себя по лбу: - Зорн! Ты могла хотя бы намекнуть, что дело не выгорело! - Если б ты хорошо подумал, умник, ты бы понял, что кое-что все-таки выгорело, но явно не то, на что мы надеялись, - женщина демонстративно отряхнула перчатку, посыпая стол Назира пеплом. - Так значит, Дж’марви отбыл к Ситису? Ты не была… слишком претенциозна? - Я его испытывала, Назир, как испытывал бы Фестус. Он не выдержал! Даже клятвы не смог сдержать! – с едва различимым возмущением высказалась Зорн. - Как испытывал бы Фестус, говоришь… - с сомнением протянул аликрец. - Все его записи я использовала. Возможно, чего-то не сделала, но кот не выдержал и самую малость. Он сразу решил сдаться. Немного помолчав, Назир улыбчиво спросил: - Просто сожгли? Или сначала сняли кожу? - Он сам себя поджег. На этот раз даже Цицеро ничего не успел сделать…думаю, каджит понял, что лучше уж самовольно лишить себя жизни, чем оставить нам. - Да…ничего у нас с тобой не выходит, - мужчина поставил руки на колени локтями и неспешно постучал по щеке пальцами, - Может, ну их, эти Фестусовы рецепты? Так мы ничего не добьемся… можем, правда, перебить всех мало-мальски способных мажков в Скайриме, и жить себе спокойно. - Уважай память Крекса, - остерегла нордка сурово. Аликрец вздохнул: - Да я уважаю, дорогая, просто думаю, что у нас ничего не выйдет хотя бы потому, что и ты, и я в магии смыслим не больше, чем тролль в игре на лютне! - И, что ты предлагаешь? Заявиться в Винтерхолд и смиренно просить тамошних затворников испытать для нас Посвященного? Чтобы мы потом благополучно его им и отправили, м? - Ты права, права… - устало прикрыл аликрец веки, - Буду искать дальше. - У тебя сейчас еще ничего нет? – округлила глаза Зорн. Назир неуютно заерзал на кровати. - Я думал этот Дж’марви… Нордка мгновенно соскочив со стола и оказавшись рядом с редгардом, с размаху дала ему смачный подзатыльник. И тот даже не возмутился такому проявлению злости, не смотря на солидную разницу в возрасте. Может эта женщина и была моложе его на десяток с лишним лет, но… в ней содержалась квинтэссенция властности Астрид и опасности голодного Арнбьорна. Ну и вообще, Назиру не хотелось расстраивать Зорн, он всегда чувствовал странное желание потакать этой женщине, чтобы не видеть в ее глазах разочарования. - Всегда должен быть запасной ход, сколько раз повторять! Неужели, никого из вас не научило прошлое нападение!? Нельзя расслабляться, никогда нельзя! – прошипела нордка поучительно. Редгард тихо хмыкнул: - Будешь бить меня по голове, и я совсем забуду, чего нельзя. - Не жалуйся, ты заслужил, - жестко выговорила Зорн, складывая руки на груди, - нас не было неделю, можно было найти уже с десяток кандидатов. - Сейчас же, дорогая, брошу все свои дела и побегу в исподнем по улицам Данстара выискивать умелых магов! - Без фанатизма, но с прилежанием, умник, - огрызнулась нордка. Она намекающе пялилась на аликрца несколько минут пока тот не взмахнул руками, вскакивая: - Ты что, серьезно!? Я две ночи не спал, Зорн! - Я тоже. И, тем не менее, это никого не интересует, - неколебимая Слышащая смотрела на Назира, как на провинившегося, - также, как и меня, не интересует, почему ты еще не выполнил свою работу. - Одно лишь, что я с того получаю – твои подзатыльники, - проворчал мужчина и стал рыться в своем сундуке, собираясь одеваться. Внезапно Зорн мягко усмехнулась: - Я обещаю тебе, когда все сработает, ты получишь свой большой мешок граненых алмазов, редгард. - Ты только разбередила мою алчную душу, женщина, - аликрец беззастенчиво скинул халат, краем глаза наблюдая неизменно ровное выражение лица Слышащей. Лишь змеистая улыбка прошлась по ее губам, и скривила шрамы на щеках. - Я тебе обещаю. - Если б ты имела хоть немного магического таланта, было бы куда проще… А так мы постоянно натыкаемся на будущие трупы, и мне приходиться заметать за тобой и твоим дражайшим клоуном. Кстати, как у тебя дела с Гильдией Воров? Я так и не получил еще письма от Фрея, так что, похоже, не все гладко… - Назир немного поборовшись с рукавами, натянул рубашку и обнаружил, что разговаривает с пустым местом. Зорн исчезла, но у алкирца появилось неприятное, сосущее ощущение под ложечкой – если он опять расслабиться и завалиться спать – проклятая нордка все еще здесь, поблизости, и она ему не спустит. *** Зорн бесшумно приблизилась к гробу Милосердной Матушки и опустилась на колени. И почтение на этот раз, кажется, было не главным фактором преклонения Слышащей. Она выглядела ужасно уставшей. Постояв немного на коленях, она села уже на корточки и, прикрывая свой зевок ладонью, стала ждать. Со стороны казалось, будто она пока еще не услышала заветных голосов в голове и только наслаждалась тишиной, перебирая уже увядающие бутончики горноцвета, принесенные Цицеро в прошлый морндас. Бабетта чувствовала азарт и радость, смешанные с подозрением, обвивая шею женщины руками и нападая ладошками на блеклые глаза Зорн. Реакция Слышащей была спокойной, она даже не скинула, как обычно, ручки Бабетты с лица, но судя по тихому металлическому звуку – с каким кинжал стараются убрать незаметно в ножны – Зорн не была особо рада такому приветствию. Если б не усталость, поняла вампирша, она могла бы быть более опасной. - Угадай-Кто? – мягко прошептала трехсотлетняя девочка в аппетитное человеческое ушко. - Маленькая дурочка-самоубийца с трехсотлетним стажем практики глупых шуток, - пробубнила Зорн. - Фу, какая ты сегодня бука! – тоненьким голоском пропела вампирша и, освобождая обзор Слышащей, присела с нею рядом. Кровавые глазенки Бабетты заглянули в лунные очи Зорн и обнаружили там… сон? Страх? Как обычно, зияющую Пустоту и обманчивый огонек благонадежности? Что-то было не так сегодня с главой Темного Братства, и Бабетта хорошо это почувствовала, своими пронзительными глазами замечая неровное биение сердца нордки. - Здравствуй, девочка, - вздохнула Зорн, отворачиваясь. - Привет! - Бабетта все смотрела на бледное лицо, пытаясь уловить, что же ее тревожит в неизменной и каменной Слышащей. Бросив взгляд туда, куда теперь глядела Зорн маленькая вампирша непроизвольно вспомнила о шуте, пляшущем вокруг каменного гроба и поняла кое-что. - А где Цицеро? – с наигранной беззаботностью поинтересовалась она, пытаясь вспомнить, когда это Слышащая и Хранитель успели пройти мимо нее к Назиру. Зорн возвращалась от него, но Бабетта не помнила, чтоб она спускалась к нему. - Спит, как все нормальные люди. И тебе советую, девочка, - тем временем через силу отвечала Зорн. - Уже? Я его не заметила…он не спускался к себе. Я вообще не видела, как вы вошли… - попробовала Бабетта, невинным тоном. Зорн на это ничего не ответила, как вампирша и подозревала. Это натолкнуло ее на еще одну мысль, но она отказалась воспроизвести ее вслух и лишь спросила: - А ты почему не спишь? - Я занята, как видишь, и пытаюсь слушать голос Матери, - строго промолвила Зорн. Вампирша старательно изобразила на лице нечто пошло-благоговейное и демонстративно облизала зубы: - А где котик, о котором говорил Назир? - Теперь его гоняет Арбьорн под присмотром Отца Ужаса, - продекламировала Слышащая и вдруг вся как-то напряглась, прислушиваясь к тишине. Бабетта разочарованно поняла, глядя на жилку, бешено забившуюся на бледной шее женщины - больше поговорить не выйдет. Учащенным пульсом и едва расширенными зрачками, отлично заметными вампирше, Зорн обычно встречала лишь две вещи: разговор с Матерью и перспективу кровавого убийства. - Разговор окончен. Не мешай, - махнула Зорн рукой. - Ну, и пожалуйста, - Бабетта придала своему голосу преувеличенную обиду, и покинула нордку, заговорившую с Пустотой. В любом случае, вампирше было над чем поразмыслить после этого короткой беседы. *** - Ты прекрасно справляешься, милая Моя. Скоро былая слава вернется к Братству, и Пустота окрасится багровым, принимая новые души. - Я не совсем уверена в этом, Матушка. - Я предвижу твою удачу, Дитя! Здесь в Пустоте нет будущего времени, и я вижу то, что должно случиться как то, что уже неизбежно случилось. - Это было бы наглостью с моей стороны, просить рассказать поподробнее, что Ты видела… - Есть порядок, Дитя, который нарушать нельзя. Так Цицеро не станет Слышащим, а Ты не узнаешь свою Судьбу из моих уст, пока не придет время. Если оно вообще придет. Пустота неизменна, а ваш мир меняется. Возможно, чуть раньше, чем Тебе удастся протянуть над Скайримом черный след, Ты прибудешь сюда. - Но…Ты сказала… - В Пустоте нет времени и альтернативы, в отличии от мира живых. Поэтому Я и не посвящаю Тебя, Дочь Моя. - Это так приятно слышать, - впервые за долгое время Зорн позволила себе ехидство. Мать замолчала на некоторое время, будто наказывая Слышащую безмолвием. Зорн почувствовала себя неуютно, но вслух не произнесла никаких извинений. И так уже было паршиво, после скачки из Морфала по беснующейся буре. - Служи верно своему Отцу и Он вознаградит Тебя при жизни, - после долгого промедления прохладно выговорила Мать Ночи, - А после смерти Ты увидишь мир вновь, как видят верные мне Дети. Зорн непроизвольно передернула плечами, вспоминая туманного призрака, которого вместе с Тенегривом «подарила» ей Астрид. С ассасином прошлого у нордки были связаны только неприятные воспоминания, а именно часы зубрежки рядом с Фестусом, который почти неделю обучал ее одному единственному заклинанию призыва. С тех пор каждый приход Люсьена Лашанса в этот мир заставлял Зорн чувствовать себя опустошенной, и проклятьями вспоминать тех древних, кто выдумал магию. - Я знаю, что гнетет Тебя, Дочь Моя. Но не волнуйся. Я хочу предупредить – еще одно Дитя взывает к Матери, здесь, в Данстаре, в доме уже отмеченном Черной Рукой. И возможно там, Ты найдешь, что ищешь. А теперь иди… Зорн, чувствуя возрастающее раздражение, отодвинулась от гроба и встала на ноги. Она, естественно, не смела ослушаться своей Нечестивой Матроны. Если Мать велела идти и скрепить кровью новый контракт, Зорн шла и скрепляла, потому что всякое ожидание для Матушки было равносильно вечности в стагнации! И все же… Она обернулась, ища глазами что-то в полумгле. Ни одной живой души. Бабетта ушла, растворившись в тени, и как назло, теперь требовалась ее помощь. Зорн всерьез размышляла над каким-нибудь зельем бодрости, которое вампирша могла бы ей предоставить. Впрочем, нордка хорошо разбиралась в алхимических препаратах, могла бы и сама составить нужное зелье по рецепту. Да, так бы она и сделала, чтобы…чувствовать спокойствие за свою жизнь. У вампиров все же специфичное чувство юмора. Особенно у разобиженных. Но Бабетта ушла и - Зорн была уверена - теперь из вредности ничего ей не даст. Трехсотлетний ребенок, слишком склонный к шуточкам… нет, Зорн не станет ее искать и извиняться. Едва передвигая ноги, Слышащая направилась вниз по лестнице к своим покоям. Бабетта, любопытная Бабетта… она не видела, как они с Цицеро спускались… И Назир вспомнил о шуте, что странно. Они подозревали Зорн в чем-то? Надо было что-то с этим решать. Но что? Неужели, так просто посвятить всех? Разве это было бы правильно? Не с точки зрения семейного доверия, а исходя из инстинкта самосохранения? Спустившись в подземелье, Слышащая задумчиво потирала ладонью о ладонь, согревая руки, и все думала, что же ей делать. Блуждающий взгляд ее наткнулся на приоткрытые двери и женщина отвлеклась от насущных проблем, обнаружив в комнате для Посвященных двух новичков. Она невольно нахмурила белесые брови. Назир не сказал о новеньких. У него тоже были проблемы? Или он просто забыл? Аликрец обычно не хотел рассказывать нордке о сопляках, если они где-то напортачили… пообещав себе припомнить редгарду эту оплошность, Зорн вытащила из сапога маленький кинжал и, бесшумно подкравшись к одному из спящих, одним ударом всадила лезвие… в спинку кровати. Молодой рыженький норд едва дернулся во сне и даже не проснулся. Зорн покачала головой и усмехнулась про себя, представляя, каково ему будет, когда он очнется и обнаружит в сантиметре от своего носа кинжал Слышащей. А он, безусловно, быстро узнает, что это ее кинжал, когда вереща от ужаса покажет его Назиру. Аликрец будет смеяться, а потом с извинениями вернет владелице кривой клинок с черным камнем в рукояти. И ему придется объясниться, откуда взялся этот ребенок в обители тьмы, и что он натворил такого, что аликрец даже словом не обмолвился. Оправдывающийся Назир. Хоть какое-то развлечение. Убираясь из комнаты Зорн чувствовала, как весело потекла кровь по венам, отгоняя сон и поднимая настроение. Она уже радовалась, что не придется пить никаких настоек, и тут заметила как вторая новенькая, судя по блеску глаз в полумгле – каджит, незаметно тянет лапу под подушку. Известно зачем. В два прыжка Зорн оказалась рядом с молодой Посвященной и одним резким движением схватила ее за горло, мгновеньем раньше, чем кошка зарычала от испуга… всего-то нужно было надавить на артерию, чтоб заставить девчонку потерять сознание. Тихо хрюкнув носом каджитка обмякла в руках Зорн, а та, борясь с соблазном добить ее, с трудом разжала цепкие пальцы. Настроение тут же упало и нордка почувствовала легкое головокружение от злости. Не убивать. Не убивать. Это словосочетание казалось женщине отвратительным само по себе, даже по отношению к членам «семьи». Но она же хотела устроить легкую потеху, верно? Верно? Без жертв, пусть это будет всего лишь невинная шутка Слышащей, а не умерщвление неоперившегося молодняка. Не убивать. В конце концов, это даже не охота, убивать детей. И все же… Тишина прерывалась хриплым дыханьем. Зорн поморщилась. Справившись с жаждой, она сделала кувырок и оказалась в коридоре, где встала на ноги и сумела добраться до своих покоев. Цицеро, конечно, все еще дрых без задних ног. Шута обычно проблематично было уложить спать, но после долгой прогулки по морозу, он засыпал как младенец. Зорн сменила маску кровожадного раздражения на кривую усмешку, наблюдая за ним, стоя в проеме двери. - …натереть Мать маслом, все места, куда не добраться… - во сне прогундел клоун, крепко обнимая подушку. Было почти слышно, как метафизическая улыбка Зорн со звяканьем разбилась об пол, когда Цицеро открыл рот. Нордка устало потерла виски, пару раз шлепнула себя по щекам, а затем, подойдя к комоду, стала с остервенением рыться в нем, в поисках какого-нибудь зелья, которого там, разумеется, не было. Погремев в течение пары минут, женщина удовлетворенно взглянула в сонное лицо шута, непонимающе уставившегося на нее. - Что…ммм… Слышащая прерывает тишину? Врата Обливиона открылись? – пару раз сладко чмокнув губами произнес шут, потягиваясь. Он улыбнулся, смешливо, но в ответ получил лишь взгляд полный ненависти. Он, безусловно, не понимал спросонья, за что его опять ругают. - Проснулся, наконец? Будь добр – пойди вон отсюда! И падай в свою постель, раз тебе на ногах не устоять! – прошипела нордка. - Ой-йой… вожжа под юбку прыгнула хозяйке… за что опять страдают ее зайки!? Ах, бедные, они не замечают, как волчья пасть пушистый хвост сменяет… - проблеял клоун, явственно издеваясь над своей компаньонкой. Зорн было замахнулась на него, подавшись вперед, но, глядя как шут сжимается, готовясь к ее очередному приступу злобы, передумала. Скорбно подняв с подушек шутовской колпак, который так удачно сполз с полоумной головы во сне, нордка помахала им перед носом Цицеро и заткнула себе за корсаж, отходя от кровати спиной вперед. - Тебя обокрали во сне, олух! – резко проговорила она и прежде, чем Цицеро успел произнести хоть что-то, она скользнула за один из длинных флагов-гобеленов Черной Руки и, нажав на выступающий камень, оказалась в потайном проходе. Копошение по ту сторону гобелена говорило о том, что Цицеро не собирается так просто ее отпускать, поэтому нордка быстренько дернула древнее кольцо, давным-давно вбитое в стену кем-то из основателей Убежища. Проход закрылся, а по ту сторону раздался истерический хохот. Пока Цицеро не успел найти открывающий камешек, Зорн дернула еще одно кольцо, созданное специально на случай сообразительной погони. Рядом с подвижной каменной стеной, выросла из земли решетка, которую нельзя было убрать с той стороны. Почему Слышащая это сделала? Видимо, потому же, почему не сообщила Назиру и Бабетте до сих пор о третьем выходе из Убежища, ведущем прямиком в ртутную шахту. Да, причина была одна единственная. В ожесточении пнув, один из железных прутьев, Зорн развернулась в узком проходе и побежала прочь, чувствуя себя одновременно довольно и глупо. Надо было что-то делать со всем этим. Но что? Она опять отложила размышления на тему тайн и секретов на неопределенный срок, и вместо этого задумалась, куда же послала ее Мать. Дом отмеченный Черной Рукой… дом старухи Бейтильд? *** Гадкая ворюга, которую спросонок глаза Цицеро не отличили от Слышащей, исчезла, пробравшись в тайный ход. Ай-яй-яй… Зорн будет так зла, так зла, когда поймет, что кто-то еще знает о проходике. А может это и была Зорн? Недобрая. Опять. Этому не будет конца? Цицеро вскочил с кровати, и, отодвинув гобелен робким движением, внимательно оглядел стенку. Нет, он не побежит за Зорн. Наверняка этого она и добивается. Коварная тихушница. Что-то стало с несчастной Слышащей, с прекрасной гневливой доченькой Темной Госпожи… Цицеро по привычке не вникал в ее дела, это ведь были Ее Дела! Но, кажется, теперь ему требовалось разобраться, что происходит. Ах, как было бы хорошо спросить у Матушки! Но она не ответит Цицеро, о, нет. Но кто ответит? Злобный разбойник из пустыни, обманчивая малютка-кровопийца? Они не любили Цицеро. Все приходиться вызнавать самому, все-все. Цицеро попытался припомнить, как давно это началось. Но пока вспоминал, ему показалось, что он слышит, как катятся мыслишки в его голове, скрипя колесами, и он отвлекся на этот презабавнейший звук. Затем почесал затылок и вспомнил, что наглая ворюга украла его шапку! После его логическая цепочка произвольно метнулась к воспоминаниям об Изгоях в уморительных колпаках, а после… Матушка! О, Милосердная Матушка! Что ты говоришь Слышащей, что за золотые слова отравляют ей душу своей алчной сутью? Почему в ее глазоньках перестали гореть свечки, и что стало с ее откровенностью? Она молчала, так часто молчала, как никогда прежде! Цицеро грустно рассмеялся и вздохнул, разглядывая свои сапоги. Требовались заплатки. Экая жалость! Но все же, что происходило в голове Зорн? В этой безумной головке Цицеро не смог бы не потеряться, даже если забрался бы туда с путеводителем! Что там вообще можно понять… И тем не менее, следующий скачок логической цепочки шута пришелся на костер, у которого сидела женщина, от которой он ждал ласки. Тик-так, бим-бом, щелк-щелк…мыслишки катятся, а глаза вертятся, и зубы стучат, как ножки козлят… - Цицеро? – в комнате был еще кто-то, а клоун даже не заметил, как это случилось. Вампиры, вероятно, ходили по воздуху. - Да, ну? Конечно, нет, - вслух убедил себя Цицеро в абсурдности подобного умозаключения и даже решил поинтересоваться у вечного дитя, - ты разве умеешь летать? - Нет, Цицеро. Я хотела спросить, где Слышащая? – как-то очень уж скользко спросила Бабетта. - Как ты вошла!? – потребовал шут и тут же ответил сам себе, - Ах, да, да… я, кажется, уснул, и не заметил. Матушка будет печалиться, ведь ее верный Цицеро стареет… Вампирша молчала, поджав губы и смотрела на Цицеро, как только безумцы смотрят на здоровых умом. - Я не знаю, - пожаловался Цицеро, - хитрая Слышащая так легко может обвести меня вокруг пальца. Пальцы! Отрезал бы я их, да, видишь ли, они ей нужны… - Так ты ее не видел? – миролюбиво поинтересовалось вечное дитя. Цицеро внимательно посмотрел на нее и решил, что можно раз ответить ей и нормально. В порядке исключения: - Видел! Много раз! Она красивая. Бабетта, сдвинув брови, тихо хихикнула и ушла. А Цицеро вспомнил, как хихикала Зорн. В последний раз у злополучного костра с подгорающими Изгоями.