The Autumn Flame / Осеннее Пламя

— Он что? — Спросила Неста, обратив любопытные серо-голубые глаза на Элейн, которая лежала на солнце, на диване. Элейн взглянула на сестру, а затем снова посмотрела на окно, через которое в одну из личных библиотек Гелиона струился удивительный солнечный свет. — Предпочитает быть нежным, — повторила Элейн сказанное. Неста издала звук удивления, и Элейн снова посмотрела в ее сторону. Она никогда не представляла себе такого разговора с Нестой. Слишком легко было представить, что он будет с Фейрой, потому что ее младшая сестра практически не умолкала в эти дни, но Неста никогда не была из таких. Ее старшая сестра всегда была готова обсуждать прочитанные книги и вымышленные сценарии, но это было совсем другое. Элейн была удивлена. — Значит... он не груб с тобой...? — Нет, если я не хочу, чтобы был... — сказала Элейн, затем подумала о движущей силе уз. — В основном. — Правда? — спросила Неста, со все еще широко раскрытыми глазами. — Хочешь, чтобы он был? Элейн не смогла удержаться от ухмылки, наслаждаясь выражением лица Несты, возможно, больше, чем следовало бы. — Иногда. Неста смотрела на нее, словно не понимая, кто перед ней. — Элейн... — Что? — Спросила Элейн, стараясь придать лицу как можно более невинное выражение. — ... Это... — Она почувствовала, что ее лицо пылает, и отказалась от всякого притворства невинности. — Это... — Она посмотрела на свои руки. — Видеть его таким... это... — Это то, что тебе нравится? — Спросила Неста, и на ее лице ясно читалось удивление. — Мне это нравится... — О. — О? — спросила Элейн, подняв бровь на сестру. — Я просто удивлена. — ответила Неста: — Я бы не подумала, что это может быть твоим предпочтением. — Ты бы не... — Нет, я бы подумала, что ты предпочитаешь нежность. — Неста посмотрела на нее: — Милый и любящий... — Ну, мне и это нравится... Неста тихонько засмеялась, а Элейн уставилась на нее. — Что тебе нравится больше? — Я... — Элейн покачала головой: — Я не знаю, — ответила она. — Должна ли я предпочесть одного другому? — Она наблюдала за Нестой, которая просто задумчиво смотрела на нее. — У тебя нет предпочтений? — спросила она. — Если бы ты могла выбирать... Элейн полуобернулась, думая о Люсьене. Ей действительно нравилось, когда ему хотелось прикоснуться к ней, и казалось, что внутри него разгорается огонь, потребность, настолько сильная, что она почти ощущалась как ее собственная. То, как он целовал ее, когда был таким, как его руки были такими уверенными и твердыми, стягивая с нее платье и расстилая ее перед собой... Она почувствовала, что краснеет при этой мысли. Ей нравилось, когда он удерживал ее на кровати, чтобы сделать с ней все, что ему нравится... эта рука у ее горла. — Я... — Вздохнула она, пытаясь сглотнуть. — Ну... — Ей также очень нравилось, когда Люсьен был нежен. Его руки скользили по ее коже с любовью и почти благоговением, его поцелуи были все еще горячими, но уступчивыми. То, как его губы прижимались к ее губам, а затем к горлу, то, как он шептал ей на ухо, осторожно двигаясь внутри нее... — Ну... — Она снова сглотнула, кровь кипела в жилах. — Это действительно зависит... — Ты сейчас фантазируешь? — спросила Неста, ее голос был обвиняющим. — Нет... — Элейн ответила: — Я... обдумываю свой ответ... — Ну? — Это зависит от обстоятельств, — ответила Элейн, прочищая горло. — Это зависит от Люсьена, и от ситуации, и от того, в каком мы настроении. — Она сделала паузу: — И уз тоже... — продолжила она. — Иногда они действительно толкают... а иногда кажется, что они реагируют на нас... — Она задумалась над этим. — Это всегда по-разному... — заключила она. — Правда? — Спросила Неста, проведя рукой по лицу, ее глаза оставались задумчивыми. — И он слушает тебя? — Спросила она: — Люсьен? Он прислушивается к твоим желаниям, даже несмотря на узы? — Конечно, — сказала Элейн, пытаясь не нахмуриться. — Он всегда так делал, даже тогда, во Дворе ночи, до того, как мы начали это путешествие... Он всегда чувствовал это так сильно, и как-то боролся с этим. Он всегда уважал меня и то, чего я хотела и к чему была готова... — Она посмотрела на свои руки, лежащие на коленях: — Я не знаю, как он это делал, Нес, — сказала она. — Как только я смогла почувствовать это, как он смог, я... я не контролировала... — Я полагаю... — начала Неста через мгновение: — У него была причина сопротивляться этому. Но когда ты приняла узы, какая у тебя была причина сопротивляться? — Ты права, — согласилась Элейн, пожевав нижнюю губу. — Как только я почувствовала это, он стал моим... Мне не нужно было бороться с этим. — Она посмотрела на сестру. — Я удивлена, что он предпочитает быть нежным... — сказала Неста, с кривой усмешкой на уголках губ. — Фейра говорила мне, что мужчины Двора осени трахаются так, словно у них в крови огонь. — О, он знает, — сказала Элейн, ее тон был лишен каких-либо эмоций, но она не смогла сдержать смешок, когда рот Несты раскрылся. — Даже когда он нежен, — добавила она, и ей было более чем приятно видеть, как ее сестра слегка покраснела. — Значит... он... он... хорош... в этом? — спросила Неста, и Элейн уставилась на сестру, не понимая, почему Неста так заинтересовалась этим. — Ну, я имею в виду, представь, если бы ты спарилась с кем-то, кто не... — Разве это имеет значение? — спросила Элейн. — Я сомневаюсь, что это может быть так или иначе с узами... — Значит, так и есть? — Да, — сказала ей Элейн, тоном, не терпящим возражений. — Он очень хорош в этом. — Она смотрела, как Неста воспринимает это, и ее сестра кивнула скорее себе, чем Элейн. Элейн заметила, что Неста выглядела так, словно собиралась сказать что-то еще, и практически могла видеть мысли, мелькавшие в голове сестры. Задавшись вопросом, что же вызвало такой интерес и такую прямоту со стороны Несты, Элейн усмехнулась и села на диване, солнце все еще ярко светило на нее, слегка согревая кожу. — К чему ты ведешь, Нес? — спросила она, изо всех сил стараясь не усмехнуться. — Это как-то связано с Кассианом? — Что? Нет? Конечно, нет. — Неста закатила глаза, но Элейн знала ее лучше. — Это так, не так ли? — выдавила она, — О, Нес. Расскажи мне. — Нет... то есть... не совсем так, — сказала Неста, глядя в окно и определенно не на Элейн. — Это не то, что я чувствую какую-то движущую силу, которая пытается бросить меня на него. Я не чувствую желания сорвать с него одежду каждый раз, когда он входит в комнату. — Я уверена, что он считает это позором, — сказала Элейн, и Неста подняла бровь, прежде чем кивнуть в знак согласия. — Я... я просто подумала... если... если... что-то случится... — Длинные пальцы Несты зарылись в ее обычно безупречные волосы, слегка запутав их: — Как... как ты думаешь, что он будет делать? Элейн не ожидала такого вопроса и постаралась сохранить нейтральное выражение лица, пока размышляла над ним. — Думаю, что он будет таким, каким ты захочешь его видеть, — сказала она Несте через мгновение. — Слишком легко представить, что у него есть... страстное... прикосновение. — Она внимательно наблюдала за лицом Несты, пока та говорила: — Но я думаю, что, как и Люсьен, он также хотел бы быть более... нежным. — Неста молчала, впитывая слова Элейн, а Элейн просто наблюдала за сестрой. Сине-серые глаза Несты обратились в окно, и сестра просто кивнула, все еще молча, очевидно, обдумывая сказанное. — Да... — пробормотала Неста. — Думаю, ты права. *** — Разве ты не хочешь остаться? — Люсьен посмотрел на мать, которая сидела напротив него на длинном плюшевом диване. Эйшк встретила его взгляд, ее подбородок был высоко поднят, и он мог практически видеть, как она мысленно формирует ответ. — Разве ты не хочешь... — он сделал паузу. — Я так давно тебя не видел. Не должным образом... — Я... — В ее чертах появилась печаль, и сердце Люсьена рухнуло. Он не хотел причинить ей боль. — Теперь, когда Эрис стал Высшим лордом, ты можешь приходить в гости, — сказала она, подняв длинные тонкие руки, чтобы взять кончик одной из своих кос. — Он сказал, что тебя ждут при Дворе осени, и ты можешь оставаться там столько, сколько захочешь... Ты можешь приехать на Мабон... — Я не имею в виду визиты, — сказал Люсьен, придвигаясь ближе к ней на диване. — Я имею в виду, что ты могла бы жить здесь... Я мог бы видеть тебя каждый день. Ты могла бы... видеть... — Гелиона хотел сказать, но не сказал. Она знала, что он имел в виду, Люсьен мог видеть это в ее глазах, прежде чем она опустила их, чтобы посмотреть на конец косы, которую снова и снова перетягивали ее нежные руки. — Он не просил меня остаться. — Я... думал иначе. — Люсьен нахмурился. Эйшк не встретила его взгляд, продолжая рассматривать свои волосы. — Будет правильно, если я вернусь во Двор осени. — Но... — Остановив себя, Люсьен заломил руки. Он чувствовал себя маленьким ребенком, умоляющим мать о внимании. Он очень скучал по ней за долгие десятилетия, прошедшие с тех пор, как он покинул Двор осени, и Берон практически не позволял ему видеться с ней, за исключением кратких официальных визитов, когда у него не было другого выбора. Люсьен хотел проводить с ней время, он хотел знать, что она рядом, и хотел видеть ее каждый день. Каким-то образом он обманул себя, поверив, что у него будет такая возможность, и теперь, когда эта возможность была у него отнята, это причиняло боль. — Я могу навещать тебя, — сказала она мягко, и Люсьен поднял на нее глаза. — Если ты останешься здесь... — Нам с Элейн нужно поговорить об этом, — сказал он, а затем, поймав взгляд матери, продолжил. — Думаю, скорее всего, мы останемся здесь. — Его сердце болело, и Люсьен пытался придумать что-нибудь, чтобы это прекратить. Он не считал разумным так расстраиваться из-за того, что его мать не останется в том же дворе, что и он. Он был взрослым, и он так долго был без нее. И в этом была проблема, подумал он. Когда она потянулась к нему, положив одну из своих изящных рук на его колено, Люсьен снова встретился с ней глазами. — Скоро Мабон, — сказала она ему. — Приходи ко мне в гости на него. — Она улыбнулась: — Я уже спросила Элейн, и ей понравилось, как это звучит. Я даже думаю, что Неста может посетить меня. — Я не знаю, является ли Неста твоим самым убедительным аргументом. — Нет... но твоя пара - да, — сказала мать, одарив его понимающей улыбкой. — Элейн хочет вернуться. Она хочет увидеть больше Двора, и я знаю, что есть места, которые ты хотел бы ей показать. — Это была правда, и Люсьен был вынужден согласиться. Он надеялся провести больше времени во Дворе осени, чтобы показать Элейн всю красоту этого места. — Мабон. — Он согласился, и его мать ярко улыбнулась ему. — А потом я приеду и навещу тебя, — пообещала она: — Где бы ты ни был. — Мне бы этого хотелось. Когда рука матери потрепала его колено, Люсьен снова поднял взгляд на ее лицо. Он наблюдал за тем, как она о чем-то задумалась, прежде чем облизала нижнюю губу, и понял, что она вот-вот спросит то, что ее интересовало. — Что-то изменилось между вами... после принятия Элейн уз? — О... — наклонив голову, Люсьен задумался. — Полагаю, и да, и нет, — ответил он через мгновение. — Это не изменило того, чего мы хотим. Что мы хотим друг друга, и что мы любим друг друга. Не изменилась и наша уверенность в этом. — Он улыбнулся своей уверенности, которую все еще чувствовал: — Все так и было... но что изменилось... — он сделал паузу, чтобы подумать, — так это то, что стоит за этим. — Он прикусил губу. — До того, как она приняла узы, у меня постоянно была потребность добраться до нее, положить на нее руки, почувствовать ее, ощутить ее запах... Я хотел обладать ею. — Он посмотрел на свои руки, чувствуя, как его лицо чуть-чуть заливает румянец. — Это немного ослабло. Особенно с тех пор, как безумие закончилось. — Он улыбнулся: — Я все еще хочу делать все эти вещи... но теперь я не беспокоюсь, что на мгновение перестану обращать на нее внимание, а потом окажусь прижатым к стене... — А раньше тебя это беспокоило? — спросила она, подняв бровь, и Люсьен кивнул. — Да, — сказал он серьезно. — Когда я впервые вернулся за ней во Двор ночи, была ночь, когда она вошла на кухню... и мне потребовалось все, чтобы... — он глубоко вздохнул, вспомнив, как усадил Элейн на кухонную скамью Рисанда, прижимаясь к ней, пытаясь контролировать все в себе, что кричало ему взять ее. — Только осознание того, что она была девственницей, позволило мне контролировать себя. Я цеплялся за это знание, зная, что никто другой не прикасался к ней, и что я не собираюсь позволить, чтобы ее первый раз был принудительным и грубым на кухонной скамейке... — Тогда он заставил себя встретиться с матерью глазами. — Движущая сила этих желаний была так сильна. Если бы я не сдерживал их постоянно, я не знаю, что бы я мог сделать... — Ты хорошо справился, — сказала она, и Люсьен почувствовал искру гордости глубоко внутри себя. — Так долго... — Стало легче, — сказал он. — Когда она начала хотеть меня взамен... — Позволив себе небольшую улыбку, Люсьен продолжил: — Когда я смог прикоснуться к ней... обнять ее... стало легче. — А сейчас? — спросила она, и он усмехнулся. — Теперь она будет со мной каждый день, — сказал он. — Ей не нужно толкать меня... Тогда она наклонилась к нему, и Люсьен улыбнулся еще ярче, когда она поднесла руку к его щеке. — Тебе повезло, — сказала она ему, и он кивнул. — В прошлом я никогда бы не подумал о себе так. — Затем он с грустью улыбнулся. — Однако, это того стоило. — Ты рожден от любви. Как ты мог не быть предназначен для большой любви в жизни? — Сердце Люсьена, казалось, раздулось от этих слов, и он наклонился вперед, обнимая мать, прежде чем она успела хоть как-то отреагировать. Когда ее нежные руки в свою очередь обхватили его, он прижался лицом к ее ароматным волосам. Прошло так много времени с тех пор, как он мог вот так обнять ее, и он чуть крепче прижался к ней, зная, что, когда она снова уедет, у него не будет возможности делать это каждый день. — Я люблю тебя, — пробормотал он и закрыл глаза, когда ее рука нежно погладила его по спине. — И я люблю тебя, — ответила она, ее голос был мягким и успокаивающим. *** Элейн уже привыкла к тому, что могла чувствовать Люсьена по узам. По мере того, как они сближались, а она становилась все более искусной в использовании и понимании этой связи, она становилась все более четкой и ясной. Когда она официально приняла его, на нее обрушилась вся ее сила, и она еще не привыкла к интенсивности эмоций, которые испытывала от него, и, сидя с Нестой в библиотеке Гелиона, она прижала руку к груди, когда ее захлестнула волна грусти. — Люсьен... — пробормотала она, закрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на том, что она чувствовала от него. Неста, читавшая неподалеку на солнце, казалось, ничего не заметила. Ему было больно. Элейн могла это сказать. Не физически, насколько она могла судить, ему ничего не угрожало. Но кто-то причинил ему боль. Утром он сказал ей, что хочет поговорить с матерью, и Элейн подумала, не Эйшк ли это. Однако она не могла себе представить, чтобы леди Двора осени намеренно причинила боль своему любимому сыну, поэтому ей стало интересно, что же произошло. Возможно, его обидела вовсе не Эйшк. Возможно, Гелион. Желая встать и отправиться на его поиски, Элейн заставила себя остаться на своем месте у окна. Ему нужно было провести важный разговор с родителями, и она предоставит ему для этого время и пространство. То, что кто-то, возможно, сказал то, что ему не понравилось, не означало, что она должна бежать за ним и разбираться. Хотя она все еще хотела этого. Вместо этого Элейн сосредоточилась на окне, ее глаза скользили по живописному виду за окном, пока она пыталась воспринять каждую мелочь, которая доносилась до нее по узам. Люсьен чувствовал не только боль, но и гордость, и любовь. Его мать. Скорее всего, он все еще разговаривал с Эйшк. Элейн задалась вопросом, что она могла сказать Люсьену, что могло причинить ему такую боль. Не в силах сосредоточиться, Элейн пролистала книгу, лежащую у нее на коленях. Почему узы показали ей эмоции Люсьена, если она не должна была пойти и проверить, все ли с ним в порядке. Узы всегда показывали ей видения вещей, которые позволяли ей лучше узнать его, лучше понять, а значит, расти и развивать их отношения. Эти вещи никогда не были произвольными. Так почему же сейчас посылало ей что-то подобное, если она должна была просто проигнорировать это? Она только что решила дать ему десять минут, прежде чем отправиться на поиски, когда Элейн поняла, что слышит, как сердцебиение Люсьена становится все громче. Она практически чувствовала, как он приближается, и к тому времени, как он открыл большие тяжелые двери библиотеки и вошел внутрь, она уже была на ногах и шла к нему, не успев осознать, что делает. — Лепесточек... — Люсьен едва успел произнести это слово, как Элейн бросилась к нему, крепко обхватив руками его шею, а его руки обвились вокруг ее талии, когда он приподнял ее с пола. — Ты в порядке? — спросила она, прижавшись щекой к его щеке, а одна ее рука двинулась вверх по его шее к волосам. — Да. Разве не должен? — спросил он, и через мгновение ноги Элейн снова оказались на полу. Она подняла на него глаза, пытаясь прочесть его лицо, но не нашла ничего, кроме любопытства. — Я... я чувствовала... — Она прикусила губу, оглядываясь на Несту, которая наконец-то подняла глаза от книги и наблюдала за ними. — Как прошел твой разговор с матерью? — Ах. — Он улыбнулся, как ей показалось, с грустью: — Она возвращается во Двор осени. — Она не останется здесь? — спросила Элейн, наблюдая, как Люсьен покачал головой: — Но... как же Гелион? — Он не просил ее остаться. — О... — Элейн нахмурилась, глядя на свои руки и размышляя, правильно ли она поняла отношения Эйшк и Гелиона: — Я думала, что они... — Как и я. — Может быть... — добавила Неста, Элейн и Люсьен повернулись к ней. — Им просто нужно поговорить и признать, что они хотят друг друга. — Да, — пробормотал Люсьен, и Элейн увидела, как его глаза сузились на Несту, — представь, что это единственное препятствие, стоящее между двумя людьми, которые не могут быть вместе... Элейн быстро отвернулась, прежде чем Неста смогла увидеть ее лицо. — Ты говорил с отцом? — спросила она Люсьена, который покачал головой. — Нет, — ответил он, — я решил сначала поговорить с тобой. Нам нужно кое-что уладить, прежде чем я буду с ним разговаривать. — Правда? — Да. — Он взял ее руку в свою. — Не хочешь ли поговорить сейчас? — Его разномастные глаза на мгновение метнулись в сторону Несты, а затем вернулись и остановились на Элейн. — Если только ты не занята... — Нет, мы просто читали... — Увидимся за ужином, — пробормотала Неста, возвращаясь к книге, и Элейн улыбнулась, позволив Люсьену вывести ее из библиотеки в коридор. Она подумала, что они могут вернуться в апартаменты, но Люсьен вывел их на один из многочисленных балконов дворца, на свежий воздух и яркий солнечный свет. — О чем ты хотел поговорить? — спросила она. — Ты расстроен тем, что твоя мать уезжает? Поэтому тебе было больно? Ты хотел, чтобы она осталась здесь, где ты мог бы видеть ее каждый день? Он бросил взгляд на Элейн, и она замолчала, понимая, что только что задала кучу вопросов, но не дала ему возможности ответить. — Это было больно, — мягко сказал он: — Это было глупо и обидно, но, полагаю, я надеялся, что она останется, потому что... ну, отчасти, потому что она хотела бы иметь возможность быть рядом со мной... — Он улыбнулся ей. — Что приводит меня к тому, о чем я хотел спросить тебя... — Неужели? — Ты хочешь остаться здесь? — спросил он, и Элейн подняла брови от прямоты вопроса. Она посмотрела на балкон, откуда открывался почти такой же прекрасный вид, как из библиотеки. Она хотела иметь дом. Она знала это уже давно, как и то, что дом будет там, где Люсьен и где он будет счастлив. Она еще не выбрала Двор, на котором бы сосредоточилась эта мечта, но знала, что у них есть варианты. — Я хочу тебя, — сказала она ему. — И у меня есть ты... поэтому я счастлива. — Элейн остановилась и повернулась лицом к Люсьену. — Где бы ты был счастлив? — спросила она: — Потому что это то, чего я хочу. — Подняв руку, чтобы провести по его груди, она встретилась с его глазами. — Чего ты хочешь? Люсьен на мгновение задержал на ней взгляд, затем опустил глаза и моргнул. Она почти видела, что он задумался, задумчивое выражение промелькнуло на его лице. — Я не уверен, что на это ответить, — сказал он ей: — Я не привык, чтобы меня спрашивали, чего я хочу. Я так привык быть на периферии, что уже давно никого не волнует, чего я хочу... — Элейн представила себе, что это правда: быть посланником Двора весны, а затем Двора ночи, не иметь ни своего дома, ни семьи. — Я не был чьим-то приоритетом. Подняв обе руки к лицу Люсьена, она нежно обняла его, заставив его поднять голову и встретиться с ней взглядом. — Тебя нет на моей периферии, — сказала она ему: — Ты - все, что я вижу. *** Решив, что поговорит с Гелионом после ужина, Люсьен прогуливался с Элейн вокруг дворца, следуя за полуденным солнцем. Вид на Двор дня, открывавшийся им по мере того, как солнце опускалось к горизонту, был потрясающим, и он наслаждался теплом кожи и рукой Элейн, когда они удовлетворенно прогуливались рядом друг с другом. Это была жизнь, к которой ему даже не нужно было привыкать. Он уже привык. Люсьен знал, что мог бы с радостью заниматься этим каждый день, до конца вечности и никогда не устать от этого. Когда солнце опустилось ниже, он повернул голову, чтобы посмотреть на свою пару. Карие глаза Элейн смотрели на закат, и он не мог не восхититься золотистым сиянием ее кожи в этом великолепном свете и тем, как он освещал ее медово-каштановые волосы. Она действительно выглядела так, словно могла бы стать леди Двора дня, и он улыбнулся тому, что это их будущее. Переместившись ближе к ней, Люсьен обвил рукой ее талию, притянул ее к себе и слегка приподнял, наклонившись, чтобы прикоснуться губами к ее лбу. Он почувствовал, как руки Элейн легли ему на плечи, и услышал ее тихий смех, и прежде чем отпустить ее, улыбнулся и скользнул одной рукой вниз по ее руке, чтобы снова взять ее. — Хочешь войти, Лепесточек? — спросил он, поднося ее руку к губам. Карие глаза Элейн проследили за рукой, и он увидел, как она улыбнулась, когда он поцеловал ее. — Мы должны переодеться к ужину, — сказала она, подняв глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Люсьен не думал о переодевании к ужину, но это не означало, что она была не права. Он просто улыбнулся в ответ, его сердце забилось с энтузиазмом, когда Элейн слегка сжала его руку и легко зашагала рядом с ним, когда они направились в свою комнату. Люсьен закрыл за ними дверь, и к тому времени, как он обернулся, Элейн уже раздвигала шторы, чтобы впустить в комнату последние лучи дневного света. Он смотрел, как она открывает дверь в маленький сад снаружи, прежде чем она повернула голову и посмотрела на него. Он улыбнулся, и она направилась к нему, ее шаги были ровными и очень взвешенными. Он знал, что она знает, что он смотрит на нее, и слышал, как учащается биение ее сердца, пока она приближалась. Дойдя до него, Элейн остановилась, и Люсьен не удержался и поднес руку к ее щеке. Он откинул волосы с ее лица, а другой рукой провел по ее плечу, притягивая ее ближе. — Ты ведь не думал о том, чтобы подготовиться к ужину? — спросила она, и он понял, что его ухмылка была достаточным ответом, когда увидел, как она осторожно увлажнила губы, а ее глаза переместились на его лицо. — О чем ты думал? — спросила она, наклонив голову, и Люсьен крепче прижал ее к себе. — Как хороша будет наша жизнь здесь... — Ах... — Элейн выдержала его взгляд, когда ее руки скользнули по его груди и она прильнула к нему. Вдохнув, Люсьен ощутил знакомый запах лавандового шампуня, который она предпочитала, и его руки скользнули к ее пояснице, опускаясь к попке. Он наблюдал, как она задыхается и слегка краснеет, даже когда она еще больше наклонилась к нему, прижимаясь к его груди. — Так и будет. — Она вздохнула, и сердце Люсьена забилось в такт с сердцем Элейн, когда она поднялась на цыпочки и прижалась губами к его челюсти. — Я вижу это. Элейн почувствовала, как дрожат руки Люсьена, как дрожит все его тело, и она опустилась на ноги, снова подняв глаза к его лицу. — Ты видишь это? — спросил он, сжимая ее руки. Она кивнула. Это было то, что она видела с тех пор, как они прогуливались по дворцу под теплым полуденным солнцем. Люсьен сказал ей, что хотел бы остаться при Дворе дня. Это был его выбор, и она с радостью согласилась. Пока они неторопливо наслаждались золотистым солнцем, в ее голове продолжали возникать образы. Элейн видела свое будущее с Люсьеном. Она видела всю вечность; их жизни переплелись. Дети, которых она впервые увидела в ту ночь, когда приняла узы, были частью этих образов, и, проведя одной рукой по горлу Люсьена, она задержала на нем взгляд. — Хочешь посмотреть? — спросила она. — Да. — Его голос прозвучал прерывисто, и она мягко улыбнулась ему. Элейн осторожно провела пальцами по шраму Люсьена и снова запустила их в его рубиновые волосы, потянувшись к узам. Взяв ее в руки, она сосредоточилась на том, что видела, и направила все свое внимание на него. Она услышала резкий вздох Люсьена и поняла, что он увидел то, что она послала ему. Его руки стали нежными, ласкающими и гладящими ее платье, и Элейн улыбнулась. — Красиво, правда? — спросила она, и он кивнул, его металлический глаз щелкал и жужжал, когда он смотрел на нее. Почувствовав натяжение уз, Элейн поняла, что Люсьен пытается притянуть ее ближе, и позволила ему это сделать. Когда его руки спустились по ее бедрам, она позволила ему прижать ее к себе и направилась через комнату к их кровати. Желание начало пульсировать внутри нее, в ее венах, и она обнаружила, что уже дергает одежду Люсьена, пытаясь снять ее. Он ничего не говорил, но ему и не требовалось, так как он осторожно уложил ее поверх покрывала, его руки поднялись и двинулись вверх по ее спине, увлекая за собой платье, пока он не смог стянуть его через голову. Элейн с трудом переводила дыхание, глядя на свою пару, наблюдая, как его руки перешли к его собственной одежде, и он снял ее в считанные секунды. Затем ее руки оказались на нем, одна скользила по его великолепной груди, а другая легла на предплечье, обхватила его и притянула к себе. Люсьен легко навис над ней, и Элейн обхватила его ногами. Ее глаза закрылись, когда она почувствовала горячие губы своей пары на горле, и она подавила стон, когда его язык последовал за ней мгновением позже. Он точно знал, на каком месте нужно сосредоточить свое внимание, чтобы вызвать у нее самые разные реакции, и Элейн знала, что он будет наслаждаться каждой секундой. Он все еще не произнес ни слова с тех пор, как она показала ему то, что видела в их будущем, но она чувствовала его по узам. Она чувствовала, как бешено бьется его сердце, и ощущала, что внутри него горит огонь. Элейн могла поклясться, что этот огонь был в его прикосновениях, так как ее кожа, казалось, загоралась там, где проходили пальцы Люсьена. Ее спина слегка выгнулась, когда она почувствовала, как его зубы царапают ее кожу, и она позволила вырваться из себя слабому стону. Проводя пальцами одной руки по его ярким волосам, Элейн другой рукой царапала бедро Люсьена, желая, чтобы он поторопился. Пульсирующее желание внутри нее только усиливалось, а дыхание становилось все более прерывистым. Было очевидно, что ее пара поняла, чего она хочет, так как одна его рука скользнула вниз между ними, и Элейн почувствовала, как он пристраивается к ней. Когда он нежно прижался к ней, Элейн крепче вцепилась в волосах Люсьена: — Да... — вздохнула она. — Да... Сейчас... Губы Люсьена приникли к горлу Элейн, и она почувствовала его горячее дыхание на своей коже, когда он, двигаясь целеустремленно и решительно, одним толчком вошел в нее. Элейн вскрикнула, ее рука снова сжалась в его волосах, но она отпустила ее, не желая причинять ему боль. Вместо этого она вцепилась в спину и плечи Люсьена, ее глаза закрылись, когда он снова вошел в нее, его руки двигались по ней, пока он не нашел, за что ухватиться, удерживая ее, пока он устанавливал плавный ритм. *** Когда он закончил, Люсьен остался внутри Элейн. Она обняла его, ее пальцы скользили вверх и вниз по его спине, а он прижался лбом к ее лбу, его дыхание было горячим на ее коже. — Было хорошо? — вздохнула она, проводя рукой по его скользкой спине. Он слегка вздрогнул от ее прикосновения, и через мгновение она почувствовала, как его губы коснулись ее губ. — Да. — Он прошелся поцелуями по ее щеке, вверх к уху. — Тебе показалось иначе? — Н-нет. — Ее рука скользнула по его спине, ногти прочертили по коже, когда губы Люсьена перешли на ее горло. Она чувствовала его удовлетворенность по узам, слышала, как сильно бьется его сердце в ее голове. Она улыбнулась, когда он поцеловал ее, и поняла, что он намеренно сосредоточился на том месте, которое, как он знал, вызовет наибольшую реакцию с ее стороны. — Так хорошо...? — пробормотал он, и Элейн кивнула, когда его руки сжались на бедрах. Люсьен вышел из нее, и Элейн прижалась к нему, когда он сдвинулся и перекатился на бок. Она последовала за ним, позволяя ему снова притянуть ее ближе, его руки крепче охватили ее, прижимая к себе. — Нам пора готовиться к ужину... — сказала она, подставляя голову под подбородок Люсьена. Его руки снова сжались вокруг нее. — Я не хочу никуда идти, — ответил он, и Элейн не смогла удержаться от улыбки. — Нам нужно поесть, — сказала она, ее голос был ровным, хотя она тоже предпочла бы остаться здесь. — Ты также хотел поговорить с отцом... — Да. — Дыхание Люсьена нежно касалось ее волос, и Элейн заставила себя поднять голову, чтобы посмотреть на него. — Мне нужно поговорить с ним о некоторых вещах. — О матери? — спросила она, и красновато-коричневый и золотой глаз встретились с ее глазами. — Да... — сказал он. — Я... я не знаю, что я скажу. — Элейн видела, как он задумался, глядя на нее. — Может, мне просто спросить его, почему он не попросил ее остаться? — Я не знаю. — Я... возможно, мне следует быть более тактичным. — Люсьен говорил нерешительно, и Элейн прижалась поцелуем к его щеке. — Не думаю, что высшему лорду понравится, когда его так прямолинейно спрашивают о его личных отношениях. — Он твой отец... — Да, — согласился он. — Но... мы еще не очень хорошо знаем друг друга. — Возможно, это поможет вам стать ближе. — Она чувствовала по узам надежду Люсьена. Он очень хотел, чтобы это было правдой. Улыбнувшись ему, Элейн приподнялась, когда Люсьен неохотно отпустил ее. — Пойдем, — сказала она. — Нам нужно помыться, прежде чем мы оденемся. — Правда? — спросил он, и она увидела дразнящую ухмылку на его лице. — Ты же не хочешь пойти на ужин, когда от тебя так вкусно пахнет, как сейчас. — Элейн почувствовала, что краснеет. — От меня пахнет потом, —пробормотала она, и одна рука Люсьена провела по ее бедру. — Я имел в виду не это. — Он сел, прижался губами к ее щеке, другой рукой откидывая ее волосы назад. — Ты так же ароматна, как и вкусна... — О... — Элейн почувствовала, как ее щеки разгорелись еще больше. — О... ну... — Она на мгновение взглянула на Люсьена: — Я не думаю, что ты захочешь, чтобы кто-то еще знал, каково это... — Что-то мелькнуло за его красновато-коричневым глазом, и Элейн смогла разглядеть ревностный взгляд, когда он сдвинулся и, казалось, стал собственническим. — Нет... — И мгновением позже Люсьен поднял Элейн на руки и слез с кровати. — Нет, я не... Она просто улыбнулась ему, когда он зашагал к ванной, бережно держа ее на руках. Ужин, казалось, длился целую вечность, и Люсьен успел закончить его еще до того, как в зал внесли десерт. Не то чтобы кто-то занимался чем-то особенно хлопотным или говорил о чем-то, что его раздражало, но он не мог не наблюдать за Гелионом и его матерью. Они оба продолжали смотреть друг на друга и вести вежливую беседу, но напряжение было таким сильным, что он едва мог дышать, и он не знал, как кто-либо из них сможет это выдержать. Выпустив раздраженный возглас, Люсьен повернул голову, когда рука Элейн скользнула к нему на колени. Он обхватил ее одной рукой и улыбнулся, заметив ее обеспокоенное выражение лица. — Все в порядке, — пробормотал он, наблюдая, как ее карие глаза смотрят мимо него на Гелиона и Эйшк. — Не сомневаюсь, — ответила она, снова подняв на него глаза. Не обращая внимания на то, что они сидели за обеденным столом и присутствовал весь двор, Люсьен наклонился, чтобы прижаться поцелуем к губам своей пары. Она ярко улыбнулась ему, и он почувствовал, как по его телу разливается тепло. Он был более чем доволен, что она стала лучше относиться к подобным публичным проявлениям привязанности. Ему нравилось требовать ее на глазах у всех, и он подозревал, что она может чувствовать то же самое, особенно после Сорши. Элейн могла быть такой же собственницей, как и он, и Люсьену это очень нравилось. — Ты уведешь его после десерта? — спросила она, и он заставил себя задуматься о том, о чем она говорит. — О, Гелион? — кивнул он. — Да. Когда столы будут убраны и все разбредуться по комнате. Я бы не хотел быть слишком очевидным, — сказал он. — Это может ухудшить положение моей матери... — Глаза Элейн снова переместились мимо него, и он понял, что она смотрит на Эйшк. — Полагаю, это может смутить ее... — согласилась она, снова посмотрев на него. — Если она подумает, что ты расспрашиваешь Гелиона о ней. — А я бы этого не хотел. Элейн улыбнулась, а затем вернула внимание к аппетитно выглядящему фруктовому пирогу на своей тарелке, и Люсьен снова перевел взгляд на отца. Высший Лорд Двора дня делал вид, что оценивает фруктовый пирог, но Люсьен уловил, что янтарный взгляд то и дело переходит на сидящую напротив него Эйшк. Он не понимал, в какую игру играют эти двое, и это выводило его из себя. Когда стол был убран, и фейри Двора дня получили возможность свободно передвигаться и общаться друг с другом, Люсьен стал искать подходящий момент. Элейн провела рукой по его руке от локтя до запястья, а ее карие глаза заглянули ему через плечо, когда она прошла мимо него и направилась к Эйшк. Люсьен понял, что она пыталась занять его мать, чтобы та не заметила, как он направляется в сторону Гелиона. Улыбнувшись своей паре, Люсьен кивнул головой в знак признательности и направился к Высшему лорду Двора дня. Гелион стоял у одного из больших каминов, не сводя глаз с темноты за окном. — Люсьен... — произнес Высший Лорд, когда Люсьен подошел к нему. — Высший лорд. — Не нужно меня так называть. — Как пожелаешь. — Ты хочешь что-то обсудить со мной? — спросил Гелион. — Я заметил, что ты наблюдал за мной в течение всего ужина. — О. — Люсьен подумал, что любой, у кого есть глаза, заметил бы, как он наблюдал за своим отцом во время ужина. Он смотрел на старшего мужчину, наверное, столько же раз, сколько Гелион смотрел на Эйшк. — Да... У меня есть несколько вещей, о которых я хотел бы с тобой поговорить. — Конечно... *** Следуя за Гелионом в укромный уголок столовой, Люсьен обнаружил, что сосредоточился на случайных деталях комнаты, которые раньше не замечал. Пол был очень красивым, решил он. Отполированный камень отражал мерцающий свет камина по всей комнате, создавая впечатление, что света в комнате вдвое больше, чем на самом деле. Когда он поднял голову, его отец стоял у окна, и Люсьен перевел взгляд на него. Перед окном висели мягкие малиновые занавески, и он улыбнулся, глядя на них. Они напоминали ему о Дворе осени, и он подумал, заметила ли их его мать. Если бы заметила, то, несомненно, они помогли ей почувствовать себя более уютно. Люсьен невольно задался вопросом, подумал ли Гелион об этом, когда выбирал их. — О чем ты хотел поговорить со мной? — спросил Высший лорд, снова обратив свои янтарные глаза на Люсьена. Люсьен сжал руки в кулаки, встретив этот напряженный взгляд. — Несколько вещей, — начал он: — Во-первых... Я говорил с Элейн, и мы оба действительно хотим остаться здесь... сделать Двор дня своим домом. — Ах. — Улыбка Гелиона была яркой, как солнце: — Это радует меня... — Я рад. — Люсьен не мог отрицать тепло, которое распространялось в глубине его души от того, как Гелион смотрел на него, и что его отец был рад, что он останется. — Я... думаю, что мы будем счастливы здесь. И мы будем. Элейн видела... ну, она видела очень много... — он улыбнулся, не зная, какие слова подобрать к тому, что Элейн показала ему из своих видений их будущего. Гелион улыбнулся в ответ, и Люсьен понял, что Высший лорд все понял. — Очень хорошо. — Гелион обвел глазами комнату, а затем вернулся к Люсьену. — Не желаете поселиться где-нибудь еще, или нынешние апартаменты вам по вкусу? — О, я... я думаю, нам хорошо там, где мы есть... — Он моргнул. Он уточнит у Элейн позже, но он решил, что им обоим было удобно в тех комнатах, которые они сейчас занимали. В конце концов, они хранили довольно приятные воспоминания. — А... также... мои обязанности как твоего сына и наследника...? — Он снова встретил взгляд Гелиона. — Не мог бы ты изложить их для меня? Я хотел бы точно знать, что я должен делать... — Многое из того, что ты привык делать как посланник. — Гелион слегка пожал плечами. — Что-то будет меняться, тут, там... — Высший Лорд улыбнулся: — Мы будем подстраиваться по мере необходимости. Люсьен кивнул, его взгляд снова переместился на малиновые шторы. Он поднял руку, чтобы коснуться одной из них, позволяя бархатистой ткани струиться меж пальцев. — Справедливо... — К утру я подготовлю и пришлю тебе полный список. — Буду признателен. — Он продолжал поглаживать занавеску, пока Гелион не прочистил горло, и Люсьен перевел взгляд на отца. — Было ли что-то еще, что занимало твои мысли? — Гелион спросил: — Я полагаю, что тебе удалось привязать себя к Элейн, чтобы помочь ей с ее проблемами Провидицы? — Да. — Люсьен кивнул: — Ну, я полагаю, что да. — Думаю, вы бы знали, если бы этого не сделали. — Я... — Люсьен прикусил губу, переводя взгляд с отца на занавески и обратно: — Они напоминают мне о Дворе осени. Взгляд Гелиона слишком быстро метнулся на занавеску в руках Люсьена, затем через всю комнату, затем снова на занавеску, прежде чем он снова встретился взглядом с Люсьеном. — Правда? — спросил он, не совсем стараясь звучать беззаботно. Люсьен усмехнулся. — Да, — ответил он. — Кажется, я видел подобное в спальне моей матери... — Какое совпадение! — Гелион вздернул подбородок, и Люсьен едва удержался от того, чтобы не закатить глаза. — Тебе известно, что она возвращается во Двор осени? — Я предполагаю, это и был ее план, да. — Он ответил без эмоций, и Люсьен просто смотрел на него: — Она хотела остаться до тех пор, пока не закончится ваше брачное безумие. Она хотела проверить тебя... и Элейн... — Она сделала это... — Да. Следовательно, я должен был предположить, что она скоро уедет. Люсьен покачал головой, не в силах удержаться от того, чтобы в отчаянии не провести руками по своим рыжим волосам. — Она не обязана этого делать. — Это ее выбор, — ответил Гелион, тон его голоса был ровным. — Она может сама выбирать, теперь, когда Берона больше нет. — Может. — Эрис не держит ее на том же поводке... — Нет, — согласился Люсьен. — Он позволил ей выбрать то, что сделает ее счастливой. — Несомненно. Люсьен опустил занавеску и просто смотрел на Высшего лорда. Через мгновение он снова покачал головой. — Если бы ты попросил ее остаться... — начал он, и Гелион сделал шаг назад. Люсьен сделал паузу всего на секунду, но продолжил: — Она сказала мне, что ты не... — Я... — Гелион отвел взгляд. — Однажды она сказала мне, что Двор осени у нее в крови. Что она принадлежит ему. — Однажды она сказала мне то же самое, — Люсьен согласился. Кивнув, Гелион поднял руку к своим черным волосам. — Она вольна выбирать то, что хочет. Я не буду пытаться повлиять на ее выбор. — Я... не думаю, что если дать ей понять, что она будет рада остаться, это повлияет на ее выбор... скорее, даст понять, что у нее есть этот выбор. — Люсьен посмотрел на старшего мужчину: — Сейчас, я думаю, она считает, что ее единственный выход - вернуться... Гелион снова окинул взглядом комнату, и Люсьен почувствовал, как его сердце упало, когда Высший лорд сжал челюсть и выражение его лица словно застыло. — Она должна сделать свой собственный выбор. — Э-э... — Люсьен не знал, что сказать, и провел рукой по лицу, пытаясь прикусить язык и не ляпнуть что-то резкое, что, несомненно, доставит ему неприятности. — Я думаю, что на ночь я удалюсь. — Гелион отодвинулся от Люсьена прежде, чем тот успел сказать что-то еще. — Я отправлю тебе список к утру. Спокойной ночи. Люсьен просто смотрел, как он уходит, а затем направился обратно через комнату, чтобы найти Элейн. Она сидела с Нестой, и они вдвоем листали какую-то книгу, держа ее на коленях между собой. Взглянув на Кассиана, который сидел рядом, Люсьен вопросительно поднял бровь. — Это какая-то пошлятина, — сообщил ему Кассиан, и Люсьен поднял обе брови, взглянув на Элейн и ее сестру. — Ещё бы, — пробормотала Неста, ее стальные глаза оторвались от книги и пронзили иллирийца, а затем вернулись к тому, на что указывала Элейн. Люсьен лишь усмехнулся, опустившись на кресло и наблюдая за разыгравшейся перед ним сценой. Он знал, что Неста и Кассиан, скорее всего, отбудут утром, как и его мать, и знал, что Элейн хотела бы провести с сестрой как можно больше времени. У него не было намерения уводить ее и лишать каждой минуты, которую она могла провести с Нестой. Оглядев комнату, Люсьен заметил, что его мать тоже исчезла на ночь, и задался вопросом, пошла ли она собирать вещи или отправилась искать Гелиона. Он не предполагал, что узнает об этом до утра. *** Элейн плакала, когда Неста уходила на следующее утро. Люсьен обхватил ее за плечи и провел рукой по ее руке, наблюдая, как ее сестра направляется по дороге, которая ведет к границе со Двором ночи, с Кассианом рядом с ней. — Это действительно не так далеко, — сказал Люсьен своей паре, впечатленный тем, что она держала себя в руках, пока Неста не отбыла. — Ты можешь навещать ее, когда захочешь... и она может навещать тебя. Ты же знаешь, что она будет. — Он посмотрел на Элейн, которая кивнула, вытирая лицо тыльной стороной ладони. — Дело не в этом, — тихо ответила она: — Мы и раньше были порознь... дело в том, что теперь мы действительно будем жить порознь. Наши дома больше не будут одним и тем же местом... Люсьен продолжал поглаживать ее руку, способный оценить эту разницу. — Понимаю... — Он обнял ее чуть крепче. — Это нормально - чувствовать потерю... — пробормотал он, оставляя поцелуй на ее волосах. — Просто помни, что ты не потеряла свою сестру. — Я знаю. — Она повернулась к нему, когда Неста скрылась из виду, и ее руки обвились вокруг его талии. Люсьен осторожно обнял ее, поглаживая по спине, когда она прижалась лицом к его груди. Одна его рука поднялась, чтобы погладить ее волосы, и он продолжал тихонько шептать ей о том, что они смогут пригласить Несту посетить Двор дня, и что он уверен, что это будет означать, что она сможет снова увидеть Кассиана, поскольку иллириец, без сомнения, будет следовать за Нестой, куда бы она ни пошла. Услышав тихий смех Элейн, он улыбнулся. — Надеюсь, он хотя бы даст ей возможность уединиться в ванной, — добавил он, и Элейн в ужасе подняла на него глаза. Взгляд Люсьена снова остановился на дороге, и он молча смотрел, как его мать направляется по ней. Элейн повернулась в его руках, и он услышал ее тихий выдох. — Я так удивилась сегодня утром, когда она сказала, что все равно уходит... — Я... — Люсьен сделал паузу. Он был разочарован, но не удивлен. Не после разговора с Гелионом накануне вечером. — Я надеялся, что она останется. — Я знаю. — Элейн обернулась к нему, поднялась на носочки и прижалась мягкими губами к его щеке. — Почему он не попросил ее остаться? — Он сказал, что она сама должна сделать выбор, — ответил Люсьен, его руки все еще двигались по спине Элейн, одна скользнула вверх по ее волосам. — Выбор невелик, если она не знает о его существовании... — Я так ему и сказал. — Он посмотрел вниз, чтобы встретиться с ее карими глазами. — Мне жаль. — Она вздохнула: — Я знаю, что ты хотел иметь возможность наверстать с ней столько упущенного времени. — Люсьен прочувствовал эти слова, его сердце болело при мысли о потере этой надежды. Он кивнул, и руки Элейн крепче сжались вокруг его талии. — Мы посетим Двор осени, — сказала она: — И у тебя будет это время с ней... — Она все еще смотрела на него, когда продолжила: — Я знаю, это не будет похоже на ту милую домашнюю идиллию повседневности... но, по крайней мере, ты сможешь увидеть ее и провести с ней время. Эрис будет рад тебе... — И тебе, — сказал Люсьен: — Я верю, что ты нравишься Высшему лорду Двора осени. — Милая улыбка Элейн согрела сердце Люсьена, и он поднял руку, чтобы откинуть с лица ее прекрасные волосы. — Нравлюсь? — спросила она. — Почему? — Есть так много причин для этого, Лепесточек... — Ну, я уверена, что его причины будут отличаться от твоих, — ответила она, слегка закатив глаза, и Люсьен кивнул. — Без сомнения. — Он подмигнул ей, делая вид, что оценивающе ее разглядывает. Его сердце восторженно забилось от ее смеха. — Неужели ты этого не заметила? — Я... не знаю, — ответила она, слегка нахмурившись, обдумывая его вопрос. — Он дважды спас мне жизнь... — Карие глаза Элейн взметнулись и встретились с его. — Когда другие твои братья нашли меня во дворе, и Эрис освободил меня от них и приказал бежать к тебе... Люсьен изо всех сил старался не думать о том, что случилось бы с Элейн, если бы Эрис вовремя не оказался рядом. — Да... — А когда балкон... — она заметно вздрогнула. — Он не позволял себя спасти, пока меня не заберут первой... — Она улыбнулась. — А еще, он предотвратил мое падение с края в панике... — Итак... я услышал, что Эрис Вансерра – твой герой... — Его тон был дразнящим, и улыбка Элейн стала шире. — Как ты думаешь, я должна сказать ему об этом, когда мы придем в гости? — спросила она, и Люсьен покачал головой. Он крепче прижал ее к себе, скользнув рукой по ее талии, и поднял с земли. Руки Элейн переместились, чтобы обхватить его плечи и шею. — Я могу начать ревновать, — сказал он, не в силах сдержать широкую улыбку, расплывшуюся по его лицу. Элейн подняла на него бровь. — Я не могу этого допустить... — сказала она, приблизив губы на волосок от его губ, но не ближе. Люсьен попытался сократить расстояние между ними, но Элейн сумела удержать дистанцию. — Что... я могу сделать... чтобы доказать, что тебе не нужно ревновать? — вздохнула она, и он увидел лукавую улыбку, когда она встретила его взгляд. — Я могу придумать пару вещей... — О? — спросила она, оглядываясь вокруг. Люсьен знал, что они были единственными, кто находился на этом балконе, и он не мог даже услышать, чтобы кто-то ходил поблизости. — Любые, которые подходят для... — ее глаза снова окинули балкон, и Люсьен уставился на нее. Она никогда не любила подобные вещи. Не там, где их могли вот так поймать. Ближе всего они были за занавеской, но и тогда им было за чем спрятаться. На балконе не было занавески, которой можно было бы прикрыться. Когда Элейн опустилась на колени и посмотрела на него широко раскрытыми карими глазами, Люсьен сразу же вспомнил сад Айсблум во Дворе зимы и понял, что она уже делала это раньше. Тогда их заметили. Тогда он еще не знал, но Высший лорд Двора зимы и его леди стали свидетелями того, что Элейн сделала для него в том саду. Окинув их критическим взглядом, Люсьен понадеялся, что сейчас за ними никто не наблюдает. Однако Элейн не выглядела обеспокоенной, вернее, казалось, что она не думает ни о чем, кроме него, и Люсьен ничуть не возражал. Запустив пальцы в ее волосы, Люсьен шептал слова ободрения Элейн, пока она расстегивала его брюки, а затем обхватив его рукой, устроилась поудобнее. Прислонившись спиной к краю балкона, Люсьен поднял глаза к белесым утренним облакам и ахнул, когда его пара начала использовать эту руку, так идеально подходящую ему. — Котел свари и поджарь меня, — пробормотал он, закрывая глаза, и откидывая голову назад. Его руки не могли оставаться неподвижными, и он продолжал гладить и ласкать Элейн, путая ее волосы, а затем снова приглаживая их, пока не потерял всякий смысл того, что делает, когда она наконец взяла его в рот.