***
Он не был уверен, откуда он знал, что будут еще письма. Он просто знал. Не то чтобы он мог предсказать, как или когда они придут. Но когда на следующий день с их почтой пришло еще одно письмо, он не удивился. Когда потом появились еще три, он даже глазом не моргнул. Когда шквал сов заполонил Тисовую улицу, а сотни писем посыпались из камина, как выигрыш в лотерейном автомате, Гарри подумал, что, вероятно, ему следовало быть крайне озадаченным, потому что все это не имело смысла. Вместо этого он схватил горсть писем, игнорируя гневные крики дяди Вернона. Повинуясь инстинкту, Гарри незаметно засунул одно из писем за пояс своих штанов, где оно было бы скрыто свободным материалом футболки Дадли. Несмотря на то, что казалось, что дядя Вернон не сможет игнорировать письма на этот раз, Гарри был уверен, что пожилой человек найдет способ отрицать происходящее еще немного. Вот так они и оказались на каком-то острове, куда можно добраться только на лодке. У Гарри не было ни минуты наедине с тех пор, как дядя Вернон поднял его за шиворот, заставил всех собрать вещи и запихнул в машину, чтобы отвезти в этот приморский ад. Там была только одна спальня, и Дадли занял диван, оставив Гарри место на полу перед камином. Наручные часы Дадли показывали, что уже почти полночь, сам Дадли громко храпел, и Гарри, наконец, почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы открыть письмо, которое ему удалось тайком вынести из дома. «Дорогой Мистер Поттер, Мы рады сообщить вам, что вы были приняты в Школу Чародейства и волшебства Хогвартс.» Он замер, уставившись на слова из письма. Он перечитал строчку во второй раз, а затем еще раз для пущей убедительности. Слова «Чародейства и Волшебства» никуда не исчезали, сколько бы раз он ни смотрел. «Должно быть, это какая-то шутка», — подумал Гарри по привычке, потому что магии не существует. За исключением того, что иначе он не мог разумно объяснить сов, доставивших эти сотни писем. И теперь, когда он думал об этом, было много разных вещей, которые он не мог объяснить. Как однажды Дадли и его друзья гонялись за Гарри по всему школьному двору, а Гарри убегал — он был уверен, что его поймают, и в итоге у него будет еще больше синяков и грязи на одежде, и, вероятно, снова будут разбиты очки — и в следующий момент он оказался на крыше. Он не помнил, как туда попал, и когда он сказал это, учителя обвинили его во лжи. Но для Гарри это произошло в одно мгновение. Примерно так же, как инцидент со змеей в зоопарке, который произошел меньше недели назад. Примерно так же, как в жизни Гарри происходило много необъяснимых вещей, за все из которых он был наказан. Но, может быть, в Хогвартсе найдутся и другие, подобные ему. Может быть, они научат его, как заставить странные вещи происходить тогда, когда он этого захочет. Может быть, если бы все это не было какой-то ужасной ошибкой… Наручные часы пробили полночь, тихий звон вырвал Гарри из его мыслей. Его день рождения. В суматохе, вызванной письмом, он совсем об этом забыл. Тут не было ни торта, ни свечей — насколько Гарри помнил, их никогда не было, — но он нарисовал сажей одиннадцать линий на полу. «Загадай желание», — прошептал он себе под нос, крепко зажмурив глаза и задув воображаемые свечи. Прежде чем он успел закончить эту мысль, раздался громкий стук в дверь. Дадли резко проснулся, выпрямившись. Гарри мог бы сказать, что Дадли выглядел довольно ошеломленным, хотя он всегда так выглядел. Раздался второй стук. На этот раз весь дом содрогнулся от его силы. Дядя Вернон и тетя Петуния тоже проснулись, и теперь они стояли на полпути вниз по лестнице, держа в руках дробовик — где, черт возьми, дядя Вернон раздобыл дробовик, удивился Гарри — и целясь в дверь. После третьего стука тетя Петуния взвизгнула. На четвертом дверь, наконец, с грохотом сорвалась с петель. Молния осветила самого высокого и широкоплечего мужчину, которого Гарри когда-либо видел. Свет был все еще слишком тусклым, чтобы разглядеть детали, но невозможно было ошибиться в очертаниях буйной шевелюры и еще более буйной бороды. Он наклонил голову, проходя через прихожую, и неуклюже вошел внутрь, каждый шаг был настолько тяжелым, что Гарри подумал, не обрушит ли он весь дом вокруг них. И все же, как ни странно, Гарри не было страшно. Ни даже когда Дадли вскочил с дивана и попятился к окну на дальней стороне стены с такой скоростью, что Гарри был почти уверен, что его кузен вывалится прямо через оконное стекло на твердую землю острова, куда их затащил дядя Вернон. Ни даже когда тетя Петуния закричала громче, вцепившись в плечи дяди Вернона, когда тот схватил дробовик и направил его на высокого мужчину. А высокий мужчина? Тот сказал: — Извините за это, — и поднял дверь, прислонив ее к раме. «Вот видите», — подумал Гарри. «Он вежлив. Не о чем беспокоиться». — Я требую, чтобы вы немедленно ушли! Вы нарушаете закон, вламываясь сюда, — крикнул Вернон, потому что он был невежлив. Высокий мужчина с глухим стуком направился к лестнице, пока не оказался прямо перед лицом дяди Вернона. Несмотря на всю свою напускную храбрость, дядя Вернон был прижат к стене, изо всех сил стараясь убраться подальше от гиганта. — Прекращай болтать, Дурсль, болван ты эдакий. Гарри пожалел, что у него не было видеокамеры, чтобы он мог записать единственный величайший момент в своей жизни. Высокий мужчина схватил конец дробовика и направил его вверх за несколько секунд до того, как дядя Вернон нажал на курок и проделал дыру в потолке. «И вот поэтому нужно специальное разрешение на ношение оружия», — подумал Гарри. Незнакомец, в свою очередь, просто прошел дальше в комнату. — Я не видел тебя с тех пор, как ты был ребенком, Гарри, — сказал высокий мужчина, и теперь, когда он не смотрел на дядю Вернона, его голос звучал бодрее. Он также явно обращался не к Гарри, а к Дадли. — Я думал, что ты будешь немного похож на своих родителей, но, ну… — Я… не… Гарри… — Это я, — Гарри оттолкнулся от стены, где он — вроде как — прятался. — Я Гарри. Незнакомец бросил на него один взгляд и широко улыбнулся. — Ну, конечно, это ты! — внезапно он похлопал по своему собственному пальто — длинной, потрепанной коричневой вещи, которая, казалось, отчаянно нуждалась в стирке, — и достал белую коробку. — У меня есть кое-что для тебя. Боюсь, я, возможно, немного помял её, но, думаю, на вкус все равно будет вкусно. Испек его сам. Гарри осторожно взял коробку. Он знал, что увидит там, еще до того, как поднял крышку. В середине лежал торт, не слишком раздавленный, несмотря на предупреждение незнакомца, надпись была написана с ужасными ошибками, но ее можно было различить как: «С днем рождения, Гарри!» — Спасибо, — сказал Гарри, не в силах отвести от него глаз. — Не каждый день тебе исполняется 11 лет, не так ли, а? — Высокий мужчина сел на диван. Он вытащил зонт и одним касанием подбросил огонь в камин. Гарри на мгновение уставился на мерцающий желтый огонек. Магия реальна. Языки пламени радостно заплясали, словно соглашаясь с ним. Мое желание на день рождения сработало. — Извините. — Гарри положил торт в коробке на край стола и подошел к незнакомцу. — Но кто вы такой? — Рубеус Хагрид. Хранитель ключей и Земель Хогвартса. Конечно, ты уже наверняка все знаешь о Хогвартсе. Тепло, подобного которому Гарри никогда не испытывал, распространилось по его груди, сердце билось о ребра, и на одно мгновение Гарри чуть не сказал «да». Потому что, когда Хагрид сказал «Хогвартс», Гарри почувствовал, что он говорит «дом». И он не мог этого объяснить: откуда он знал, что дом — это каменные стены и дворики, холодный северный воздух и запах тыквы, размазанные чернила и мозоли между большим и указательным пальцами, как он мог почти представить очертания замка на фоне горизонта, с озером, горами и нереально зеленой травой. Было невероятно неприятно думать, что у него были все эти ассоциации и не было причин для них. «Они не впустят тебя, если подумают, что ты сумасшедший», — подумал Гарри в некоторой панике. Сколько раз Дурсли угрожали отправить его в школу для особых детей — у которых что-то не так, как любила говорить тетя Мардж. Может быть, Гарри был сумасшедшим. Почему еще его мозг чувствовал себя так, словно кто-то вошел и вытащил что-то ужасно важное, а он только сейчас осознал это? Почему еще он мог думать — чувствовать себя так уверенно, — что знает то, чего не может знать? Никто никогда не сможет узнать. — Извините, — сказал Гарри, качая головой. — Но нет. — Нет? — Хагрид выглядел изумленным. Гарри не был уверен, хорошо это или нет. Может быть, он должен был знать, что такое Хогвартс? — Черт возьми, Гарри. Ты никогда не задумывался, где твои мама и папа всему этому научились? — Научились чему? — Магии, конечно! — Мои родители владели магией? — Гарри спросил. — Но… они были нормальными. Они погибли в автокатастрофе. Даже произнося это, он знал, что это неправда. И снова что-то защекотало его память, чего он не мог уловить. Поднялась какая-то суматоха — Хагрид кричал, а тетя Петуния кричала в ответ, — но Гарри не обратил на это внимание. Его родители погибли, и не из-за автокатастрофы. Его родители умерли, и его тетя и дядя солгали об этом. Лгали на протяжении одиннадцати лет. — А потом они пошли и взорвали себя! — Тетя Петуния кричала. — Это возмутительно! — крикнул Хагрид. — Лили и Джеймс Поттер… — Он замолчал, как только поймал взгляд Гарри и глубоко вздохнул. — Судь дела в том, что твои родители были волшебниками, Гарри. И ты тоже волшебник. ТЫ ВОЛШЕБНИК. ТЫ ВОЛШЕБНИК. ТЫ ВОЛШЕБНИК, — говорила одна часть его разума. Другая, более тихая часть сказала: «Я знаю». Итак, в то время как в одном таймлайне — о котором Гарри знал, но не помнил — он пытался опровергнуть это, пытался сказать, что он просто Гарри, но на этот раз что-то внутри него просто знало, что это правда. — И Хогвартс — это то место, куда я иду учиться? — спросил он, уже зная ответ. — В лучшую школу в мире, — сказал Хагрид, решительно кивнув. — Отлично. — Гарри поднял свое письмо и проигнорировал возмущенные вздохи Петунии и Вернона. — Когда мы отправляемся? Вернон воспринял это как сигнал высказаться. — Ни в коем случае!***
Когда все было сказано и сделано, у Дадли сзади торчал поросячий хвост, дядя Вернон выглядел так, словно у него вот-вот случится аневризма, а тетя Петуния… Ну, тетя Петуния была слишком занята, суетясь вокруг них двоих, чтобы уделять Гарри много внимания. И все это было до того, как он научился ездить на летающем мотоцикле. Лучший. День. Когда-либо. В конце концов Гарри и Хагрид прибыли в паб в Лондоне под названием «Дырявый котел», где к Гарри пристали фанаты, которые хотели поблагодарить его за то, что, как он чувствовал, было совершенно незаслуженным. (Эта часть была не такой уж веселой, но Гарри снова поймал себя на мысли, что почти ожидал этого. Конечно, он все еще пробирался сквозь толчею, рукопожатия и странно искреннюю благодарность со всей грацией новорожденного жирафа, но у него было инстинктивное чувство, что было бы намного, намного страннее, если бы его вообще никто не заметил.) (Гарри решительно игнорировал все признаки своего недавно обнаруженного безумия, чтобы Хагрид не догадался и не забрал приглашение в Хогвартс, но это не означало, что он все еще не был в высшей степени расстроен из-за новоявленной славы.) Однако вскоре все это было забыто, потому что волшебства было даже больше, чем он ожидал. Косой переулок был магическим аналогом «Теско»¹, насколько Гарри мог судить. Там были магазины одежды и книжные магазины, витрины, заполненные метлами и котлами, вывески с необычными словами, такими как «Аптека»² и «Совятня». Тут также было очень шумно. «Должно быть, все пришли за покупками в школу», — подумал Гарри. — Держись поближе. Рост Хагрида был преимуществом. Толпа, как правило, расступалась перед этим человеком, и Гарри ухватился за край его грубого пальто, чтобы не отстать. Недостатком было то, что Гарри не мог видеть, куда они идут, и поэтому, когда Хагрид резко остановился, Гарри врезался головой в спину мужчины. — Это Гринготтс, волшебный банк, — сказал Хагрид. — Самое безопасное место в мире, за исключением Хогвартса. Банк, подумал Гарри, и его захлестнула новая волна беспокойства. Конечно, ему понадобятся деньги на школьные принадлежности. Может быть, даже на обучение в Хогвартсе. Он не подумал об этом, когда согласился уйти от Дурслей. Как я собираюсь платить за все это? У меня нет денег. Он собирался сказать об этом Хагриду, но что-то остановило его. Это снова было то проклятое чувство. Дежавю, он начинал понимать. Потому что он был почти на 100% уверен, что у него уже был точно такой разговор раньше. Только это было невозможно. Не так ли? Прежде чем Гарри смог собраться с мыслями, не говоря уже о том, чтобы придумать правильные вопросы, они уже были внутри банка. Здание было большим, мраморным и красивым, и, конечно же, кассиры были чудовищами. — Гоблины, — сказал Хагрид, когда заметил взгляд Гарри. — Проницательные и умные создания. Ты вряд ли подружишься с ними, учитывая то, как они относятся к волшебникам даже в лучшие дни, поэтому не стоит их злить. Что ж, круто. Он продолжал наблюдать, пока Хагрид вел их к одной конкретной стойке. — Мистеру Поттеру нужно снять средства для покупки школьных принадлежностей, — сказал Хагрид. Гоблин, сидевший на столе, наклонился, пристально глядя на Гарри поверх своих маленьких очков. Гоблин выглядел совершенно невозмутимым. — А у мистера Поттера есть ключ? — А, — сказал Хагрид несколько смущенно, снова похлопывая свое просторное пальто. — Я уверен, что он где-то здесь… — Проверь свой левый нагрудный карман, — автоматически сказал Гарри, а затем замер, когда взгляд гоблина остановился на нем. Это было похоже на то, что его полностью видели насквозь, как будто обнажилась сущность его нутра. Это сила, которой обладают гоблины? Хагрид так и сделал и тут же вытащил маленький, но богато украшенный золотой ключик, явно удивленный. — Откуда ты об этом узнал, Гарри? — Ну, — Думай, думай, думай, думай. — Это… просто показалось подходящим местом для хранения, я полагаю. — Хммм. — Гоблин все еще наблюдал, как будто ожидая, что Гарри что-нибудь натворит. — Очень хорошо. — И, — Хагрид понизил голос и наклонился, — я заберу средства из хранилища по приказу директора. Ты знаешь его. — Он передал тонкую записку, которая не слишком отличалась от письма Гарри из Хогвартса. — Понятно, — протянул гоблин. — Крюкохват позаботится о вас. Крюкохват оказался еще одним гоблином, не более дружелюбным, чем первый. Но он был чрезвычайно эффективен и, не теряя времени, повел их в ужасающую поездку на тележке по подземным пещерам, как потом узнал Гарри, к его хранилищу. У него было хранилище. Его родители, которых менее 24 часов назад Гарри считал совершенно обычными людьми без каких-либо магических способностей, и которые, как он полагал, погибли в автокатастрофе (что явно было не так, хотя никто еще не объяснил, что произошло на самом деле), по—видимому, имели состояние. Следовательно, теперь Гарри был при деньгах. Не просто деньги, на которые он действительно мог позволить себе пойти в волшебную школу-интернат. Даже не такие деньги, на которые он мог позволить себе собственный дом. По-настоящему, видит Бог, богатый. Он мог позволить себе Яхт-клуб. Необлагаемый налогом счет в швейцарском банке. Шале на берегу Средиземного моря. В хранилище было много золота. Гарри знал, каково это — жить без него. Он спал под лестницей одиннадцать лет, в то время как у Дадли было две спальни. Он готовил Дурслям завтрак, а часто и ужин с тех пор, как на него можно было положиться, что он не сожжет дом дотла, и ему всегда разрешалось обслуживать себя только в последнюю очередь. (Что означало, что иногда он получал совсем немного, если Дадли был в настроении взять еще порцию, просто чтобы ничего не досталось Гарри.) Сколько он себя помнил, он не носил ничего, кроме обносков, которые всегда были ему на два-три размера больше. Его отправляли к миссис Фигг, пока Дурсли ходили в кино или уезжали на отдых. Он уставился на груды монет. Теперь он мог сам покупать себе еду. Он мог бы сам покупать себе одежду. Он мог бы сам сходить в кино. Было бы нелепо купить себе пони только потому, что у Дадли его не было? Он мог… — Давай поторопимся, Гарри, — сказал Хагрид. — У нас много дел. Для начала им нужно было посетить еще одно хранилище. — Хранилище 713, — сказал Крюкохват. Это было сложное, гораздо более надежное, чем собственное хранилище Гарри. Одно лишь это упоминание наполнило его тревожным ожиданием. Но было и кое-что еще. Что-то вроде зуда в глубине его сознания. Что-то, что ощущалось как природное чутье, будто у него рептильный мозг³, некоторые части которого он все еще сохранял, если верить урокам маггловской науки. «Пожалуйста, просто будь пустым», — желал его мозг вопреки всякой причине. Вот, черт, он совсем забыл про камень. «Какой к черту камень», — Гарри хотелось закричать на ту часть своего мозга, которая говорила ему: «Мы это уже видели. Мы уже знаем об этом». Или, точнее, он хотел спросить, откуда он это знает. Как он мог быть так уверен и в то же время знать так мало? Хагрид сунул мешочек в карман. — Хагрид, — спросил Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально, — что это? — Не могу тебе этого сказать, Гарри. — Он был совершенно серьезен, гораздо более мрачен, чем обычно. — Совершенно секретное дело Хогвартса. Опасность, кричал рептильный мозг. Опасность, согласился мозг-дежавю. — Я понимаю, — сказал Гарри, решив больше не совать нос в чужие дела и уже не сумев убедить самого себя. — Тогда пойдем за покупками, хорошо?***
После того, как ему сшили мантию, они купили школьные учебники и котел — кто знал, что они бывают оловянными? — у Гарри оставалась только одна вещь, в которой он нуждался. Волшебная палочка. В то время как, у Хагрида, по-видимому, было еще несколько дел, которые нужно было выполнить. Вот так он оказался здесь, один, в магазине «Волшебные палочки от Олливандера», и пара остекленевших серых глаз наблюдала за ним, как за букашкой под микроскопом, пока Гарри пробовал палочку за палочкой с неудачными результатами. — Я думаю, что нет, — сказал Олливандер, поспешно выхватывая все еще тлеющую палочку из рук Гарри и осторожно кладя ее обратно в коробку. Пожилой мужчина наблюдал за Гарри еще несколько секунд, — Интересно. Он вернулся не более чем через минуту с пыльной коробкой, которая выглядела так, словно ее не открывали несколько десятилетий. — Одиннадцать дюймов, из остролиста, с сердцевиной из перьев феникса. Попробуй. Это произошло мгновенно. В тот момент, когда рука Гарри сомкнулась вокруг прочной палочки, от кончика исходило яркое золотое свечение. Тепло затопило его, и впервые с тех пор, как он вошел в магазин, Гарри почувствовал, что наконец-то может дышать. — Любопытно, — сказал Олливандер, выглядя скорее обеспокоенным, чем испытывающим облегчение, как ожидал Гарри. — Очень любопытно. — Что? В чем дело? — Он знал, что паникует, но если Олливандер скажет, что это не та палочка — если Олливандер попытается забрать ее обратно, Гарри не был уверен, что сможет её отдать. — По сути, ничего плохого нет. — Пожилой мужчина что-то промычал, казалось, на мгновение задумался, а затем вздохнул. — У палочки, которая выбрала тебя, есть близнец, сердцевина которой тоже содержит перо из хвоста того же феникса. У Гарри засосало под ложечкой. — Палочка-близнец? — Олливандер кивнул. — Дала тебе этот шрам. Как я уже сказал, это любопытно. Интересно, замешана ли в этом судьба? О, он надеялся, что нет. Он очень, очень надеялся, что нет. Но если Олливандер знает палочку, которая дала мне этот шрам, тогда, может быть… — Мистер Олливандер, мне было интересно, что вам известно о смерти моих родителей, — спросил Гарри. Он не был готов ни к тому, что старик еще больше побледнел от этого вопроса, ни к тому, что он крепко вцепился в свой стол и опустился в кресло за ним. — Все знают о том, что произошло той ночью, — сказал Олливандер таким тоном, который подразумевал, что на этом все закончится. Видимо, случилось что-то ужасное. Это было именно так, как он и ожидал, учитывая, что его тетя и дядя не сказали ему правды, и даже Хагрид удержался от того, чтобы сказать что-нибудь слишком красноречивое дома. Очевидно, это как-то связано с моей известностью, и, скорее всего, со шрамом тоже. — Я не знаю, сэр. — Гарри посмотрел мужчине прямо в глаза. Это всегда срабатывало на учителей, которые притворялись, что не замечают издевательств над Гарри. Может быть, было труднее не обращать внимания, когда им приходилось быть гуманными по отношению к жертве своей небрежности. — Никто никогда не говорил мне, что произошло, так что я не знаю. Олливандер сделал глубокий, судорожный вдох. — В ночь Самайна, пока ты и твои родители спали, Тот-Кого-Нельзя-Называть… — Простите, — Гарри заметил, как Олливандер вздрогнул, — но кто это? — Великий и ужасный темный лорд. Обладатель самой темной магии, которую когда-либо видела Британия. — Последовала пауза, прежде чем пожилой мужчина продолжил. — Из-за эпохи террора мы не произносим его имя. Могу я продолжить? У Гарри было еще так много вопросов, он уже мог догадаться, к чему клонит история мистера Олливандера. — В ту ночь Темный Лорд пришел в твой дом, твоих родителей предал один из их самых близких людей. Говорят, они сражались, чтобы защитить тебя, но не смогли противостоять его силе. Но… — Я смог, — закончил Гарри. — Это поразительно, мистер Поттер, не только потому, что никто никогда не ускользал из лап Сами-Знаете-Кого, — продолжил Олливандер. — Но потому что ты пережил смертельное заклинание. Оно убивает безошибочно. И все же ты выжил, единственное доказательство — шрам у тебя на лбу. — Гарри нахмурился. — А Вы-Знаете-Кто? — Уничтожен. Тобой. О, хорошо. Все хуже, чем я думал. Привыкай к этому, сказал его мозг-дежавю. — Хорошо. Итак. — Гарри положил деньги за свою палочку — 7 галеонов — на стол. — Думаю, мне пора. — Он был уже почти у двери, когда Олливандер окликнул его еще раз. — Я думаю, мы можем ожидать от тебя великих свершений, Гарри Поттер. — Следующую часть Гарри не расслышал, потому что голос Олливандера значительно понизился. — В конце концов, Сам-Знаешь-Кто совершил много великих дел. Ужасных, да, но великих. Гарри не стал ждать, чтобы услышать что-то еще, чего он определенно не хотел знать, но, вероятно, в какой-то момент ему должен был сказать кто-то более авторитетный, чем какой-то сумасшедший производитель палочек. Он просто толкнул дверь, намереваясь найти Хагрида как можно скорее и, возможно, убраться как можно дальше отсюда. Вот почему было вполне уместно, чтобы Гарри немедленно врезался в того самого человека, которого он искал. Сам грохот сопровождался резким визгом, и когда Гарри поднял глаза, он увидел, что Хагрид нес красивую белоснежную сову в клетке. — Хагрид! Букля! Извини, я… Хагрид хмурился, даже когда помогал Гарри встать. — Все в порядке. Не нужно беспокоиться. — Пауза. — Откуда ты знаешь имя совы? Откуда я знаю имя совы? План скрыть, что ты сходишь с ума, не продлится долго, если ты не сможешь солгать быстрее, чем сейчас. — Я… э-э… — Затем он заметил, как благословение от бога, которому ему лучше научиться поклоняться в ближайшее время, что имя было выгравировано на дне золотой клетки. Он указал на него. — Здесь прямо так и написано. — Оу. Я этого там не видел. Если бы только Гарри смог принять такое правдоподобное решение. Возможно, ему удалось бы обмануть себя, заставив думать, что он действительно первым увидел имя на клетке, возможно, он смог бы объяснить, что он действительно сходит с ума, его мозг просто обрабатывал информацию быстрее, чем он мог осознать происходящее. Вот только это не объясняло ужасную боль в груди, когда он смотрел на прекрасную сову. Сказать: «Букля», это было так же естественно, как сказать: «Это моя левая рука». Она была его, или будет, или была в параллельной вселенной, или что там с ним делал его мозг. И у него было ужасное, отвратительное, жалкое чувство, что она умерла. — Я взял её для тебя, — сказал Хагрид, протягивая клетку Гарри. — У каждого волшебника должен быть свой питомец, и нет лучшего, чем сова. — Спасибо, — сказал Гарри, отчаянно пытаясь не расплакаться по ряду причин, когда он осторожно взял клетку. Более мягким голосом он пробормотал, — привет, Букля. Она заулюлюкала в ответ. Он еле держался, чтобы не расплакаться. — Что случилось? — спросил Хагрид, внезапно запаниковав. — Я думал, тебе понравится сова. Иметь домашнее животное. Видимо, некоторым людям не нравится. И в мыслях не было… — Она идеальна, Хагрид. — Букля снова заулюлюкала, и на этот раз Гарри не смог сдержать улыбку, расплывшуюся по всему его лицу. — Я просто… никто никогда раньше не делал мне подарков. Спасибо. Хагриду нечего было на это сказать, поэтому вместо этого он обнял Гарри. И если Гарри еще немного поплакал в ужасное пальто Хагрида, то по этому поводу ничего не было сказано.