Сцена 13. Прибытие в Касрискари.
По пути к месту назначения самочувствие Нугзари стало стремительно ухудшаться. В итоге он, обессилев, потерял сознание и свалился с повозки. Конь остановился, и однополчане сразу же поспешили на помощь юному воину. — Что с ним стряслось? — попытался поднять на ноги оруженосца Михаил. — Стой! — предостерёг друга византиец, — не подходи близко. Я проверю его. Стефан сразу же заметил рану на оголённой ноге паренька и пристально осмотрел её. Застывшая кровь приняла тёмно-бурый цвет, а возле царапин возникла ярко выраженная сыпь. — Он живой, но дело серьёзное. Похоже, что у него оспа. Не знаешь, откуда у него взялся этот порез на ноге? — Его оставил Кадж, когда мы удирали от него на Вергоне. О нет… В доме старосты Юрий сказал, что обычно жертва от таких ран умирает через день. — Чтоб его в пекло! — выругался Стефан. — Нам нужно поскорее добраться до замка, чтобы я смог сварганить какую-нибудь мазь или микстуру. Давай. Бери его аккуратно, не прикасаясь к коже. Парни осторожно подняли с земли Нугзара и положили в повозку, предварительно укрыв одеждой. Вспомнив о своей «метке» на груди, Михаил не спешил оповещать о ней товарища. Взяв в руки поводья, он погнал скакуна дальше в путь. К полудню, не сделав ни одной остановки, они доскакали до главных ворот крепости. Там их встретили стражники. Они признали Михаила и немедля впустили повозку внутрь. Узнал о приезде сына и эристави Бадри. Он вместе с несколькими слугами поторопился спуститься во двор. Ранее возвращение его сына не предвещало ничего хорошего. Обессиленные путники сошли с повозки. — Михаил, Стефан… Почему вы вернулись так рано? И где Вахтанг? — Дядя… он пал… в неравном бою, — опустив голову, ответил отцу сын. Мужчина был шокирован услышанным и не мог поверить, что его родной брат погиб. — Что? С кем вы бились?! — Я всё расскажу тебе позже, — поднял голову Михаил, — сейчас срочно нужна помощь Нугзари. Его одолевает проказа. — О Боги. Какая? Где он её подхватил? — Господин эристави, — вмешался византиец, — велите направить ко мне главного лекаря и парочку людей, чтобы помочь перенести парнишку в помещение. Методы лечения оспы, которым я обучился у арабских знатоков, творят чудеса. Я приложу все усилия, чтобы спасти Нугзари. Эристави продолжал недоумевать, требуя объяснений. — Я ничего не понимаю! Что стряслось?! — Отец! Ты должен довериться нам. По взгляду сына мужчина понял, что нет времени на разъяснения, и отдал необходимые приказы. Слуги вытащили из повозки оруженосца и аккуратно понесли в крепость. За ними, засучив рукава, быстрым шагом направился Стефан. Когда все ушли, Михаил спросил отца. — Кто-нибудь ещё знает о нашем прибытии? — Никто, кроме двух стражников, встретивших Вас. И я со слугами. — Отлично. У меня есть план. Ты должен помочь мне, не задавая лишних вопросов.Сцена 14. Спустя полтора часа.
Во дворе грузинской крепости собрались все слуги, вельможи и иные обитатели замка, в том числе княжеская семья Цивишвили и Стефан Ласкарис. На стене и башнях крепости стояли вооружённые стражники, наблюдая за каждым находящимся внизу человеком. Люди были слегка встревожены и ожидали дальнейших указаний. Солнце едва пробивалось сквозь густые облака. Ко всеобщему удивлению из крепости во двор вышел Михаил, одетый в парадную одежду, с гербом своего рода на груди и абсолютно безоружный. Многие поприветствовали его одобрительными возгласами и были в недоумении из-за его преждевременного появления. Всё ещё ослабленный, он пытался двигаться более уверенно. Представ перед собравшимися, он объявил: — Спасибо, что вы все собрались здесь. Моё возвращение, вне сомнений, удивило вас. Но сейчас не об этом. Мне нужны не все, а лишь трое из вас. Послушница Ирина, часовой Отар и придворный писарь Бесарион. Подойдите ко мне. Троица вышла из общей массы и направилась к Цивишвили. Среди них были: Ирина — восемнадцатилетняя рыжеволосая девушка, готовящаяся к принятию монашества; Отар — двадцатидевятилетний черноволосый лучник из стражи; Бесарион — сорокалетний рыжий мужчина, выполнявший обязанности придворного писаря. Все они до конца не понимали, что происходит и чего именно от них ждут. Подойдя ближе, писарь задал мучавший всех вопрос. — Нас в чём-то обвиняют? Мы провинились перед Эристави или совершили какое-либо преступление? Михо попустил его слова мимо ушей и свистнул на весь двор. Через пару секунд прискакал Вергон. Взяв скакуна за борозды, Цивишвили в первую очередь подвёл его именно к Бесариону. — Здесь нет ничего сложного. Тебе нужно просто его погладить. — Погладить? — с явным недоумением улыбнулся Бесарион. — Я Вас не понимаю… — А тебе и не нужно. Придворный писарь медленно поднял дрожащую руку. С каждой секундой волнение нарастало. Собравшийся люд затаил дыхание. Лучники не держали своё оружие в руках, но в случае осложнений готовы были моментально среагировать. Бесарион попытался справиться с собой, но у него это в конце концов не получилось. Зашипев, он будто бы ужаленный отпрянул в сторону. — Это он! Отар вынул из ножен синий меч Михаила и пошёл на врага. Писарь с криком понёсся на нападавшего. В ловком прыжке он выбил ногой оружие у него из рук. Лицо Бесариона стало походить на звериное, но полностью обратиться в Каджа он не мог из-за дневного света. Ринувшись вперёд, оборотень попытался вцепиться зубами в горло Отара. Однако, не успев осуществить задуманное, он резко замер. В спине у гонца уже торчала дюжина стрел, посланных стражей со стен крепости. Ранее все их наконечники были заточены об меч из синей руды, что сделало их смертельно опасными для оборотня. Издав громкий вой, оборотень загорелся синим пламенем. Народ перепугался и запаниковал. — Тишина! Оставайтесь на своих местах! — громогласно приказал Михаил. — Никто отсюда не уйдёт, пока я не закончу своё дело. Теперь же пришёл черёд Ирины. — Не бойся. Ты знаешь, что делать. Девушка вся дрожала от страха. Однако когда Михаил положил ей руку на плечо, она почувствовала тепло и поддержку. Кто-то из собравшихся с опаской, а кто-то с надеждой наблюдал за происходящим. Неужели всё это время оборотни бок о бок жили с ними в замке? Тот ли это самый прославленный в балладах меч из синей руды, который был утерян много лет назад? Откуда молодой Цивишвили узнал об оборотнях-каджах, которые считались раньше лишь чудищами из мифов? Множество вопросов зрело у присутствующих, но никто не смел нарушить повисшую во дворе замка тишину. Ирина стала шептать что-то похожее на молитву себе под нос. Более медлить было нельзя. На кону стояла её жизнь. Послушница смахнула со лба капли пота и медленно подошла к коню. Собрав всё своё мужество, она… … всё-таки аккуратно погладила Вергона. Ирина расплакалась. Михаил обнял её, чтобы успокоить и приободрить. Казалось, от облегчения выдохнул весь двор. — Ты большая молодец. Всё позади. — Я б-боялась, что тоже окажусь о-оборотнем. — Ты уже доказала всем обратное. — Благослови Вас Господь, — произнесла девушка, вытерев слёзы. — Нас, — поправил Михаил. — Благослови нас Господь. И дай сил преодолеть все трудности земного бытия. Эристави Бадри, подошёл к сыну и кинул взгляд на прах, оставшийся после придворного писца. Тот всё ещё слегка дымился. Перекрестившись, мужчина спросил. — Значит, он был Каджем? — Несомненно. Михаил громогласно обратился ко всем присутствующим. — Знайте, люди! Каджи теперь не являются вымышленными существами из легенд. Во всей своей красе и мощи они могут действовать лишь ночью. А днём эти оборотни ничем не отличаются от нас. Они до ужаса боятся коней, а уничтожить их может лишь оружие из синей руды или заточенное им. Среди собравшегося люда пробежал беспокойный шумок. Рыжеволосая Ирина вернулась к остальным послушницам, а над прахом Бесариона склонился подошедший византиец. — Интересно, сколько таких ещё осталось? Этот негодяй засел прямо в вашей крепости. Проверьте его апартаменты, возможно, он что-то замышлял. — Как там Зари? Вы смогли что-нибудь сделать? — спросил с надеждой в глазах Михаил. Тем временем эристави Бадри повелел всем людям расходиться и направился к своей супруге. Ласкарис поднялся и вытащил из своего кармана какой-то свиток с надписями на византийском. — Мы пустили ему кровь, напоили несколькими отварами и намазали трапезундской мазью. Один из ваших попов даже прочитал лечебную молитву, — византиец загнул четыре пальца. — Так что юный оруженосец выкарабкается. Ты в этом не сомневайся. — Тебе раньше приходилось сталкиваться с такой проказой? — Что-то подобное было один разок. Хорошо, что я прихватил весь свой алхимический скарб и пару медицинских рукописей. Ваш-то старый придворный лекарь не смог найти необходимую литературу. Сейчас сидит у меня и переписывает себе разные рецептики и записи о болезнях. Позже я научу его ещё кое-каким примочкам. Михаил по-дружески похлопал друга по плечу. — Я очень благодарен тебе Стефан. — Не нужно, дружище. Ты спас меня. Ведь я мог навсегда остаться безмозглым упырём на побегушках у Каджа-Юрия. Хорошо, что тогда тебе пришла идея напоить меня чачей. — Просто я вспомнил, как лихо она на тебя всегда действует. Да и других идей в голову не пришло. Двор полностью опустел, и друзья остались наедине. Они подошли к одной из скамеек около цветочного палисадника и присели. — Что планируешь делать дальше? — поинтересовался Цивишвили. — Пока не знаю. Пренебрегу вашим гостеприимством и пробуду здесь ещё несколько дней. Потом поеду в Ширван. А ты как будешь коротать деньки? — Для начала вернусь за останками моего дяди, Булана и Абадии. Нужно им организовать достойные похороны и предать их тела земле. — Да. Я помогу, — посерьёзнел Ласкарис, — но я имел в виду твоё дальнейшее будущее. — Знаешь, ты до этого правильно подметил, насчёт количества Каджей, оставшихся на землях нашего царства. Я не знаю, сколько ещё этой и ей подобной нечисти водится, но знаю точно — с ними нужно кому-то бороться. И этим кем-то мог бы стать я. Ласкарис удивлённо раскрыл глаза, отвлёкшись от клумб и кустарников. — Ничего себе! Станешь грозой чудовищ всего Ближнего Востока и будешь бороться с Каджами, рассекая их своим мечом? А кто же будет править здесь в качестве преемника твоего отца? Вопрос не застал врасплох молодого Цивишвили. — Мой младший брат. Есть ещё одна причина для моего ухода. Перед своей смертью Юрий наслал на меня некое проклятье, и, возможно, оно может навредить моим близким. Так что будет лучше, если я уйду и со всем разберусь сам. — Это очень смелое решение. Но я тебе не позволю вести отшельнический образ жизни и предлагаю объединить наши усилия в борьбе со злыми силами. К тому же я уже, возможно, никогда не вернусь в Византию, и мне остаётся лишь странствовать в поисках нового дома. — Это почему же? Обернувшись к другу, Михаил пытался понять, шутит тот или нет. В это время Стефан окликнул пробегавшего по двору паренька с вёдрами. Зачерпнув немного чистой воды, он слегка умылся. — Наколол я там достаточно дров. Императорская власть объявила меня в розыск по всей стране, обвиняя в богохульстве и колдовстве. А я всего лишь сделал несколько открытий в медицине, которые в штыки приняли местные знахари и травники, — Ласкарис отвёл глаза в сторону, — ну, и предложил церкви немного пересмотреть свои каноны и изменить мировоззрение, чтобы идти в ногу со временем. — А перед тем как менять мир, ты спросил его, хочет ли он меняться? Или вообще думал о реакции церковников на твои светлые советы во имя общего блага? — Об этом я как-то… Ладно. Не беда. На трон сядет новый император, и обо мне позабудут. Ну а пока мы с тобой будем странствовать и спасать пышногрудых красавиц от ужасных чудищ. Нас ждут приключения не хуже тех, в которых побывал Одиссей из Итаки. Слова византийца вызвали у Цивишвили лёгкую улыбку на лице. — Я подумаю над твоим предложением. — Нечего думать, всё уже решено. Подождём, когда поправится Нугзари, и возьмём его в наш «Отряд добра». — Ха-ха. Это очень интересная затея, но я пока ничего обещать не могу. Осталось только придумать, как мне всё это преподнести отцу и матери, чтобы они не сильно опечалились. — Предоставь это своему товарищу, мастеру переговоров, — указал на себя Стефан. Друзья встали со скамейки и направились обратно в крепость, продолжая обсуждать свои дальнейшие планы. Их будущее было туманно, прошлое уже неважно, а настоящее расплывчато. Ясно было лишь одно — грядут перемены. Конец.