***
— Капитан? — взывала Габи, глядя на оцепеневшего Леви. «Почему сейчас? Почему со мной?» — носилось в его беспорядочных мыслях, а на сердце ложилась неподъёмная тяжесть. Издалека стремительно приближались силуэты Армина и Жана, которые что-то кричали ему, но Леви не мог разобрать ни слова. Перед его взором опадали красно-рыжие листья, бесшумно и печально укрывали раскисшую почву и истлевали в земле: его покинутая Осень осталась совсем одна, один на один с темнотой и злом, а он здесь — стоит как вкопанный, выбирая между долгом перед человечеством и собственными интересами. Для прежнего Леви выбор почти всегда был очевиден, но теперь всё стало иначе. — Капитан, поспешим, — твёрдо произнёс Армин, — судя по всему, в центре города взрывы. Идёмте скорее, вам ещё снаряжение нужно надеть и закрепить протез. Леви молча вернулся в дом и в считанные минуты надел форму и снаряжение. Застегнув последний ремешок и проверив, правильно ли встал протез, он подошёл к Армину и крепко взял его за плечо: — Арлерт, в моё отсутствие ты командуешь операцией. — Я? Но… вы же сказали… — Сказал. Но это было до того, как… — Леви, скрежетнув зубами, на миг зажмурился. — Я должен идти! Армин глядел на капитана с видом потерявшегося ребёнка. — Господи, малышня, вы же элитный отряд, чёрт вас побери, — смягчился Аккерман. — Мой отряд. Неужели не справитесь без одного занудного старика? Обещаю, что вернусь и помогу. А теперь утри сопли и выполняй приказ, — грозно добавил он. — Есть! — Армин приложил кулак к груди. — Группа, всем проверить запас газа и наличие клинков с копьями! Габи, ты с нами? — Он повернулся к Браун, и та от удивления открыла рот, но потом решительно кивнула. — Снаряжение получишь у брата. Беспорядочные шатания и перепалки сменились отточенными, слаженными и молниеносными действиями. В каждой паре глаз — решительность, сосредоточенность. У выхода Леви на миг обернулся, с гордостью посмотрел на ребят и, приулыбнувшись, вылетел за порог. Невысокие дома, далеко стоящие друг от друга — ни единой возможности перейти на УПМ, чтобы ускориться. Леви бежал так быстро, как только мог. Повреждённое во время «дрожи земли» колено как назло заныло: даже укреплённое штифтами и поддерживающими пластинами, оно страдало от пониженной функциональности и при длительных тяжёлых нагрузках отекало, принося жуткий дискомфорт. Однако сбавлять темп было нельзя, и Леви продолжал бежать, превозмогая жуткую боль. Чем дальше он был от дома, тем больше сердце точил стыд за то, что бросил товарищей, хотя те нуждались в нём. Но о принятом решении он не жалел, гнал сомнения прочь: «Не преувеличивай свою значимость, — говорил он себе, — они давно в состоянии справиться без твоего участия. Да и посмотри на себя — едва ноги за собой тащишь. Но Лив… Лив!» Небо, казалось, ещё немного и обрушится, навечно погребёт под неподъёмными сизыми тучами. Тёмно-зелёная августовская листва стала чёрной в сгустившихся сумерках, а безлюдная промзона выглядела угрожающе и зловеще. В трущобах царила паника: грохот от взрывов из центра донёсся до окраин, и люди в страхе бегали по улицам, как тараканы. Прорвавшись сквозь толпу, Леви бросился к зданию «Девушек мадам Розы» — заперто. Отступил на пару шагов и, взяв разбег, выбил ногой двери. Внизу, у стойки и на красных вульгарных диванчиках, сидели «цепные псы» Паоло, которые тотчас бросились на внезапного гостя. Под визги напуганных проституток, высунувшихся из своих комнат на шум, Леви быстро расправился с нападавшими. Не обращая внимания на рассечённый окровавленный лоб, капитан ищущим полубезумным взглядом стал озираться по сторонам. На втором этаже прогремел выстрел. Внутри похолодело. Леви взметнул по лестнице, ураганом пронёсся в конец коридора и вышиб дверь в комнату Лив. Она, лохматая и раздетая, стояла у стены: губы разбиты, на бледной коже — красно-синие следы от грубой хватки. Из ослабевших рук выпал пистолет, и Лив съехала по стене на пол, уставившись в противоположный угол. Всего миг — и Леви был подле неё. Бережно обхватил дрожащими ладонями запрокинутую голову, уставился в замутнённые синие глаза, мокрые от слёз. — Ты чего наделала, потаскуха?! — раздался за спиной истеричный возглас Паоло. — Ты же меня убила! Смотри, сколько крови! Леви с омерзением поморщился и медленно обернулся: Паоло сидел на полу, возле комода, и с ужасом на лице держался за простреленное плечо. Крови и впрямь было много: залила весь пиджак и верх брюк. Леви взял кисти Лив и приложил к её ушам. — Закрой глаза, — мягко попросил он. Затем поднялся и неторопливо двинулся на Паоло. — Не подходи! Не трогай меня, ублюдок! — Заелозил по полу ногами и стал раскачиваться, как неваляшка. Леви ступнёй откинул от его плеча руку. — Лучше бы она тебя и впрямь убила, — бесстрастно проговорил он. Замахнулся и со всей силы ударил носком сапога Паоло между ног. Оглушающий крик. Паоло, повинуясь инстинкту, попытался прикрыть пах, но Леви снова нанёс удар. Ещё. И ещё. — Лив! Спаси! Отгони этого выродка! — Ах, Лив? Ах, спаси? — прошептал Леви, склонился над ним и, схватив за волосы на макушке, начал с неистовством бить головой об стену. Выволок Паоло в центр комнаты, и тот гусеницей пополз прямиком к Лив, но Аккерман перегородил ему путь и пнул в оголившийся бок. Удар по голове. Удар по позвоночнику. — Хватит, — чуть слышно пробормотала Лив, задыхаясь от всхлипов, — пожалуйста, хватит… Паоло корчился в липкой луже крови и кряхтел, безостановочно зовя на помощь то Господа, то рыжую бестию. — Бестия, говоришь? — Леви снова пнул Паоло в бок, и тот перевернулся на спину. — Единственный бес здесь — я, кусок ты дерьма! Он навис над ним, сжал ткань рубашки на его груди, приподнял над полом и наотмашь наносил удар за ударом. Леви не чувствовал руки, не ощущал боли от разбитых костяшек: раскуроченный до мяса каменный кулак без устали выбивал дух из потерявшего сознание Паоло. — Не вырубайся! — прорычал Леви. — Смотри на меня, мразь! Рассвирепел, достал клинок и занёс на грудью Паоло. — Нет! Леви яростно обернулся: Лив обхватила его запястье. — Он этого не стоит, — дрожащим голосом пролепетала она. Не взгляд — адское пламя: Леви, вытаращив остекленевшие глаза, смотрел кровожадно и бешено. — Ты не в себе, — прошептала Лив. — Не в себе? Ты понятия не имеешь, насколько же я в себе, — ледяным голосом ответил Леви. Отпустил рубашку Паоло, и тот грохнулся башкой о паркет. Лив потянулась и поцеловала Леви в висок — так нежно, как только могла. Ласково провела пальцами вдоль пореза на его лбу: — У тебя кровь, — успокаивающим голосом произнесла она. Она — раздетая, трясущаяся от холода, покрытая синяками и ссадинами. Он перехватил её пальцы и с силой прижал ко рту. Притянул Лив к себе, сгрёб в размашистое объятие и стал самозабвенно покрывать её лицо мелкими поцелуями. Снял плащ, укутал свою Осень и снова крепко обнял. Гладил по голове, перебирал спутанные пряди. Леви колотило: ярость понемногу отступала, рассудок возвращался к нему, но его по-прежнему переполняли эмоции, сдавливали грудную клетку, рвались наружу. Лив застенчиво поглядела через плечо, на сине-белую нашивку, и на разбитых, припухших губах расцвела улыбка: — Ты дал мне крылья свободы, и теперь я могу улететь… — Её голос сорвался, и она зарыдала. Леви чувствовал себя отвратительно: он подвёл её, не защитил и заставил пройти через сущий кошмар. — Прости меня, — прошептал он и, испугавшись наворачивающихся слёз, уткнулся в её шею. — Я подвёл тебя… так подвёл… — Совсем дурной? — возразила Лив. — Паоло не успел мне ничего сделать, я в порядке. — Взяла его руку и положила себе на живот. — Мы в порядке. — «Мы»? — переспросил Леви, и эмоции переполнили его до краёв: слеза скатилась по испачканной кровью щеке и застыла на подбородке. — Не знаю, что это было, но… кажется, ребёнок защитил меня. — Она вновь улыбнулась. — Это было всего несколько секунд, будто вспышка: я оборвала толстенные кожаные ремни, которыми меня пристегнули к койке, и чуть не задушила нашего доктора, собиравшегося забрать маленькую жизнь внутри меня. Сродни выбросу адреналина, но по-другому. Не знаю, как объяснить… Очень похоже на то, что ты рассказывал о силе Аккерманов. — По правде говоря, я и сам не знаю, как это работает, — отозвался Леви и на миг призадумался. — Но пусть будет так. — Он выдавил из себя жалкое подобие ответной улыбки, а затем перевёл брезгливый взгляд на Паоло и процедил: — Пойдём отсюда. Одной рукой прижав Лив к себе, а другую, с клинком, выставив вперёд, Леви вышел в коридор. Опасливо озираясь, спускался по лестнице: неспешно, осторожно, будто охотник. Внизу начался переполох: осмелев, обитательницы борделя понемногу стали выходить из своих комнат и охали при виде трупов. Мадам Роза покровительственно кудахтала над девочками и раздавала указания, которые всё равно никто не слушал. Остановившись на последней ступеньке, Леви по-командирски громко крикнул: — Так, а ну тихо! Расшумелись. Похожие на схваченных за холку котят, девочки замерли и умолкли, уставившись на капитана. — На центр Либерио совершён налёт группировкой радикальных йегеристов, туда уже направился элитный отряд Разведкорпуса для предотвращения угрозы. Возьмите тёплые вещи, столько провизии, сколько сможете, и запритесь в подвале. Без объявления о начале эвакуации сидите там и не высовывайтесь. — Ты уходишь? — жалобно спросила Лив, стиснув ткань рубашки на его животе. — Я должен, — ответил Леви и утешающе поцеловал её макушку. — Прости. — Ничего. Я понимаю. — Утёрла согнутыми пальцами хлынувшие слёзы. — Прошу, береги себя. Леви припал к её губам крепким, решительным поцелуем: он обещал.***
Всю ночь и весь следующий день снаружи доносились звуки взрывов и крики. Низкий пыльный потолок гудел и обсыпался, подвальный холод пробирал до костей. Хуже этого было лишь ожидание и неизвестность. Лив сходила с ума от переживаний, но вида не подавала, отвлекая себя заботой о других девочках и их детях, которые были до смерти напуганы и бесконечно плакали. Сын Констанс держался лучше всех и, подражая любимой тёте Лив, старался сам заботиться о матери. В первую ночь Констанс без конца курила и не смолкая причитала, вспоминала день «дрожи земли», но на второй день смогла взять себя в руки. — Надо же, я-то думала, эта ворона крепче тебя, — шёпотом заметила мадам Роза, усевшись рядом с Лив и кивнув в сторону Констанс, — а она всё сопли пускает. — Капитана Леви зовут сильнейшим бойцом человечества — нужно соответствовать, — шутливо отозвалась Лив. — И потом, какой прок от ещё одной мелкой паникёрши? — Мартышка, — виновато произнесла мадам Роза, — почему ты заботишься о нём? — Она кивнула в угол, где без сознания лежал Паоло, укрытый пледом. — Ты ничего не должна ему. Удивительно, как твой капитан вообще сохранил ему жизнь… — На белёсых ресницах заблестела влага. — Паоло редкостная падаль, но он мой брат. — Она достала носовой платок и шумно высморкалась. — Я его ненавижу, но смерть этого козла вряд ли пережила бы. Правда, теперь он наверняка станет «овощем», и мне придётся до конца жизни выгребать из-под него дерьмо. — Я не испытываю к нему ненависти, — отозвалась Лив, обхватив живот. — Просто хочу, чтобы он навсегда исчез из моей жизни. И довольно об этом, — холодно заключила она. Лив оставила мадам Розу, встала рядом с Констанс, курящей в узенькое окошко под потолком, и обняла её за плечи. Глубокой ночью Лив разбудило прикосновение горячих губ к щеке. Она капризно простонала и, объятая сонной леностью, развернулась: на фоне чёрного неба, освещённого лунным светом, над ней склонился Леви и заботливо убрал с её лица спутанные пряди. — Идём домой, — сказал он и бережно взял её на руки. — Угу… — чуть слышно пробормотала Лив, сцепила руки на его шее и обратно сомкнула тяжёлые веки. Она спала всю дорогу и почти не отреагировала даже тогда, когда очутилась в тёплой воде: Леви старательно вымыл её, обтёр полотенцем и, одев в ночную сорочку, отнёс на кровать. От постельного белья исходил приятный цветочный запах мыла, перемешавшегося с запахом любимого человека. Лив открыла глаза: Леви стоял рядом с кроватью и расстёгивал ремни снаряжения для УПМ. Он едва держался на ногах от перенапряжения и усталости, но лёг в кровать только после того, как принял душ, убрал снаряжение в шкаф и аккуратно сложил вещи на кресле. Леви не заметил, что Лив проснулась, и устроился поверх одеяла, сложив руки на груди. — Как всё прошло? — шепнула она. — Ты не спишь? — удивился Леви. — Уже выспалась. И чего ты там делаешь? — Она насупилась. — Залезай под одеяло. — Вообще я думал поспать в гостиной: тебе нужно хорошенько отдохнуть. — Ты издеваешься? — Лив поднялась с подушки и вопросительно уставилась на него. Он молчал. — Мы словно незнакомцы… — Она закрыла лицо ладонями и тихонько заплакала. Лив не злилась на Леви. Она понимала, что они оба раздавлены, растасканы на части, и что нужно время, чтобы вернуть самих себя: разлука изувечила их чувства, оставила глубокую рану и возвела незримую стену. Лив понимала, но не хотела ждать — ожидание казалось невыносимым. — Лив? — Извиняющийся, стыдливый тон. — Что? — всхлипнула она. — Мы… мы можем сегодня не говорить? — расколотым голосом спросил Леви. Лив почудилось, будто она вернулась на год назад и стояла на пороге своей убогой комнаты, а перед ней в инвалидном кресле сидел Леви — измученный и несчастный. Онемевший из-за душевной боли. Она закивала, придвинулась к нему и стянула через голову хлопковую сорочку. Леви избавился от рубашки и вмиг привлёк Лив к себе, стиснул в спасительном объятии. Его поцелуи были отчаянными, а прикосновения — жадными и нетерпеливыми: все подавляемые эмоции, все заглушённые рыдания наконец нашли выход. Он как следует приласкал Лив и осторожно вошёл в неё. Сплелись, вжались друг в друга, слились в одно. Они непрерывно целовали друг друга и хватались за руки. Самый безыскусный и самый безупречный акт. Они на несколько секунд разомкнули объятия, вкушая миг разрядки, но вскоре вновь обнялись. — Господи, ты что — кончил вместе со мной? — со смешком изрекла Лив, нарушив тишину. — Отмечу этот день в календаре. — Тц! Какой на хрен календарь? Это ты так называешь то, что вы с Констанс будете мне кости перемывать по этому поводу? — Леви непреднамеренно прыснул. — Не ворчи. — Она чмокнула его в подбородок. — Проклятие! Как же хочется покурить… — Беременность тебя уже бесит? — Он усмехнулся. Его довольный вид поднял Лив настроение, и она расхохоталась, задрыгав ногами. — Капитан, ты представляешь?.. — Заглянула ему в глаза. — Представляешь, а? Что мы с тобой наделали у этого чёртового заплесневелого фонтана! — Летающую рыбу? — Угу! — Лив кивнула, забавно закусив нижнюю губу. — Артистка. — Нет, ну как же странно-престранно, — на выдохе произнесла она, уткнувшись лицом в его грудь. — И не говори… — согласился Леви, прильнув щекой к её макушке. — Ого, ты выучил «ливский» язык? — передразнила она его. — Скажем так: я неплохо продвинулся. Из гостиной донёсся шум, переросший в возню, а следом — звон разбитой посуды и причитания на разные голоса. — Я кого-нибудь из них точно прибью, — недовольно процедил Леви. — Ты, наверное, не в курсе, но за дверью — мой спецотряд в полном составе. Они криворукие, поэтому так сразу и не скажешь, что это элита армии Парадиза. — Сколько любви в твоём «криворукие»! — Лив снова захохотала. — Лучше крепись, потому что завтра они с тебя живой не слезут.