***
— А в выходные? Мэри закусила губу, глядя на Леона заигрывающе извиняющимися глазами. Она перевернулась на живот, путаясь ногами в белых простынях, и оглядела его лицо. На нем по обыкновению застыла непонятная ей смесь задумчивости и раздражения. Леон обвёл взглядом убранство отельного номера, словно спрашивая совета у гипсовых лепнин под потолком. — А в выходные я буду с Маргарет. От сочетания букв этого имени Мэри готова была передернуться, но, собравшись в кучу, старательно изобразила легкую досаду. — Ты ведь обещал, что… — Я знаю, Мэри, знаю… — поспешил перебить её Леон, нервно запуская пальцы в свои волосы. — Мы с ней поговорим и….я скажу ей. — Ты уже давно мне обещаешь, а сам… — Мэри. Леон смотрел на неё строго, но она видела, как плещутся маленькие хитрые чертики в его глазах. — Хочешь, я возьму тебя завтра на приём? Жозефина Солсбери организует закрытый показ картин брата. Мэри радостно взвизгнула и кинулась на шею мужчине. — Я всегда мечтала побывать на её показе! Надену своё лучшее платье! (Ain’t Nobody — The Cooltrane Quartet) Жозефина морщила нос каждый раз, проходя по уже ненавистному ей коридору. Дом, который они выкупили, был построен замечательно, но интерьер был просто отвратительным: дешевые грязно-зеленые обои, вычурная люстра и абсолютно безвкусная мебель — все требовало немедленной замены. Женщина уже успела связаться с лучшим дизайнером в этой дыре. Эмилия приходила, чтобы обсудить дизайн в спальнях и показала себя как человека творческого и профессионального. Завтра они ждали её снова для беседы по поводу этой жуткой гостиной. Ну а пока приходилось жить там, где приходилось. Лиам устроился на террасе с мольбертом, намечая каркас для будущего портрета. Юноша не заметил, как вошла сестра. — Кого рисуешь? Он вздрогнул, затем улыбнулся и ответил, чуть краснея: — Госпожу Либерти. Жозефина хмыкнула, затем достала сигарету из серебряного портсигара и закурила, все ещё внимательно осматривая холст. — Находишь ее красивой? — Невероятно. Такие складные черты лица, такая индивидуальность… — Не спорю. — она наклонилась и поцеловала брата в макушку. — Осторожнее, милый, она, похоже, разведена. — Это ты по кольцу поняла? — вовсе не придавая значения словам сестры, спросил Лиам. — Ну конечно. — Может, это для отвода глаз? — Может и так. В любом случае, я тебя предупредила. — тон Жозефины не терпел возражений. — Ладно, сестрица, я тебя услышал. Лиам развернулся, поймал женщину за запястье и аккуратно коснулся губами тыльной стороны её ладони. — Правда. Я буду осторожен с Миль. Обещаю. Жозефина удовлетворенно улыбнулась и потрепала Лиама по волосам. — Не засиживайся, дорогой. Уже поздно.***
Роб устало потёр лоб, словно собирая в ладонь остатки непрошенных мыслей. Он протянул руку к стакану и осушил бренди одним глотком. Берт внимательно его оглядел. Все в друге выдавало какие-то глубокие переживания, которые он явно пытался скрыть. — Роб? Мужчина хмыкнул и поднял взгляд на друга. — Что с тобой? Роб молчал, крутя в пальцах стеклянный стакан. — Это из-за завтрашней выставки? Он замер. Поставил на стол стакан, откинулся на спинку дивана и запрокинул голову. — Берт, я все никак не могу понять… Почему она достала меня даже здесь? Ведь это не простое совпадение… Манхэттен, Шеффилд, Амстердам в конце концов… И теперь даже чертов Тальдеру! Его серьёзные доводы не впечатлили Берта. Наоборот — мужчина рассмеялся, подливая другу виски. — Может, она просто без ума от тебя? — Да какое там! — отмахнулся Роб. — Я уверен, она желает лишь одного — загнать меня в могилу. Берт улыбнулся уголками губ. — Не все в мире крутится вокруг тебя, дорогой! — процитировал он слова Жозефины, чем вызвал гнев детектива. Берт не успел пригнуться, и в него прилетела подушка. — Ай! — взвизгнул он, сдавленно хихикая. Затем выпрямился и вернул подушку её хозяину. — Ну хочешь, мы не пойдём на эту выставку? — Ты что, с ума сошёл? Конечно, пойдём! Берт встал со стула, изображая комичную гримасу удивления и тоненьким голосом прощебетал: — Серьёзный детектив-параноик господин Штицхен очень боится показать свою сла-а-абость! — Иди к черту, — рассмеялся, наконец, Роб. Довольный своей работой, Берт удалился, оставляя Роба наедине со своими мыслями.***
(Dreams — The Cooltrane Quartet) Тонкие шпильки на чёрных лодочках, изящные шелковые брюки, летящее пальто свободного кроя и чёрная шляпка с большими полями — идеальный беспроигрышный монохром помогал создавать лёгкий и грациозный образ. Подойдя к двери нового дома Солсбери, Эмилия тихонько и ненавязчиво постучала. Дверь открыла Жозефина. Она мягко улыбнулась девушке и пригласила её войти. При виде Эмилии Лиам на секунду замер. Она казалась ему особенной, но привлекали его вовсе не безупречная красота и притягательность, а волшебная атмосфера, исходящая от неё. Он встречал много красивых женщин, но только дух Эмилии пленил его так, что в ее присутствии подкашивались ноги. Она подарила ему маленькую хитрую улыбку бордовых губ из-под полей шляпы и подняла взгляд. — Здравствуйте, Эмилия — обворожительно улыбнулся в ответ Лиам. — Здравствуйте, Лиам, — она сняла шляпку и прижала её к груди. Юноша галантно обошел гостью, помогая ей снять пальто. Эмилия развернулась к Жозефине с воодушевленной улыбкой. — Я прикинула, что здесь можно сделать, — начала она, обводя взглядом гостиную, — Я могу предложить кремовые тона, светлый ясень, м-м….керамика. Велюр или мягкая кожа в качестве обивки для диванов. Леди уверенно прошла вдоль гостиной, попутно снимая перчатки. — Здесь диван, и здесь. Тут кресло. Столик из ясеня. Освещение лучше напольное, я бы взяла бра с кисточками, тоже кремовый. Обои с французскими вензелями светлых тонов. Тонкие шторы и, обязательно, тюль, тоже с кисточками, как на абажурах бра. Таким образом, гостиная будет уютной и не перегруженной. Будет выглядеть тепло, мягко и дорого. Жозефина одобрительно кивнула. — Именно это нам и нужно. А что с полом? — Это хороший паркет, поэтому можно просто покрыть его слоем лака и он будет, как новый. Брат и сестра воодушевлённо переглянулись. — Ваш подход не может не восхищать, — довольно отозвалась Жозефина. — Чудесно, что мы так быстро определились, — лукаво улыбнулся Лиам. — Чаю, дамы? — Разумеется, —Жозефина всплеснула руками, словно забывавшая о своих обязанностях хозяйка. — Какой вы любите, Эмилия? — Не трудись, сестрица, я сделаю, — с нежностью ответил юноша и вернул вопросительный взгляд Эмилии. — Так какой? — А у вас широкий выбор? — будучи заинтригованной настойчивостью джентльмена, спросила леди. В глазах Лиама блеснул дьявольский огонёк. Юноша легко хихикнул. — Пойдёмте, я покажу. Жозефина видела, как он искал предлоги побыть с ней наедине. Эмилия, в целом, ей импонировала, но материнская ревность никак не давала женщине покоя. Она уже было собиралась разбавить излишне накалённую обстановку на кухне, но вдруг одернула себя и рассмеялась. Она не будет той вредной каргой, которая мешает жизни идти своим чередом. У неё есть свои дела, которыми ей, непременно, стоит заняться… (I Want It That Way — The Cooltrane Quartet) — Мои самые любимые это зелёный с дамасской розой и эрл грей, так что рекомендую именно их, — передвигая коробочки тонкими пальцами, предложил юноша, — а вообще есть ещё… — Я доверяю вашему выбору, — невзначай коснулась она прохладной руки Лиама. — Давайте зеленый. От её прикосновения по телу Лиама разлилось приятное тепло. Он спрятал смущение за обворожительной улыбкой, и заправив за ухо прядь длинных пепельных волос, принялся заваривать чай. — Как вам в Тальдеру? — ненавязчиво начала беседу Эмилия, грациозно присаживаясь на стул. — Тальлеру очень живописен. — несколько отстранённо ответил юноша. — Почему остановились именно здесь? — Мы с сестрой здесь родились, — мягко улыбнулся Лиам. — С этим местом у нас связано много воспоминаний. — Не знаю, простите ли вы мне мою бестактность, — неловко начала леди, — А что с вашими родителями? Лиам развернулся к ней со снисходительной улыбкой. — Бросьте, ну какая бестактность? Ваше любопытство ничуть не выходит за рамки дозволенного. Наши родители погибли на войне пять лет назад. — Оба? — В один день. Мама работала в госпитале, отец служил на фронте и получил ранение. Русские подорвали госпиталь, в живых никого не осталось. — Мне очень жаль, — скорбно опустила голову Эмилия. — Все в порядке. Они немного помолчали, затем она спросила: — Я думала, ваш род принадлежал к дворянской элите… Юноша усмехнулся. — К элите, но не дворянской. Наши родители сами прокладывали дорогу в свет, они основали свой бизнес и мы выбились в элиту. Папа владел картинными галереями по всему миру. Каково же было наше удивление, когда после смерти родителей выяснилось, что они занимались темнейшим ремеслом Тальлеру…если вы понимаете, о чем я. Эмилия быстро кивнула. — Жозефине пришлось вникать во все тонкости этих дел, мы потеряли много средств и пришлось вернуться сюда, чтобы быть ближе к основному бизнесу. Лиам понизил голос. — Жозефина, конечно, говорит, что отрезала наркобаронов от искусства, но я догадываюсь, что это не так. Солсбери уже вошли в это грязное дело однажды, теперь мы так и останемся частью этого слаженного механизма. Эмилия улыбнулась уголками губ. — Почему вы не боитесь мне об этом рассказывать? — Потому что вы из дворянской элиты, это видно. Мы с вами в одной тонущей лодке, госпожа Либерти, мне нет смысла что-то от вас скрывать. Леди смущенно кашлянула и вдруг уверенно посмотрела на юношу. — Вы правы, я принадлежу к дворянской элите, но напрямую с темнейшим ремеслом не связана уже пять лет. Лиам удивленно хмыкнул. — Интересно. Поведаете как-нибудь? — Обязательно. он поднял руки в знак капитуляции и усмехнулся: — Наш разговор принял странный поворот, прошу меня простить… — Бросьте, я сама завела этот разговор, — встала она, чтобы помочь сервировать чай. Эмилия подошла к Лиаму вплотную и, забирая чашку из прохладных рук, задержала на них пальцы в нежном прикосновении. — И не обещаю вам, что мы его закончили. — Мы с вами только начали, Эмилия. — смущенно и в то же время лукаво улыбнулся Лиам. (Dancing With Myself — The Cooltrane Quartet) Вечерний дресс-код, звон бокалов, светские беседы и праздничная атмосфера — для хорошей коктейльной вечеринки требуется подходящее настроение, а в этом Эмилия Либерти была профи. Девочка из семьи, принадлежащей к элите, она лучше всех знала, как наслаждаться светским мероприятием, не нарушая при этом норм этикета. Или нарушая….но делала она это мастерски. Чёрное шелковое платье с разрезом на бедре и голыми плечами, элегантные чёрные лодочки на шпильках, тонкие кружевные перчатки, винная помада и пару бокалов красного перед выходом — все это создавало её настроение, а как следствие — настроение окружающих её людей. На неё оборачивались. Она это знала. Она не была высокой, не была худой, не была блондинкой, но знала, как подать себя так, чтобы все окружающие люди потеряли голову. Величественный особняк на отшибе Тальдеру был убран по-праздничному и в соотвествии со всеми традициями светских мероприятий. Туда-сюда сновали официанты с подносами шампанского. Сняв бокал с подноса, леди мило улыбнулась официанту, чуть склонив голову, и двинулась в сторону главного зала. На входе Эмилию встретила Жозефина. Женщина приветливо улыбнулась гостье и по-приятельски поцеловала её щеку, чем вызвала у девушки приятную волну мурашек. — Здравствуй, дорогая! — Особняк выглядит превосходно. Говорю как дизайнер, — усмехнулась Эмилия. — Проходи в основной зал, там Лиам очень хотел показать тебе одну композицию. Леди присела в грациозном реверансе, обращенном к хозяйке вечера и удалилась. — Миль, добрый вечер, — томно улыбнулся Лиам, изящно выплыв из-за её спины. Она заинтересованно оглядела его: идеальный бордовый костюм, подчеркивающий тонкую фигуру юноши, шелковистые пепельные волосы, манящие к себе и безупречная улыбка — сердце Миль предательски забилось. Юноша нежно коснулся руки леди, забирая пустой бокал и вкладывая в него наполненный, и направил её в сторону одной экспозиции. — Вечер и правда чудесный…господин Солсбери. Лиам резко развернулся и склонил голову, смущённо улыбаясь. — Миль, мы же с вами это уже обсуждали, называйте мне по имени, пожалуйста. Не нужно делать между нами такую пропасть, — он невинно улыбнулся и, мягко взяв её за локоть, повёл вглубь зала. Миль рассмеялась и охотно поддалась его желанию её вести. — Как скажете, Лиам. Каждый раз, когда она произносила его имя, у него подкашивались ноги, кружилась голова и становилось очень жарко. Она завладела его разумом и чувствами, она манила, притягивала, и в то же время оставалась неприступной. Это злило Лиама. И это ему ужасно нравилось. Она была истинной леди, с этим никто не брался спорить, вот только Лиам чувствовал, что внутри неё прячется совершенно другая личность: яркая, горячая, беспринципная… Этот коктейль из интеллигентности с ноткой пошлости просто сводил его с ума. Да, Лиам видел много красивых женщин. Одна из самых красивых — Жозефина — долгое время являлась для него неподражаемым примером идеальной женщины. До Миль. Миль переплюнула всех. Жозефина была леди по духу. Миль была леди по крови. Лиаму ужасно нравилось, как нормы этикета загоняют мятежный дух Эмилии в свои жёсткие рамки, и как изящно она в них держится, несмотря ни на что. — Смотрите… одна из моих последних работ. Называется «Заточенная» Энергетика картины манила. Миль вглядывалась в неё все внимательнее и внимательнее. На полотне была изображена девушка, тонкую фигуру которой оплетают длинные чёрные руки с тонкими пальцами. На лице девушки вместо ледяного ужаса красовалась довольная улыбка. Леди прижала пальцы к губам и удивленно спросила: — Разве ей не страшно? Она была удивлена вовсе не тому, что художник подобрал необычную эмоцию, а тому, как он показал именно эту. — Нет, — довольно улыбнулся Лиам. — Она чувствует себя частью этой тьмы, поэтому не боится. — Как мудро, — задумчиво притянула Эмилия. — Полная безвкусица, — вдруг раздалось сзади. (Dat Dere — Bobby Timmons) Юноша и леди синхронно развернулись. Человек, чей грязный рот отпустил подобное выражение, прибыл в зал в сопровождении Жозефины и ещё одной незнакомой женщины и, судя по всему, был кем-то очень важным. Он был средних лет, одет с иголочки, с острыми чертами лица и светлыми волосами, зализанными назад. Миль окинула его таким взглядом, что он мгновенно усомнился в сказанном. Леди притянула руку для рукопожатия и приветливо улыбнулась. — Эмилия Либерти. Не долго думая, он пожал ей руку (что, в целом, противоречило этикету и заставило Миль подумать, что он не принадлежит к дворянскому роду) и с интересом оглядел новую собеседницу. — Леон Блюмхаген. Хотите со мной поспорить? — Не имею привычки спорить с мужчинами, — ловко осадила его Эмилия, — предпочитаю соглашаться. Но хотела бы услышать аргументы. Сердце Лиама замерло. Он ненавидел Блюмхагена за его вечно необоснованную критику. И как же ловко его подловила Миль: она уверила его, что собирается согласиться, но будут ли у него доводы? Она словно заранее знала, что их нет или они недостаточно веские. — Здесь нет четкой композиции. Силуэты плавают. Вы рано берётесь за большое искусство, господин Солсбери, по вам плачут классические академические техники. Лиам сжал челюсти. В эту секунду ему хотелось как следует впечатать Блюмхагена лицом в стену. Миль хотелось того же. Она обернулась на симпатичную незнакомку, что сопровождала Блюмхагена и улыбнулась ей. — Как вас зовут? Щеки девушки залились румянцем. — Мэри. — Очень приятно, Мэри. Что вы думаете об этой картине? Она сделала шаг вперёд и оглядела полотно. — А я не согласна с господином Блюмхагеном. Картина чудная. А вот вы слишком много требуете от окружающих. Только сможете ли сами соответствовать своим требованиям? Блюмхаген посмотрел на неё так, словно готов был зарыть её под землю прямо на месте. Он свысока оглядел картину и удалился в сопровождении Жозефины. Миль обернулась на Мэри и лукаво улыбнулась. — Приятно познакомиться, Мэри. Мы с вами подружимся. — Обязательно, — улыбнулась она и, отсалютовав бокалом, поспешила удалиться. Эмилия и Лиам остались один на один с картиной. Миль сделала глоток и аккуратно коснулась напряженной руки юноши. — Не обращайте внимания, его критика безосновательна. Если бесконечно загонять себя в академические рамки, можно потерять возможность создавать настоящее искусство. У настоящего искусства нет рамок, Лиам. И ваши картины — шедевры. Не столько по композиции, столько по смысловой наполненности. Она сцепила их пальцы и подняла руки до уровня груди с воодушевляющей улыбкой. — Не опускайте руки! Юноша устало усмехнулся, заливаясь краской. — Спасибо, Миль… Вы невероятная. Умеете вселять надежду. Это очень ценное качество. Леди расцепила пальцы и присела в изящном реверансе. — Рада быть полезной. Лиам оглянулся, выискивая среди присутствующих сестрицу. — Пойдёмте присоединимся к Жозефине. Там прибыли гости, с которыми мы бы хотели вас познакомить.***
— Роберт Штицхен, к вашим услугам. — детектив едва коснулся губами ладони девушки. — Приятно познакомиться, господин Штицхен, — улыбнулась она, отмечая его манеры. — Гилберт Леманн, — юноша повторил жест своего приятеля, чем вызвал у леди легкий румянец. — Можно просто Берт. — Хорошо, — леди мягко кивнула. — Миледи забавно смущается, — с саркастической ухмылкой процедил Роб. Брови девушки взмыли вверх. — Подарите мне вальс, детектив? — улыбка Эмилии не предвещала ничего хорошего. — С удовольствием. (The Baroque Ball — Nicolas Brittel) Цепкая рука детектива мягко опустилась на талию леди, другая соприкоснулась с нежной кожей её ладони. Раз, два, три… — Мне показалось, вам претит общество Жозефины. — А вы проницательны. Роб прижал её к себе чуть ближе, искусно переходя в левый поворот. — Что между вами? — Ничего. Он ответил без колебаний, словно был готов к тому, что она задаст именно этот вопрос. Миль усмехнулась: — Так уж… Ваш взгляд говорит об обратном. Детектив нервно сглотнул. Смена направления. — Возможно и так. Какое вам до этого дело? — Вы наверняка не знаете, что нравитесь ей. — Чушь. Поворот. Снова смена направления. — Ваше право мне не верить, господин Штицхен, — невинно пожала плечами леди, заставляя детектива усомниться в своих убеждениях. Мужчина ехидно улыбнулся, поймав себя на мысли, что Эмилия кажется теперь ему жутко интересной особой. — Вы давно в Тальдеру? — невзначай спросил он. — Я здесь родилась. Он удовлетворенно хмыкнул. — Значит, вы в курсе всех тонкостей этого места. — В курсе. Но не имею к ним отношения. — Этого не может быть. Вы из элиты, вы должны иметь к этому прямое отношение. — Если познакомимся с вами поближе, поведаю вам эту увлекательную историю, — играючи хихикнула Миль. — Буду с нетерпением ждать, — ответил увлечённой улыбкой Роб. Впервые за вечер он искренне улыбался. Это не ускользнуло от внимания Эмилии. — Даже так… — продолжала игру леди. — Как? — парировал детектив. — С нетерпением… — Ну разумеется. Ни разу не встречал представителей элиты Тальлеру, не замешанных в темнейшем ремесле. Мне любопытна ваша история, Эмилия. — Всему своё время, господин Штицхен, — лукаво улыбнулась она. Смена направления. Правый флекерл. — Кружится голова, миледи? — Немного. Музыка замедлилась. Миль и Роб медленно сошли с паркета. Их встретил Лиам натянутой улыбкой, пуская из глаз в Роба искорки ревности. Это не скрылось от глаз Эмилии. Музыка сменилась. Их взгляды встретились. Лиам улыбнулся. Наивно, по-детски. — Вы танцуете медленный фокстрот? — Это мой любимый танец, — улыбнулась в ответ Миль. (Fly Me to the Moon — The Macarons Project) Он протянул ей руку в в приглашающем жесте. Тонкие нежные пальцы Лиама на её талии, его спокойные серо-голубые глаза и умиротворенная улыбка… Миль почувствовала себя дома. Такое теперь незнакомое для неё чувство… — Ты очень красивая сейчас… Щеки девушки залились румянцем. — Ты красивее. Лиам смущенно улыбнулся, уводя партнершу в изящный прогиб. — Нет, Миль. Сегодняшний вечер освещаешь только ты. Эмилия вдруг рассмеялась — легко и беззаботно. — От тебя кружится голова! Губы юноши растянулись в ехидной ухмылке. — Сильно? Он резко поднял леди на себя, так, что их лица оказались в миллиметре друг от друга. — Очень… — прошептала она. Лиам довольно кивнул. — К такому результату я и стремился. Прядь его волос выбилась из причёски, щекоча шею Миль. Она томно вздохнула, наслаждаясь ощущением. — Сегодняшний вечер прекрасен, — вдохновенно прошептал юноша. — Потому что это твой вечер, Лиам, — нежно улыбнулась леди. — Нет, это потому, что здесь сегодня ты. Нежные плавные движения Лиама заставляли терять голову. Миль прижалась к юноше совсем близко, выводя ронд в воздухе. — Пустой спор, — усмехнулась Эмилия. — Совершенно очевидно, что мы оба — украшения сегодняшнего вечера. — Как даме угодно. Ещё один плавной поворот, и земля начала резко уходить из-под ног леди. Она вдруг почти совсем безвольно повисла в руках юноши. Он встревоженно оглядел её лицо. — Миль? — Мне нужно на воздух, — пытаясь сфокусировать взгляд, прошептала девушка. Не говоря ни слова, Лиам аккуратно взял её под руки в вывел на крыльцо особняка. (September Days — Franz Gordon) Эмилия стояла на крыльце, опершись о стену и медленно дышала. Лиам держал её за руку, обеспокоено оглядывая. — Как ты? — встревоженно спросил юноша. — В порядке, — она устало усмехнулась, — Прости за этот конфуз… Лиам закатил глаза и притянул девушку к себе, пряча в мягких объятиях. — Да к черту конфуз, главное, чтобы с тобой все было хорошо. Она прижалась к нему, вдыхая легкий аромат шампанского и свежих духов. Хотелось раствориться… Они расцепили объятия и присели на ступеньки, вглядываясь в закатное небо. — Миль, можно личный вопрос? Леди увлечённо вскинула брови. — Какой же? — Ты разведена? Миль отвела взгляд, разглядывая трещину в плитке. — Вдова. Лиам тут же пожалел, что задал этот вопрос. — Прости…пожалуйста… Леди грустно улыбнулась. — Все в порядке. Это было давно. — Насколько давно? — Пять лет назад. Эмилия оглядела юношу. Он был чист и искренен как ребёнок, но при этом храбр и надёжен, как взрослый мужчина. Ей хотелось ему доверять. Леди сменила позу и начала рассказ: — Ты правильно тогда отметил, что я из дворянской элиты. Мои родители… или очень странно выражали свою любовь, или вовсе меня не любили. А впрочем, дочерью я для них не была. Значимые люди в темнейшем ремесле, они сделали меня своей помощницей без моего согласия. Я выполняла внушительную часть их работы, а если выполняла плохо…меня жестоко наказывали. Эмилия сжала кулаки так, что ногти вонзились в нежную кожу. — Я познакомилась с Фрэнком, когда мне было семнадцать. Он был из простой семьи и никогда не имел дела с темнейшим ремеслом…но ему пришлось. Он хотел заполучить благословение моих родителей на брак. Долгим упорным трудом и маранием рук в этой грязной каше из крови, слез и денег он добился желаемого. Мы сразу же обвенчались и уехали в Мюнхен. Но Фрэнк бросил ремесло, а тех, кто бросает…их ищут и находят. Леди обхватила плечи руками, сдерживая слезы. — Фрэнка убили через три дня после нашего переезда в Мюнхен. И я знала, кто за этим стоит. За дело об убийстве взялся один хороший местный детектив Нил Либерти. Он очень быстро раскрыл дело и моим родителям дали пожизненный. Она вдруг расслаблено усмехнулась. — Я клянусь, что непричастна к этому, Лиам. Месть — дело гиблое. Но если Бог есть, — она подняла глаза к небу, — то, похоже, я ему нравлюсь. У Лиама дрожали руки. Он не верил, не хотел верить в услышанное. — Мне пришлось сменить документы и место жительства. За фамилией далеко ходить не пришлось — я взяла фамилию своего спасителя. Поменяла документы и вернулась в Тальдеру, ведь…если хочешь что-то спрятать — положи на самое видное место. И теперь я живу в постоянном страхе, что меня найдут. Юноша сжал челюсти, сдерживая слёзы. Он нежно коснулся руки леди. Она устало положила голову ему на плечо. — Ладно, все не так уж плохо. Раз за пять лет меня не нашли, значит и вовсе не искали. — Как ты это пережила? — хриплым от боли голосом спросил Лиам. — Мне было некогда горевать. Когда убегаешь от погони, ни в коем случае нельзя останавливаться. У тебя почти нет времени думать — нужно сразу действовать. На секунду Миль показалось, что все позади, что все проблемы остались где-то там, в сорок пятом… Но показалось лишь на мгновение. Раздался выстрел, а затем стеклянный грохот, словно….упала огромная хрустальная люстра. Мир замер.