Дружба на букву "Л"

Утро, как впрочем, и всегда, началось у меня не весьма удачно, можно даже сказать, что оно было просто катастрофическим. Будильник нагло не сработал, видимо, тоже решил поспать подольше. Но мои внутренние часы работают как часы. Хэх, звучит забавно. Все же немного опаздывая, я быстро натянул одну штанину потертых джинсов и метнулся в ванную комнату. Наверно, забавно я сейчас выгляжу: лохматый, заспанный, с наполовину одетыми джинсами, в ночной рубашке с дракончиком и зубной щеткой зажатой между зубами. Да, мое утро проходит крайне продуктивно. Кое-как собрав свою силу духа и мысли в единую кучку, я завершил наведение порядка в своем внешнем виде и вышел из ванной совсем другим человеком. Ну, вы же знаете, как это бывает. Только в кино люди просыпаются накрашенными, красивыми, выспавшимися, уложенными. В реальности же после сна людей можно снимать только в фильмах ужасов. Проходя в свою комнату, наткнулся на маму, которая опять возмущенно покачала головой. – Ну, Паша, разве так можно? Ты бы хоть причесался! – Так я причесался! – А толку? Лохматый как леший. Я махнул рукой ответ маминому замечанию. Вместо этого поправил свой алый вязаный свитер. Женя часто говорил, что мне идет красный цвет, с тех пор, и я полюбил его. Ну, и цвет, и Женю. Конечно, цвет я полюбил после того как полюбил Евгения Венского... Очень красивая фамилия, как вспоминаю ее, будто сразу чувствую запах венского какао... Именно этот напиток я и собирался испить этим утром. Какао, как не жаль, был далеко не венский, а самый обычный растворимый порошок, однако даже таким он был мне приятен. Я быстро вскрыл пакетик и насыпал в свою любимую чашку с космическим притом пока еще только порошок, добавил немного сахара и залил кипятком. Сразу же поднялся в воздух пар, разнося приятный запах. Стоило же мне взять чашку в руки не за ручку, как ее разогретая поверхность лихо обожгла мои руки, и я выронил чашку, которая будто в замедленной съемке упала на пол, разбиваясь на множество осколков. Имея привычку не надевать тапочек и носков, я почувствовал, как теплая жидкость разливается по полу, дотягиваясь до пальцев ног и ступней. Грустно вздыхаю. Это ведь была моя любимая чашка и мой любимый какао. – Эх, горе ты криворукое, - выдохнула мама, пришедшая на звук разбившейся чашки. Нет, мама ни в коем случае не сказала этого со зла, просто я реально криворукий ребенок. – Ладно, не грусти, это на счастье... - вновь отозвалась она, замечая грусть в моих глазах, - Я уберу, а ты иди в колледж. Поцеловав маму в щеку, помыв ноги, нацепив носки, ботинки и теплое пальто, я вышел из дому, полный множеством надежд. Да, сегодня удача мне явно чрезвычайно потребуется, ведь то, что я задумал, не влезет ни в какие рамки норм общественного поведения. Хотя, не зря же говорят, что судьба любит бунтарей? Наконец, я вышел из подъезда, на стенах которого можно увидеть старые потертые граффити. Через мгновение я ворвался в плен холодных улиц, которые окутали меня вместе со снегом, падающим с небес. Снежинки путались в моих русых волосах и черных ресницах, от чего я периодически хлопал глазами как наивная девочка и стряхивал сугробы, образовавшиеся на моих волосах. Мне предстояло зайти за Женей. Мороз пребольно кусал за щеки, заставляя меня поспешить. Через некоторое время я уже стоял в прихожей знакомой квартиры. Я встаю очень рано, чтобы мы никуда не опоздали. Так как Женя не умеет собираться быстро. Серьёзно, по сравнению с другом улитку можно назвать гонщиком Формулы-1. – Жень, быстрее давай, умоляю, – взмолился я, наблюдая, как парень носится туда-сюда в одних труселях имеющих принт в соблазнительный красный горох. – Да-да! Сейчас! – заверил Женя и ускакал в комнату, явно представляя себя племенным вороным конем. Я сдержанно захихикал от этого зрелища. А вообще, негоже ему в таком виде передо мной ходить. Хотя, он же не понимает моих чувств. Обидно видеть Женю, зная, что я не могу даже лишний раз прикоснуться к нему. Мое лицо тут же приобрело самую кислую мину. – Что с тобой? Тебе плохо? – обеспокоился Женя. Сейчас он уже умудрился влезть в черные джинсы. Я хотел спросить, как его жирная попа влезла в такие маленькие штаны, но решил, что это будет перебор. Ещё подумает, что я извращенец! А мне не нужно лишнее внимание и тень подозрений. – Я умираю, – притворно закашлявшись, признался я. А что? Вдруг я, правда, умру? Просто умру из-за того, что сердце не выдержит боли неразделенной любви. Может, если долго изображать свою кончину, Женя пожалеет меня и признается в вечной любви? Ах, ну да, мы не на съёмках мелодрамы. – Плохо, – равнодушно бросил Женя и натянул свитер, в руках он уже держал ботинки. Так Женечка, тебе что, чихать на смерть лучшего друга? Я бросил на него злой взгляд и закатил глаза. – Позаботься о моей семье, – слабым голосом попросил я, все больше прислоняясь и оседая вниз по желтым с цветочками обоям в прихожей. – В Симсах? – понимающе спросил друг. – Я скину себе сохранялки. А вообще, стыдно в твоем возрасте играть в такую девчачью игру. – Ах, так! – рассердился я и тут же передумал умирать. Женя развеселился. Ну откуда ему знать, что мы уже женаты и у нас есть ребенок в этой игре. И я каждый день захожу в нее, чтобы поиграть со своим Женей, с которым я могу делать всё, что заблагорассудится. Ещё спустя пару минут Женя уже полностью оделся. Я оторвал нитку, торчащую из его свитера, и случайно прикоснулся к его руке. Друг ничего не заметил, а я испытал легкие разряды необъяснимого тока, так похоже на электрический, но совсем другой. Ох, и о чем я думаю? Женя тут битый час мне что-то рассказывает, а я понятия не имею, о чём! Давай, Паша, покажи ему, что ты слушаешь его речи! – Превосходно! – бросил я самое экспрессивное слово, которое пришло мне на ум. – Хомячок умер… – на грустной ноте закончил рассказ Женя и уставился на меня. Упс, интуиция меня подвела. Я отвернулся и сделал вид, что сосредоточенно разглядываю снежинки. Они очень красивые, но эти были слипшиеся хлопья и ничего более. Выдержав пытку в людном автобусе, мы вышли и оказались прямо напротив колледжа, который будто бы таял в порывах снежного ветра. Впереди у нас было две пары экономики с нашей чудной преподавательницей. Многим она казалось заурядной, но я знал о ней чуть больше, чем другие. В знакомом кабинете пришлось вежливо отвечать на приветы одногруппников. Мне эта церемония казалась бессмысленной, ведь они меня интересовали ещё меньше чем количество страниц в учебнике по экономике. Все мои мысли вновь занимал Женя, принося туда настоящий хаос и наделяя меня крайней степенью рассеянности. Мы с Женей заняли привычную парту на среднем ряду по центру ряда. Но, всё-таки было кое-какое дело у меня с одногруппниками. Подмигнув своим соседям с передней и задней парты, которые состояли со мной в преступном заговоре, я вновь повернулся к другу, который пытался повторять экономику. Протянувшийся ко мне с соседней парты Олег, весело ухмыльнулся, хитрюга. – Ну что, Антонину Георгиевну уже запрограммировали и настроили? – хихикая, спросил я. – Обижаешь, Паш. Она в плане информации готова как наш завхоз Валера после двух литровых самогона. Пожав руку соучастнику, я, наконец, заметил карие глаза любимого друга, под которыми вновь красовались темно-синие синяки. Я не заметил их в полумраке квартиры, а в ярком свете аудитории они были очень заметны. – Опять задротствовал до поздней ночи? – Ага... Женя откинул свою кудрявую голову, и устало прикрывая глаза. Ох, с таким настроем у меня ничего не получится. Однако звонок на урок прозвенел, разрезая слух, будто ногтями по стеклу. От этого я чуть морщусь, ну разве так делается? Вместе со звонком в классе появляется еще один субъект, еще более противный, чем звонок. Учительница экономии, Антонина Георгиевна, тощая фурия лет сорока, которая так и не вышла замуж, от чего признаки неудовлетворенност謬 так и светились со всех частей ее тела, в том числе и ее любовь к едким шуточкам. – Доброе утро, класс! – как назло, громко, чтобы даже мертвецы проснулись. Естественно, от подобного Женя чуть было на ноги не подскочил, но все же удержался и лишь испуганно вытаращился на учительницу. Та же с интересом посмотрела на "парочку" за четвертой партой, то есть нас. – Итак, вы уже наверняка подготовились к уроку до того, как я вошла, так что берите ручки и начинайте записывать конспект... Я быстро взял в руку свою, подпер лицо ладонью и с умным видом стал записывать то, что слишком быстро диктовалось. – Паш, а ты не видел мою ручку? Я ее найти не могу... Конечно, видел, она у меня в рюкзаке оказалась, пока ты тут пытался восполнить стандартные восемь часов сна двумя минутами. – Да, она под парту упала. Женя моментально опустился под нее, в поисках ручки. – Что-то я ее не вижу... - послышался голос из-под парты. – Да она под мой стул закатилась, - тихо ответил я, чуть отодвигаясь назад и раздвигая ноги, чтобы Жене было легче "искать". Тем временем, заинтересованный нашими манипуляциями класс обернулся, а я же нарочито прикрыл глаза, стал тяжело дышать и закусил губу. Я бы еще и застонал, но тогда Женя все поймет. А сейчас же он искренне верит, что ручка где-то рядом. – Венский, скажите мне, под партой у соседа интересней? – поправившая очки учительница уперла руки в бока. – Что вы, нет, Антонина Георгиевна, я просто… – высовываясь, наконец, из-под парты прямо между моих ног, промямлил сразу покрасневший Женя, – Ручку потерял.… Вот, искал. – Да неужели? Давайте я вам подскажу. Ваша ручка в штанах у вашего соседа? Женя испуганно посмотрел на злую фурию, вылез, наконец, окончательно, сел на свой стул, побелел и явно очень сильно удивился, что было видно по его обезумевшим глазам. Его сонливость как рукой сняло. – Антонина Георгиевна, мы здесь просто ручку искали… - наконец я решил вступить в эту безумную пьесу, спасая друга. – У тебя между ног? - ехидно ответила женщина. – Нет! – гробовое молчание, да такое, что слышно как муха пролетит, - Я ему помогал… – Это он тебе помогал... Удовлетвориться! – подсказывают с соседней парты. Да, ребята, вам точно светит премия Оскар! Женя оборачивается к Олегу, готовый его придушить. – Идиот. Я ему рукой… ручкой… Мать твою!.. Я ручку искал! Глаза Жени увеличиваются, он подскакивает и обезумевшим взглядом оглядывает класс. А не перестарались? – Жень, сядь, я объясню, - тяну его за рукав вниз, обратно за парту и сам встаю. – Антонина Георгиевна, разрешите объясниться. Это я помогал Жене искать ручку. Она застряла,… то есть упала… – смотрю вниз, сейчас главное не переиграть, – между мной… и-и… – Между мной и Женей!.. – Писклявым голосом с парты сзади. – Я тебя хочу под партой! Женя, вызовем пожарных? Женя бьется головой об парту несколько раз, от чего я шокировано смотрю на него. – Жень, ты жив? - обеспокоено спрашиваю. – Все нормально, я здоров… – он поднимает свое красивое лицо от стола и потирает переносицу. – Антонина Георгиевна, нам нужно выйти, - поспешно говорю, вновь хватая друга за рукав. – О, Им уже выйти нужно!– на полный презрения взгляд учительницы мне абсолютно все равно, – Идите. Что ж я здесь, кого-то держу? Быстро хватаю еще не пришедшего в себя Женю и под смешки тащу его к выходу. Да, все идет как по плану, теперь основная часть. Как только дверь за нами захлопывается, медленно веду его в уже известную сторону. Его взгляд все еще такой, стеклянный и непонимающий. – Ох, Женечка, сдадим же мы с тобой экономику, ох, как сдадим! - весело говорю, вновь хлопая его по плечу. Вот так вот довожу его до туалетов, втягивая в помещение, выложенное белой кафельной плиткой. – Зачем мы здесь? - удивленно говорит, наконец, пришедший в себя Женя. – Не знаю, - отвечаю ему просто. - Хочу охладиться. С этими словами я включил воду и умыл лицо. Мне кажется, мой друг уже начал что-то подозревать, уж больно настороженным стал его взгляд. Ну и чего ты пялишься, Женечка? Хочешь, чтобы я стал прямо тут приставать к тебе? Я ведь могу,я этого хотел, вот только придется как можно дальше спрятать свой плотоядный и влюбленный взгляд за дружеской осторожностью. Зря я затеял эту шуточку... - Тебе все будут думать, что мы...эээ не той ориентации, - с ужасом заметил друг. Было очень сильно заметно его отвращение. - Да пофиг, - зло бросил я. - Отвратительный день, - чуть ли не заорал я на весь туалет. И это отчаяние привело меня к внезапным действиям, я, ничего не объясняя другу, бросился вон. Да и что я ему скажу? Не правду же!Пусть думает, что нервы шалят. Ах, да плевать, пусть хоть догадается обо всём! Всё равно про мой план расскажут ему и друга у меня больше не будет.Ну и идиот я! Правильно говорят: нет мозгов - считай калека. Проходит несколько минут, и я понимаю, как постыден, глуп и безнадежен был мой поступок. Разве можно навязать любовь? Конечно же, нет. Земля ушла из-под ног. Теперь у меня нет Жени даже в лице друга. За что мне такая судьба? Хотелось даже завыть или разрыдаться в этом мерзком колледже, изображая Плаксу Миртл. Но соленые слезы не помогут унять боль. Мне уже ничто не сможет помочь… Возвращаться в кабинет уже не было смысла, потому я забрал свою куртку из гардероба и поплелся домой без вещей. Хотя, там остались лишь ручка и тетрадка по экономике. Не велика потеря. На улице мороз вновь кусал кожу лица и рук. Снежные вихри кружили необузданными воронками. Рассвет ещё не наступил. Густые снеговые облака полностью закрывали некогда по-весеннему голубое небо. Казалось, погода осуждает меня за мои действия, за неправильную любовь, за грубое и неуместное признание… Я не сразу понял, что уже прошел нужную автобусную остановку. Я захотел оглядеться, но ресницы, слепленные снегом, не пожелали разлепиться. Белый цвет и больше ничего. Я сделал шаг вперед и ничего не изменилось. Снежная пустошь поймала меня в клетку. Однако паника в моей душе не поднялась. Мне вдруг стало всё равно. Небывалое равнодушие накрыло меня. Последующие шаги были бессмысленны. Ноги закоченели, а я по-прежнему не понимал, куда иду и где вообще нахожусь. Внезапно на пути попалось неровность, и я понял, что падаю куда-то в низ, а метель уже вьёт надо мной паутину. Но в душе поселилось спокойствие и полное затишье. Я слабо дернулся, только для виду. Освобождаться из зимнего плена мне не хотелось. Появилось лишь самое приятное и осуществимое желание – сон.