She knows

      Я обхватила свой корпус руками и с ужасом в глазах уставилась в пустоту перед собой. Мысли бушевали в голове одна за другой, но ни за одну я не могла нормально ухватиться и обдумать. Всё смешалось в одну сплошную какофонию из звуков, чисел и просто букв, что никак не складывались в слова. Сердце стучало так быстро, что казалось вот-вот просто выпрыгнет из груди, проломив ко всем чертям рёбра, будто те сделаны из картона. Я делала над собой неимоверные усилия, чтобы не расплакаться здесь, как маленькая девочка. Нет, нельзя. Нельзя плакать. Я сильная — я справлюсь.       Нужно. Просто. Успокоиться.       Я натянула на своё лицо улыбку. Такую, какую только могла изобразить. Кривую, искусственную, мёртвую. Не хочу плакать. Не должна. Это признак слабости, а я не слабая! Вдох-выдох. Нужно всё хорошо обдумать и найти выход, нельзя впадать в панику. Гоголь сможет вытянуть из меня воспоминания, даже если это повредит моё тело, ведь я уже начинаю постепенно события аниме и манги забывать, а этого допустить нельзя. Мои знания — моё оружие. Без них я просто бессильна. Улыбнись, Саша. Ну же.       — Чего улыбаешься? За слёзы ругали? — в тоне Николая не было беспокойства или сочувствия. Только лёгкая ирония и яд, что обжигал горло, создавая в нём ком, который норовил вот-вот просто взять и взорваться. И эта фраза будто открыла очередную дверь в моём сознании, и терпеть я больше не могла.       Я крепче стиснула зубы, но это едва ли помогло. Глаза наполнились слезами, а я из всех сил старалась не смыкать веки, чтобы не дать им волю. Я не знаю, из-за чего плакала. Просто именно так тело отреагировало на новую информацию и на такие жестокие слова, что бросил мне Гоголь. Словно ничего в этом мире не могло задеть меня больше, чем они. Хотелось встать и уйти точно так же, как и хотелось остаться и довести дело до конца. Вспомнить: почему и зачем? Страшное недоумение смяло.       — Чёрт… — процедила я сквозь зубы, когда слёзы всё же скатились по моим щекам. — Я… я, — открывала рот, но, не издав ни звука, снова закрывала, как будто голос просто-напросто пропал.       Гоголь же взирал на меня с холодом в глазах: мои слёзы его, скорее, раздражали, нежели вызывали какое-либо волнение. Но всё же во взгляде проскочило странное чувство, которое я не знаю, как можно трактовать. Удивительная смесь понимания, но уж точно не сочувствия. Парень сложил руки на груди, что придавало его виду ещё больше недовольства моей реакцией. Он прав. Нужно отставить слёзы: уже вышла из возраста, когда можно сидеть и ныть из-за собственной саможалости.       Мне просто так не хотелось умирать.       — Для нас сейчас важно, чтобы ты ничего не забыла из «сюжета», — Гоголь решил перестать просто смотреть на меня и перешёл к делу. — До того, как ты умрёшь, нужно ещё очень многое успеть сделать. Сейчас ты просто тратишь время зря, а его и так у тебя не очень много, — правильно заметил Николай.       — Да… — сквозь стиснутые зубы прошептала я. — Нужно как можно скорее со всем этим заканчивать, пока ещё есть возможность, — я поднялась с места и почувствовала, как на меня навалилась практически всемирная усталость. Будто мой организм не видел сна уже несколько недель. Нормального сна. А ведь так оно и есть.       Мне не хотелось дожидаться какого-либо ответа от Николая, и я поспешила удалиться, оборвав всё на середине, в очередной раз банально сбегая от неприятного разговора. Не хочу всего этого. Господи, да что я такого сделала?! Чем я заслужила разложение заживо?! Я точно знаю, что просто так ничего и в этом, и в моём мире не бывает. На всё есть причина, но у меня чувство, словно ей вертят у самого моего носа, а я слепа. Не могу ухватиться за эту ниточку, как бы ни старалась.       Я шла, не видя дороги перед собой из-за вставших в глазах слёз. Ненавижу плакать: это так жалко. Мне хотелось сбежать ото всех. От Гоголя, от Достоевского, Дазая, Кафки и даже Жени! Бежать, куда угодно, но подальше отсюда! Как же я не хочу всей этой ответственности! Нужно быть сильной… нужно, но я не могу. Я чувствую, что меня лишили чего-то жизненно необходимого, но вот чего? Какую деталь вытащили из этого пазла? Невозможно разглядеть, когда буквально ничего не видишь в этом мире. Есть представление о том, что происходит вокруг, но дьявол кроется в мелочах, а когда ты не можешь их заметить — это уже проблемка.       Да уж, тут ничего удивительного в том, что в кровать я легла полностью разбитая на мелкие осколки. Ответственность давила, тело ужасно болело, ну а рядом — никого. Пусто. И почему-то это чувство кажется до того родным, что тут действительно удивляться нечему. Я не тот человек, что постоянно жалуется на свои проблемы, но… чёрт, иногда так хочется быть услышанным.       — И долго ты собираешься спать?       Я не знала, сколько прошло времени с тех пор, как моя голова коснулась подушки, но такой знакомый до боли голос заставил резко подняться и заозираться по сторонам в поисках источника.       — Я здесь, — в углу на стульчике сидела… Санго.       В темноте был виден свет от глаз девочки, такой янтарный, необычный — и сразу говорит, что имеешь честь общаться не с человеком. Её руки были скрещены на груди, а ещё она не болтала ногами как обычно. Это напрягало. В Богине явно что-то изменилось. В этом взгляде читалась смесь злости и какой-то обиды. Но на кого? Неужели на меня?       — Чёрт… — я тряхнула головой, проверяя реальность происходящего. Но нет. Вот она — Санго, живее всех живых. — Где ты была? — задала вполне резонный вопрос я, глядя на девочку, чуть сощурившись.       На несколько секунд в глазах сверкнул просто дикий страх, будто я этим вопросом заставила ее вспомнить нечто такое, о чем вообще лучше не думать. Но Богиня уже спустя мгновение взяла под контроль свои чувства и взор снова был наполнен безразличием. «Междумирье» … Судя по всему, это явно не самое радужное место, раз лишь мысль о нём заставляет сжаться от ужаса. Я обязана расспросить подробнее, но есть у меня подозрение, что мне снова ничего толкового не ответят. Мне вообще кажется, что никого кроме меня не волнует загадка этого мира и попадания сюда. Для всех это будто что-то совершенно незначительное, в то время как я просто с ума схожу от неведенья! Брат просто смотрит на всё происходящее сквозь пальцы, Достоевскому вообще глубоко плевать на то, каким именно образом я попала сюда, его интересует только его собственная цель. А про остальных я вообще молчу. — У тебя мало времени, — Сквозь стиснутые зубы прошептала Санго, будто кроме меня её еще кто-то мог услышать. — Нужно скорее отсюда выбираться… Она произносит очевидные вещи, но от того, что это было озвучено — мне легче. Я знаю, что не только мне нужно всё это. Санго на моей стороне. Вот уж не думала, что в конце концов Богиня останется моим единственным союзником. Всё в этом мире — враждебно ко мне. И одна я точно не выстою. Никак. — Да… Но я не приблизилась к цели и на дюйм! — Всплеснула руками, — Что ты видела в междумирье? Сможешь рассказать? — Это был выстрел в воздух, ведь шанс того, что мне поведают хотя бы что-то, был крайне мал. Но всё же имелся. Выдержав напряжённую паузу, Богиня сказала то, что заставило меня усомниться в собственном слухе. — Тебя и твоё попаданчество сюда, но с исходами, где ты погибаешь от рук персонажей. И всё начинается заново. — Внутри меня будто что-то надломилось, — Если ты умрёшь, то не попадёшь в метафорический рай или ад. Тебя будет ждать перерождение и повторение всех событий снова и снова, а затем еще раз и еще, пока ты не сделаешь то, что должна. Память, естественно, тоже сотрётся. — Я забыла о том, что мне вообще нужно дышать, пока я слушала откровения Санго, — Ты не видела того, что видело твоё тело. Ты умирала от пыток в портовой мафии, когда неаккуратно ляпнула очередную тупую шутку, тебя убивал сам Достоевский из-за того, что ты решала умалчивать информацию, ты погибала в результате несчастных случаев во время боя персонажей, от рук одного из них ты умирала самое большое количество раз. От Дазая Осаму. И каждую смерть ты проживала как… смерть. Где-то треть занимала кончина от болевого шока, треть была мгновенной смертью, ну а последняя… Ты сама заканчивала жизнь самоубийством. — Я зарылась руками в волосы и крепко зажмурилась, пытаясь вспомнить хотя бы одно своё попадание сюда до этого, — Даже не старайся — не выйдет. — Резко обрубила меня Богиня, — Важно то, что сейчас ты продвинулась дальше всего. Если ты перестанешь дохнуть спустя каждые пять минут твоего приключения в этом мире, может быть, у нас что-то, да получится. Я связана с тобой, и теперь помню каждое твое возращение. Я даже не знала, что на это можно ответить. Это. Просто. Пиздец. Всё, что у меня в действительности сейчас есть — это Санго, которой известны все мои предыдущие косяки, из-за которых я неоднократно умирала. Но нет, это уже совершенно иной случай. Тогда я думала, что начинаю всё в первый раз… Но сколько же попыток я истратила? Сколько моя душа перерождается в этом мире?! А Женя? Что с ним?! Неужели он точно также умирает?! — Хватит. — Голос девочки был холоден, будто сейчас действительно все шутки отставляются в сторону. Начинается реальная и жестокая действительность, — Я не вижу смысла заставлять тебя думать, что стакан на половину полон. Ты не знаешь, что твоё тело уже успело видеть, но при этом думай и верь, что сейчас у тебя всё еще намного лучше, чем было ранее. Если боишься, знай, что нужно бояться больше. Тебе не было страшно только потому, что тебя еще не пугали по-настоящему. Я не знаю, какой конец ты встретишь если умрёшь снова. Сомневаюсь, что твоя душа выдержит еще одно перерождение. Возможно, это твоя последняя попытка вернуться домой. Мне нужна была это пощечина от жизни, от Санго. Потому что в моей ситуации действительно нет смысла пускать всё на самотёк. Так я ничего не добьюсь, да и вряд ли мне кто-то поможет. Надо брать будущее в свои руки и наконец принять всю ту ответственность, что нависла надо мной. Слез уже не осталось, да и желание реветь и жалеть себя тоже. Бросив взгляд на гитару, в моей голове всплыли строки вечно живого Цоя: «Ты должен быть сильным, ты должен уметь сказать — руки прочь, прочь от меня. Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть?». И черт, он полностью прав. Саша, просто прекрати жалеть себя и ждать от кого-то постороннего помощи. Этот мир враждебен ко мне и убивал ни один десяток раз. Я не должна снова провалиться в эту бездну беспамятства! Ни за что! Я выберусь, обязательно выберусь! — Так… — Сделав глубокий вдох и выдох, я уняла дрожь, и уже куда более спокойно взглянула на Санго, — Кафка знает о том, что ты рассказала мне это? — Нет. Я облегченно выдохнула. Если Кафка не знает — значит еще есть шанс вырваться из этого цикла сплошных повторений. И… Думаю говорить об этом Жене не стоит. Нужно брать всё в свои руки и не надеяться на какую-либо помощь со стороны. Только так я смогу одержать вверх над законами этого мира. А еще мне кажется, что даже хорошо, что я не помню каждую свою смерть. — Санго, — Обратилась я к девочке, унимая дрожь в теле, — А… Что насчет тебя? Ты помнишь мою цикличную смерть? Богиня смерила меня уставшим взглядом, будто ответ был написан прямо на лбу. После чего, видимо взвешивая то, стоит ли говорить или нет, чуть прищурилась. Девочка явно скрывает нечто, что не даст ответов на вопросы, а только их прибавит. Но мне будто физически необходимо знать всё. Любая информация будет пазлом к общей картине. — Я… — Подбирает слова, — Кафка пообещал мне мои воспоминания, если я доведу дело до конца. Я не знаю, что ты переживала в родном мире, точно так же… Как не знаю, что я пережила в своей ячейке вселенной. У меня есть уверенность, что я не возникла как Бог из пустоты, у меня есть прошлое до этого момента! Но… Я правда не знаю, какое… — Все муки мира будто смешались в этих янтарных глазах. Мне хотелось подойти, обнять, дать поддержку. Но нельзя. Даже коснуться незаконно. — Но, отвечая на твой вопрос: всё, что происходило с тобой в этом мире, теперь помню. И, — Подняв указательный палец в воздух, будто остановила то, что я собиралась спросить, — Тебе лучше не знать этого. Если я начну называть то, что твоей душе пришлось пережить… Черт, — Девочка снова плюхнулась на стул, будто вспоминая это, стоять проблематично, — Просто знай, что избиение тебя до смерти было просто подарком в сравнении с еще десятком твоих смертей. Я ужаснулась. Так хотелось себя пожалеть, раз этот мир не жалел. Но нельзя. На это нет времени. Вот когда мы с Женей вернёмся домой, могу хоть в слюни разрыдаться, а сейчас нельзя. Страх придал мне сил. Страх заставил двигаться. Нет ничего более побуждающего к действию, чем страх. Ощущая себя животным, которое загнали в угол хищники, я была готова бороться за свою жизнь до самого конца. Если это моё последнее перерождение, то у меня больше нет права на ошибку. Убей, или будь убитым. То, что мне надо сейчас сделать — это проанализировать информацию и составить какой-никакой план. Достоевский сейчас стоит на первом месте. Я должна избавиться от тех вещей, что могут помешать его цели. Но если я расскажу о том, что мы уже встречались в мире, где я погибала от его руки, это вне всяких сомнений узнает Кафка. Не знаю, что он может сделать с Санго за раскрытие такой важной информации, но уж точно ничего хорошего. Возвращаясь к Фёдору: что больше всего ему мешает? Точнее… Кто… Дазай. Пазл начинает складываться. Очень большое количество моих смертей приходило именно от его рук. С одной стороны, это показывает мне, что нужно держаться как можно дальше от Осаму, но с другой… Держи друзей близко, а врагов еще ближе. Мне необходимо каким-то образом вывести из игры эту гребанную Шпалу, из-за которой я не один раз коньки отбросила. Но как? Что может заставить Дазая перестать каким-либо образом препятствовать Достоевскому? Нужна проблема, на которую ему придётся отвлечься. Что ж, видимо мне придётся обмануть самого дьявола. Всё время я старалась держаться как можно дальше от Дазая, боясь изменить его личность под давлением черт реального мира. Но… Думаю сейчас мне необходимо закончить начатое. А именно подобрать момент, когда я доломаю персонажа правдой. Заставлю и припомню ему всё-всё что каким-то образом может его задеть. Больше всего Осаму не потерпит, чтобы им кто-то вертел так, как вздумается. А именно этим и занимаются Боги. Мне неизвестно, из-за чего именно от его рук меня достигала смерть. Но знаю, что Осаму меня, так или иначе, терпеть не может. Но не стал же он убивать шестнадцатилетнюю девочку из-за постоянных стихов? Значит, каждый раз появлялась новая причина меня убрать. — Санго, — Я обратилась к девочке, что всё время молчания сверлила меня уставшим взглядом, — В случае чего… Ты сможешь меня защитить от смерти от рук персонажей? — Да… Теперь смогу. — Девочка нахмурилась, — Считай, что это твой последний шанс. — Богиня усмехнулась, — Представь, что только что ты ввела чит код в игре. Сейчас, из-за того, что ты узнала часть правды, я имею шанс предоставить тебе немного того, что есть у Богов. Так что запоминай новые правила игры, — Я напряглась, готовясь ловить каждое слово, — Способности перестанут на тебя работать, но влияние на персонажей усилиться как минимум втрое. Одна ты не выстоишь, так что подбирай правильных союзников. Да, верно. Есть у меня человек на примете…