Я сошёл с ума

Я, кажется, уже на пределе. Ну, что мне, сука ты, Герцог, ещё сделать со своей тачкой, любимой своей Дворнягой, чтобы Чака не убили? Хочешь, я выгрызу зубами магнитолу? Хочешь, разобью лбом боковые фары? Скажи, ублюдок, как мне выкупить Чака, и может, тогда, завтра, я оставлю тебя в живых?.. Но, честно - не обещаю. Я всегда не могу вовремя остановиться. Вот и сейчас. В остервенении пойду на всё, чтобы спасти его. Ведь, если разобраться, Чак - единственный, кто поддерживал меня во всём и всегда, пусть трусливо и беспомощно, но я всегда это ценил. Ещё со времён, когда я воевал за Кейна и его сраный Делюкс, мне привили чрезмерную сдержанность. И я начинаю, теперь, понимать, почему так часто друзья, и Чак - особенно, обижались на меня. Я как робот. Бесчувственный, холодный кусок... дерьма. Ненавижу свою сдержанность. Только я виноват, в том, что Чак сдался Герцогу Детройта на верную смерть. Ещё с тех времён, когда наш простофиля "размазал" Герцога на гонках, Дюк его люто ненавидит. И Чак выбрал такую смерть... Козёл, какого чёрта ты не сказал мне, что я - моральный урод! Чак! Я - сволочь, и даже не достоин такого преданного друга, как ты! Мне невыносимо больно видеть на огромном светодиодном экране, то, как роботы герцога медленно, будто нехотя, заламывают твои руки за спину... Один из них, также лениво, бьёт тебя по лицу, у тебя нет кляпа во рту, но ты, стиснув зубы, молчишь. Твоя кровь попадает на камеру, в "глаза" робота транслятора. Он скребёт себя рукой по "лицу". Я люблю твою кровь, Чак. Я люблю её за то, что она закрывает от меня твои мучения. Я люблю твою кровь за то, что она алая, чистая, пронзает мой разум, как разряд тока. Я больше не буду пресмыкаться. Ведь, я понял - Герцог-подонок издевается и надо мной... Он не собирается тебя отпускать. Он жаждет твоих мучений и смерти. А я жажду крови. За твою кровь, друг, любимый, самый любимый, больше жизни любимый друг. Кровь Герцога должна смыть каждую капельку твоей - драгоценной багряной, спасительной для меня сейчас. Я поднялся от шины, которую только что срезал наполовину, уродуя свою Дворнягу. И, сплюнув песок, который попал в рот из-за очередного шквала ветра, прямо на ботинки Дюка, сказал: - Если сейчас Чака не отпустят вместе со мной, я уничтожу тебя, Дюк, сампровозглашённый "Герцог Детройта", я не просто убью тебя, нет. Я заставлю людей забыть о даже о таком понятии - "Герцог Детройта". Подземный город, наш Моторсити, не должен и не будет терпеть твой беспредел. Никогда больше, слышишь, "коронованная" ты мразь? Герцог, отступив на несколько шагов, смотрел на меня сквозь тёмные очки, рукой подзывая своих роботов-телохранителей. Даже, не видя его глаз, через очки-чёрные-дыры, я всё равно, ощущал его безумный страх. Дюк боялся! Безоружного Майка Чилтона, минуту назад готового по его слову разбить свою тачку ради лучшего друга. Герцог боялся меня. Я, смело глядя на роботов, подобрал оторванное от бампера "крыло" Дворняги. Сослужи мне последнюю службу, красивая тюнинг-безделушка! Умри героиней. А я, пока Чак в опасности - смерти не сдамся! Я люблю тебя, Чак, больше своей никчёмной жизни, если я спасу тебя и сам останусь жив, я обещаю себе, что признаюсь в этом. Больше никто не заставит меня свернуть. Не отнимет того, что я чувствую. Да, держись, Чак, я иду. - Су-у-ук-ка-а! - с таким воплем я врезался руками, с зажатой в них блестящей железякой, и головой, в на удивление, такое лёгкое тело Герцога. Его крик о помощи, обращённый к роботам потонул в грохоте взрыва. Нас с Дюком волной отбросило от места, где всё началось, на десяток шагов - я упал на крышу Дворняги, а Герцог в придорожную пыль... Чак, кажется, я понял - ты держишься... Ты не сдался. Потому что, этот взрыв на стоянке, в гуще любимых тачек Дюка, мог устроить только гениальный хакер. А я знаю только одного такого.