She knows

      Я чувствовала, как кровь забурлила в моих жилах, словно по венам пустили кипяток. Словно это и не моя кровь вовсе. Нужно сделать этот шаг: встать, пошевелить рукой и наконец отставить все слёзы по своему прошлому. Бывали случаи и хуже. Бывало и так, что у человека нет рук и ног, но он все равно живёт. Так почему же я должна отступать? Мне больше не вернуть брата, что бы я не делала. Так стоит ли губить себя ради того, кто даже не помнит тебя?       Хоть раз в жизни будь эгоисткой, Саша. Не думай о брате, не думай о маме с папой, забудь о Достоевском. Ты когда-нибудь делала хоть что-то не ради других?! Сколько я себя помню, я лишь проживала жизнь, а не жила. Все мои цели строились на желаниях других людей, которым я была безразлична. Так почему же я должна положить свою голову во спасение человека, что забыл меня?! Да никогда!       Я хочу жить! Больше всего на свете! Хочу получать удовольствие от каждой секунды! И пусть в качестве замены Ацуко– плевать. Быть хоть Богом, хоть самим Дьяволом– всё едино. Главное продолжать жить. Продолжать дышать, смотреть, чувствовать и всё равно, кто из-за этого пострадает! Я эгоистка! И не собираюсь умирать!       Ты был прав, Женя. Я сильнее тебя в тысячу раз, а потому выживу! Если закон этого мира таков, что в живых остаются лишь сильнейшие, то я стану таковой, и ничто меня не остановит! Дазай, Кафка, Достоевский, Женя– все, кто встанет на моем пути. Все, кто встанет между мною и жизнью. Да, я не попаду домой и больше никогда не увижу свою маму. Но умирать я не собираюсь!       Ацуко, услышь меня последний раз: я принимаю твое божественное благословение и забираю эту должность. Я та самая попаданка, что заслужила жизнь! Я не сказала и слова на допросе Осаму, я не умерла, хотя на меня обозлился сам Бог, меня предал мой собственный брат, но и это меня не сломит! Да, я не так сильна, как другие персонажи. Да, я ошибка этого мира. Но я готова жить тяжелым грузом хоть для всей планеты, но самое главное жить! Я не проиграю!       Собрав все свои силы в кулак, я все же поднимаюсь с пола, чтобы смело взглянуть в глаза всем своим врагам, что обратили против меня самое ценное, что было — моего брата. Кафка и Дазай. Да, я забуду о своем попаданчестве, да, я забуду и о том, что у меня был брат. Но я ни за что не прощу, и пока у меня есть знания и силы, а оковы боли исчезли, я могу отомстить.       Это не вернет мне брата.       Люди говорят, что от мести не становится легче никому. Но проверить я это смогу только лишь на своем опыте, пройдя через это. Ведь… мне сложно поверить, что месть не поможет унять то, что творится у меня на душе. Этот огонь, кажется, что не потушить ничем. Но может, стоит мне вернуть долг этому миру, он хотя бы немного утихнет и я смогу спокойно отпустить всю свою земную жизнь.       Обидно от того, что мне всего шестнадцать лет, что я еще ничего толком не успела попробовать, что я забуду весь тот опыт, который приобрела и который потеряла. Может, оно и хорошо. Но, черт, как же тяжело это принимать и отпускать! А если бы все сложилось по-другому? Если б Женя не совершил самоубийство, если б при попадании сюда, я сразу же знала, что мне делать? Что тогда? Может, я бы не побывала в пыточной. Может, меня бы не избивали одноклассники. Может, я бы не была готова броситься в огонь за братом.       А может и не случилось бы тех поцелуев Фёдора. Может, меня бы никто никогда не касался так нежно, как Достоевский. Может, я бы так и осталась человеком, что никогда не испытывал любви в романтическом плане.       «Все что не делается– делается к лучшему»? Это ложь. Всё то, что я испытала в этом мире не стоило жизни человека. Даже не так– двух людей! А все ради какого-то чертового цикла попаданчества… Ради того, чтобы этот мир существовал дальше, должны неминуемо погибать дети? Это ли не жестоко? Это ли не повод для мести?       Я все вспомнила и это будет моё главное оружие. Ведь… Дазай, Кафка — лишь узники этого мира. Им не сбежать, не обойти междумирье, не умереть! Они должны существовать, чтобы был этот мир. А я свободна! Я могу распоряжаться своей жизнью… пока что.       — Неужели ты пойдешь против своего родного брата? — С гадкой ухмылкой спросил Дазай, надеясь сыграть на моей любви к Жене.       –Выдуманному персонажу слова не давали, — Тут же с раздражением осадил Осаму Кафка, что понимал, в какой теперь они ситуации. — Девчонка, ты сошла с ума! — Воскликнул мальчик, — В этом мире слишком тесно для трех Богов! — Разгневанно кричал мальчик.       И он был прав. Увидев воспоминания Ацуко, я поняла, что случится в том случае, если по этому миру будет ходить два существа с титулом «Санго». А произойдет самый настоящий апокалипсис, не иначе. Этот мир… начнет рушиться прямо на глазах. Города накроют цунами, а небо разразится бурями и торнадо, даже там, где таковых отродясь и не было.       Но откатить все к началу канона возможно только при помощи главного инструмента — книги. Но, прямо сейчас, эта книга разрывается на две части, ведь и я, и Женя, делят должность «Санго». А когда Боги не могут поладить– жди беды. И даже не одной.       — Александра, — Из моих раздумий меня вывел голос Достоевского, что стоял за моей спиной, — Остановись.       Я сначала не поняла о чем идет речь, но стоило мне перевести взгляд на окружение, как я поняла. Пол под нами пошел трещинами, как и потолок. Штукатурка сыпалась, а мелкие осколки способностей тряслись со звоном, будто ящик с бутылками. Моё ментальное состояние напрямую отражалось на окружении. И… это было просто ужасно, ибо внутри меня была буквально буря из эмоций и чувств. Как мне унять этот шторм?! От того, что я это заметила — стало только хуже.       — Нет! — Воскликнула я, хватаясь за голову, чувствуя, как та раскалывается от того, что происходит на душе, — Отойди! — Только и могла я прошипеть сквозь стиснутые зубы, — Вы все– нереальные! Вы не люди!       Только сейчас я осознала то, что уже давно перестала воспринимать персонажей, как «персонажей». Теперь они для меня нечто большее, живое, со своими чувствами, переживаниями и поведением. Но ведь этот мир нереален, так?! Так почему же я так ломаюсь?! Почему мне больно от той мысли, что я разрушаю ту хрупкую реальность, в которой я находилась все эти месяцы? Был ли хоть один момент тут, который я бы могла назвать хорошим? Или этот мир принес мне лишь боль?       И они были– хорошие моменты.       Воспоминания вновь стали проноситься перед глазами. То, как я играла в музыкальный автомат с Дазаем, прогулка с Ацуко по Йокогаме, то, как Женя играл на фортепьяно, а я пела, разговоры с Фёдором! Все это было и это нельзя просто стереть из моей памяти! Но оно пропадет. Все хорошее и плохое, что мне пришлось пережить. Я стану Богом, забуду брата, Достоевского, свою ненависть к Осаму, и любовь к музыке и стихам! Сотрется моя личность– я не хочу этого! Все что угодно– только не смерть, только не забвение, только бы не пропадать, как личность, только бы не забывать о том, кем я была и что делала!       Это так больно и так обидно! Ну почему, почему всё должно закончится именно так?       Я согнулась в пояснице, чувствуя, как меня просто разрывает изнутри от чувств и эмоций, что охватили мой разум. Мне так не хочется умирать! И эта мысль, будто толчок литосферных плит, трясет землю под ногами, я слышу гром снаружи и понимаю, что надвигается буря. Вот, почему Бог должен быть спокоен всегда. Потому что в таком случае случается– это! От происходящего я нервничаю еще больше и не могу себя успокоить, перед глазами проносится труп Жени, сломанная гитара, пытки в мафии! Все это– просто какое-то издевательство! Так нечестно!       — Кафка! — Позвала я мальчика, думая, что только он и может все это остановить. Я чувствовала, как действительно начинаю сходить с ума от того, сколько всего на меня нахлынуло разом.       Но Бог мне ничего не ответил, а лишь взмахнул рукой, дабы появилась снова эта панель управления, после чего мальчик щелкнул пальцами, Женя сорвался с места и кинулся на меня.       — Хватит! Отойдите от меня! Я вас всех ненавижу! — Кричала я, чувствуя, как по щекам начинают скатываться слёзы, — Ненавижу-ненавижу-ненавижу! Ненавижу тебя, Кафка! Ты отнял у меня мою семью, мой дом, мою жизнь! Ты не имеешь права решать, кто достоин стать Богом, а кто нет!       Эмоции охватили меня с новой силой, я ощущала себя таким ребенком, у которого отняли его любимую игрушку. Я была близка к истерике, к пику злости и обиды на все эти обстоятельства, на этот мир, на Кафку, На Дазая, на Достоевского, на Женю. Все это казалось мне таким нечестным и несправедливым! Будто вся вселенная решила просто посмеяться надо мной! Почему я? Я же просто девочка-подросток, чем я это заслужила?! У меня нет ни сил, ни того, что могло бы выделить меня из общей массы, так почему же выбор пал на меня, а не на кого-то другого? Это всё– чертовски губительная случайность!       Мне будто пробили насквозь грудную клетку, уничтожая сердце и разрывая на мелкие лоскутки душу.       — Скажи мне, Кафка, — Я сквозь слёзы подняла взгляд на мальчика, в чьих глазах впервые читалась паника, — Ты любишь убивать?! Ты любишь, когда все вокруг страдают?! Любишь смерть?! — Я была на грани, — Так сдохни же сам!       Я похороню этого Бога вместе со всем этим миром! Если гореть, то ярко! И если умирать, то забирать с собой всех-всех! Я не хочу, чтобы еще хоть кто-то попадал в этот мир в качестве попаданца! Я не хочу, чтобы люди лишались самого дорогого– своих воспоминаний и личности! Я положу конец этому колесу из смерти и перерождения! Не буду контролировать ту бурю, что царит внутри меня. Лучше выпущу её наружу, уничтожу всё, что находится вокруг! Да, может я и умру в таком случае– но за мной в могилу падут и те, кто причинил мне боль!

…

      — О-о-ох! — Я потянулась из всех сил, закидывая ногу на ногу.       Люди шныряли мимо туда-сюда, всё куда-то спеша и суетясь, надеясь не потерять ни одной секунды своей жизни. Мне это было сложно понять, ведь у моего времени нет конца– могу просидеть тут хоть весь день! Это ли не радость?       Сегодня в Йокогаме был просто до невозможности жаркий день, от которого хотелось чуть ли не на стенку лезть. Ну, а как иначе? Сегодня же такая знаменательная дата! Ровно год минул с того злополучного дня, как я оказалась в этом мире. Или больше? Или меньше? Я не помню, да и какая разница? Ведь. «Влюбленные часов не наблюдают», верно?       Хотя, можно ли меня отнести к ним? Ведь, как выяснилось, у Богов нет сердца. Но, не стоит отрицать, что я действительно влюблена по уши.       В этот мир. Единственный, что есть в моей памяти, и единственный, который я хочу помнить. Кафка рассказывал мне, что мои предшественницы стремились узнать свое прошлое, но мне этого просто не нужно. Кем я была? Через что прошла? Разве это важно?       Хотя, мне стоит отблагодарить прошлую себя за то, что я занимаю такую богемную, в прямом смысле этого слова, должность.       Ведь, начиная и заканчивая мной…       Роль Санго, теперь принадлежит одному существу навсегда.       Этому миру больше не нужны попаданцы, ибо история наконец-то берет своё начало без чьего-то вмешательства. Сюжет будет развиваться, персонажи будут проходить свой путь, а что до Богов…       — Еще чаю? — Спросил меня Кафка.       –Пожалуй откажусь, — Ответила я, поправляя подол красного платья, — Впереди много работы, брат.