Natural Intelligence

День сменяется вечером, а вечер ночью. Над Фёкстандом нависло красивое желтовато-розовое небо, вперемешку с редким пухом белых облаков. Солнце стремительно приближалось к горизонту, опуская на город приятную прохладу весны. Свежий апрельский запах цветения ранних цветов, которые на улицах города высаживали как и администрация, так и обычные жители, облагораживая лужайки во дворах многоквартирных домов. Их аромат не могли заглушить ни автомобильные выхлопы, ни выбросы пригородных промышленных предприятий, коих в Фёкстанде было немало, но большинство из них не работало из-за недостатка финансирования, постепенно разваливаясь. На сад перед Лисьстагом красиво ложились последние лучи солнца, озолачивая траву и кусты орешника. Свет ложился перед гранитными ступенями центрального входа, как будто вставая на колени перед величественным зданием. Солнце пробивалось в окно, но его сил уже не хватало, чтобы осветить кабинет Эльзас целиком. Лишь те промежутки, где располагались окна, а тёмные уголки помещения обволакивала тьма. Сидя за своим столом, Эльзас не могла полноценно смотреть ни в одно из окон своего кабинета. Сделано это было для того, чтобы снаружи, с любой высоты самого Консула, сидящую за столом, не было видно. Защита от снайперов, для которых сидящая на одном месте Эльзас могла стать лёгкой мишенью. Безусловно, что территория Лисьстага не ограничивалась самим Лисьстагом. К ней примыкали тот большой сад, который по вечерам становился последней остановкой закатного солнца, несколько небольших служебных зданий, подземные заезды для автомобилей, и конечно же стальной забор, опоясывающий всю территорию. Но архитекторам нужно было максимально обезопасить жизнь верховного правителя. Поскольку свет из-за расположения окон не падал на стол лисицы, то ей пришлось включить настольную лампу, дабы было видно текст. Ей в руки попалась стопка папок, пока ещё пустых. В них должны быть документы, содержащие инструкции для руководителей из Лисьстага и генштаба во время операции в Махно. Там были и сама Эльзас, и Вайт, Фёдор, и многие другие. Не было только Альберта - наверное, ещё не внесли. К слову, Эльзас тоже могла лично командовать армией и находиться с ней на одном поле боя. Безусловно, что в штыковую она бы не пошла, но тем не менее, нахождение верховного правителя на передовой очень рискованно, зато сильно поднимает боевой дух солдат, из-за чего они, даже будучи в меньшинстве, были способны одержать победу над врагом. Это наглядно показывали многие сражения, которыми руководили ещё Бэлтроп - отец Эльзас, и многие другие её предки. Девушка не хотела быть исключением, поэтому рассматривала и такой вариант. Ей и винтовку доводилось держать в руках, и не только для фотосессии. Во время кровавой революции совсем молодая лиса записала на свой счёт несколько убийств. Это, конечно, был не самый выдающийся показатель, однако никто и ставил в сравнение семнадцатилетнюю Эльзас, которая училась стрелять прямо во время революции, с закалёнными в боях бойцами анкапистанской армии. Вообще Эльзас не предполагала, что она будет вынуждена лично принимать командование. Дело в том, что с совершенствованием науки и техники, нужда лидера находиться рядом со своим войском отпала. Уже давно использовались телеграф и радиосвязь, которые позволяли командовать армиями на большом расстоянии. А ещё возрос шанс случайно погибнуть во время артподготовки, авиаудара, или даже от шальной пули. Трудно не согласиться, что потеря верховного лидера ни к чему хорошему не приводит, особенно во время войны. Но даже несмотря на это, огнёвка не осмелилась вычёркивать себя из списка полководцев, несмотря на страх смерти... Её отвлёк негромкий стук в дверь, после которого на пороге кабинета, сбоку освещённая янтарным солнцем, появилась её дочь, снежинка. Она была одета всё так же, разве что свою пилотку натянула на головку. Серенькую форму Вайт регулярно разглаживала руками и поправляла, заботясь о своём внешнем виде. Она прошла в центр комнаты, после чего поздоровалась по форме: — Эс либе де фёксе, госпожа Консул. — Эс либе де фёксе. — кивнула в ответ Эльзас, — Ждала тебя. Проведём выходные вместе?.. Как мать с дочерью... — последнюю фразу она произнесла негромко, глотая слова. Ей явно было неловко, хоть для Эльзас и выглядело странно казаться неловко, робость свойственна больше закомплексованной робо-лисичке. — С удовольствием. — ответила снежинка, устремив свой взор на приёмную мать. Она знает её темперамент, с ней скучно не будет. Вообще Вайт считала, что это отличный способ подружиться с Эльзас. Разрушить уже этот принцип начальника и подчинённого. Ей почему-то хотелось пощупать её тело вновь, почувствовать как шелестит падающая одежда, хотелось потрогать за грудь, как в тот самый первый раз, или за задницу, целовать её губы, шею, соски, половые губы и даже анал. Но не только похоть двигала Вайт. Ей хотелось и просто проводить время вместе: возможно, что-нибудь почитать, попить чай, порисовать. Робо-лисичка знала, что Эльзас очень любит рисовать. Она всегда была увлечена этим с детства, по её же рассказам. Несколько картин её же авторства находились прямо в Лисьстаге, но несомненно, что большую их часть Эльзас хранила дома. Она ещё с детства хотела стать художницей, хотела посвятить свою жизнь письме маслом, которое она очень любила и считала лучшим видом краски. Однако с самого детства в колеса телеги её мечты вставляли палки. В первую очередь мать - Василиса. Поскольку отец очень редко появлялся в императорском поместье, то всем там заправляла регентша Василиса, которая следила очень строго за всем, включая собственную дочь. Маленькая огнёвка вынуждена была каждый день вставать в 6 утра, чтобы заниматься бесполезной математикой и другими наискучнейшими предметами, потом у девочки был всего час на отдых, после которого снова шли занятия, только на этот раз это было обучение балету и игре на фортепиано. Ведь каждая, уважающая себя голубокровная дама должна уметь всё это делать. А вот к рисованию Василиса относилась, как к занятию бедняков, марающих бумагу за гроши, не считала это за талант. Маленькой Эльзас так хотелось почувствовать хоть немного свободы. Но сейчас она говорит, что жила бы лучше так, как жила в детстве, нежели, как сейчас... Ужасные воспоминания о войне и смерти заставляли хрупкую девушку часто рыдать, а горе глушить крепким алкоголем и сигаретами, расшатывая и так не богатырское здоровье. Был в истории девушки и другой персонаж, которого девушка любила, и которого так же потеряла во время революции. Портрет этого антро так же висел в Лисьстаге, прямо напротив стола Эльзас и слева от входной двери. А на холсте том был изображён довольно пушистый снежный барс, который смотрел прямо в глаза зрителя и хмурился. Его умные голубые глаза напоминали какой-то драгоценный камень, посмотрев в который, можно было увидеть всю вселенную. Видно было, что девушка очень долго и тщательно их вырисовывала. Его белая шерсть в редкую чёрную полосу красиво развивалась от морозного ветра, на ней оседали снежинки от небольшой метели. Сам барс был одет в тёплый анкапистанский китель уже устаревшего, коричневого цвета, поверх которого была накинута такая же коричневая шинель. В руках он держал бинокль. Белая шерсть такого же цвета, как у Вайт приятно сливалась со снежным фоном позади и вокруг, да и вообще картина была сделана с душой и большим старанием. В левом нижнем углу была надпись, но кто-то её замазал, оставив лишь инициалы: шевалье Арно де Пуанси. Имя, конечно не анкапистанское, и вообще о нём мало что известно даже высшему руководству, за исключением лично Эльзас. Он висел напротив стола Консула и всегда сверлил спины тех, кто к ней приходит. Вайт всегда было некомфортно стоять позади этой картины, будто этот снежный барс вдруг сойдёт с холста, схватит её за шею и утащит в свой снежный и холодный мир, прямо как тот чёрный ягуар по прозвищу Конст. Оба этих персонажа выглядели довольно устрашающе, даже будучи находясь в заточении бумаги и тканевого холста. Вайт спросила: — А это правда? Что Альберт будет участвовать в грядущей войне? Он же... Как сказать... Новичок. Его бы подержать пока в резерве, дать привыкнуть. — Если мы каждого военного будем оставлять «привыкнуть», то от Анкапистана через пару лет ничего не останется. Генеральский состав у нас и так крохотный. Настолько, что в войне скорее всего придётся участвовать и Фёдору, если он выживет... И даже мне. Мне не впервой руководить армией. Я в свои 17 лет формировала ополчение и штурмовала этот город плечом к плечу со своими бойцами. Я даже помню момент, когда впервые оказалась тут, в Лисьстаге. Жаль, это было не в мирное время, а Лисьстаг тогда напоминал жилую многоэтажку в Махновщине, то есть руины. Однако это возможно только в том случае, если дела на западе станут совсем плохи. Наши соседи явно нас не по головке погладят за вторжение в Махновщину. — иронизировала Эльзас, криво улыбнувшись, обнажая острые клыки, — Но я уверена, что они не решатся вторгаться к нам в ответ, особенно эти трусливые лягушатники. — Вы слишком легкомысленно относитесь к ситуации с англо-франками, — заметила Вайт, вернув своего Консула на грешную землю, — Война с этими ребятами ничем хорошим не закончится... — У меня есть козырь в рукаве и на этот случай... Но я держу его в строжайшем секрете, даже от тебя. Вайт, конечно, стало жутко любопытно. Она знала, что её мать - очень загадочная лисица, но никак не ожидала, что у этой плутовки на любую проблему найдётся решение. Она уже хотела поинтересоваться про этот козырь, не как у Консула, а как у матери, но её разум взял верх над любопытством, и она смолчала. Злить Эльзас ей сейчас было совсем не с руки: — Я вас поняла, госпожа Консул. У вас на любую проблему найдётся управа. — Не стоит мне льстить, Вайтюш. После этого Эльзас встала, надела свою серую фуражку, Затем она обошла Вайт, ласково проведя по её бедру пышным хвостом, отчего её взяла лёгкая дрожь, и направилась к двери. Вайт поспешила за Эльзас, на выходе в последний раз взглянув на барса и сглотнув. Под конец апреля ласковое солнышко долго не покидало Фёкстанд. Уже пошёл восьмой час вечера, а свет солнца сквозь безоблачное небо никуда уходить не собирался. На центральном входе девушек уже ждал автомобиль. Обе уселись на заднее сидение, после чего наконец-то отправились в путь. Выехав через подземный проезд, машина понеслась сквозь неоживленные улицы Фёкстанда. Другие машины на пути встречались довольно редко, их не видно было даже на центральных автомагистралях. Да и вообще столица была довольно унылой, её не спасал даже прекрасный закат. Повсюду мусор, нищие, в некоторых частях города до сих пор не до конца были восстановлены дома и дороги. Полуразвалившиеся и обугленные руины домов были оцеплены хлипкой строительной красно-белой лентой, смотря на полуживой город мёртвыми глазницами выбитых окон. Дождутся ли они когда-нибудь реставрации? Судя по тому, как много мусора там скопилось, здания от бомжей и мародёров никто не охранял, никому до них не было дела. А это, к слову, был почти центр города. Страшно было даже представить, что творилось на окраинах. Жители пригородов Фёкстанда оказывались на грани выживания. После революции в Анкапистане сильно обвалилась валюта - глингельн. В народе её просто называют - глина. Инфляция была настолько огромной, что даже многие анкапистанские миллионеры в один миг стали нищими. Владельцы тысяч предприятий не были готовы к обвалу валюты, им просто стало не на что содержать свой бизнес, нечем платить рабочим. Им ничего не оставалось, кроме как закрыться, оставив свои фабрики на растерзание тем же мародёрам и времени. Да и вообще в результате революции вся промышленность теперь контролировалась государством. Абсолютно все крупные предприятия принадлежали государству, а средние и мелкие хоть и могли контролировать собственники, но они были вынуждены регулярно отстёгивать приличную часть прибыли и отдавать государству, а в некоторых случаях и вовсе без разговоров передать свой бизнес властям, если те почитают его системообразующим. Само-собой, были и несогласные, но они заканчивали весьма печально - в тюрьме, или вовсе на эшафоте. Анкапистан своей мощной армией старался изо всех прикрыть кровоточащую и гноящуюся рану, нанесённую в результате кровавой революции. Ещё до пришествия к власти Эльзас, в стране многие жители выражали протесты, как мирно, так и не очень. Они не выходили на работу, выступали на улицах, перекрывали дороги, угоняли поезда и даже устраивали погромы в публичных заведениях, уничтожая не осмысленно наследие многовековой культуры. В ответ ещё императорская власть массово репрессировала жителей. Нельзя сказать, что этого нет сейчас, но тогда для самих анкапистанцев условия труда были непосильные, зарплаты ничтожно маленькие, а цены на продукты чрезмерно высокие. Сейчас ситуация немногим лучше, но Эльзас и верхушка Анкапистана уверенно заявляют, что на восстановление страны после народного восстания нужно минимум 10-15 лет. В планах властей безусловно было восстановления денежной единицы глингельна, создание комфортных условий труда для рабочих, солдат, персонала в системе образования и медицины. А вот другие элиту не волновали. Капиталисты и предприниматели здесь не были в почёте, их либо превращали во влиятельных государственных служащих, чтобы держать их навыки и опыт в узде, либо же им нужно было убираться из Анкапистана, ведь все деньги, все ресурсы - всё должно принадлежать государству. Но сейчас денег не было даже у государства, восстанавливать Фёкстанд и другие города, которые пострадали во время революции, было просто нечем. Вот они и стояли, смутно напоминая всем о пережитом кровавом времени. Когда автомобиль проезжал мимо подобных сооружений, то Эльзас старательно отводила взгляд в сторону и делала вид, будто всё в порядке. Разрушенные здания и убитые аллеи, на которых вместо кустов и травы росли горы мусора, она всеми силами старалась не замечать. Девушка тешила себя мыслями, что всё обязательно наладится, что она и её коллеги всё приведут в норму, надо только немного подождать, и заставить поверить в это всех... Ей сейчас намного было приятнее смотреть на изящное тело Вайт, которая, в свою очередь с увлечением разглядывала виды за окном. Машина, вскоре, покинула центральные районы города. В пригороде было зелено. Свежая весенняя листва закрыла собой весь тот ужас, что мог за ней находиться. Хотя небольшие дома с красными черепичными крышами, как раз такие, как в Шванце, выглядели довольно красиво. Да, они уже были не новые, в некоторых местах и вовсе такие дома обрушились то ли от времени, то ли от всё тех же пресловутых военных действий. Но то, что тут красивее, чем в центре города, было фактом. А через пол часа и эти дома закончились. Осталась только дорога, освещённая редкими фонарями, да силуэты деревьев, которых уже стала поглощать тьма. Солнце уже село, но его последние лучи ещё долетали и освещали слабо деревья, окрашивая их в рыжий, почти алый цвет. Вот теперь и в окно поглядеть было не страшно, но тем не менее, прижиматься вплотную к окну было нельзя, ведь это может угрожать жизни. Вообще, по-хорошему, Эльзас должна сидеть одна в машине, посередине, а слева и справа от неё должны сидеть двое охранников. Но в этот раз огнёвка отошла от устоявшихся правил. Легкомыслие до добра не доводит, особенно, когда дело касается политики... Обе лисички это понимали, но почему-то даже правила безопасности отошли на второй план, уступив место чему-то большему. Они ехали ещё довольно долго, поэтому Вайт даже успела немного засопеть, когда машина резко свернула на грунтовую дорогу с основной трассы. Поворот был довольно резкий, поэтому заставил робо-лисичку проснуться. Она сонно оглядела салон, молчаливых водителя и охранника на пассажирском спереди, а так же Эльзас, которая смирно сидела, сложив руки на коленях. Вайт поинтересовалась: — Мы приехали? — Почти. — ответила ей Эльзас. — Так далеко вы живёте... Во сколько вам приходится вставать? — Вайт захотела зевнуть, но ей показалось это знаком неуважения к Консулу, поэтому она зевнула в ладошку и извинилась. Или Эльзас уже не стоит сейчас считать Консулом, в такой обстановке?.. — Я приезжаю в Лисьстаг позже всех, опаздываю. Хотя, почему опаздываю? Начальство не опаздывает, начальство задерживается. — ехидно улыбнулась огнёвка, что даже её хитрые персиковые глаза сверкнули в темноте. Сначала машина преодолела шлагбаум с постом солдат. К слову, вокруг КПП был сетчатый забор с колючей проволокой, который терялся в темноте и листве. Похоже, что этот забор был по всему периметру объекта, и забор давал понять, что территория, огороженная им просто огромна. После КПП грунтовая дорога сменилась на гладкий асфальт, без единой ямки и кочки. На нём не было даже мусора. Складывалось ощущение, что тут каждый день укладывают новый асфальт, по которому даже никто не ездит. Вайт сразу заметила новую дорогу под собой, ведь машину перестало трясти вообще. Она как будто парила в воздухе, стремительно приближаясь к огням, блестевшими вдали за листвой. Огни приблизились, и уже можно было отчётливо разглядеть белокаменные стены другого, уже полноценного забора, который в высоту был метров 6. По краям забора находились снайперские вышки, из-за чего весь этот вид походил на образ какой-то военной базы, но очень дорого отделанной. С Вайт спала вся сонливость, и она уже с большим интересом разглядывала усадьбу, где родилось и выросло всё родовое древо династии «Софтпадс», которое правило Анкапистаном с 16 века. Красивые решётчатые ворота отворились, и машина, немного сбавив скорость, оказалась внутри усадьбы. Первым делом в глаза бросался величественный двухэтажный белокаменный особняк с прекраснейшей верандой, окольцовывающей весь первый этаж. Дом «Софтпадс», как его принято называть, находился на небольшом холмике, и к нему от центральной дороги тянулись вымощенные каменной плиткой дорожки, пробегающими по прекрасному зелёному газону. На нём же местами произрастали разные цветы. Справа от особняка располагалась вереница домов намного меньше и не такие не роскошные. Это были дома для прислуги, целого гарнизона элитных анкапистанских гвардейцев, а также служебные помещения. По сути усадьба Софтпадс была небольшим городком. Она была полностью автономна, имела целую генераторную на случай отключения электроэнергии, собственную канализацию и водопровод. Это место настолько ломилось от роскоши, что взглянув на всё это хоть раз даже нельзя было сказать, что столица страны, где это находится лежит местами в руинах. Эта усадьба сгорала дотла несколько раз за время правления династии Софтпадс, но её существование держали в секрете, хоть она и имеет право считаться национальным достоянием с многовековой историей. Последний раз усадьба пострадала во время революции 1934 года. Здесь укрывался фельд-канцлер и главный противник (после императора Бэлтропа) «Нового Анкапистана» - Эльбинг Зефокс. После казни Бэлтропа его правая рука Эльбинг - был последним правителем Анкапистанской империи. Но его правление не продлилось и нескольких месяцев. После казни императора, он с остатками верных ему войск держал северо-восточную часть Фёкстанда, осев в этой усадьбе. Но подавить мятеж ему не удалось - Фёкстанд полностью отчистили, а саму усадьбу осадили. Опасаясь жестокой расправы со стороны сторонников Эльзас, Зефокс покончил с собой, а остатки армии, оставшись без последнего командира, сдались в плен. Именно в этой усадьбе и закончилась история Анкапистанской империи, а на её руинах Эльзас строит новую европейскую державу. К слову, именно она приказала построить тот самый шестиметровый каменный забор с вышками, чтобы превратить это место в настоящую неприступную крепость. Усадьба была хорошо освещена, в отличии от дороги, ведущей к ней. Даже ночью можно было отчётливо разглядеть всю красоту этого места. Машина остановилась перед одной из тропинок, ведущих к дому. Чтобы до него добраться, надо было немного пройтись по лужайке. Обе девушки вышли из автомобиля, после чего направились к дому. Эльзас, живущей в этом месте, было всё равно, она просто шла ко входу, ни на что не обращая внимания. Вайт же напротив было интересно посмотреть на всё это, взять во внимание каждую мелочь. Она поинтересовалась: — Госпожа Консул, разве сам не было комфортнее проживать ближе к месту работы? Это просто великолепно, но уж больно далеко от города. — Я люблю природу и безопасность. Жить в городе я боюсь... — созналась огнёвка, — Лучше я буду каждый день вставать в 5 утра, но зато чувствовать себя в безопасности, чем бояться каждого скрипа за стенкой, живя в городе. — Но ведь здесь тоже не стопроцентная безопасность. Хотя эта усадьба - настоящая крепость. Когда я последний раз была тут, я не помню, чтобы здесь был забор. Это вы его построили? — С моей руки. — Ммм... А напротив Лисьстагской площади здание канцелярии стоит. Уже как 5 лет сожжённое... А ещё в руинах лежит Равнинный Дворец, тоже в центре города... — Вайт попыталась намекнуть на проявление коррупции и воровства денег из казны на благоустройство своей загородной резиденции. Сама Вайт, к слову, жила в среднем частном секторе, в не самом большом доме с небольшим прилегающим участком. Этот дом ей и подарила Эльзас, когда Вайт окончательно оправилась после своей «контузии» и стала работать в Лисьстаге. Она особо ничего и не просила для себя, статусом приёмной дочери не пользовалась. Единственное, что она выпросила у Эльзас, это возможность летать на самолётах, смотреть на всех свысока. Именно поэтому робо-лисичка целых 6 лет не видела этого места. Но сейчас ей посчастливилось оказаться здесь вновь. И кто знает, сколько раз она ещё появится тут, пока будет сближаться со своей матерью. Вайт понимала, что даже намекать о чём то нехорошем Эльзас - смертельно опасно. Но лисица всё таки надеялась, что у огнёвки не поднимется рука на это чудное создание. На её удивление, Эльзас лишь вздохнула грустно, после чего выпалила: — Анкапистан, одна из сильнейших европейских стран с многовековой историей. Наши предки династии Софтпадс держат власть в стране уже больше половины тысячелетия. Ты изучала историю лишь при помощи книг, как и я отчасти. Но когда-то давно мои прадеды и прабабки могли свободно гулять по улице, не опасаясь ничего и никого. Ни у кого из простолюдин не было мыслей о покушении в те времена. Но времена меняются, менялись наши правители, подстраивающие страну под собственные предпочтения. Великий Отец Отечества наш, государь всеанкапистанский Августин второй, был лисом с либеральными взглядами, он активно боролся с язычеством, которое оставалось в Анкапе ещё долго после распада единой колониальной системы Пелми-ица. Он первый начал учреждать первые органы власти, та же канцелярия, которая тогда называлась «Всеантровский созыв». Карал чиновников и военных за коррупцию, не кичился даже их казнью. Страна под правлением его ходила по струнке, развивалась и расцветала быстрее других европейских держав. А потом Августин заболел чахоткой, и спустя несколько лет умер, передав престол двоюродному брату по линии Пхотт, Кёльбингу первому. — Эльзас намеренно не стала называть титулы следующего короля, для контраста, — Кёльбинг был лисом красивым. У него была чёрная шерсть, которая на концах даже слегка серебрилась, прекрасные умные серые глаза, стройное широкоплечее тело, высокий рост. Но умением править он не отличался. Он отменил смертную казнь для тех же чиновников и высокопоставленных военных, начал кардинально менять только что более менее устоявшеюся политику Анкапистана и его иерархическую дисциплину. Да настолько, что во Всеантровский созыв стали попадать коровы и даже антро-свиньи! — огнёвка опять постаралась сделать на этом акцент, — И в личной жизни он мог вести себя крайне странно. На собраниях и приёмах кривлялся, на похоронах своего брата Августина неприятно и мерзко шутил. Его нездоровое поведение привели в бешенство не только простой народ и слои выше, но даже собственных родственников при королевском дворе. Именно поэтому овдовевшая супруга Августина, принцесса, а в будущем Королева Анкапистанская и великая матушка народа лисьего и мудрая спасительница отечества ясная Черри первая, сведёт на свою сторону всю королевскую регулярную армию, точнее её зачатки, после чего арестует Кёльбинга и заставит подписать отречение, а далее издаст указ, при котором до совершеннолетия сына Августина и своего собственного становится полноправной правительницей Анкапистана. Но знаешь, что предшествовало аресту Кёльбинга? Его сопротивление. Король не хотел так просто отдавать трон жене своего братца, поэтому всего за несколько недель ему удалось рекрутировать армию в несколько десятков тысяч антро. Он назвал Черри и всех, кто встал на её сторону мятежниками, посягнувшими на корону. И они все будут судимы по закону военного времени. Так началась в Анкапистане первая гражданская война. Оба государя нещадно сталкивали между собой свои армии, пока в битве у Кожного края Черри одержала победу, ставшую решающей в ходе войны. Потеряв важный оборонный пункт, Кёльбингу отступать было уже некуда. Он держал оборону во дворце начальника края, пока туда не ворвались гвардейцы Черри и не повязали короля. В тот же день его заставили подписать отречение. По суду в случае добровольной сдачи в плен и отхода от дел управления страной, Кёльбингу сохранили бы все титулы, награды, и перевели бы в тот самый Кожный край, где он смог бы прожить тихую и безбедную жизнь. Но за развязывание гражданской войны, за убийство тысяч соотечественников, короля приговорили к высшей мере. Помимо Кёльбинга, были казнены десятки лиц из его окружения. Жену Кёльбинга насильно выслали в Данию, а двух детей взяла на воспитание сама Черри, аргументируя это тем, что они тут ни в чём не виноваты. А теперь, к чему я это вообще... — после долгого предисловия Эльзас подводит вердикт, — Совсем недавно, всего 5 лет назад, мы пережили очередную гражданскую войну. Страна держится буквально на честном слове. Достаточно будет всего одной искры, чтобы снова произошёл революционный взрыв. Династия Софтпадс заметно поредела, боюсь, что в этот раз она и вовсе может перестать существовать. Мне просто нужна обороноспособность... Я дам народу всё, что было обещано, но если что-то вдруг пойдёт не по плану, то я не хочу сгинуть в первые дни этого кровопролития. Мне нужно место, где будет возможность держать оборону и продолжать руководить страной. А ты бы как поступила на моём месте? — Наконец-то огнёвка закончила свой длинный монолог, после чего посмотрела на Вайт, ожидая услышать от неё ответ. — Я бы не допустила ситуацию, которая привела бы к гражданской войне. — позволила себе проявить дерзость снежинка. — Да что ты говоришь! — задумчивое выражение мордочки Эльзас моментально стало злым, — Я бы тебе объяснила популярно, у меня уже руки чешутся, но при других как-то неудобно будет. Ты ведёшь себя, как маленький ребёнок. Как бы ты не старалась угодить, как бы ты не расписала права народа, сколько бы не давала им власти и богатств - всегда найдутся недовольные. ВСЕГДА! Поэтому запомни и делай, как я, как твоя мама - не пресмыкайся перед ними. Они сейчас злые и голодные, готовы порвать любого, его указать на него в причине бед. Злыми и голодными легче управлять, чем сытыми и довольными. Запомни. Вайт вдруг захотелось серьёзно поспорить со своей начальницей. Возможно, она бы и смогла победить, чётко оперируя фактами, но у Эльзас был козырь в рукаве, в виде полноты власти. Исходя из этого, Вайт пришлось молча проглотить всё и продолжить следовать за матерью. Эльзас сама открыла входную резную дверь из берёзы, после чего пропустила вперёд Вайт, сказав ей вдогонку: — Ты слишком молодая и неопытная, чтобы спорить со мной. Внутри дома Софтпадс тоже царила красота и роскошь. В глаза бросался прекрасный мрамор на полу и на лестницах, ведущих на второй этаж. На ступенях красовались прекрасные персидские ковры, а стены и перила лестниц и балкона второго этажа были сделаны из тёмного дуба. Но этот дуб было довольно трудно было заметить, ибо все, абсолютно все стены были увешаны десятками масляными картинами. Из за них образ в доме перемешался, ведь разные изображения на картинах веяли разной атмосферой. Довольно часто на холстах были изображены море, корабли, как современные, так и старые, парусные. На одной из картин Вайт узнала линкор Гроссер Курфюрст - флагман анкапистанского флота. На другой авианосец, который уже какой год стоит в верфи. Его строительство заморозили 3 года назад из-за недостатка финансирования, и теперь уже готовый корпус покрывался ржавчиной, стоя на стапелях и ожидая своего часа. Но на картине этот авианосец был законченным, и стремительно рассекал морскую гладь, в компании своей авианосной группы. На других картинах были также пейзажи, как природы, так и городов. Натуры на картинах почти не было. Вдоль лестнице на стене Вайт увидела портрет Сола Кидо, после чего попыталась отыскать глазами и свой собственный портрет. И нашла его. Картина висела чуть ниже, вдоль той же лестницы. Вайт там была изображена в профиль, в своей форме и пилотке, смотрящей куда-то в сторону. Рассматривая себя на холсте, Вайт наконец заговорила: — Ого... Я действительно не была тут много лет. В таких хоромах я бы спала прямо на коврике под дверью... А эти картины. Вы не говорили, что нарисовали и меня тоже. — Ах... Я не люблю хвастаться своим творчеством. Иногда я дарю картины своим ближайшим подчинённым, но твой портрет... — Эльзас заметила, что Вайт смотрит на картину с собой, — Ты у меня там не получилась. Мне было стыдно тебе такое дарить. Поэтому я обошлась «февешкой» в уникальном камуфляже. — Эта картина стоит намного дороже, чем «февешка»! — постаралась поддержать маму Вайт, — Это был бы мой лучший подарок. — Не подлизывайся. — расслабленно и достаточно ласково сказала огнёвка, легонько обняв Вайт за талию. Та немного не ожидала, но сопротивляться не стала. — Я говорю правду, госпожа Консул. — Мы вдвоём. Зови меня Эля, или просто: мама. Вайт потихоньку расслабилась. Ей нравилась такая непринуждённая атмосфера, в которой Эльзас вела себя спокойно. Собственно, спокойная Эльзас - облегчение для всех её подчинённых. Робо-лисичка ходила хвостиком за огнёвкой по комнатам, разглядывая бесчисленные картины. Её отвлёк вопрос огнёвки: — Не хочешь выпить? — А-а есть керосин? — поинтересовалась Вайт, — Или спирт строительный, селитра там... — Это тебе зачем такое? — Просто такие вещества помогают очищать «организм», а ещё сравнимы для меня с алкоголем, вызывают опьянение. Вы не подумайте, я могу пить и обычный алкоголь, только чтобы он на меня подействовал - я должна выпить очень много, намного больше, чем обычный антро. — Хех, тебе с таким талантом надо в барах на спор пить. — шутливо произнесла Эльзас, медленно шагая в сторону лестницы. — Не положено. Да и вообще, я редко пью. Мне в общем то и не надо пить для поддержания жизни, и есть не надо. Только спать хорошо, для восстановления. — Насчёт отсутствия у тебя потребностей в еде и воде я в курсе, но вот что бы ты могла непринуждённо пить такое... — Ну, я же необычная лиса... — Да что ты так испереживалась? Не бойся ты, не укушу я тебя. Селитры у меня конечно нет, но керосин найдётся. Обе девушки спустя время очутились в столовой. Наружные стены были облицованы большими окнами, а на потолке висела роскошная хрустальная люстра. В основном зале с лестницами была такая же люстра, только в несколько раз больше. Посреди комнаты стоял стол овальной формы с белой скатертью, посредине которого стояла ваза с фруктами. У окон в углу помещения стоял часовой, задрав высоко морду и натянув каску на лоб так, что она закрывала глаза. Эльзас подошла к нему, что то шепнула на ухо, после чего тот пулей выскочил из столовой и куда то ушёл. Проводив его взглядом, Эльзас обратилась к Вайт: — Присаживайся пока. И не стесняйся ты. Ничего не ответив, Вайт отодвинула один из стульев и села за стол, плотно прижав друг к другу ноги и сложив руки на коленках. Огнёвка вскоре села рядом и взяла яблоко в руки. Вайт у неё спросила: — Я не совсем понимаю всё это. Всю историю в Анкапистане царила монархия, монархия, медленно перетекающая в демократию. Почему всё так резко изменилось? Вроде, династия Софтпадс всё ещё у власти, но вы теперь не королева, вы Консул. К чему все эти преобразования? — Ты же знаешь, чем отличаются реформы от революций. Мой... — огнёвка в этот момент промолчала с минуту, — Мой отец не был сторонником реформ. Он был слеп. Он не видел нарастающее недовольство населения, а мой конфликт с матерью и лично с ним вызвал мой переход на сторону бунтовщиков и отказ принимать корону. Революция - это взрыв, буря, сносящая всё на своём пути. Она вносит резкие и кардинальные изменения во все сферы общества, меняет всё. Если бы Бэлтроп смотрел на взгляды народа, которые считали существующую монархию устаревшей, и провёл необходимые преобразования, то этого кровавого бунта удалось бы избежать. Думаешь, нелегко мне было поднимать оружие на собственных родителей? Повисла неловкая пауза. Вайт, которая была ещё очень молода, не смела что-то сказать против Эльзас. Но она задала совсем другой вопрос: — Я давно хотела спросить... Что стало с Регентшей Великой Василисой, вашей матерью? Она ведь бесследно исчезает незадолго перед началом вооружённого конфликта, буквально за несколько недель. И никто не знает, что с ней случилось. Я видела её всего 1 раз в жизни, но запомнила хорошо. Стройная, высокая, имеет шёрстку посветлее, чем у вас. Вы не знаете, что с ней случилось? — Да откуда-ж мне знать? — вполне непринуждённо ответила Эльзас, откусывая яблоко, — В Фёкстанде её не было - это всё, что я знаю. Может погибла где-нибудь от рук бандитов, всё таки времена тогда были очень смутные, и на королевское древо объявили охоту, за исключением меня... Или может сбежала за границу, и живёт себе, не зная бед. — Вы так легко это рассказываете, будто это не ваша мама, а просто случайный антро. — Вайт действительно удивилась на такой ответ. Может, она хотела вытащить из Эльзас душещипательную историю, но эта лисица - крепкий орешек. — А что мне, плакать что ли? Много воды утекло с того времени, своё я уже наревела. И тем более, мама меня не любила. Она пыталась сделать из меня точную копию себя, заваливая учителями и бесконечными заданиями, когда я мечтала просто выйти на улицу и погулять. А отец вообще в воспитании дочери участия не принимал. Я вообще его почти не видела, ибо появлялся он в нашем родовом поместье раз в месяц в лучшем случае. Для меня это был не отец. Я не признавала его. Я, по-моему, даже ни разу не назвала его папой. И знаешь... — Эльзас тяжело вдохнула и посмотрела на Вайт тяжёлым взглядом, от чего той стало не по себе, — Когда выносили приговор в полу разрушенном Всеантровском созыве, Бэлтроп плакал и каялся перед всеми нами... Но мне не было его жаль, он уже вдоволь упился крови, доведя страну до бунта. Пора было и нам взять своё. — с нескрываемой злостью сжала Эльзас кулак на столе и посмотрела на него. — Вам трудно говорить об этих временах?.. — Трудно, от того, что мерзко. Давай, лучше не будем об этом говорить. Вот как раз и угощения принесли. Не успела огнёвка закончить, как на стол поставили бутылку с вином 19 века, и старую, грязную и дурно пахнущую бутылку с керосином, которую, по всей видимости откопали в какой-то подсобке и наспех постарались отмыть тряпкой. Помимо алкоголя были ещё разные вкусности, в виде всё тех же фруктов, нескольких видов сыров и вяленого мяса, сложенных на большом блюде. Однако, Эльзас не захотела справлять дивный вечер тут, сидя за столом, ей хотелось подняться наверх, в свою спальню, где было ещё теплее, уютнее, и была большая мягкая кровать: — А давай наверх пойдём? Ко мне в спальню. Хочется уединения... — покосилась Эльзас на охранника, снова вставшего в углу столовой, как истукан. — Ну так прогоните его. — непринуждённо ответила Вайт, сунув себе в рот ягоду винограда. Снова уловив суровый взгляд, она поняла, что вопрос прозвучал «для приличия», но Вайт в данном случае отказать право не имеет. Ей пришлось согласиться. Услышав удовлетворяющий ответ, Эльзас немедленно схватила обе бутылки в руки и пошла на выход из столовой, вручив Вайт блюдо с закусками. Та всё никак не могла понять, зачем было приходить сюда, чтобы потом галопом поскакать в спальню, вместе с едой. Вайт есть не нужно было вообще, но устройство её организма позволяло поглощать пищу, которые едят обычные антро, и при помощи смеси кислот даже усваивать некоторые полезные вещества. И пускай эта функция для робота практически не имела пользы... Вайт ничего не оставалось делать, кроме как взять блюдо с закуской, после чего поспешить за приёмной матерью, ибо она сама рисковала заблудиться в этом дворце. Выйдя обратно в центральный зал, снежинка отыскала глазами огнёвку, которая уже стояла на втором этаже, рядом с лестницей и терпеливо ожидала дочь. Перебирая ножками по гранитной лестнице, Вайт вскоре тоже оказалась наверху, рассматривая с любопытством уже второй этаж. Балкон второго этажа с обеих сторон имел коридоры, напичканные дверьми в какие-то помещения. Все двери выглядели абсолютно одинаково, поэтому невозможно было понять, где что находится. Но Эльзас выступила здесь путеводной звездой. Дождавшись Вайт, она устремилась налево быстрым шагом, к последней двери напротив. Робо-лисичка поняла, где находится спальня, следуя за огнёвкой. Понятное дело, дверь в спальню Консула была закрыта, поэтому Эльзас ещё с минуту простояла у входа, разыскивая в карманах массивный латунный ключ. Попав в спальню, девушки попали как будто совсем в другой мир. Освещение здесь было другое. Такое тусклое, тёплое, и очень расслабляющее... От приоткрытого окна дул лёгкий весенний ветер, слегка дёргая шёлковые коричневые шторы. Это было единственное помещение, не увешанное картинами художницы-огнёвки. Однако, на стенах отчётливо были видны следы холстов, отпечатавшихся со временем. Картин, которые могли бы занимать место на стенах так же нигде не было, да и вообще в комнате был беспорядок. Повсюду какие-то скомканные листки бумаги, письменные принадлежности и кисти. Бархатный ковёр был помят в нескольких местах и смещён со своего места. Справа от входа в спальню располагалась большая двуспальная кровать, больше походившая на усыпальницу. Кровать была расправлена и не ухожена, одна подушка вообще валялась на полу, а вторая лежала где-то в районе ног на кровати. Прямо напротив кровати находился дубовый письменный стол - единственное место в комнате, где соблюдался хоть какой-то порядок. Вдоль всей стены от стола, до двери тянулся длинный шкаф. Он был настолько заполнен, что буквально ломился от количества бумаг и какого хлама. Рядом со шкафом стоял мольберт, пустой. Под ним скопилось больше всего кистей и открытых, скорее всего уже засохших тюбиков с акварельной краской. Казалось, что в таком бардаке что-то найти невозможно, однако, Эльзас, судя по всему довольно легко ориентировалась среди этого мусора. Она легко прошмыгнула к шкафу и достала оттуда какую-то резную шкатулку, сунув в неё тот самый латунный ключ, которым открыла дверь: — Закрой, пожалуйста дверь на замок. — ласково пропела Эльзас и улыбнулась. Вайт повиновалась, порхнула к двери и закрыла её, оставшись с огненной лисой один на один. — А почему здесь такой беспорядок? Во всём особняке идеальная чистота, а тут у вас ступить некуда - можно на что то встать. — Снежинка нагнулась, поднимая с пола кисти и очень грязную палитру, которая, судя по её внешнему виду не знала раковины со времён начала использования, намереваясь положить их на одну из полок шкафа, но крик Эльзас заставил её дрогнуть от испуга. — Не трогай! Я потом не найду это. Это же голубая лазурь, я её искала в коробках несколько месяцев. Сейчас опять потеряю и не найду уже. — Голубая лазурь?.. — Вайт попыталась отыскать среди этого хлама предмет, который мог бы походить на голубую лазурь, но огнёвка, заметив это, тут же пояснила. — Это тюбик с оттенком краски, который я искала очень долго. Я рисую этим цветом и воду, и небо, поэтому потерять такое нельзя. — Кстати про рисование. — вспомнила Вайт, — У вас, судя по всему, в спальне картины висели, а сейчас нет ничего. Куда они пропали? — Просто мне не нравится... — коротко и довольно сухо прозвучал ответ девушки. Поняв, что Эльзас подобные расспросы напрягают, Вайт поспешила больше не говорить об этом. Оставив вещи лежать на прежних местах, девушка стала аккуратно ходить по спальне и изучать её, постоянно смотря себе под ноги, дабы ни на что случайно не наступить. Ступая, как по минному полю, Вайт добрела до письменного стола. Зачем вообще они пришли в спальню? Как будто выпить в столовой было нельзя. Что мешало там устроить «интимную обстановку»? Не найдя ничего интересного, Вайт вернулась к кровати, на которой уже восседала Эльзас и расставляла выпивку на только что придвинутый прикроватный столик. Вайт только сейчас заметила, что до сих пор держит в руках тарелку с закуской. Непонятно, как она не умудрилась её не уронить, когда хотела поднять с пола мусор. Вообще весь этот беспорядок явно устраивал Эльзас и она ничего особо менять не хотела. Помешкав с минуту, снежинка поставила блюдо на столик, а потом села рядом, предугадав приглашающий жест. Примерно с минуту ничего не происходило, обе слегка смущались, поэтому Вайт решилась сделать шаг первой. Она взяла старую бутылку керосином и налила немного в свой бокал. Затем, по правилам этикета, налила уже вина Эльзас. Вайт не знала, сколько нужно было налить, поэтому выдула почти полный бокал, остановившись только на крик огнёвки, отвлёкшийся и не заметившей вовремя переполненный бокал. Тут же она принялась извиняться и оправдываться, но кажется всё обошлось, Эльзас даже немного хихикнула от такого нелепого случая. Тем не менее, девушке полный бокал вина было не осилить. Она взяла бутылку и попыталась слить напиток обратно, из-за чего он вполне ожидаемо полился мимо, благо лисица додумалась подставить под бутылку поднос, чтобы не замарать постельное бельё. В итоге, оставив только четверть от алкогольного напитка, девушка прикоснулась к нему губами и попробовала. Вайт послушно забрала поднос и поставила его на подоконник, забрав стакан с керосином. Сев обратно рядом, она неловко взяла свой стакан двумя руками и отпила: — Мне так редко приходится пить алкоголь, госпожа Консул. Обычно дома я только сплю, иногда читаю. Мне вполне хватает и такого... — Неужели ты всё время так проводишь? — с какой то жалостью в голосе ответила Эльзас. — Нет... У меня свой ангар есть ведь. Я много времени там провожу. Но тем не менее, скучно, да... — созналась снежинка. — Знаешь... Я думаю, что буду теперь больше уделять тебе внимания. Именно, как дочери. Если ты хочешь конечно. Просто, дав тебе базовые знания и представления о мире я как то и забыла про твой досуг. Мне тебя даже жалко, правда. Постараюсь теперь наверстать упущенное. Но ты тоже молодец. Нашла себе увлечение, пускай далеко не безопасное. Только не подумай, что я одобряю твоё увлечение авиацией. Мне просто не настолько грустно от того, что ты способна сама себе найти занятие. — Спасибо... — довольно коротко обронила Вайт, снова отпив керосина, — А мне много и не надо. Посиделки вроде этой - то, чего мне так не хватало. — А как насчёт?.. — Эля намекнула дочке, вновь приобняв её за талию, прижав к себе поближе и поглаживая ласковыми пальцами по бочку, — Но только с твоего желания. Я в прошлый раз не удержалась, но вот теперь я готова сделать для тебя всё, что захочешь. — она приблизилась к мордочке лисички максимально близко. — Прямо всё, что захочу? — улыбнулась в ответ Вайт, чувствуя, как приобретает власть в складывающимся положении. — Что угодно, в пределах моего дома. Мы устроим маленький государственный переворот, хи-хи. — огнёвка скинула с ножек свои сапожки, оставшись лишь в чёрных колготках, после чего со своими стройными ножками забралась на кровать, допив бокал и отставив его в сторону. Вайт не стала медлить. Она очень быстро осушила стакан с керосином, а потом пошла ва-банк. Отставив уже пустой стакан с сторону, она резко схватила Эльзас за запястья её тонких рук и прижала её спиной к мягкой кроватке, а сама оказалась сверху, нависнув над лисицей. Вайт было нереально страшно в этот момент, ей нужен был сигнал, который мог бы показать, как поступить дальше. Этим сигналов выступил расслабленный стон Эльзас, которая, вопреки ожиданиям дочери, не подавала признаков сопротивления, а даже наоборот - подчинялась. Вайт понимая, что она всё делает правильно, легонько нагнулась над шеей огненной лисы, и стала её целовать, щекоча языком, не переставая прижимать последнюю за запястья к кровати. У Эльзас проявились первые признаки сексуального возбуждения. Лисица охотно подставила свою шею Вайт, как какому то вампиру, прикрыла глаза и тихо стала стонать и хихикать. В знак закрепления успеха, Вайт губами поставила засос на шее огнёвки, совсем легонько куснув её, а потом, наконец, отпустила запястья и уселась прямо на животе девушки. Далее, лисички стали раздевать друг друга, просто смотря друг другу прямо в глаза и ничего не говоря, будто они делают так чуть ли не каждый день. Эльзас положила руки на бедра и ножки Вайт, стала пытаться стянуть с неё юбку, добраться до её кисочки. Вайт же напротив нацелилась на рубашку, медленно её расстёгивая, намереваясь добраться до мохнатой грудки. Теперь страх у белой малышки отступил. Она, сидя на мягком пузике Эльзас, раздевала её, собираясь заняться с ней любовью прямо у неё дома. Не сказать, что она мечтала об этом всю жизнь. Но та самая ночь в кабинете пробудили нестерпимый аппетит к стройному женскому телу, который Вайт уже даже не пыталась скрыть. Она даже не заметила, как лишилась юбки, а лапки шоколадного цвета уже легли ладонями на попку, слегка её сжав. Вайт закусила губу и промычала, стянув с Эльзас рубашку и приспустив с неё лифчик. Уже сама, без всяких подсказок, она взялась за сочные кремовые сиськи с нежными и твёрдыми розовыми сосками и так же их легонько сжала. Ответное мычание не заставило себя ждать. У снежинки от удовольствия дёрнулись ушки, а её хвост стал медленно вилять. Дёргался хвост и у Эльзас, но девушка придавила его своим телом, поэтому было видно только бешено дёргающийся шоколадный конец. Неожиданно, Эльзас нарушила всю эту идиллию своим вопросом: — Аххх... Ты не могла бы поласкать меня игрушкой?.. Вайт даже не поняла, что Эльзас имела в виду. Что значит «игрушкой»? Снежинке не было ведомо понятие сексуальных игрушек, открывающих в телесных утехах отдельный мир - от обычных анальных пробок и дилдо, до крепежей и ремней для самого изощрённого применения... На её немой вопрос Эля ответила тем, что аккуратно спихнула белую лисоньку со своего живота, а потом встала с кровати, прямо на ходу скидывая с себя одежду. На полу оказались вскоре и колготки, а за ними и трусики, полностью обнажая сексуальное вишнёвое тело, эту пышную задницу и стройные ножки... Вайт тоже поспешила раздеться, стягивая с себя рубашку, расстёгивая лифчик, оголяя свою прелестную грудь двух цветов. Эля обернулась, встала передом, чуть подкосив ноги и поставив руки по бокам. Она смотрела на сочную грудь и облизывалась~: — А ведь ты тааак хорошо начинала, пупсик. — сладко вытягивая слова, словно кремовую нугу, пропела вишенка, — Но ты такая неопытная. Прижала меня к кроватке, а потом отпустила. Я сбежала из твоего плена. — она широко улыбнулась. — Погоди. Вернись только - я тебя уже никуда не выпущу. — Вайт впервые обратилась к Эльзас на «ты». Реакция огнёвки была довольно мягкая. — Я с удовольствием вернусь к тебе, только кое-что возьму отсюда. Оторвать взгляд от сочных доек Вайтюши было непросто. Эля смотрела на разноцветную грудь с минуту, но негромкий смех партнёрши привёл её в чувства. Она опять отвернулась и пошагала в другой конец коридора, прямо к письменному столу. Огнёвка открыла один из ящиков и стала там активно копаться. Нетрудно догадаться, что она достала оттуда фаллос, довольно крупных размеров. Не медля, Эля быстро захлопнула шкаф, а потом запрыгнула на кровать, что та недовольно скрипнула. Вайт сильно удивилась при виде страпона, ибо даже про существование подобных приспособлений не знала. Девушка села на кроватке в позу лотоса и с интересом стала разглядывать пенис: — Я только на картинках такие видела... А он должен в неё целиком влезать? — малышка пальчиком показала на свою норку, уже даже ничего не скрывая. — Детка, в меня влезает и больше, и даже в попку. — возбужденно ответила Эльзас, закусив нижнюю губу. — В попку?.. Но ведь анал не предназначен для этого... — С точки зрения биологии нет, а с точки зрения получения удовольствия... Ммммм... — блаженно промычала Эльзас. — А мне тоже можно в попку? — Это больно, моя хорошая. Но только первый раз больно, потом ты чувствуешь только кайф. Тебе не будем трогать. Тебя надо научить трахаться. — вишенка сладко провела слюнявым язычком вдоль гладкой шейки и щёчки своей малышки, оставляя на гладком пластике кучу слюней. Вайт сильно это понравилось. Настолько, что она вновь схватила Эльзас, но уже под плечи и плюхнула прямо на себя, умоляя вылизывать себя дальше. Взаимные ласки продолжились. Ещё больше страсти и похоти. Кроваво-алый закат кружился в лесбийских танцах со снежной метелью. Лисицы жались друг к другу, сосались, покусывали друг друга. Их языки находили друг друга, когда они страстно сосались друг с другом и жались друг к дружке, будто пытаясь слиться в единое целое. Они лапали друг друга: груди, попочки. Вайт активно залазила Эле ручками между булочек. Она чувствовала гладкими пальчиками её пухленькие половые губы, её анал. Трогая киску она чувствовала на ней что то липкое, тягучее, и тёплое. Однако, Эльзас вспомнила про своё желание и про фаллос, который она принесла с собой: — Ты помнишь мою просьбу? — хитро улыбнулась вишня, чмокнув Вайт в губы, а потом развалившись на спинке, высоко задрав и раздвинув ножки, придерживая их руками. — Не забыла. — улыбнулась в ответ снежинка, после чего тоже поднялась и взяла в руки страпон, который лежал где-то на кровати - лисицы про него успели забыть, пока были заняты друг другом, — Ты такая аппетитная... — Вайт невольно сглотнула скопившиеся во рту слюни, осматривая свою партнёршу и её сочные формы. Под звонкий смех огнёвки, она приблизилась к ней, приобняла за ножки, и аккуратно уложила их на свои плечи, максимально приблизившись к лисьим прелестям. Медленно и методично Вайт стала водить головкой члена по чувствительным половым губам и клитору, легонько раздвигать половые губы той же головкой головкой, обволакивая её в этой приятной склизкой жидкости. Тонюсенькие струйки, как паутинка, тянулись от головки к половым губам, придавая всему процессу ещё больше грязи и похоти. Эльзас всё это время стонала. В её стонах невозможно было различить что-то членораздельное, ибо огнёвка от кайфа уже просто не могла говорить. Чувствуя, что «размяла маму», Вайт пристоила член в её вагину и медленно вогнала внутрь. В миг ножки Эли вытянулись, и пальчики на них растопырились в разные стороны, а новый стон нестерпимого удовольствия снова раздался на всю спальню. Вайт медленно трахала Эльзас страпоном в её розовую, сочащуюся соками вагину, постепенно ускоряясь и лично кайфуя от созерцания всего процесса. Эльзас, задыхаясь в стонах, уже закрыла глаза, а её пасть широко раскрылась и из неё вывалился слюнявый язык, как у последней шлюхи. Лапки огнёвки сжимали и легонько дёргали одеяло. Лисица от поступательно-вынимательных движений страпона слегка тряслась на кроватке, отчего её грудь мотало слегка, как желе. Вайтюше хотелось подержаться за эти сочные кремовые дойки, однако, дотянуться до них сейчас, было невозможно, потому что до заветной груди ручки Вайт не доставали. Эти сладкие стоны можно было чувствовать целую вечность, ровно как и смотреть на сексуальное тело Консула, которое сейчас находилось в распоряжении Вайт. Девушка на инстинктивном уровне стала запихивать дилдо быстрее и грубее, заставляя стоны огнёвки на пару секунд перерастать в негромкий крик. Сама же Эличка сцепила ножки в замочек за шеей у Вайтюши, стараясь прижимать её к себе. Снежинка тёрлась об большие ляжки щёчками, чувствуя шелковистый мех, а мягонькие розовые подушечки ступней вишенки касались лопаток. Обмотав шею Вайт ножками, словно шарфиком, Эля громко простонала и зажмурилась... В тот же миг нижняя часть её тельца задрожало, а из оприходованной киски брызнула прозрачная жидкость небольшой струйкой. Часть сквирта попала Вайт на животик, отчего она почувствовала сразу приятное тепло своей приёмной мамочки. Испытав оргазм, вишенка максимально сильно прижала Вайт к себе, не прекращая удовольственно мычать. Вскоре, девушка размякла, хватка её ног ослабла, и она, вспотевшая и кончившая, обмякла, разлеглась на кровати и стала тяжело дышать. Вайт сидела теперь у неё между ног. Она вынула из киски страпон, а затем взглянула на раскрытую и слегка пульсирующую норку вишенки, приятно поглаживая её по бёдрам: — Ты такая милая. — не скрывая возбуждения сказала Вайт, — Твоя норка такая красивенькая и мокренькая. В ответ Эльзас лишь тяжело вздыхала, пытаясь отойти от оргазма. Теперь обе девушки молчали, но лишь до тех пор, пока Эльзас медленно не поднялась на локтях и не взглянула на Вайтюшу: — Теперь моя очередь. — слюняво облизнулась похотливая лисица, — Вставай рачком. — Как?.. — не поняла просьбы Вайт. Не теряя времени, Эльзас развернула свою партнёршу спиной к себе, медленно опустив верхнюю часть её туловища к кроватке. Вайтюша повиновалась, и вот она уже лежала головой и грудью на кровати, задрав вверх попку, которую тут же облюбовала огнёвочка. Эля взяла вновь бесхозный фаллос и жадно его облизнула, обмазывая член слюнями и параллельно с этим слизывая с него собственные соки. Вайтюша же всё это время смотрела на маму, обернувшись через плечо: — Я не знала, что ты такая извращенка. — хихикнула снежинка, отдавая своё гладкое нежное тельце своей королеве и охотно подставляя ей задницу. — Заткнись, сучка. Я тебе слова не давала. — совсем не грубо, а скорее наоборот - ласково скомандовала Эля. В этот раз Вайт с большим удовольствием выполнила приказ любимого Консула и зарылась носиком в подушку. Эличка прижалась к попке Вайтюши и с нескрываемым удовольствием провела языком между булочек, покрывая слюнями её киску и анал. Чувствуя прекрасный, длинный и шершавый язык вишенки, Вайтюша уже сама теперь не могла сдерживать мычание и стоны. Тёплый лисий язычок жадно вылизывал её прелести, слегка слегка пролезая меж прекрасных беленьких резиновых половых губ. Вайтюша текла прозрачным конденсатом прямо своей партнёрше в ротик, которую в свою очередь это совершенно не смущало: — Ты такая слюнявая, мамочка!.. — воскликнула Вайт, в очередной раз блаженно выдохнув. Её слова привели Эльзас в неописуемый восторг. — О боже! — растаяла лисица в умилении и легонько шлёпнула Вайтюшу по заднице, — Ты впервые назвала меня мамочкой! Какая прелесть! — порыв искренней радости заставил огнёвочку даже оторваться от вылизывания сочных дырочек. — Это так классно! Не останавливайся, прошу! — Вайт уже не контролировала свои эмоции. Её полностью охватили животные грязные инстинкты, призывающую течную самочку к размножению. — Заткнись, тупая шлюха. — опять ласково и игриво заткнула мамочка свою дочку и облизнулась так, если бы хищник с аппетитом поедал свою жертву и оторвался от неё лишь потому, что ему нужно было перевести дух, — А знаешь... — Эльзас снова взглянула на игрушку, которую держала в руке, — Нахер её! Мой язык намного лучше! — она бросила фаллос в сторону. — Даааа! Умоляю, войдите в меня вашим великолепным ласковым язычком, моя повелительница! Я хочу испытать те самые чувства, что были в первый раз между нами. На щёчках обеих девушек красовался красный румянец. Они обе были такие мокрые, такие грязные. Эличка, испытавшая уже оргазм, была потной, её шерсть стала слегка влажной и слипшейся. Это даже не стоит говорить про то, что у малышки было ниже пояса. Вишенка не переставала себе активно дрочить, стонать и слегка трястись от телесных утех. Вайт же лежала полу-раком на кровати и, широко раскрыв слюнявую пасть, отдавала свои прелести в полную власть вишнёвой королевы. Огнёвочка вновь прижалась мордой и зарылась прямо между булочек своим острым носиком, продолжая вылизывать норку любимой и не переставая теребить собственную. Тельце беленькой милашки было максимально расслаблено и даже в какой-то степени парализовано. Девушка ощущала себя послушной куколкой, в руках похотливой вишнёвой самки. Видимо у Эльзас был недотрах такой степени, что Вайт вообще её не узнавала. Строгая и рассудительная лисица, не любящая шуток и разговоров не по теме сейчас сидела сзади неё, держала руками за задницу и с огромным удовольствием вылизывала её, как самая настоящая грязная шлюшка, одержимая только жаждой к утехам. Но ни Эльзас, ни Вайт это не волновало. Они знали - это останется между ними. Их любовь. Снежинка почувствовала, как восхитительный язычок вошёл внутрь и стал двигаться вдоль ребристых стенок киски. Внутри Вайтюши было узко, мокро и тепло. Тёплая прозрачная жидкость не переставая сочилась наружу, где её уже ждала грязная пасть похотливой огненной самки. Эля буквально сосалась с киской своей любимицы, попутно лаская себя пальцами. Скользкие ниточки влаги свисали с выбритой кремовой киски и падали на кроватку, стекали вниз по сочным ляжкам. Обе девочки забыли обо всём на свете. Они думали только друг о друге и их прекрасном сексе в порывах горящей страсти, любви и животной похоти. Это было просто прекрасно! Снежинка утопала в блаженных стонах, высоко задрав попку кверху, а её в свою очередь трахала язычком её самая любимая мамочка на свете. Вайтюша достигла пика оргазма. Её горячая жидкость брызнула вишенке на мордочку и в ротик. Активная фаза оргазма у Вайт длилась секунд пять. В это время её ножки активно дрожали, пока сама снежинка сильно укусила подушку и громко мычала в неё, кончая на любимую свою вишенку. Сама Эльзас охотно приняла дары дочки, поглаживая лапками её дрожащую попку и основание хвостика. Она не чувствовала ничего, кроме гладкого пластика и резины в «подвижных» зонах. Но ей тело Вайт показалось тёплым, живым, совершенно не свойственным роботу. Эта теплота выражала любовь, заточённую долгое время внутри механического сердца? Или может у Вайт что то не так с организмом?.. Огнёвку теплота тела любимой смутила. Терпеливо выждав, когда та закончит кончать, она язычком умыла кисочку, слизывая остатки любовного сока. В это время белая лисонька сладко, но глухо мычала в подушку - на порядок ниже после оргазма. Закончив, Эльзас аккуратно поползла на четвереньках к Вайт. Далее, вишенка аккуратно обняла свою любимую девочку в районе груди и крепко прижала к себе, шепнув на ушко: — Солнышко, всё хорошо?.. — буквально после этого тоненькие ручки Вайт обвились вокруг спинки вишенки, крепко обняв её в ответ. — Я люблю тебя. — прозвучал короткий, но очень нежный и ласковый ответ. — Я тебя тоже очень люблю... — Эля прижала Вайтюшу к своей шее и чмокнула её в лобик, — Прости меня, пожалуйста, за всё. Я правда, очень сильно тебя люблю. — Я верю. — снежинка улыбнулась и обняла ножки Эльзас своими. Вскоре обе уже лежали под тёплым одеялком в этой же самой позе, не собираясь друг друга выпускать из объятий до самого утра: — Спокойной ночи, мамочка. — уже сонно, но так же ласково пожелала Вайт, прижимаясь к обнажённому телу мамы и медленно засыпая. — Спокойной ночи, моя девочка. — Эля снова поцеловала свою малышку, устроилась на испачканной слюнями подушке по-удобнее, после чего провалилась в сон.