Дружба на букву "Л"

Так мы и замерли на кухне и несколько долгих минут стояли обнявшись. Я чувствовал дурманящий запах Жени. Аромат мяты и мороза. Воистину прекрасно. Я боялся открыть глаза, ведь мне казалось, что волшебное мгновение лопнет. Вдруг это галлюцинации? Кончики моих пальцев провели по волосам Жени и заставили меня пожалеть об этом. Робкое действие заставило друга встрепенуться, вернуться в реальность и отпустить меня. – В общем, ещё раз спасибо, друг! – весело сказал Женя. А как же правило пяти секунд?! Не, не то, которое про бутерброд и микробы, а про объятия. Но мой друг явно его не знает или не помнит, а я как идиот покраснел немного, став похожим на румяный пирожок, только что вынутый из духовки. – Ага, – согласился я, чуть не плача от досады. Какой же ты индюк, Женя! После смерти ты станешь таким же фламинго как твоя скульптурка в расплату за мои унижения! Мы протопали в комнату, где за компьютером я снова расположился на гостевой табуретке, пусть я хозяин этого дома. Женя принялся мне что-то увлеченно рассказывать, показывать глупые видео, которые не вызывали у меня улыбки. Я даже зевнул, не потрудившись спрятать это. Тоска вновь навалилась на меня тяжелым камнем. Я до сих пор чувствую объятия друга и не могу успокоиться. От любви словно застывает кровь в венах, превращаясь в тягучий кленовый сироп. – Жень, я должен тебе кое-что сказать, – вдруг серьёзно сказал я. Это было так же трудно, как выдавить пасту из почти пустого тюбика. – Что? – удивился друг и взглянул на меня своими каре-зелеными глазами. Стоить заметить, что зеленый цвет располагался в них красивыми яркими прожилками. – Говори. – Понимаешь, – начал я и резко замолчал. Не понимаю, что я делаю? Что гонит меня вперед, ведь отступить будет уже нельзя. Вообще, глупо признаваться ему в любви вот так, такое проходит только с девушками. А парню заявлять о любви глупо. Идеальный вариант если он сам всё поймёт. Но такого не будет, намеки не пройдут. – Говори, что у тебя за проблемы? – обеспокоился друг моим молчанием. Я с жалостью поглядел в его глаза. А вдруг, если я скажу, он меня оскорбит или ударит? Нет, он так не поступит, просто закроет дверь. И я, всегда до конца не знавший, что происходит у него в душе, теперь навсегда потеряю все нити, связывающие нас. – Знаешь, Жень, мне неловко в этом признаваться но, я люблю… Женя вопросительно поднял бровь. Он так всегда делал, когда ожидал от меня особенно глупой выходки. Я разочаровался. Он не серьёзен. А значит, ох, нужно отступать! Вот только куда, позади Москва! Точнее позади позор. Скорее, Павел, соображай! Нужно сморозить любую глупость… – Я люблю «Сумерки», – закончил я, краснея от ужаса. Хотя, в этом тоже давно стоило признаться. – Да я тоже, бро, – спокойно отозвался Женя. Дурак. Лучше бы ты любил меня. – Правда? – я сделал удивленное лицо. – Конечно! Давай сейчас посмотрим! Женя так обрадовался, что я снова простил ему полное отсутствие мозгов. Не могу спокойно смотреть на его улыбку и слышать его смех. Он как у лошади, но что поделать, любят не за это. Наверное, он ещё и храпит… Сегодня я ожидал любого: скандала, который закатил бы мне друг, пламенных признаний, отчаяния и боли, но не просмотра этого дурацкого фильма. Он даже не трогательный ни грамма, а актеры – настоящие ослы. Я хмурился, глядя на эту глупость, а Женя улыбался и молчал. Время шло, в комнате становилось всё темнее. Я всегда знал, что в кинотеатре при выключенном свете у влюбленных происходят разные чудеса, но также, я прекрасно понимал, что у меня ничего не выйдёт и даже не стоит пробовать. С легкой надеждой я покосился на губы Жени и зажмурился, ведь смотреть на них более чем мучительно. Я заерзал на диване, пытаясь унять поднимающийся уровень сахара в крови. Мне казалось, мой мозг заливается медовой массой с тысячью бумажек, на которых написано имя друга и весь это десерт застывает на века. Ну как мне жить дальше? Снова сказать? Снова опозориться, а потом как бабулька из сказки сидеть у разбитого корыта? Но, тем не менее, когда знаешь какой-то секрет, всегда хочется с кем-нибудь им поделиться. Вот и я больше не могу терпеть. Я бросил взгляд в пол на пушистый ковер. Нужно ещё раз всё взвесить, пока Женя занят созерцанием чужой межрасовой любви. Парень слишком спокоен, чтобы орать на меня и бить, значит, он просто уйдёт. На взаимность я не смею претендовать, пусть вирус любви заразен, но не в этом случае. Он парень и я парень. По законам природы мы не должны быть в месте, а что говорить уж о законах мира и злых языках. – Женя, я люблю тебя, – внезапно сказал я, в тот момент, когда Белла целовалась с Эдвардом. Ох, как я чудесно и романтично выбрал сцену. – Что? – переспросил мой друг. Парня будто бы ударили чем-то тяжелым по голове. – Я люблю тебя. Давно. Я не шучу, – серьёзно добавил я. Женя побледнел, и мне показалось, что он отодвинулся от меня, заставляя простой коричневый диван скрипнуть. В таком жесте читалось больше чем нужно. – Я не знаю, что сказать, – с сожалением произнес друг. Глаза парня наполнились грустью. Наверное, считает мою любовь своеобразным предательством. – Ничего не говори. Я всё понимаю, – вздохнул я. – Теперь нас ничего не связывает… – Мне нечем тебе ответить, – голос Жени обрушил зыбкую надежду, и последний звук фразы завис в комнате. Я ничего не чувствовал, а слышал лишь тихие шаги, которые уходили прочь из моего дома. Вот так просто и навсегда. В одно мгновение пропала многолетняя дружба, всего лишь из-за трех слов, которые не означают ничего плохого. Почему признание в любви обладает разрушительной силой? Разве оно не должно приносить счастье? Думать об этом, изображая философа античности, было уже глупо. Мне просто придется смириться. Я бросил взгляд на ту сторону дивана, где секунду назад сидел мой самый лучший и любимый друг. Пустота в доме, пустота в сердце. И ничего уже нельзя сделать, кроме как забыть и оставить. Как я хочу быть счастливым. Но одного желания очень мало. До сих пор не веря, что пришел конец моей крепкой дружбе, я снова залез в интернет, стал пожирать взглядом страничку друга. Он невозмутимо сидел в сети и слушал грустную музыку. Грустит. Я бы, наверное, тоже расстроился на месте Жени. Увы, я нахожусь по другую сторону экрана. Теперь не с кем шутить, баловаться. Меня ожидает мрачное депрессивное существование. Буду, как овощ. Стану серой тенью. Мне даже хочется написать ему сообщение, в котором я попрошу прощения за выходку и буду умолять его дальше дружить со мной. Но за что мне извиняться, за правду? Нет, это неправильно. Я тяжело вздохнул, от чего заколыхалась гирлянда на елке. Да, совсем скоро праздники. Обычно на Новый год к нам приходит Женя с родителями. Мы просто веселимся вдвоём, устраиваем состязания на то, кто больше съест. О да, наша прожорливость не знает границ. Вместе мы кушаем, смотрим смешные новогодние фильмы, играем в карты или просто валяемся на диване как змеи, которые пытаются на солнце переварить съеденное. Так было всегда… Сейчас я особенно начинаю ценить те моменты. В предыдущий Новый год я уже любил его и тогда, когда мы валялись после морозной прогулки и очередных объеданий, я нарочно подвинулся к нему поближе, пытаясь уловить его тепло. Он тогда что-то недовольно проурчал во сне и обнял меня. Пусть это было лишь из-за сна, я всё равно очень обрадовался, даже подумал, что у меня есть шанс. А потом началась бесконечная череда будней. Каждый день я пытался угодить другу. Брал его глупые диски, читал все книги, которые он мне называл, шел в любое место, куда парень меня приглашал. Жаль, что это закончилось ничем. Я не включил свет в комнате, чтобы лучше видеть красивую улицу с ночными огоньками. Кто-то уже радовался новым елочным гирляндам. Некоторые яркие блики даже попадали ко мне. Как хотелось бы снова сидеть у праздничного стола, радоваться бок о бок с Женей. И ведь даже некому выговориться, хотя очень бы хотелось. Разве что написать свою боль на листах бумаги и символично сжечь. Но это глупо, мне уже нельзя помочь. Больной псих, помешанный на Жене – вот кто я. Открыв ящик комода, я достал подарок для друга, который подготовил ему на Новый год. Это была ещё не упакованная хрупкая рамка для фото, в которой красовались наши с другом снимки. На одном мы совсем маленькие сидим в песочнице. Да уж, мы всегда любили возню с песком. Помню, Женя всегда старался сделать замок или домик, а я вечно лепил куличики и булочки. Мама Жени посмеивалась над нами, говоря, что мы как жуки копаемся в грязи. Хотя я не знаю, любят ли жуки пребывать в грязи. На другой фотографии мы были как сейчас и стояли рядом друг с другом с пафосным видом. Рука Жени покоилась на моём плече, от чего меня бросило в дрожь. Вот бы ещё одно прикосновение. Но, все когда-то заканчивается, тем более хорошее. Я поставил фото к себе на стол. Пусть будет рядом со мной эта небольшая иллюзия вечной дружбы. Вскоре с работы пришли родители, а у меня поднялась температура. Мама очень всполошилась и надавала мне таблеток. Я почти засыпал, глядя на взволнованное лицо матери. Я уже не соображал от жара, кто со мной рядом, и казалось, что это Женя смотрит на меня грустным взглядом с долей укора…