***
Настроение было на высоте. Что может его испортить? Но кое-что всё же немного так подпортило. А если быть точным серьёзно испортило. Уанслер сидел уже дома за чертёжным столом, на котором лежало помятое объявление. Парень рано радовался. Он не дочитал объявление до конца, где было написано одно зловещее слово "тюрьма". Помощник требуется главному бухгалтеру, который находится в тюрьме. Вот почему не важны и опыт, и образование. Потому что на такую работу пойдёт только самый отчаянный или бесстрашный. К последнему типу Уанслер себя не относил. Да и теперь начала смущать зарплата за работу. Слишком большие деньги для какой-то там тюрьмы. Не то, чтобы Уанслер вообще до этого интересовался тюремной темой, но как-то ему рассказывали, что в тюрьмах чаще всего маленькие зарплаты. Поэтому туда никто не спешит устраиваться работать. А если Уанслер сейчас снова подумает об опасных мужчинах в клетках, которые могут вырваться наружу, то его снова будет колотить мелкая дрожь. Слишком страшно думать о таком. А вдруг все эти мысли о судьбе неправда? Может быть просто какие-то шутники постарались заставить думать об удаче? А сейчас они, наверняка, сидят и смеются над наивным Уанслером. Губы сжались в тонкую линию. Что же делать? Как-то слишком рискованно идти на такое. Может быть всё же пойти работать куда-нибудь на кухню в любую забегаловку? Посудомойщиком или уборщиком? Да, это не предел его мечтаний, но пока хоть что-то. Огорчение так и читалось на лице Уанслера. Ему совсем не хотелось быть без работы, но и идти на самоубийство тоже. По комнате затрещал поздний звонок. Уанслер неожиданно для себя самого подорвался с места так, что споткнулся о тумбочку, тесно и неудобно стоящей рядом. Боль в ноге никак его не волновала. Почему-то он вдруг оптимистично подумал о том, что звонит покупатель, что кто-то всё же заметил его творение, что он рано отчаялся. Сдерживая широкую улыбку, Уанслер взял трубку стационарного телефона и поднёс к уху. — Уанслер слушает, — чуть самонадеянно проговорил он. — Привет, золотце! Это твоя мамочка, — слышится в ответ, разбивая все мечтания в дребезги. Спина сгорбилась, а ноги чуть согнулись. Уанслер даже представить не мог, что ему позвонит мама. Сама лично, а не он ей, как делал много раз после своего отъезда. Стало одновременно очень плохо от понимания, что перед ним снова встал вопрос о работе, и очень хорошо, что он сейчас слышит голос матери, самого близкого и родного человека в его жизни. Уанслер всегда любил свою семью, а в особенности мать. — Привет, мам, — через боль улыбаясь, проговорил Уанслер. — Ну что там с твоим бизнесом? Добился высот? — напрямую спрашивает она. Ответ поступил не сразу. Уанслер всё пытался успокоиться и сказать матери правду. Последние месяца он говорил ей, что всё продвигается успешно и что скоро все оценят его творческий замысел. Но этого не случилось. Сколько он так слоняется вдали от дома? Полгода? А денег совсем ни на что нет. Даже на новую еду. Потирая шею, Уанслер виновато всё же начал: — Ну, как сказать... — Очень надеюсь, что ты уже начал получать настоящие деньги. Ты ведь хочешь порадовать свою мамочку? Слова резанули по сердцу. Уанслер подозревал, что если он сейчас скажет ей как есть, то она расстроится или даже разозлится. Мама ведь, наверняка, так верила в его успехи, жила с мыслью, что её сын стал шишкой где-то там. А по факту он как был никем, так и остался. Слышать опечаленную маму совсем не хотелось. Уанслер же обещал, что за полгода он осуществит свою мечту. Красивая ложь, в которую поверил даже сам Уанслер, отчего признавать поражение было вдвойне тяжелее. Возможно, есть способ не говорить правду? — Алло? Сыночка? — доносится с трубки чуть нетерпеливый голос матери. Уанслер вдруг пронзительно начал смотреть на тот листок, что одиноко лежал на столе. На него светила достаточно ярко настольная лампа, будто давая знак, что единственный выход здесь, на его столе. Ему всего-то нужно позвонить по указанному номеру. — Д-да, мам, я здесь, — заикаясь, выдохнул Уанслер. Пальцы погрузились в густые волосы и медленно провели от макушки до затылка. С каждой секундой сердце билось всё быстрее. Нужно было решать прямо сейчас. Быстрее. Ну же. — Я уже нашёл отличную работу. Буду получать больше, чем дядя Феликс, — почти уверенно сказал Уанслер, крутя в руках объявление. — Точнее скоро буду получать. Пообещали зарплату чуть позже... — Как же я рада, мой сыночка! — слышится радостный голос мамы, а следом звонкий "чмок". Судя по всему, она поцеловала трубку телефона. Уанслер невольно заулыбался. — Я тебе уже говорила, что обожаю то, какой ты у меня умный? Уанслер, я так тебя люблю. С каждым маминым словом Уанслер был всё увереннее и увереннее в своих намерениях работать в таком опасном месте, как тюрьма. Слышать счастье мамы ни с чем несравнимо. Это то, что оставляет в душе приятное чувство нужности и теплоты. На глазах встали слёзы счастья. — А кем же ты работаешь? — любопыствует женщина. — Я бухгалтер, — гордо говорит Уанслер. — Ого... — удивления в голосе матери было слишком много. Неужели она так сильно не ожидала, что её сын получит такую должность? — Как это у тебя получилось? — Я же говорил, что добьюсь признания, мам. И я добился. Говорить о том, что его ещё даже никто никуда не принял, не хотелось. Лучше иногда немножко приврать, чем говорить всю правду. Уанслер не хотел упасть в грязь лицом перед мамой. — А я всегда верила в тебя. Знала, что ты всего достигнешь. Улыбка всё не отлипала с лица. Мама его так любит и обожает. И из памяти выветрился полностью момент их расставания, где она по-злому усмехалась и говорила, что у него точно ничего не получиться. Как же его тут вспомнишь, если сейчас она говорит столько приятных слов. Уанслер был только рад слышать похвалу. — Когда получишь свою первую зарплату, не забудь про свою семью. Ты ведь знаешь, как нелегко живётся нам, — уже не так счастливо говорила мама. — Дядя Феликс уже не может обеспечивать нас. Ты единственная наша надежда на хорошее будущее. Улыбка стёрлась с лица. Стало как-то даже холодно. Он не был дома полгода. Что за это время могло измениться? Не то, чтобы они жили прям богато, но в их семье точно не было нищеты. — А что случилось? — аккуратно спросил Уанслер, ожидая худшего. — Дядя Феликс вышел на пенсию. Теперь стало намного меньше средств для жизни. Как же жить, если даже на завтрак денег не хватает? Уанслер нахмурился. В семье больше не осталось кормильца. Никто не приносит денег в дом. Даже не пытается. Его братья-дуралеи и вечно хамоватый дядя Генри точно не собираются работать. Зачем им это делать, когда есть дядя Феликс. Но сейчас денег однозначно стало меньше с выходом его на пенсию. И, как предполагал Уанслер, никто и пальцем не пошевельнёт ради остальных. Но зато Уанслер может это сделать. Он так молод и амбициозен. Он будет зарабатывать так много денег, сколько сможет. Попытается даже перепрыгнуть себя и зарабатывать ещё больше. Он хочет, чтобы мама была счастлива и гордилась тем, что у неё есть такой сын. Пальцы сильнее сжимают листок в руке. Слово "тюрьма" уже не так уж и напрягало. — Мам, как только мне поступят деньги, я всё вышлю тебе, — обещает Уанслер. — Ты у меня самый любимый, знаешь? — тепло говорит мама. А Уанслер всё смотрел на номер напечатанный на бумаге и поджимал губы. Неужели он рискнёт всем ради матери? Он настолько готов ей угодить? — Знаю, — обречённо вздыхает Уанслер. — Вот и славно. Люблю тебя. — И я тебя. Но его слова никто уже не слышал, кроме коротких гудков, оповещающих о том, что абонент повесил трубку. По коже пробежались мурашки от понимания, что он сам себе подписал смертный приговор. Он даже не совсем представляет с чем столкнётся там. При слове "тюрьма" перед глазами всё мельтешат грязные камеры с агрессивными заключёнными, жаждущие убивать и насиловать. Уанслер моргает. Скорее всего он просто наслушался страшных рассказов и насмотрелся жутких фильмов. На самом деле всё там не так. Уже начался двадцать первый век. Преступления должны поуменьшиться в цивилизованном мире. И вообще, с чего он взял, что он будет работать с заключёнными или рядом с ними? Это же работа бухгалтера. Это совсем другое. Уанслер будет сидеть в каком-нибудь просторном кабинете и делать то, что скажут. Мысли успокоили и настроили на звонок. Чтобы не потерять уверенность так быстро, Уанслер набрал номер и начал ждать ответа на другой линии. Прикусывая губу, в голове крутились фразы того, как он должен сейчас говорить. Обязательно нужно поздороваться, назваться, спросить про актуальность вакансии. Ничего сложного. Собеседование уже будет после, если в нём, конечно же, заинтересуются. — Слушаю, — донеслось с того конца хрипло и устало, будто человек спал и его потревожили. — Здравствуйте. Я по поводу работы. Всё ещё требуется помощник? — пролепетал парень. А в ответ тишина. На лбу из-за этого успела даже выступить испарина. Почему на том конце молчат? Он что-то не так сказал? Тут он вспоминает, что забыл сказать. — Меня Уанслер зовут, кстати. Это дополнение к его словам сделало момент ещё более напряжённым и нелепым. А ему точно нужна эта работа? Может всё же посудомойщик? В трубке послышался шелест чего-то и громкий зевок. — Уанслер, я очень рад, что вы позвонили. Вакансия всё ещё актуальна, — просипел мужчина. — Но вы позвонили поздновато. Я уже спал. Ойкнув, Уанслер глянул на часы, висящие на светлой стене. Была полночь. Как же он не подумал об этом! Позор! Такой облом с самого начала. Уанслер успел распрощаться с возможностью, но мужчина его остановил: — Давайте вы мне перезвоните завтра ближе к обеду, и мы всё обсудим? Сейчас этот разговор не был прям собеседованием, но в нём видимо заинтересовались или они готовы взять любого к себе, а, возможно, работодатель хотел спать больше, чем говорить о работе с каким-то незнакомцем. Но Уанслер был бы совсем не против, если его примут без различных собеседований. Ведь он явно же провалит его из-за нулевых представлений о том, что вообще при таких встречах нужно говорить и делать. — Конечно, перезвоню, мистер?.. — Уанслер не закончил фразу, давая собеседнику возможность самому закончить. — Зовите меня просто Джаредом. Спокойной ночи. Со счастливой улыбкой Уанслер запрыгал на месте, не обращая внимания, что собеседник повесил трубку раньше, чем надо. Его ещё не приняли, но счастья было столько, будто это и произошло. Он даже немного взвизгнул от восторга. Может быть у него не получилось стать бизнесменом, но он точно сможет зарабатывать столько, что мама будет очень горда им. Всю остальную ночь Уанслер не мог уснуть от бушующих внутри эмоций.***
После недавних событий Уанслер не совсем уверен, что устроится работать в тюрьму было хорошей идеей. Юноша предполагал, что тюрьма находится не рядом, но он не знал, что она находится настолько не близко. Само попадание сюда заслуживает отдельной истории. Едва ли Уанслер проснулся и более-менее привёл себя в порядок, как в его жилище ворвался высокий и широкий робот прямоугольного телосложения и, надев на него наручники, утащил с собой. Уанслер кричал и вырывался, но когда его ноги потеряли землю под ногами, то уже не так дёргался. Внизу была огромная высота. Робот крепко держал его кисть руки, не давая даже возможности упасть. Ужас сковал по рукам и ногам. Мурашки бегали по коже табуном. В тот момент он не мог думать ни о чём, кроме смерти от падения. — М-м-мистер роб-бот, — заикался Уанслер, глядя вверх на похитителя со слезами на глазах, — м-мне оч-чень ст-т-трашно. Сначала робот не обращал на него внимания, просто летя дальше среди белых облаков. Но в какой-то момент на маленьком экране робота появилась грустная эмоция с всплакнувшим смайликом. Ему стало жаль паренька, который ещё чуть-чуть и умрёт от страха. Поэтому робот аккуратно подтянул Уанслера к себе и взял на железные руки, чтобы тот мог хоть немного успокоиться и понять, что ему не хотят сделать никакого вреда. И такой жест действительно успокоил. Было всё ещё неудобно полулежать на железе да и рука затекала от наручников, которые были также прицеплены к роботу. Интересно, наручники нужны для того, чтобы Уанслер не сбежал? А куда ж он убежит, если под ногами облака, через которые можно разглядеть море? Всё же пока с похитителем было чуть безопаснее. — Спасибо, — спустя пару минут тихонько сказал Уанслер. В ответ робот подмигнул ему, улыбаясь. Может это и машина, но Уанслер чувствовал, что с ней можно попробовать поговорить. Возможно, он всё-таки объяснит ему, что тут происходит. — А куда ты меня доставляешь? — спросил Уанслер, закусив после губу. Мысленно он начал корить себя за то, что сказал. Ведь Уанслер сейчас так сказал, будто он вещь, которую доставкой кому-то отправляют. Но собеседник на это не обратил внимания и, открыв свой отсек на груди, вынул небольшое устройство для записи. Диктофон? А зачем ему... — "Джейлбот, отследи звонок и приведи сюда претендента. И побыстрее, — слышится знакомый голос с записи. Это же тот человек, которому Уанслер звонил этой ночью. Джаред... — Ворден не будет долго ждать всех на отбор". После этого запись заканчивается. А голова уже разрывалась от множества вопросов, на которые дружелюбный робот вряд ли ответит. Его забрали на собеседование? И забирает его робот, подобных которому он видел только в фантастических фильмах. Как это возможно?Каким образом они смогли отследить звонок? Претендент? Отбор? Помимо Уанслера есть еще люди, желающие там работать? И выбирать среди всех будет сам директор тюрьмы? Выглядит всё это как бред или сон. Может быть, Уанслер действительно спит? Вот сейчас он щипнёт себя за руку и проснётся в уютной постельке. Боль неприятным импульсом прошлась по руке и отдалась в мозг. Уанслер шикнул, но не проснулся. Его всё так же окутывает холодный металл и окружают бескрайние облака. От эмоций уже трясло. Нужно закрыть глаза, сосчитать до десяти и успокоиться. Нельзя действовать и думать на эмоциях, а не то чувства поглотят с головой. Глаза закрыты. Ветер треплет чёрные волосы. Под боком шумят внутренние механизмы робота. Один, два, три... С каждой цифрой, что всплывала изображением в голове, становилось легче. Уанслер обхватил себя рукой за плечо, имитируя объятие. С чем бы он не столкнулся там, куда его несут, это сможет пережить. Скорее всего тюрьма изрядно продвинулась в прогрессе технологий. Если уж в использовании сотрудников есть такой робот, то что же из себя представляет сама территория? Была сильная уверенность в том, что заключённых держат под жёстким контролем. Камеры их технологичны и крепки, никто не сбежит. Поэтому и самим работникам ничего не угрожает. Неожиданно Уанслер вдалеке начал слышать какие-то странные звуки. Они были всё громче и громче, полностью вырывая из мыслей. Распахнув голубые глаза, Уанслер застыл в железных руках. Когда он представлял себе тюрьму, то совсем не это. Какие-то странные жёлтые здания с изображением какого-то человечка в очках, огромные сады с цветами и деревьями, везде радуга. В прямом смысле слова, везде радуга. Было радуги четыре в небе, они даже пересекались концами друг с другом. — Где я? — в шоке, но очень тихо просипел от видов Уанслер, чьи руки тряслись, словно после долгой пьянки. То, что это самая настоящая тюремная зона, было легко понять, по мужчинам в оранжевых костюмах, которые проводили свободное время в спортивном дворике. Архитектор либо шут, либо безумец. Почему данное место выглядит не так, как надо? Тюрьма — это серость, безрадостность и тоска. Здесь нет места веселью и глупости. Но в какой-то момент, пролетая мимо очередного здания со смешной рожицей, Уанслер ловит себя на мысли, что ему начинает нравится... И теперь Уанслер стоит здесь, среди каких-то людей в огромном помещении, напоминающее спортивный зал. Судя по всему, они все являются претендентами на роль помощника. Путешествие сюда было для Уанслера слишком выматывающим, чтобы удивляться, что людей на вакансию слишком много. Настолько много, что аж будет разыгрываться отбор на лучшего. Победит Уанслер или нет, он сам не знал и не был уверен. Пятьдесят на пятьдесят. — Эй, соска, — громыхнул некто. Здоровый мужчина подошёл к Уанслеру впритык, обдавая резким запахом одеколона. Не то, чтобы Уанслер был ценителем, но сейчас он точно мог с уверенностью сказать, что запах отвратительно дурной. Бугай немного возвышался над Уанслером. Парень отстранённо подумал о том, что если он сам довольно высокий, то какого роста этот незнакомец? Два метра? Какой кошмар. — Такому, как ты, нечего делать в тюрьме. Пидорковатых не любят, — усмехается громила. С таким не хотелось конфликтовать, совсем не хотелось. Уанслер невольно вспоминает школьные годы, когда к нему лезли хулиганы и тоже предъявляли за внешность. Прошло уже много лет с того времени. Уанслер наивно верил, что таких людей больше не встретит в своей жизни. Сейчас же, скрывая из-за всех сил злость, Уанслер решил уйти от конфликтного мужчины. Он не хочет с ним говорить и тем более слышать оскорбления в свой адрес. — Извините за мою "пидорковатость". Я пойду, — ответил Уанслер и сразу слился с толпой. В спину донеслось неприятное: "Правильно, вали к своему голубому". Уанслер из-за всех сил сдерживал себя от дурных поступков. Нельзя вестись на провокацию, причём такую явную. Мужчина прикопался к нему только для того, чтобы поругаться, а потом подраться. Уанслер намного выше этого. Хоть он уже достаточно далеко отошёл на другой конец толпы людей, губы всё равно поджимались в обиде. Неожиданно гомон толпы стих, как только в помещение вошёл кто-то. Уанслер не мог рассмотреть — слишком далеко был, но зато было чётко слышно голос, словно он говорил через громкоговоритель. — Здравствуйте, дамы, господа и прочие! Я Ворден, самый главный в прекрасной и неприступной СуперТюрьме. Моему помощнику понадобился свой помощник, который будет помогать ему в помощи мне, — разглагольствовал Ворден. Судя по тому, что толпа немного расходилась в стороны, он ходил среди них. — Быть двойным помощником важная должность! И вы должны понимать всю ответственность! Резко голос его стих, а Уанслер, встав на цыпочки, смог разглядеть через толпу директора. Довольно экстравагантный мужчина в ярком фиолетовом костюме, с которым приятно контрастировали розовая галстук-бабочка и жёлтые очки. Тут в памяти всплывают здания тюрьмы. Так вот чей это образ. Директор настолько себя любит, что понатыкал свой узнаваемый образ везде? Почему от осознания этого факта Уанслер начал улыбаться? Ему показалось это забавным? милым? странным? Рядом с Ворденом стоял низенький мужчина со смешной причёской врастопырку. Он чуть нервно озирался по сторонам и что-то отмечал у себя в блокноте. Мысленно Уанслер осознаёт, что всё внимание к себе привлекает не клерк в коричневом потёртом костюмчике, а директор с ощутимой харизмой и яркой мимикой. — Ты! Как тебя звать? — тыкнув пальцем в кого-то среди толпы, произнёс Ворден. — Меня звать... — начал было толстячок, улыбаясь. — Мне всё равно, — равнодушно перебил Ворден. — Ты не понимаешь всю ответственность работы, раз позволяешь себе ковырять в носу. Вон отсюда. Директор прошёл мимо разнывшегося собеседника, не обращая внимания на него. Уанслер сглотнул ком в горле. Директор казался ему сейчас прям таким жёстким и принципиальным, что даже жутковато. Точно ли Уанслер сможет получить эту должность? — Я буду платить очень щедро, если помощник будет стараться ради будущего восхитительной СуперТюрьмы, — с улыбкой продолжал Ворден. От строгости не осталось и следа, будто он сейчас только что никого не выгонял. Ворден уже был неподалёку от Уанслера настолько, что тот сумел рассмотреть щель между зубов. При разглядывании каждой детали Уанслер поджимает губы. Было так интересно разглядывать его, словно диковинку. А ещё каждое новое слово Вордена так ярко и чётко отпечатывается в памяти. Уанслер не знал, как на такое реагировать. Связано ли это с тем, что образ типичного надзирателя тюрьмы разбился о Вордена, который так интригующе и расслабленно гулял среди множества людей? — Он должен быть не старым. Все, кому больше тридцати, дверь там, — хмыкает Ворден и тут же добавляет, тем самым останавливая различные возмущения: — Объясняю. Мне не нужен старикан, который не сможет поспевать за мной. Нужен некто молодой, который не будет ныть, что у него проблемы со здоровьем. Уанслер никогда в таком ещё не участвовал. Директор тюрьмы, словно на выставке школьных проектов, выбирает самое лучшее, по его мнению, не обращая внимания на качества и умения людей, которые здесь собрались. С шаткой надеждой Уанслер начал думать, что может быть ему улыбнётся удача, и что он попадёт на эту должность. Не было дела уже с какой работой он столкнётся. С таким начальством он бы с огромным удовольствием даже полы мыл. — А ты чего стоишь? Я же сказал... — недовольно причитал Ворден. — Мне девятнадцать, — пробасил мужчина прокуренным голосом. — Могу паспорт показать. — Н-да? В любом случае, ты мне не нравишься. Тоже вон! Людей становилось всё меньше. Все неподходящие уходили через двойную дверь в другую комнату. Уанслер с дрожью надеялся, что не попадёт туда. С каждым разом у Вордена было всё больше и больше требований к "двойному помощнику". И с каждым разом у Уанслера всё больше росла надежда на то, что он получит это место работы. — Также девушки автоматом не проходят. Извините, дамы, но в тюрьме уже есть одна девушка, и она не потерпит конкуренции, — улыбнулся Ворден всем недовольным женщинам. — Могут уходить ещё все инвалиды и дети. Я вообще понять не могу, что вы тут забыли и на что рассчитывали? Ворден красноречиво глянул в угол с инвалидами и детьми. И, правда, а что они тут делают? Работа в таком месте точно не для них. — Так, вот ты точно нет, — указал Ворден на того самого бугая, с которым Уанслер недавно столкнулся. — Это ещё почему? — разозлённо сжав кулаки, спросил тот. — На зека сильно похож. Ещё перепутаю и кину за решётку. А ещё мне не нравится одеколон, которым ты себя облил. Живее покинь комнату, а не то меня стошнит. Уанслер тихонько прыснул от смеха в кулачок. Смотреть, как принижают человека, который тебя обидел, было сплошным наслаждением. Восхищения только больше появилось к директору. Полыхая от ярости, здоровяк хотел замахнуться на Вордена, но из ниоткуда появился тот самый робот, что привёл Уанслера сюда, и скрутил руку нападающего. Тот завыл от боли. Ещё чуть-чуть и робот может сломать её. — Типичное мышление зека, — констатировал Ворден, разглядывая изучающим взглядом собеседника. — Я столько лет уже надзиратель, что таких, как ты, уже насквозь вижу. Тебе было предложено просто уйти с миром, но теперь ты уже никуда не пойдёшь. Вот теперь стало немного жутко. На губах Вордена расцвела циничная и жестокая улыбка. Когда у человека так быстро скачет настроение, это пугает. Уанслер скрестил руки на груди, ощущая, как ему неуютно и холодно здесь. Не слишком ли так заводиться из-за намерения ударить? — Джейлбот, мальчик мой, кинь его в какую-нибудь камеру, — Махнул Ворден роботу, уже более нежно обращаясь к тому. — Сэр, в тюрьме уже нет мест, — подал голос низенький мужчина, что до этого молчал. — Куда он его денет? На мгновение Ворден задумался, поднеся палец к подбородку. Думал он совсем недолго. Ответ пришёл по щелчку пальцев. — Да мне плевать, Джаред. Хоть пусть будет третьим лишним в какой-нибудь камере. — Я подам в суд!.. — пытался возмущаться здоровяк, но робот чуть посильнее надавил вывернутую руку, от чего поток ругательств прервался болезненным стоном. Мужчину уводили насильно из помещения и абсолютно всем было всё равно на этого бугая, никто его не жалел, так как за своё короткое нахождение здесь он успел побесить многих. Уанслер сожалеюще глядел тому вслед. Может быть этот мужчина и наглый хам, но неужели он действительно заслуживает подобного? Уанслер не считал этот поступок правильным. — Продолжим, — разорвал тишину Ворден, привлекая к себе всё внимание немногочисленных людей. — А... О, вас осталось четверо. Могу поздравить вас с тем, что вы почти прошли. Но только один станет моим новым сотрудником! Невольно Уанслер начал разглядывать оставшихся. Троя парней, все в деловых костюмах в отличие от Уанслера, все с идеально убранными причёсками в отличие от Уанслера, все в начищенных до блеска обуви в отличие от Уанслера. Такое ощущение, будто они во всём лучше, чем Уанслер. Неосознанно Уанслер начал поправлять свои растрепавшиеся волосы, рукава и жилетку. Хочется произвести хорошее впечатление на работодателя. Ощутив на себе взгляд, Уанслер взглянул в ответ. Ворден заинтересованно смотрел прямо на него. Впервые смотрит. Почему-то дрогнули колени. — Хобби? — задал короткий вопрос Ворден, подойдя чуть ближе. Уанслер аж опешил. Он так долго молчал и ни с кем не говорил, что голос его немного подвёл, когда он ответил. Голос был чуть хрипловатым и даже тихим. — Я люблю... — Но после Уанслер прочистил горло и продолжил уже своим голосом: — Я люблю готовить! У меня получается вкусные блинчики! Кто-то слева злорадно усмехнулся. Так ли нелепо звучали слова Уанслера? Возможно, надо было сказать, что всё своё свободное время он думает о работе? Но Ворден лишь улыбнулся на это. — Обожаю блинчики, — ответил он. Это признание было словно в любви. Уанслер ещё не слышал, чтобы кто-то с такой любовью говорил о блинчиках. Может быть юноша и не видел, но зато чувствовал, как его щёки начали краснеть. Широкая улыбка озарила его лицо. — А ещё я люблю играть на гитаре и петь, — продолжил Уанслер, ощущая на себе внимание оставшихся здесь людей. — Такой талантливый! Это просто отлично! — с восхищением говорил Ворден, прыгая на месте, словно ребёнок, который увидел в магазине самую лучшую игрушку. Такое ощущение, будто он сейчас повернётся к Джареду и, дёргая за плечо, будет просить взять ту "самую лучшую". — А как тебя зовут? — Меня зовут Уанслер, мистер Ворден. В глазах директора вспыхнули огоньки. С интересом его взгляд метнулся по всему Уанслеру, начиная с верха и заканчивая низом. Стало чуть неуютно под таким разглядыванием, так как Уанслер помнил, что он выглядит не так идеально, как парни рядом с ним. Скорее всего сейчас Ворден углядит то, что его не устраивает, и скажет: "Ты не подходишь!". С улыбкой Ворден протянул руку Уанслеру для рукопожатия, тот сразу её ухватил. Приятная ткань перчатки обхватила руку, не сильно сжимая. Следующие слова чуть не сбили Уанслера с ног: — Поздравляю с новой работой, Уанслер. Оставшиеся претенденты возмущённо заголосили и кричали множество нецензурных слов в отношении и надзирателя, что устроил такое представление длительностью в час, и нового сотрудника, который с шоком всё ещё стоял в том месте, где пожимал руку своего уже босса. Весь шум вокруг уже не имел значения. Уанслер находился в своих мыслях и думал о том, что ему не может так вести, это просто невозможно. Он что, правда принят? Это точно? Или может, над Уанслером издеваются? Джаред, который большую часть времени молчал, внимательно рассматривал Уанслера. Прямо-таки ощупывал взглядом карих глаз. Он со слабой улыбкой кивнул ему и сказал: — Добро пожаловать в коллектив, коллега. Отсутствующий взгляд Уанслера перешёл от Джареда, который усердно что-то писал в блокноте, к Вордену, к его новому начальнику, к боссу. Этот человек и правда стал его работодателем. Похоже на сон или бред, как и все события за этот день. Сердце сжалось, а в горле встал ком, который всё никак не проглатывался. Сквозь шум до ушей Уанслера доносится раздражённый голос Вордена: — Я выбрал его, потому что мне так захотелось. А вас я не выбрал, потому что мне тоже так захотелось. Ясно?! Шок с счастьем смешались в странный микс эмоций. Уанслер совсем не знал, как себя вести сейчас. Но одно он знал точно. Это был самый безумный день в жизни Уанслера, и у него было стойкое ощущение того, что это далеко не самое безумное, что будет с ним на новой работе.