Лив разбудил солнечный свет и доносившееся снаружи объявление по громкоговорителю о том, что теплоход вернётся в порт через два часа. Она сладко потянулась и только тогда заметила, что Леви рядом нет. Кое-как поднялась, оделась и, наскоро умывшись, отправилась его искать. Солнце припекало, расплёскивалось по палубам, и Лив казалось, будто потоки лучей подхватили её и несут куда-то высоко, к голубым небесам с перистыми облаками. Туда, куда никто не сможет дотянуться и потревожить её. Она прибавила шаг — взяла разбег перед полётом. Оглянулась убедиться, что никого нет, а затем расправила руки-крылья и вихрем промчалась до носовой части теплохода. Остановилась, сделала козырёк из ладошки и посмотрела на укрытую белой дымкой синеву горизонта — ей и до туда не достать, какие уж там небеса!
— Не женщина, а произведение искусства!
Лив обернулась и увидела мистера Рассела, стоявшего чуть поодаль и пристально смотревшего на неё. Он величавой поступью подошёл к ней — красивый, в безупречно скроенном коричневом пиджаке, надушенный дорогим парфюмом — взял её руку и мокро поцеловал.
— Доброе утро, господин Рассел, — с дежурной улыбкой во весь рот произнесла Лив. — Как спалось?
— Ужасно, — с ноткой драматизма изрёк он. — Одиноко спать в такой огромной постели… — Он прижался к Лив и оплёл изголодавшимися руками её талию.
— Сочувствую, господин Рассел… — испуганно отозвалась Лив, пытаясь осторожно выскользнуть из его объятий, но он крепко держал её.
Рассел запустил пятерню в растрёпанную копну её волос, прогладил расчёсывающим движением до самых кончиков и прижался губами к её шее. Лив вжалась в борт и увернулась, давая понять, что не желает его внимания, но Расселу было всё равно.
— Можешь проявить сочувствие не только на словах, — задыхаясь, нервно прошептал он. — Ты меня знаешь, куколка, я в долгу не останусь… — Его рука устремилась к её промежности. — Заплачу столько, сколько скажешь.
— Не сегодня, господин Рассел, — дрожа от страха и омерзения, пролепетала она сорвавшимся голосом, — вы же знаете, что мне нездоровится.
— А так и не скажешь. — Он не собирался останавливаться.
Лив, насупившись, перехватила его кисть и настойчиво оттолкнула.
— Не сегодня, — настаивала она.
— Дразнишься? — Рассел елейно хохотнул. — Ну, хорошо, давай поиграем в недотрогу. — Он облизнулся.
— Я не хочу с вами играть, — Лив стояла на своём, — я хочу уйти. Мне… мне неприятно.
— В самом деле? — Он глумливо прыснул. — Я же твой лучший любовник, куколка, о чём ты? И что за куртизанка, которая ноет про неприятно? Это твоя работа. — Поучительным тоном. — А приятно тебе или нет — дело последнее. Главное, что мне приятно: я, между прочим, плачу. И плачу щедро.
— Я не ваша собственность и имею право не соглашаться.
— Всё, перестань капризничать! — Рассел вновь улыбнулся и, обездвижив её, опять полез под подол. — Моя послушная, моя красивая девочка!.. — самозабвенно шептал он. — Моё милое личико!.. — Провёл большим пальцем по пухлым губам. — Мои губки… — Впился в неё, затолкал в рот язык.
Лив начало мутить. Она истерично замычала и стала отбрыкиваться от Рассела, но тот не реагировал и лишь умертвлял хватку. Он отстранился и уже собрался спуститься к её груди, но Лив стошнило на его сорочку.
— Господи! — проголосил Рассел, отпрыгнув как ужаленный. — Ты хоть знаешь, сколько стоит этот костюм?!
Она, позеленевшая и едва держащаяся на ногах, неловко утёрла предплечьем рот. Рассел вновь двинулся на неё, но Лив отшатнулась и бросилась бежать. Ноги ватные, в ушах звон, а во рту — отвратительная горечь желудочного сока. Ей хотелось провалиться под землю, но прежде — вымыться в кипятке с порошком. Забежала в ресторан и, с трудом скрывая своё взвинченное состояние, попросила стакан воды. Жадно осушила его до дна. Дзынь! Стакан выпал из ослабевших рук и разлетелся вдребезги.
— Боже, простите! — чуть не плача затараторила она, кинулась на пол и принялась собирать осколки. — Я не хотела, я не нарочно! Такая несуразная…
— Не нужно, леди, оставьте! — сказал официант. — Ничего страшного, я сейчас уберу.
— У меня всегда так! Я только всё порчу… — Она вымученно улыбнулась, а в глазах — слёзы. — Ой…
Она одёрнула руку, а затем посмотрела на неё: из порезанной ладони зазмеилась рубиновая струйка, растеклась паутинкой по сеточке кожи. Лив рефлекторно припала губами к ране, пытаясь остановить кровь, но лишь испачкала рот и зубы.
— Что здесь за трагедия в двух актах? — над головой прозвучал знакомый и размеренный грудной голос.
Лив задрала голову и узнала седовласого мужчину, который был прошлой ночью в компании Рассела и угощал её сигаретой. Он любезно помог ей подняться.
— Пойдёмте-ка до моей каюты, она у входа в ресторан, — предложил он, — обработаем вашу рану.
— Спасибо! — всхлипнула Лив. — Вы мой спаситель. — Она натянула милую улыбку.
— Мистер Хоган, — представился он по дороге, — но для вас, мисс Лив, просто сэр Уильям.
— Приятно познакомиться, — ответила она.
Зашли в номер. Сэр Уильям достал из дубового громоздкого комода аптечку и умело обработал порез, а затем перебинтовал его.
— Ну, вот — другое дело. — Он улыбнулся.
— Вот это сноровка! — похвалила его Лив.
— У меня двое сорванцов, — пояснил он, — вечно откуда-нибудь навернутся или подерутся.
— За мальчишками нужен глаз да глаз, — умильно отозвалась Лив. — Ну, мне пора. — Она с облегчением выдохнула. — А то капитан Леви будет меня искать.
Она направилась к двери, но сэр Уильям перегородил ей дорогу.
— Вот так уйдёте? — Выставил вперёд ладони. — Может, выпьете со мной бокальчик вина? — вкрадчиво спросил он. — Или вы предпочитаете шампанское? — Шаловливо вскинул бровь. — У меня есть очень хорошее.
— Нет, благодарю! — Лив натянула улыбку пошире, а внутри страх так и скрёбся. — Ещё раз спасибо за помощь, но мне правда нужно идти.
Она попыталась обступить сэра Уильяма, но он сжал её за плечи и втолкнул в центр комнаты.
— Всего-то по бокальчику! — Нащупал ключ в замке и повернул.
Лив перестала улыбаться. Вцепилась заледеневшими от ужаса пальцами в ткань подола и беспомощно уставилась на сэра Уильяма.
— Прошу вас… — взмолилась она. — Я хочу уйти.
Он в миг очутился подле неё и сладострастно сжал упругие грудки в жарких ладонях.
— Я закричу! — Бесполезная угроза.
— Даже не сомневаюсь, — прохрипел сэр Уильям, и его лоснящиеся щёки разрумянились, а бесцветные глаза заблестели. — Чего строишь из себя недотрогу? Ты же шлюха, — уверенно сказал он. — Этот идиот Рассел никогда не умел держать язык за зубами. Впрочем, я и без него догадался. — Плотоядно ухмыльнулся. — Сколько капитан тебе платит, м? Я заплачу больше. — Он набросился на неё и стал слюнявить ей лицо. — Краса! — протянул он скрипучим голосом. — Ох, краса!
— Нет! — прокричала Лив и со всего размаху ударила сэра Уильяма по лицу.
Тот, бешено сверкая выпученными глазами, схватился за горящую щёку. Пока он приходил в себя, Лив бросилась к двери и выбежала в коридор. Слёзы градом катились по щекам, в груди жгло, из-за заложенного носа было трудно дышать. Ввалилась в каюту, истошно воя, и влетела в ванную комнату. Опёршись на раковину, захлёбывалась рыданиями. Она подняла голову и посмотрела в зеркало: бледная, глаза навыкате от испуга. «Милое личико, говорите? Краса, говорите?» Бросилась обратно в комнату. В тумбе, рядом со спальным местом Леви, нашла нож и вернулась обратно к зеркалу. С ненавистью уставилась на своё отражение, до боли в кисти сжала рукоять и поднесла лезвие к лицу.
— Милое личико, значит? — с усмешкой процедила она сквозь слёзы. — Будет вам всем милое личико!
Прижала кончик ножа к щеке, кольнула до крови и уже нацелилась вести, как чужая рука стремительно обхватила её запястье и выкрутила его так, что нож со звоном упал на пол.
— Ты чего вытворяешь?! — грозно проговорил Леви повышенным тоном, округлив глаза. — Совсем рехнулась?! — Пнул ногой нож, и тот отлетел в угол.
Лив яростно уставилась на него и с размаху оттолкнула от себя.
— Что, тебе тоже личико подавай?! — завопила она не своим голосом. — Не приближайся ко мне! Не трогай меня!
И закрыла лицо руками, завыв белугой. Леви в недоумении смотрел на неё, боясь пошевелиться и не зная, как себя вести. Он только тогда увидел, что рука её перемотана, а подол — испачкан и надорван. Он осторожно шагнул, вытянул руку и коснулся пальцев Лив.
— Лив, что с тобой слу…
Она в припадке закричала, обхватив себя за плечи, покачнулась и упала к его ногам, больно ударившись коленями о напольную плитку. Леви медленно опустился на корточки, но не прикасался к Лив. Он ощущал себя так, словно на него скинули неподъёмную могильную плиту. Ноющее сердце билось как сумасшедшее, а грудь налилась свинцом. К горлу подступил жгучий комок, в носу защекотало.
— Кто это сделал с тобой? — тихо спросил он.
— Никто! — крикнула Лив и закашлялась, сотрясаясь всем телом. — Я сама! Сама это с собой сделала! Зачем я вообще появилась на свет? Лучше бы Констанс не спасала меня, а дала захлебнуться, чтобы ничего этого не было! — Она схватилась за волосы у корней и, стиснув зубы, стала оттягивать их. — Хочу быть уродкой, слышишь? Уродкой!
— Лив, перестань, умоляю… — прошептал Леви.
— Что, не хочешь уродку, да? Конечно, не хочешь! — осипшим голосом причитала Лив. — Ты бы и не взглянул меня, будь я некрасивой! Не было бы твоих «люблю» и «выходи за меня»! — Она стала покачиваться взад-вперёд. — Это какое-то проклятие… Ненавижу себя, ненавижу!
— Ты права, — спокойно ответил Леви. — Наверное, я бы не обратил на тебя внимания, будь ты другой. — Он зажмурился, тряхнул головой. — Позволь, я кое-что скажу?
Лив, отрывисто всхлипывая, подняла на него распухшие глаза, казавшиеся ещё более синими из-за слёз.
— Я поклялся себе, что не расскажу тебе об этом, но… — Леви с остервенением стащил своё жабо, показавшееся ему вдруг удавкой. — В тот день, когда мы познакомились, я пытался покончить с собой.
Всхлипы стихли, и Лив ошарашенно открыла рот.
— Что?.. — тоненько просипела она, жалобно сведя брови.
— Я приставил пистолет к голове, собирался нажать на спусковой крючок, но какого-то дьявола решил, что ни за что не уйду из жизни, если в последний раз не побываю в постели с женщиной. — Он издал непроизвольный смешок. — Не знаю, почему эта мысль лишила меня покоя… И вот я увидел тебя. — Его голос переменился, стал мягче. — Лив! — Леви бережно заключил её ладони в свои. — С самого рождения в моей жизни было одно уродство, гниль и мерзость. Даже в зеркале я вижу изувеченного войной монстра. Я и представить не мог, что в мире есть что-то настолько прекрасное.
Он нахмурился. Его глаза заблестели от влаги.
— Твоя красота буквально вернула меня к жизни. — Леви несмело коснулся её порезанной щеки и стал легонько оттирать большим пальцем кровь. — Разве так ужасно, что я полюбил красивую девушку? Я не просил этого, не искал, не мог контролировать. Оно просто случилось.
— Теперь понятно, почему ты тогда был в военной форме… хотел уйти как солдат? — Лив поджала обветренные губы и снова всхлипнула.
— Да, — ответил Леви. — Посмотри на меня. — Он приподнял согнутыми пальцами её лицо за подбородок. — Лив, я был настолько по уши в уродстве, что многие годы боготворил свой последний секс с женщиной из Подземного города. А недавно наконец осознал, какое же это было гадство: мы накидались отвратительного пойла и сношались на скрипучей койке в захолустной забегаловке. Пьяные в стельку, нелепые и неуклюжие. Я пытался её приласкать, а она лягалась как лошадь, будто я прокажённый. Чёрт побери, она уснула подо мной! Отключилась и захрапела. До финала я доводил себя в одиночку, отвернувшись к стенке. Зла я не держал и не держу. Но вспоминать об этом теперь противно. Никто и никогда не был со мной нежен. Я сам дикарь, ты знаешь. Мне уже пятый десяток, а моя жизнь будто только началась.
— Говоришь так, будто я богиня, а не шлюха, — смущённо произнесла Лив.
— Разве? — удивился Леви. — Я не говорю и половины того, что чувствую. У меня всегда с этим были проблемы. Умножь мои слова на три — так будет вернее. — Он выпрямился и поднял с пола Лив. — Надо бы что-то сделать с твоим порезом.
Он достал аптечку и старательно обработал порезанную щёку Лив. Она восхищённо наблюдала за его собранными и умелыми движениями, любовалась сосредоточенным серьёзным лицом и разрезающими хмурый лоб острыми прядями. Ей захотелось уменьшить его, своровать у всего мира и присвоить себе. Она бы положила его на ладонь и целовала до умопомрачения, живого места бы на нём не оставила! Всего его: вместе с ловкими руками, ледяными умными глазами и мягкими волосами! «Ну и глупости же иногда лезут в голову», — подумала Лив, когда Леви закончил и закрывал крышку жестяной аптечной коробочки. Она порывисто схватила его ладонь и прижала к губам.
— Весь мой… — надтреснуто прошептала она, сомкнув веки, и потёрлась щекой о его руку.
— Твой, — ответил Леви. — С потрохами.
Снаружи раздался гудок, возвестивший о прибытии в порт.
Спускаясь по трапу, Леви волком взирал на мистера Рассела: он не сомневался, что тот обидел его Осень, но доказать не мог. Он проклинал Лив за упорное молчание, злился, что она не позволяла ему вмешиваться в свои проблемы: «Больше это не твои проблемы, а наши, — думал он. — Какого чёрта нужно вечно упрямиться?»
— Дальше пойду одна, — сказала Лив, когда они вышли на торговую площадь. — Приходи завтра после десяти вечера, только ступай сразу к чёрному входу.
— Хорошо, — отрешённо ответил Леви, погружённый в свои мысли.
— Тогда до завтра, — с улыбкой произнесла Лив, надвинула капюшон накидки и скрылась в толпе.
***
Больше недели Леви тайком встречался с Лив: уходил из лавки ровно в восемь и, охваченный предвкушением свидания, ветром мчался по мостовой. Он не замечал смертельной жары и не хаял слепящее солнце, когда шёл по разбитой трущобной дороге, закинув пиджак за плечо и придерживая его указательным пальцем. Впервые за долгое время он чувствовал, что счастлив. Когда открывалась скрипучая, трухлявая дверь и его обдавало земляничным теплом, ноги Леви тяжелели, а тело сковывало истомой. Он подхватывал свою Осень на руки и в нетерпении нёс на кровать, чтобы несколько часов любить до потери пульса, а потом лежать в ночной тишине и говорить обо всём, что придёт в голову. С рассветом наступала маленькая смерть, выталкивавшая его в привычный мир рутины и тревог. Леви нехотя покидал смятую постель и объятия сонной Лив, печально смотревшей на него сквозь негу сна.
— Как же приятно заниматься любовью бесплатно, — сказала она ему в одно утро. — Да ещё и с одним мужчиной. Любимым мужчиной.
Сердце больно кольнуло, и Леви медленно опустился на край кровати, погладил оголённое плечо Лив.
— Обещаю, теперь так будет всегда, — заверил он. — Ещё наскучу тебе.
— Не говори ерунды, капитан, — возразила Лив. — Ты не представляешь, сколько я знаю средств от скуки! — Она вдруг сделалась серьёзной. — Скука, разумеется, однажды придёт, как и ворох другим проблем, ведь нам предстоит долгий путь. И не забывай, что у тебя непростой характер и ты намного старше меня. Но меня не страшат трудности. Ну, в самом деле, ты же человек, а не скульптура какая-то!
Взлохмаченный и заспанный, в кое-как заправленной рубашке Леви вором покидал комнату Лив, но иногда натыкался на снующую по этажам мадам Розу, которая тотчас одаривала его загадочно-одобрительным смешком и шла дальше по своим делам.
Леви крадучись заходил домой, старался не шуметь, чтобы не разбудить Габи и Фалько. Садился в гостиной, за обеденный стол, наливал себе чай и смотрел, как разгорается утро. Во время одного из таких утренних ритуалов он застал, как Габи и Фалько, хихикая, вместе вышли из спальни. Он удивлённо уставился на них и, с родительской озабоченностью почесав макушку, спросил:
— Вы что, спите в одной кровати?
— Э-э-э… — сконфуженно протянул Фалько.
— Так давно уже, — деловито ответила Габи, скрывая смущение, — с тех пор, когда вы были на Парадизе.
— И вообще, я женюсь на Габи, не надо смотреть на нас так! — осмелев, пояснил Фалько.
Леви обвёл обоих сощуренным взглядом, а затем умильно усмехнулся и помотал головой: «Как же они быстро растут, Эрвин», — подумал он, отчего-то вспомнив командующего.
— С меня завтрак, — сказал Леви и, лениво поднявшись со стула, поплёлся на кухню.
— Сам-то во вчерашней рубашке… — заметила Габи, направляясь к столу.
«Ишь ты! — возмутился про себя Аккерман. — Глазастая».
От Констанс не было вестей, и Леви лишь укрепился в своём стремлении не сидеть на месте. Оказалось, что молодой предприниматель из компании Рассела, Джозеф Эбинг, который на теплоходе был в числе предлагавших Лив сигареты, водил дружбу с Паоло и иногда звал того в свой дом развлечься за игрой в покер. У мистера Эбинга был свой интерес: он занимался специями и надеялся заключить с капитаном хорошую сделку на продажу своего товара в его чайной лавке. Джозеф не мог взять в толк, как подступиться к вечно мрачному и нелюдимому капитану, но однажды тот сам напросился к нему на ужин. Из разговора с новым знакомым Леви понял, что на вечере будет Паоло, и он не хотел упускать возможность оказаться рядом со своим врагом.
Вечер в кругу беспринципных дельцов, у которых на уме одни деньги и женщины, страшно утомил Леви. Он мало говорил и много пил, надеясь хоть как-то скрасить унылость происходящего, но никак не мог запьянеть. Обещанная добыча — Паоло — так и не явился, хотя время уже давно перевалило за полночь. Леви маялся от скуки и раздражения: «Как они сами не устают от своей глупости?» — думал он, направившись на террасу, чтобы подышать ночной прохладой. Росистая трава цеплялась за носы его ботинок, податливо проминалась под подошвами. В небе мерцали далёкие звёзды, завораживая своей таинственной возвышенной красотой. Леви достал из внутреннего кармана сигарету, которую зачем-то попросил у одного из гостей Джозефа, зажал в зубах и, сверкнув огоньком, закурил. На сей раз он не закашлял, дым беспрепятственно наполнил лёгкие, вызвав слабое приятное головокружение. Ухмыльнувшись, Леви с наслаждением сделал ещё одну затяжку. Отнял сигарету ото рта, посмотрел на белеющий в темноте фильтр, надеясь найти на нём след от помады — наивно и тщетно. «Всего-то три дня её не видел, а уже с ума схожу. Окончательно сбрендил, нельзя так», — отругал он себя.
Возвращаясь, Леви увидел, как Джозеф жмёт руку здоровяку в белом пиджаке и шляпе-котелке. Прибавил шаг, почти перешёл на бег.
— Жаль, Паоло, что ты не останешься, — сокрушался мистер Эбинг, поправляя роскошные усы, — такая игра сегодня — ух!
— Дела, Джо, дела, — заверил Паоло. — Но я решил, что мой долг заехать к тебе по дороге, извиниться и выразить признательность.
— И я ценю это, друг мой, — слащаво ответил Джозеф.
Садясь обратно в автомобиль, Паоло на мгновение оглянулся, и взор его упал прямо на Леви. Он несколько секунд пристально смотрел в бешеные глаза капитана, а затем, издав смешок, сел в салон. Колёса заскрипели по гравию, подняв столбом пыль. Повинуясь зову неконтролируемой ярости, Леви шёл за автомобилем до самых ворот, и к, его удовольствию, всё это время Паоло нервно оборачивался.
***
Лишь спустя пять дней Леви смог выкроить время, чтобы навестить Лив. Он страшно соскучился по ней, жаждущее близости тело изнывало. Леви представлял, как напомнит Лив про обещание «пробовать всё подряд», и весь пылал, мысленно вытворяя с ней то, чего прежде не делал. Молодецки взобрался на второй этаж по водосточной трубе, очутился в коридоре и нетерпеливо постучал в заветную комнату.
Дверь открылась, и Лив удивлённо уставилась на него уставшими глазами.
— Ты чего запёрся с главного входа? — проворчала она, стягивая полы шерстяного халата.
Леви припал плечом к дверной раме и очаровательно улыбнулся ей:
— Я по трубе. — В его голосе отчётливо слышались игривые нотки.
Он лишь тогда заметил, какая Лив бледная, почти зелёная, не накрашенная и с немытыми волосами, завязанными в небрежный пучок.
— Не хочу расстраивать, но если ты повеселиться, то не выйдет, — слабым голосом произнесла она, — у меня жуткое отравление, а ещё чёртовы месячные, из-за которых страшно болит живот, и паршивое настроение. Так что если не хочешь дышать славным ароматом рвоты, слушать нытьё и смотреть на мою позу креветки, то приходи через несколько дней.
Лив стало не по себе, она прежде не видела его в таком приподнятом настроении: «Наверное, он потому такой безупречно красивый сегодня, — с досадой подумала она. — Дурацкое человеческое тело! Всё так не вовремя…»
Леви перестал улыбаться и смотрел на неё не то растерянно, не то неловко.
— Понятно, — нахмурившись, вымолвил он, развернулся и зашагал в сторону лестницы.
Вздохнув, Лив огорчённо провожала его удаляющуюся фигуру. Затворила дверь и вернулась в кровать. «Не нужно ему смотреть на меня такую, это же омерзительно. И потом, вдруг я заразная? Вот поправлюсь, тогда и увидимся», — говорила она себе, а сама горько завыла, уткнувшись в подушку. Часть неё была рада, что Леви ушёл и не видит её жалкой и больной. Но Лив боялась признаться, что её ранили его равнодушие и брезгливость. Солнце скрылось за тучами, и таинственный мрак просочился в комнату. Вдалеке раздался гром, и дождь остервенело забарабанил по подоконнику. «Хуже не придумаешь», — тоска окончательно завладела сознанием Лив. Она уже не рыдала, а только хлюпала забитым носом и безостановочно пускала слёзы. Ей страшно хотелось пить, но из-за тошноты и боли внизу живота не было сил повернуться. «Какой-то грязный кусок мяса, а не человек», — беспощадно заключила Лив, прижимая к себе плюшевую обезьяну из тира, которую для неё выиграл Леви ещё на заре их знакомства.
— Тук-тук.
Лив обернулась и увидела на пороге недовольного и промокшего до нитки Леви.
— Ты вернулся? — изумлённо спросила она.
— Конечно, — ответил он, сев на кровать рядом с ней. — Я лекарства принёс.
Поставил на тумбу намокший бумажный пакет, вытащил из него гору баночек с порошками и микстурами, а из кармана достал лист с рецептом, который принялся сосредоточенно изучать.
— Мне показалось, что я противна тебе, — проскулила Лив, шмыгая носом.
Леви нахмурился и перевёл на неё непонимающий взгляд:
— Что за бред? С чего вдруг ты должна быть мне противна?
— Ну, ты же хотел… а я… — Она уткнулась в подушку и снова заплакала.
— Вот артистка. — Он вздохнул, погладил её по взмокшим волосам, а затем наклонился и прижался губами к её мокрой от слёз щеке. —
Ты же человек, а не скульптура какая-то, — шепнул он ей.
— Ты такой хороший!.. — жалобно промямлила Лив. — Только меня сейчас стошнит…
Леви подскочил, подал ей руку и помог дойти до ванной. Пока Лив не было, он достал ей из шкафа чистую пижаму и сменил постельное бельё. Открыл пошире ставни, впустив грозовую свежесть, затем налил стакан воды и подготовил порции лекарств. Выйдя из ванной, Лив послушно всё приняла, переоделась с помощью Леви и легла обратно в кровать, свернувшись калачиком у края.
— Бельё поменял, — заметила Лив и улыбнулась.
Сняв ботинки и сырой пиджак, Леви лёг рядом с ней, у стены, и уставился в потолок.
Сизый мрак растёкся по комнате, заполнив каждый угол. Оголтелый дождь всё не унимался, разъярённо стегал кусты и деревья, шумно хлестал по крыше.
— Обними меня, — тихонько попросила Лив.
Леви перевернулся на бок, припал лбом к её затылку и прижал Лив к себе.
— Так хорошо? — спросил он.
— Идеально. — Она уютно поёжилась под одеялом, чувствуя, как понемногу отступает ноющая боль в животе. — Спасибо.
— Не за что, — отозвался убаюканный дождём Леви, проваливаясь в тягучую дремоту.
