Охранник

— Мама? Как статуи, они, не двигаясь, стояли посреди гостинной. Аластор придерживал раненную руку, кровь с напором струилась. Давящая на предплечье ладонь не помогала - сквозь пальцы сочилась алая жидкость и окрашивала руку, рубашку и брюки в неестественный опасный цвет. Лилит подорвалась обнять дочь, но Чарли оторопела, поёжилась в материнском объятии то ли от дискомфорта, то ли от неожиданной встречи, быстро среагировала и аккуратно вылезла из нежной хватки её рук. — Нужно помочь Аластору, — утёрла она подступившую слезу. — Дайте мне бутылку виски, нитку и иголку, и я сделаю всё сам, дамы, — очнулся он и разбавил напряжённую атмосферу бодрым голосом. Лилит с нежной строгостью посмотрела на раненного. Без лишних вопросов: — Сядь, — сказал она. Аластор сел. Мягкий диван прогнулся под ним. Чарли села рядом, дрожащими руками открыла аптечку - лишь бы скорее обработать огнестрел, лишь бы скорее привести Аластора в порядок, чтобы он пришёл в норму. Нитка не попадала в медицинскую иглу. Чёрт. Чарли хлюпала носом, прогоняла панику и беспокойство за подставившегося под пистолет ради неё телохранителя. — Да, блять, вставься ты! — затрясла она нитку с иголкой. — Я сам могу, — он попробовал забрать инструменты. — Я сделаю. — Принцесса, дай мне. Лилит мудро оглядела их. Внимательно посмотрела на взвинченную дочь, на помятого Аластора, приобняла себя за плечи - не так, как делает Чарли, не нервно и нерешительно, а по-женски и задумчиво. — Какие же вы ещё дети, — подытожила она. Аристократичная бледная рука Лилит забрала у Чарли иголку. — Чарли, милая, принеси мне стакан воды с двумя ложками сахара и тремя с половинкой соли. Младшая Магне дёрганно закивала, утёрла нос и замаячила по комнате - сначала пошла не в ту сторону. Быстро ретировалась и побежала на кухню исполнять просьбу матери. Лилит села на место Чарли. С первого раза продела нить, обработала иглу и руки. — Вода с сахаром и солью? — спросил Аластор. — Её нужно чем-то отвлечь, — улыбнулась Лилит. — Она нервничает. — Умно, — Аластор откинулся головой о спинку дивана. — Не боишься запачкать белое платье? Женщина осталась недвижима, всмотрелась в расслабленное лицо старого приятеля и звонко хохотнула коротким смешком. — Твоей кровью? Не боюсь, — прикрыла она яркие губы рукой, улыбаясь. — Что у вас произошло? В её вопросе ноль волнения. Только искреннее любопытство и спокойный мелодичный голос. — Какой-то ублюдок стрелял. — Чарли в порядке? — Конечно, — хмыкнул Аластор, приподнимая голову с дивана. — Прости, глупый вопрос. Ты хорошо делаешь свою работу, — элегантным движением она подцепила ногтём порванный и пропитанный кровью рукав. — Нужно будет снять рубашку. Аластор чуть отодвинулся от Лилит. — Она не знает про шрамы? — И не должна. — Не должна, — согласилась Лилит, закидывая ногу на ногу. — Но рана глубокая. Нужно зашить. Он подумал. Хорошенько подумал. Схмурил брови и сжал губы. В молчаливом жесте здоровой рукой начал расстёгивать пуговицы жилетки. Лилит помогла стянуть испорченную рубашку - насквозь мокрый рукав задел её чистое белоснежное платье, раскрасил его кровяной полоской. Рубашка полетела на пол. Чарли, уже спокойная и настроенная решать проблемы, вернулась в гостинную со стаканом воды. Картина престранная - Аластор без рубашки выглядел, как решето. Исполосанное мужское тело покрывала россыпь коричневых широких шрамов. На груди, по рёбрам, вниз к мускулистому сухому животу. Она ненадолго замерла в проёме. — Поставь стакан на камин. Чарли послушалась, кое-как оторвав взгляд от своего открытия. — Ма... — неуверенно начала она. — Я сама обработаю его руку. Не заставляй себя делать грязную работу. Взгляд Лилит, решительный, но мягкий, без лишних слов дал понять Чарли, что она в чём-то не права. — Знаешь, сколько раз я зашивала твоего отца? — спокойно улыбнулась Лилит. — Много раз. Так много раз, что уже не помню, когда мне впервые пришлось научиться работать с иголкой и спиртом. Про такое на семейных праздниках не рассказывают, да? Аластор отчего-то одобрительно посмеялся над её словами. — Не рассказывают... — как в гипнозе, ответила Чарли. — Бурная молодость - хороший опыт в зрелости, — она вскинула головой, откидывая густую причёску светлых длинных волос себе за спину. Мастерским движением Лилит вытерла лишнюю кровь с предплечья Аластора - пропитанная дезинфицирующим раствором марля сразу приобрела красный цвет. Первый шов на коже Аластору дался тяжело, он сожмурил глаза, справляясь с болью. — Всё-таки виски не помешал бы, — выдохнул он. Чарли всё ещё рассматривала его израненную шрамами грудь, искала способ отвлечься. Обеспечить Аластора бокалом с виски - хорошая причина перестать пялиться на его оголённое тело. Вскоре в его дрожащей руке появился бокал. Чуть позже на край дивана Чарли положила свежую мужскую рубашку - она любила мужские фасоны одежды больших размеров, что было очень кстати. Любой бы заметил, с какой неохотой Аластор раскрыл один из своих секретов - сидел без верхней одежды, с раскинувшимися по телу шрамами. Что удивительно, секрет остался секретом. Чарли понятия не имела, откуда на Аласторе так много увечий. С прямой красивой осанкой Лилит продолжила накладывать швы. Усевшись на ковёр близ матери и телохранителя, Чарли задумалась. — Когда ты вернулась? — спросила она Лилит. — Сегодня, — выверенный ответ. — Хотела увидеться с тобой, поговорить. Не думала, что застану вас в таком плачевном положении. — А как ты попала... — У меня есть ключи от твоей квартиры, — спокойно призналась Лилит, подтягивая нитку через кожу. Её швы, как игра на пианино. Паучьими пальцами она добивала ноту за нотой. — Слышала ваше выступление по радио, — Лилит слегка нагнулась к Аластору, ненавязчиво поддразнивая. Сладкий запах её парфюма захватил внимание телохранителя, он обернулся к ней и с вызовом посмотрел в голубые глаза. — Всё так же чудесно поёшь, Аластор. — Я был на подпевке, — оскалился он. Шов специально затянулся туго, и Аластор заскрипел от тянущей боли. — Кхм... Это всё... голос Чарли... — Да? — казалось, её длинные ресницы могли задеть его щёку. — Возможно. Чарли неплохо владеет голосом. Неплохо? Неплохо!? — Она - мой лучший дуэт за все годы, — сквозь зубы сказал Аластор, стерпев очередной больной укол иголкой. Чарли не реагировала. Она привыкла. Спину ровнее. Грудь должна быть свободной. Раскрой голос, Чарли. Пой ровнее. Ноты, Чарли! Ты не знаешь, что такое ноты? Но в череде родительской критики услышать комплимент от Аластора - что-то новенькое. Чарли ему благодарно улыбнулась. Пришлось чуть подползти к ним, расположившимся на диване, чтобы взять Аластора за руку подбадривающим и заботливым жестом. Он отставил бокал с виски на подлокотник дивана и принял девичью руку в свою кровавую ладонь. Лилит посмотрела на их соединённые пальцы. Загадочно улыбнулась, медленно переводя взгляд обратно на рану. — Моя дочь - талантливейшая девочка из всех, — сказала Лилит. — Просто не всем открыта дорога в большой мир музыки. Что-то внутри неё треснуло. — Не всем открыта дорога!? — грубо переспросила Чарли. — Как тебе? Аластор устало вздохнул. Он посмотрел на Чарли, надеясь, что она посмотрит на него в ответ и поймёт, о чём он думает. Не ведись на провокацию, глупая. Тебя выводят на эмоции. Но Чарли смотрела в упор на мать. — Мне была открыта эта дорога, просто она... — резкий стежок иголкой и шипение Аластора, — закрылась. Лилит улыбнулась. — Закрылась!? — нет, Чарли, не надо. — Ты голос потеряла! Не я! Почему тогда я - твой способ отыграться на собственной вине? Её надрывный голос намекал на страшный факт. Чарли скоро взорвётся от эмоций. — Милая, разве человек виноват, когда его душат? Блять. Эмоции, не успевшие выйти наружу, закупорились обратно, как окликнутые хозяином псы. — Прости, — Чарли сразу опустила виноватый взгляд в пол. — Я... не хотела. — Знаю, Чарли, — Лилит нежно посмотрела на дочь. — Ну, что ж. Готово. Аластор моментально увалился спиной на диван, расслабляясь. — У тебя тяжёлая рука, Лилит, — прикрыл он глаза, мгновенно накинув на себя чистую белую рубашку. Срочно спрятать. Всё спрятать. — Обычной благодарности будет достаточно. — С меня причитается, — отсалютировал он. — Больную руку постарайся сильно не перенапрягать около двух недель, — посоветовала она. — А здоровой рукой придуши Кэтти Киллджой. Чего? Чарли с волнением посмотрела на мать, требуя ответов. — Что? Только меня волнует та поганая статья? Твой отец, может быть, и спускает всё на самотёк до момента, пока мне не придётся разгребать весь хлам, но он тоже... не в лучшем настроении после её нашумевшей статьи. — Мы вроде говорили с ним об этом, папа отнёсся к статье... обычно. — Он не в лучшем настроении, Чарли, — повторила Лилит. То есть он в охуевшем гневе. Чарли не нужно было повторять несколько раз. — Я ходила к Киллджой, говорила с ней, и... — Ты в этом вопросе ничего не решишь, — мудро заметила Лилит. — А вот Аластор вполне. Покушение и стать связаны. — Мы это поняли, — пришёл в себя Аластор и выпрямился, разминая руку. — Всё будет сделано. — Одних слов мне мало, — Лилит нагнулась к нему медленно и с охотничьим интересом. — Безопасность моей дочери - мой главнейший приоритет. Ты, Аластор, единственный, кто подходил на роль её телохранителя. Если ваше сотрудничество - повод для новых проблем, будь добр, не подводи Чарли к краю пропасти и убирай все помехи в своём... прежнем стиле. Искусном и красочном. Аластор убрал с потного лба упавшие на лицо волосы. Вздохнул. — Договаривай, — он понял, к чему вела Лилит. — Я заключу с тобой сделку. Самаэль заключил с тобой договор - это его лучшее решение относительно спокойного будущего Чарли. Я же заключу с тобой сделку. Интерес, пробудившийся в вымученном взгляде Аластора, пугал и восхищал ничего непонимающую Чарли. — Дорогая, ты знаешь последствия того, что предлагаешь? — улыбнулся Аластор. — Конечно. Мы с тобой это проходили. — Твои условия? — Вот она, — Лилит указала ладонью на Чарли, — важнее, чем твоя собственная жизнь. О, Лилит опоздала с таким заявлением. Судьба расставила всё так, что то была уже сложившаяся истина. — Согласен, — Аластор заигрался и пальцами с подсохшей кровью взялся за подбородок Лилит, прокрутил её лицо, рассматривая, пока женщина горделиво терпела его выходку. — А взамен? — Всё просто, — без лишних эмоциональных движений Лилит убрала подбородок из деловой хватки Аластора. — С меня желание. Чарли наблюдала. Впервые на её памяти с матерью обращались так своевольно. Будь Самаэль здесь - Аластор лишился бы руки. Но в Лилит всегда прятался какой-то ведьмовской огонёк. Чарли не знала человека сильнее и терпеливее, чем её мать. Лилит умела пугать, умела завлекать, ненавидеть и любить - и всё это в крайней степени проявления. Что-то ей досталось от матери. — Идёт! — радостно провозгласил Аластор, резко встав с дивана. Он подал руку Лилит, помог ей подняться. Прежде чем уйти, Лилит сверилась с телефоном, чтобы проверить, подъехал ли за ней личный водитель. Внимательным взглядом она осмотрела потерянную Чарли и подпирающего стену коридора Аластора. — И ещё, — рассудительно уточнила она у двери. — Если играете в отношения, будьте добры, делайте это не для услады общественности. Самаэль не переживёт ещё одной статьи про любовные похождения дочери. И ты, Аластор, тоже не переживёшь. Будьте аккуратнее, в конце концов, не маленькие уже. Чарли вытянулась в лице. Аластор, конечно, постарался сохранить спокойствие, но до спокойствия Лилит ему было далеко. Отсчитали, как подростков. — Люблю тебя, — на прощание чмокнула Лилит дочку. Они остались одни в тени коридора, стояли напротив двери, ощущали шлейф сладкого парфюма и негодовали. — Это было негласное... благословение? — Аластор склонил голову в бок. Раз. Два. Три. Чарли отсчитала шаги матери за дверью, дождалась, когда та по её подсчётам окажется в лифте. Спуск. Коленки Чарли задрожали и она рухнула пол, обессиленная и заплаканная. Её прорвало. — По нам, блять, стреляли, тебя ранили, — она судорожно спрятала лицо в ладонях. — Я нагрубила маме. Какой ужас. Похвально, что она держалась всё это время, чтобы не заплакать при Лилит, но Аластор не оценил её заботливое сдерживание эмоций. Он присел рядом, положив руку ей на дрожащую от плача спину. — День закончился, принцесса, — его оптимизму позавидовала бы сама Чарли. — Выстрадай всё, что накопилось. — У приключений должна быть мера, — прохныкала она. — Ну, не скажи, — посмеялся Аластор. — Мне очень весело с тобой. Забыл, что такое скука. — Проблемы наших масштабов - не веселье. Не успокаивай меня. Перевод - успокой её. Аластор убрал промокшие в слезах волосы с её лица, загладил локоны ей за ухо. — Помнишь, что я говорил тебе про проблемы? Чарли громко хлюпнула носом, вспоминая. Её прыгающая спина от плача чуть-чуть успокоилась, слёзные рыдания поутихли. — Оставь... проблемы завтрашним нам? — она вспомнила. — Верно. Какой у нас план на вечер? — М... — она высунулась из укрытия, убрала от лица мокрые руки. — Ванная. — Сейчас сделаю. — И... — неуверенно приостановила она Аластора. — Кофе. — Уже ночь, принцесса, — напомнил он. — Сойдёмся на чае? — Ладно, — она обиженно вытерла глаза локтями. — А фильм какой-нибудь посмотрим? — Ты же уснёшь на первой минуте фильма. — Ну и что? Хотя бы минуту посмотрим вместе. Так, наверное, делают нормальные люди. Так хотелось Чарли. Её телохранитель ничего не мог с этим поделать. Но перспектива включать телевизор... личная неприязнь к телевизионной технике, да и к не самому любимому искусству давала о себе знать. Аластор посмотрел на блестящие слезливые глазки Чарли. Твою ж. — Выбирай фильм, с ноутбука посмотрим, — сдался Аластор. — Только выбирай что-нибудь... не... хм. — Ты не смотришь фильмы, да? — грустно спросила Чарли. — Редко. — Романтическую комедию хочу, — пробубнила Чарли, водя пальцем по полу. — Компромисс, — провозгласил Аластор. — Я выбираю фильм, но ты получаешь свой кофе. — Хорошо! — резво вскочила на ноги Чарли. — Вымогательница...