Осенний ноктюрн

Ребята из труппы к середине ночи утомились и разошлись по своим комнатам, однако Холден и Лив проговорили до самого утра. Солнце ещё не встало, и едва ли его можно было увидеть из-за бледно-сизых туч, плотно затянувших небо, но на улице понемногу начинало светлеть. Стрелка на часах приближалась к пяти. Взглянув ненароком на циферблат, Лив печально вздохнула — засиделась. В спешке собралась, нехотя распрощалась и ушла. Исчезла, будто никогда и не существовала. Холден вставил в зубы сигарету, флегматично чиркнул кремниевым колёсиком зажигалки и высунулся в распахнутое настежь окно: спящий Стохесс был пустынен и таинственен, не похож на самого себя. Казалось, время в нём застыло, всё живое сгинуло, и не осталось ничего, кроме кирпичных мостовых и каменных стен. Лишь красный огонёк летел по лабиринту улиц, напоминая, что жизнь ещё не кончилась. Жизнь Холдена ещё не кончилась: упрямое сердце яростно перекачивало кровь. Всё быстрее и быстрее. Он неосознанно надавил на грудную клетку в надежде успокоить его, но оно затрепыхалось сильнее. Бесполезно. Это уже не остановить. А ведь он пытался! Но все попытки заглушить нарастающие чувства оказались абсолютно ничтожными. Получив прощальное письмо Лив, он не медля ни секунды бросился за ней следом. Правда, он не признавался в причинах своего безрассудного порыва, не пытался объяснить себе мотивы этого поступка. Но попрощаться с Лив не представлялось ему хоть сколько-нибудь возможным. «Франческа верно сказала: в самом деле, что Лив забыла замужем? За таким угрюмым господином, который притом вдвое старше неё. Мрачный, неприветливый, а ко всему и бывший военный — он её совершенно не понимает. Знавал я таких: отхватят себе кусок аппетитного пирога, который им не по вкусу, но из принципа давятся, чтоб другим не достался. Интересно, о чём они говорят? Говорят ли вообще? Кажется, будто они с разных планет. Не трудно понять, отчего он с ней, но что делает она рядом с ним — загадка. Ещё и ребёнка ему родила. Наверняка он настоял: чтоб привязать её к себе покрепче… Как они вообще познакомились? Так странно, Лив почти не говорит ни о нём, ни о своём прошлом. Не похоже, чтобы она испытывала к мужу глубокие чувства. Может, она просто благодарна ему за что-то? Скорее всего. Как бы там ни было, несправедливо, что такая юная, талантливая и полная жизни девушка томится в клетке рядом с ворчливым стариком». Терзаясь бессмысленными домыслами и догадками, Холден не мог заснуть и одиноко сидел в гостиной, перебирая струны гитары: Лив играла на ней этой ночью, и он воображал, как касается фантома тонких напряжённых пальцев. Запах её духов, перемешанный с сигаретным дымом, всё ещё плавал в воздухе. Холден вдыхал его глубоко и жадно, не представляя, как насытиться, и боялся, что если уснёт, то запах окончательно улетучится. Звонкий голосок Лив продолжал звучать в его голове, перед глазами полыхал тёмно-красный костёр волос — и он горел, беспощадно горел в нём! «Неужели я остался жив лишь затем, чтобы воспылать к чужой жене? У судьбы премерзкое чувство юмора. А я и помирать-то не собирался, просто напился и не ведал, что творю. Я давно смирился с участью призрака, бесцельно шатающегося по земле, а теперь, кажется, моя бестелесная оболочка снова сделалась осязаемой, нарастила кости и мышцы. Неужто ожил? Хах! Немудрено, если тебя коснулась та, что сама жизнь». Цедя сигарету за сигаретой, Холден не заметил, как выглянуло бесцветное октябрьское солнце, а улицы наполнились людьми и шумом. Из комнаты показался чуть живой Гаспар, держась за чугунную похмельную голову, а следом вышла Франческа в шёлковом белом халатике и принялась уплетать обветрившиеся закуски, оставшиеся на обеденном столе. Как всё скучно, уныло и однообразно! Холден вдруг сорвался с места, достал из пальто свою «счастливую» серебряную монету, привезённую из Азии, и многозначительно повертел в руке: «Выпадет аверс — плевать на всё, заберу Лив себе. Если реверс — уплываем с ребятами сегодня же, первым рейсом». Сделал глубокий вдох и подкинул монетку. — Интересно, что это ты там решил доверить фатуму? — прозвучал у самого уха голос Франчески. Вздрогнув, Холден обернулся и непроизвольно шикнул. — Ну нельзя же так подкрадываться, женщина! — вскрикнул он, растопырив длиннющие пальцы. — А где?.. Он заозирался по сторонам: монетка со звоном упала ребром на пол, прокатилась вперёд и юркнула в трещину. Холден бросился за ней, припал глазом к узкой щели, но ничего не увидел. Тогда он попытался просунуть палец, но только оцарапал кожу, посадив занозу. — Интересно, что бы это могло значить? — со смешком спросил он самого себя. — Ну, допустим, что у тебя плохая реакция, — сыронизировала Франческа. — Или то, что тебе сегодня придётся выступать на пределе своих возможностей, дабы я забыл о том, что из-за тебя потерял памятную вещь, — не уступал ей Холден. Ему было плевать на монету. Всё, чего он желал — узнать, какой стороной она выпала. «Неужели даже судьбе неведомо, чем всё может обернуться?» — подумал он, чувствуя невероятный прилив сил и бурлящий в крови азарт.

***

Возня с Иви ненадолго развеяла Леви, однако, уложив дочь, он долго не мог заснуть. Попеременно отвлекая себя то бухгалтерскими документами, то составлением сметы для парадизской лавки, он время от времени поглядывал в окно. Когда ночная тьма начала рассеиваться, Леви лёг в кровать, но сон не шёл. Скрестил на груди руки и тревожно смотрел на часы, на лениво ползущую короткую стрелку, которая никак не желала возвращать ему его Осень. Чувство вины постепенно сменилось обидой и злостью, которые нарастали с каждой минутой опостылевшего одиночества. В гостиной раздались шаги, и сердце капитана пропустило удар. Он сомкнул веки, притворившись спящим, и трепетно выжидал минуты, когда отворится дверь в спальню, продавится матрас и рука жены обовьёт его торс. Он мучительно желал, чтобы её тёплое тело поскорее прижалось к его спине, но Лив не спешила в постель. Леви прислушался: его Осень сделала кружок по гостиной, закрылась на несколько минут в ванной комнате, а затем подошла к спальне — вот он, долгожданный миг! Немного помявшись у порога, Лив вернулась в гостиную. Шаги стихли. «Решила спать одна? — со страхом осознал Леви и сиротливо обернулся, уставившись на дверь. — Неужели настолько обиделась?» Минута, другая, полчаса — не шла. На душе у Леви сделалось паршивее некуда. Он многое был готов вынести, но не спать по отдельности. Вообразил, как вышел бы к ней, как жестоко пристыдил, и уж тогда-то!.. А что тогда? Очередная ссора? Нет, так ему ни за что не вернуть её в свою постель. Просить прощения? Проклятая гордость и захлестнувшая обида парализовали каждую мышцу и всё его существо, которое, несмотря ни на что стремилось в объятия чёртовой Осени, променявшей его на чёртового Холдена и на чёртов диван, на котором, он был уверен, спать совершенно неудобно. Скрипнули половицы и отворилась дверь. Шлёп-шлёп — босые ноги мгновенно пересекли пространство комнаты, а следом сладостно промялся матрас. Лив здесь! За его спиной! Чёртова ненаглядная Лив, которую он был готов зацеловать до смерти! Но она не прижалась к нему и лежала где-то в недосягаемости. «Обними же меня, — молил про себя Леви. — Заклинаю, обними!» Но она и не шелохнулась. Внезапно Лив тоненько всхлипнула, а затем отвернулась и сжалась в комок, даже одеялом не укрылась. Как и Леви, она воображала, что именно он сделает первый шаг к примирению: повернётся и сожмёт её в небрежном каменном объятии. Потому что, как и Леви, она была не готова сделать его самостоятельно. Леви проснулся позже, чем планировал, и с трудом вылез из-под одеяла. Сидя на краю кровати, он долго смотрел на спящую жену: на распушившийся локон, оплетший ей лоб, на жалобно сведённые густые брови — наверное, Лив снилось что-то нехорошее. Перегнуться бы через убийственное расстояние, коснуться её щеки и прогнать все кошмары — но Леви лишь продолжал с тоской глядеть на жену: ему отчего-то казалось, что он не имеет права к ней прикасаться. Он вспомнил, как бесстыдно обнимал её прошлым утром, и к горлу подступил болезненный ком. «А вдруг я больше никогда не смогу до неё дотронуться? Не смогу поцеловать, не смогу обнять или заняться с ней любовью?» Чёрные ресницы зашевелились, разомкнулись веки, и Лив уставила на Леви горящие синевой глаза. — Ты помнишь, что мы сегодня хотели погулять с Иви в том лесу, где большие деревья? — тихонько спросила она. Леви растерянно открыл рот: он не помнил. — Ясно, — на выдохе произнесла Лив. — Мы даже про нашу годовщину забыли в этот раз, — добавила дрожащим голосом, — она была неделю назад… Отвернулась, уткнулась в подушку и беззвучно заплакала. «Проклятье…» — пронеслось в голове Леви. Он вмиг помрачнел и понурил плечи. Протянул руку к плечу жены, но так и не смог прикоснуться: сжал ладонь в кулак и прижал к налитой свинцом груди. — Я… я приду после пяти, — сдержанно вымолвил он. — Сходим на прогулку. Наскоро собравшись, он отправился в лавку. Леви мчал со всех ног: он опаздывал на добрые полчаса. Однако Кайла, сидевшая у входа на своей армейской сумке, не сказала ему ни слова, а вместо этого приветливо улыбнулась и протянула свежеиспечённую и ароматно пахнущую сладкую булку: — Небось, голодны, капитан? — риторически спросила она. — Я свою сразу умяла, уже и на вашу поглядывать начала. — Извини, что заставил ждать, — ответил Леви, принимая угощение. Сунул булку в рот и открыл двери. Поглядев на его сосредоточенное, серьёзное лицо, Кайла непроизвольно прыснула. — Что? — неразборчиво спросил Леви, но быстро сообразил, отчего вызвал у помощницы смех, и спешно прожевал, едва не подавившись. — Ладно, повеселились и будет. Надо заняться залом. — Есть, — ответила Кайла и шустро облачилась в рабочую униформу. Раскладывая товар по полкам, она непрерывно наблюдала за угрюмым Леви, ушедшим в себя. Когда он вместо сахарницы поставил на стол банку с плодами шиповника, Кайла молча заменила её и вопросительно посмотрела в его лицо. — Чего тебе? — спросил Леви, а затем перевёл взгляд на стол. — А, ну да… — Сощурился и прикусил изнутри щёку — совсем как Лив в своём задумчивом состоянии. — Не выспался, должно быть. — Давайте я сама всё доделаю, а вы вздремнёте в подсобке, а? — предложила Кайла. — Вздремну, когда сыграю в ящик. Я в порядке, — заверил он. — Не думай об этом. Лучше скажи, что там насчёт этой твоей чайной церемонии? Сможешь устроить, если будет достаточно клиентов? — Легко! Я принесла всё, что нужно. — Отлично. — Леви немного посветлел. До полудня лавка была пуста, и Леви с Кайлой время от времени просто вели праздные беседы, вспоминая времена службы и обмениваясь армейскими байками. Аккерман и не заметил, как пролетели часы, забрав с собой мрачные тревоги. Мысли окутала лёгкость, по телу разлилась приятная леность. А перед тем, как в чайную зашёл первый покупатель, Леви и вовсе рассмеялся. Час, второй, третий — и лавка, как в прежние времена, наводнилась посетителями. Чайная церемония и вовсе собрала толпу восхищённых зрителей. Заканчивая четвёртую подряд церемонию, Кайла вдруг посмотрела на Леви. Пристально, долго. Многозначительно. Леви поспешил отвести взор и уставился на свои ботинки: он был смущён. На двери звякнул колокольчик, и воздух наполнился дурманящим земляничным ароматом. Залившись краской, Леви взглянул в сторону входа: медноволосая русалка в изумрудном платье медленно проплыла вдоль стеллажей, мельком посмотрела на толпу, собравшуюся вокруг Кайлы, а затем двинулась дальше, вглубь зала, придерживая рукой шляпку-канотье в тон платью. Несколько голов отвлеклись от созерцания чайной церемонии и принялись разглядывать обворожительную внезапную посетительницу. Поначалу Кайла не могла понять, на что переключилось внимание зрителей, а затем и сама стала с любопытством поглядывать на сирену с ярмарочными волосами, бродившую вдоль полок с самыми дорогими сортами. Окончив церемонию, Кайла подошла к Леви и кивнула в сторону девушки: — Сразу видно, госпожа при деньгах, — изрекла она с видом знатока. — Кажется, у нас намечается неплохая прибыль. — Думаешь? — поинтересовался Леви и, опустив уголки губ, пожал плечами. — Эта симпатичная мордашка увела у меня половину зрителей, пусть только попробует уйти без солидной покупки. — Кайла воинственно надвинула длинные тонкие брови. Леви усмехнулся, и уголок его губы чуть вздёрнулся. «Капитан что, всерьёз залюбовался этой куклой? — подумала Кайла, ощутив лёгкий укол ревности. — По нему и не скажешь, что белоручки — в его вкусе». — Что, она и вас околдовала? — отбросив всякий такт, спросила Кайла. — Да, — без обиняков отозвался Леви. — И уже очень давно… — медленно протянул он. — Это моя жена. — Ваша… вы женаты? — Она изумлённо открыла рот. — То есть… Извините, капитан Леви, это не моё дело. Обойдя зал, Лив двинулась к мужу и его помощнице. — Рановато ты, — расцепив сложенные на груди руки, изрёк Леви. — Хотела посмотреть, как идут твои дела, — ответила Лив. — Сам-то ты ничего не рассказываешь. «Да она не «симпатичная мордашка», а настоящая красавица», — отметила про себя Кайла, приглядевшись к госпоже Аккерман, и ей сделалось неловко в своём сером переднике и косынке. Однако вида она не подала. — Вы, стало быть, новая помощница? — обратилась Лив к Кайле и лучезарно улыбнулась. — Муж о вас хорошо отзывался. А ему, знаете ли, редко кто нравится с первого взгляда. — Мне и с десятого мало кто нравится, — буркнул Леви. — Это Кайла, — представил он помощницу. — Кайла, — обернулся к помощнице, — это моя жена Лив. — Рада познакомиться, госпожа Аккерман. — Взаимно, Кайла. — Лив кивнула, а затем легонько обхватила запястье Леви и чуть сжала. — Родной, ты скоро освободишься? Ощутив сладчайшую дрожь в коленях, Леви на долю секунды прикрыл веки, а затем тихо спросил: — Вот как? — Он вопросительно вскинул бровь, вывернул руку и сам обхватил запястье Лив, погладив его с внутренней стороны. — Так всё хорошо? — Не знаю, — робко шепнула она. — Увидим. — Я освобожусь через час, — ответил Леви. — Кстати, а где бандитка? — На улице, с Энни. — Лив кивнула в сторону окна. — Столкнулась с ней и малышом Крисом по дороге сюда. — Она закусила щёку и, поглядев на Кайлу, прошептала: — Не буду тебе мешать. — Ты не мешаешь. — Мы с Иви подождём тебя на улице, — настояла Лив. Она вновь улыбнулась Кайле, кивнула ей на прощание и вышла за дверь. — Ладно, не будем отвлекаться, — сказал Леви помощнице. — У нас остался час, надо провести его с пользой. За его спиной, казалось, выросли невидимые крылья, и оставшееся до закрытия лавки время он будто парил по залу, охваченный нетерпением. А когда часы пробили пять, он в спешке привёл помещение в порядок и, распрощавшись с притихшей Кайлой, вылетел за порог быстрее пули — даже лавку чуть было не забыл запереть. Ожидая мужа, Лив арендовала небольшую повозку, на которой они и добрались до леса. Солнце окрасилось в ярко-красный и стало понемногу катиться за горизонт. Влажный, густой воздух был чист и прозрачен, а в вышине хрусталём разносились птичьи голоса. Спешившись, Леви помог спуститься с повозки Лив, а затем взял на руки Иви, которая сразу же задрыгала ножками, просясь на землю. Высвободившись из объятий отца, она проворным маленьким зверьком бросилась в чащу, приминая потемневшую влажную траву и опавшие яркие листья. — Так и будем молчать? — внезапно спросил Леви у жены. — Тебе некомфортно? — удивилась Лив. — Сам ведь всё время твердишь, что не болтливый. — Ты же знаешь, что это лукавство. — Честно говоря, я уже не уверена, что вообще тебя знаю… — Не выдумывай, — с ноткой обиды буркнул Леви, — мы вместе уже три года, два из которых женаты: никто и никогда не знал меня лучше тебя. — По твоей логике, выходит, и ты всё обо мне знаешь, так? — К чему ты клонишь? — Леви нахмурился. — Ответь на вопрос, — не сдавалась Лив. — Бесит эта твоя манера уходить от ответа. — Тц! — Он нервозно стиснул челюсти и сделал глубокий вдох. — Скажем так, я узнал о тебе достаточно. — Тогда ты должен понимать, что твоя ревность — бессмысленна. Но ты ведёшь себя прямо как тот мертвец в опере: слишком усердствуешь, чтобы «спасти» меня от всего мира, хотя я тебя не просила об этом. — Так вот оно что. — Леви хмыкнул. — Ты поэтому была такая неразговорчивая? — Отчасти. — Она отвела взор и уставилась куда-то ввысь, на необъятные разноцветные кроны величественных вековых деревьев. — Думаешь, не смог бы понять твои чувства? Или что? — Он остановился и преградил ей путь. — Думаю, — честно ответила Лив. — А он, выходит, смог? — желчно добавил Леви. — Кто «он»? — Твой грёбаный Холден. — Он не мой. — Не уходи от ответа, — поддел её Леви. — Смог. И… оказалось, что он автор той оперы. — Как трогательно, — язвительно отозвался Леви и презрительно сощурился. — Это было неожиданно. — Лив приулыбнулась, потупив взгляд. — Он тебе нравится? — Что?.. — она испуганно вперилась в лицо мужа и оцепенела. — Это простой вопрос, Лив. — Нет, Леви, это уже допрос. — Она чуть отклонилась и сложила на груди руки. — Прекрати сейчас же. — Значит нравится. — Как ты меня достал! — вспылила Лив. — Нравится, чёрт тебя побери! Но не так, как ты себе навыдумывал. Так что уйми воображение. — Унять? А как же твои просьбы, чтобы я не сдерживал себя? — Мои просьбы касались исключительно сексуальных фантазий, но ты как всегда всё извратил! А ещё меня называл манипуляторшей. — Лив расцепила руки и сжала их в кулачки. — Теперь уйди с дороги, хватит с меня этого спектакля. — То есть, я тебе мешаю? — Нет, ну какой же ты занудный порой! Лучше бы и дальше молчал, раз не можешь найти в себе силы извиниться за то, что повёл себя как урод. — Маленькая гадина. — Вот и поговорили! — насмешливо воскликнула Лив, всплеснув руками, а затем обступила его и быстро зашагала вглубь леса. «Лучше бы и впрямь молчал», — с досадой заключил Леви, смотря ей вслед. Он злился на себя: на свою грубость и жестокость, на своё дурацкое мятущееся сердце и неудержимую ревность, поглотившую его безвозвратно. Ему нестерпимо хотелось догнать жену, обнять и рассыпаться в извинениях, но он продолжал стоять как вкопанный. Из кустов выскочила взволнованная Иви, держа в руках здоровенную жабу, подбежала к матери и стала дёргать её за подол. — Мама, смотри! — звонко крикнула она. — Боже, детка… — Лив присела на корточки и брезгливо оглядела квакающую жабу болотного цвета, беспомощно вытянувшую длинные лапки. — Краси-и-и-вая! — восхищённо протянула Иви, картавя буквы, и прижала рептилию к щеке. — Не дави ей так сильно не брюшко, — ласково произнесла Лив, — она очень хрупкая, ты можешь навредить. — Ой… Девочка ослабила хватку, и жаба едва не шмякнулась об землю, но Лив успела её поймать. Скорчив гримаску, она осторожно опустила жабу в сухую траву, и та тотчас упрыгала обратно в кусты. — Иногда лучше просто смотреть, — поясняла Лив дочери, — даже если очень-очень хочется потрогать! Но ты умница. — Она чмокнула румяную прохладную щёчку, потрепала чёрные кудри. Смущённо хихикнув, Эвелин вывернулась из объятий матери и побежала дальше. Остановилась перед муравейником, удивлённо вытянула шею и открыла рот. — Смотри! Смотри, мама! — прокричала она, тыкая пальчиком в причудливую горку из сухих еловых иголок. — Только не трогай руками! — крикнул Леви и наконец сдвинулся с места. — Они могут укусить! Иви подняла хворостинку и с интересом погрузила внутрь муравьиного домика. Несколько насекомых забежали на веточку, и малышка отбросила её, отскочив на несколько шагов. — Кто это там? — спросила она у подоспевшей мамы. — Муравьи, детка. — Му-ра-вьи… — по слогам повторила Иви, склонив головку набок. — А это что? — Это у них такой домик. Почти, как наш, да? — с улыбкой произнесла Лив. Взяла Иви на руки и забавно покружила. Поднялся ветер, оборвал с ветвей красно-жёлтые листья и осыпал ими смеющуюся Осень. На мгновение Леви почудилось, будто Лив растворяется и уносится прочь вместе с листопадом. Страх мерзким комком провалился в желудок, и капитан бросился к своей Осени со всех ног. Схватил за руку, переплёл её пальцы со своими и, одурманенный долгожданным прикосновением, услышал, как неистово заколотилось в тревожной груди сердце. — Что с тобой? — тихо спросила Лив. — Ничего, — сдавленно проговорил Леви, а сам сильнее стиснул её ладонь. Лив не стала противиться, сжала его ладонь в ответ, и Леви до самой макушки покрылся мурашками, ощутив, как по телу разлился жар, а затем стал медленно стекать к низу живота. Мучительная и приятная пытка. «Если бы не Иви, повалил бы её на чёртовы листья. Прямо здесь. Прямо сейчас». — Сегодня тоже улизнёшь к своим друзьям? — спросил он. — Они выступают вечером и попросили меня присоединиться, — ответила Лив, внутренне напрягшись и приготовившись к лавине упрёков. — Прошу, останься со мной, — угрюмо произнёс Леви. — Устроишь мне очередной допрос с пристрастием? — Не устрою. Просто… останься. Пожалуйста. Лив тяжело вздохнула, поджав губы, и ненадолго задумалась. — Хорошо, — прошептала она. — Останусь. — Только… — Леви замялся. — Я хочу… — Хорошо, — повторила Лив, моментально разгадав, о чём он хотел попросить. — Но мне надо будет написать ребятам послание, что не приду. Как раз бандитку в это время уложишь. — Ладно, — смиренно ответил он. «О чём она думает? Злится ли? Вряд ли она хочет меня, просто делает одолжение. Это будет повинность, а не занятие любовью… Я вынудил её? Если так, то нужно ли это нам?» — Леви терзался до самого порога гостиницы и не успокоился даже тогда, когда уложил дочь спать. Неистовое желание и жгучий стыд схлестнулись в нём в отчаянном поединке, мысли лихорадило от сомнений. Руки Лив нежно оплели его торс, ослабили пояс шинели, а затем юркнули под рубашку и нерасторопными поглаживающими движениями прошлись вверх от живота до мускулистой груди. Леви запрокинул голову, закатив в блаженстве глаза, и издал глухой хрипловатый стон. Юркие ручки спустились вниз, расстегнули ширинку на брюках и цепко обхватили подрагивающее естество, принявшись ритмично скользить по нему. — Лив… — позвал её Леви, несмело взглянув за плечо. — Ты точно хочешь того же? — А ты хочешь чего-то особенного? — игривым голоском спросила она и легонько процеловала его вдоль позвонков. — Я не то имел в виду… В смысле, ты вообще этого хочешь? Лив не успела ответить: в дверь кто-то настойчиво и громко постучал. Стиснув зубы, Леви яростно зыркнул на дверь. — Если это опять твои дружки, я им ноги переломаю! — злостно процедил он. Стук повторился, и в этот раз ещё громче. — Родной, только не заводись, — спокойно произнесла Лив и вновь ласково поцеловала Леви спину. — Сейчас я спроважу гостя и вернёмся к нашему занятию, хорошо? Лив стянула его жабо, вытерла им с губ красную помаду, завязала поясок пеньюара и только после этого ушла в гостиную. — Доброй ночи, госпожа Аккерман. Леви узнал голос своей помощницы и принялся нехотя поправлять одежду: по видимому, случилось что-то серьёзное. — Здравствуй, Кайла. — Под прицельным, оценивающим взглядом гостьи Лив сделалось неловко, и она машинально стянула полы пеньюара. — Я могу увидеть капитана Леви? — Что-то случилось? — уточнила Лив. Леви вышел в гостиную и с беспокойством спросил: — Что такое, Кайла? — Капитан! — Кайла деловито обступила Лив и двинулась к Леви. — Час назад я проходила мимо чайной, а там тёрся какой-то тип: он сразу показался мне подозрительным, но я поначалу списала это на армейскую привычку. А когда возвращалась, то заметила, что дверь приоткрыта, и решила проверить: этот говнюк вертелся у стеллажей с товаром и что-то подсыпал в банки. В общем, я его вырубила, вызвала полицию и сразу примчала к вам. Хух! — Она шумно выдохнула и упёрлась ладонями в колени. — Давненько я так не бегала! — со смешком добавила она. — Да твою ж… Ладно, чёрт с ним. Ты в порядке? — поинтересовался он. — Ни царапины. — Ты понимаешь, что это было безрассудно? А если бы он был не один? В следующий раз не лезь, а вызывай полицию. — Ага, чтобы он преспокойно успел напакостить и смыться? Мне не нужна группа поддержки, чтобы справиться с кучкой засранцев: в кадетском училище мне не было равных в рукопашном бою, — с ноткой самодовольства произнесла Кайла. — Так что, мы идём в штаб? — Да, идём. — Леви посмотрел на жену извиняющимся взглядом, а затем вновь обратился к помощнице: — Подождёшь пару минут внизу? — Так точно, — ответила Кайла и, глянув на прощание в сторону Лив, ушла в коридор. В воздухе повисло молчание. Леви робко приблизился к жене и погладил её по плечам. — Мне надо отлучиться, это важно, — прошептал он и припал губами к её разгорячённому лбу. — Да, я понимаю… — Лив обвила его шею и вжалась в него всем телом. — Кажется, я ей не нравлюсь. — Кайле? — Леви удивлённо вскинул бровь. — С чего ты так решила? — Просто показалось, — сконфуженно отозвалась Лив. — Она так недобро на меня смотрела: как будто ты — её муж, и она застукала тебя с любовницей. Леви изумлённо округлил глаза, а затем издал приглушённый смешок. — Не выдумывай, артистка. Он застегнул ремень шинели, сходил в спальню за новым жабо и направился к выходу. — Леви! — позвала его Лив, привстав на носочки. — Что? — он обернулся. — Возвращайся поскорее, — жалобным голоском попросила она. Подлетела к нему и крепко поцеловала. — Ты не успеешь соскучиться, Осень, — пообещал Леви и, загадочно ухмыльнувшись, вышел за порог.