Just close your eyes

Люди говорят, что время лечит. Кеджуро считал также, когда расставался со своей девушкой. Не было никакого трогательного прощания со слезами, возни с их вещами или грустных слов, что ты все равно останешься в моем сердце. Он просто приобнял ее, как они обычно обнимались каждый день, чмокнул ее в лоб и отпустил. Возможно, Кеджуро не любил ее. Возможно, любил, но не недостаточно. Очень много чего могло быть «возможно». С Танджиро… так не получалось. Лето – любимое время для Ренгоку – превратилось в невыносимое испытание. Что-то сродни одного из кругов ада Данте. Он стал легко раздражительным, жаловался Сенджуро на жару, на то, как потеет тело и как громко стрекочут цикады. Количество работы росло – нужно было разрабатывать программу для учеников, готовить новые тесты и подбирать новые задания, заниматься ремонтом классов. Он ненавидел каждый день. Каждый звук, каждого человека, который приходил в школу и отвлекал его от работы. Он ненавидел себя. За упущенную возможность и упрямство, за узколобость и приверженность своим принципам. Тенген в последнее время стал тоже менее общительным и радостным. Как будто ему было неловко быть счастливым и смеяться, когда у Кеджуро был настоящий траур. Идиот. - Это мои проблемы, Тенген. – Пробубнил Кеджуро где-то в конце августа, подписывая очередной документ и откладывая его в сторону. – Они тебя не касаются. Прозвучало куда грубее, чем он хотел. Он не это имел в виду. Просто хотел сказать, чтобы Тенген не переживал за него и не обращал внимания на его состояние, но получилось, как получилось. И Кеджуро даже не поднял голову, чтобы посмотреть на друга и оправдаться, пояснить. Ренгоку все больше одолевала апатия. Она высасывала больше сил, чем у него было, и оставляла после себя холодную пустоту. Тенген просто бросил «понятно» и вышел из кабинета. В комнате стало совсем тихо. Время замерло вместе с Кеджуро, пока он продолжал сидеть неподвижно за рабочим местом и смотреть на документы. Ему хотелось плакать. Упасть в болото жалости к себе и плакать, плакать, плакать. Заставлять слезы литься, забирая с собой боль и нервозность. Обнять себя руками, потому что любые прикосновения стали противными. Любая поддержка вызывала только враждебность и желание оттолкнуть. Жизнь продолжала рушиться так же стремительно, как и чувства Кеджуро. Он не понимал, что с ним происходит. Мужчина стал восприимчивым ко всему – как будто снова превратился в подростка, который проходит пубертатный период и не понимает, что вокруг творится и почему он чувствует все и сразу. И в то же время… В то же время не было ничего. Абсолютно ничего. Ни жалкой капли радости от поедания любимого арбуза, от просмотра любимого аниме, от разговора с братом. Сенджуро уезжает сегодня. Ему снова надо было собираться в университет. Преподаватели уже закидывали их заданиями, и первые проекты требовали своего времени и внимания. Сенджуро говорил о своем отъезде неловко, потупив взгляд и смотря куда-то в сторону, лишь бы ни на брата, один взгляд на которого заставлял чувство вины внутри расти. Он бы остался. Очень хотел бы остаться и утешить брата, поговорить - о чем угодно, даже о погоде - приглядеть за Кеджуро, потому что тот стал в последнее время меньше есть и совсем перестал реагировать на какие-либо разговоры. Лишь раз он показался более... живым. Сенджуро случайно упомянул о Танджиро, в надежде увидеть в старшем брате хоть малейшую искру радости. Но лицо Кеджуро так сильно посерело, что Сенджуро захотелось вызвать ему скорую. Кеджуро стал запинаться в словах, точно младшеклассник, пальцы его дрожали и роняли палочки для еды. Он весь стал таким неловким, маленьким, словно мыльный пузырик, который вот-вот лопнет и исчезнет. Сенджуро сегодня уезжал. Кеджуро впервые плевать. *** Танджиро прочитал в интернете, что один из способов разлюбить – выписать негативные качества человека, который вам нравится. Грязные уши, обкусанные ногти, неприятные слова, мерзкие поступки. Что угодно. Просто составить список и понять, что этот человек – не такой идеальный, каким вам казался. Разбить розовые очки, остановить гормоны, вырабатывающиеся мозгом, стать объективным. Дать себе вынужденную оплеуху, чтобы вернуться в жестокую реальность. Он думал, список получится маленьким. Что составлять его будет сложнее, чем решить задачи по геометрии. Но вышло больше, чем он ожидал. Легко, без каких-либо усилий или долгого сидения и мучительных размышлений. Двенадцать первых пунктов висели у него на стене прямо надо столом, за которым он обычно делал уроки. Он составил их за какие-то жалкие пять минут, пока тяжелая музыка громко играла в наушниках, а кончик ручки агрессивно вгрызался в бумагу, почти разрывая ее. Не было ни капли жалости к себе. Не было ни намека на любовь – только всепоглощающая ненависть. К себе. К Ренгоку. К этому миру. Танджиро ненавидел каждое слово, которое он сказал Ренгоку. Каждый гребанный комплимент, который вырывался у него самостоятельно и шел от самого сердца. Ненавидел свое сердце, что трепетало от одного взгляда на Ренгоку, ненавидел каждую потраченную секунду на мысли о нем. Ненавидел его улыбку и голос. Он ненавидел Ренгоку каждой клеточкой своего тела и еще больше ненавидел то, что ему нужно будет видеть это самое лицо еще целый год. Стена обрастала новыми стикерами. Они покрывали каждый сантиметр обоев над его рабочим столом, словно вторая кожа, пока по середине Камадо не налепил последний красный стикер с большим «НЕНАВИЖУ». Говорят, красный ассоциируется с любовью. Для Танджиро красный – цвет ненависти. Цвет Ренгоку. - Танджиро? Камадо моргает, не сразу понимая, что он подвис, смотря на проделанную работу бездумным взглядом. Он так сильно забылся в собственных чувствах, что не услышал стука в дверь. Боги, выдыхает он и трет переносицу, соберись. Мальчишка смотрит назад через плечо и видит, как медленно открывается дверь, и светлая макушка Зеницу показывается в проходе. Друг смотрит на него обеспокоенно, потом взгляд медленно плывет к стене и застывает на ней, примагниченный. - Мощно. Танджиро хочется встать и закрыть собой все стикеры и слова, спрятать их за спиной, чтобы никто не видел боль, пожирающую его грудь. Пожалуй, это самое личное и сокровенное, что он когда-либо делал и писал, и ему хотелось теперь защищать свое детище, как писатель защищает свою книгу. Но он остается сидеть на стуле и просто смотрит на Зеницу. - Что-то случилось? – Голос Камадо глухой и холодный, такой пустой, что мальчишка сам его не узнает. - Нет. Хотел тебя проведать. – Отвечает Зеницу честно, но не решается ступать внутрь. Он кожей чувствует повисшее в комнате напряжение и смотрит на друга долгим задумчивым взглядом. Камадо медленно встает с места и подходит к Зеницу, берет его за локоть осторожно, выводя из комнаты и закрывая дверь. Пускай ненависть к Ренгоку пока побудет там. Камадо еще успеет искупаться в ней, как только вернется. И завтра. И послезавтра. И весь последующий год. Сердце в груди бьется быстро и сильно. Его стук раздается по всему телу, делая его тяжелым и горячим. Танджиро заставляет себя выдохнуть, ожидая увидеть потоки пламени из ноздрей и рта, точно как у дракона, но воздух по-прежнему плотный и прозрачный. Никакого пламени. Ненависть продолжает мелкими пузырьками оседать внутри него. - Хочешь поесть что-нибудь у нас в пекарне? – Танджиро спрашивает, поднимая взгляд на Зеницу. - С удовольствием. – Зеницу слабо улыбается. Танджиро отвечает ему такой же улыбкой. - Спасибо. – Неожиданно говорит он, пока они спускаются на первый этаж, где располагается кондитерская семьи Камадо. Зеницу удивленно смотрит ему в спину. - За что? - За все, Зеницу. – Танджиро останавливается на лестнице и смотрит на друга. – Узуй-сану повезло с тобой. *** - Подожди, то есть я могу выбрать все, что хочу? – Зеницу спрашивает, почти не веря Танджиро, потом смотрит на витрину, на большое разнообразие пирожных. Они соблазнительно выстроены в ряд за плотным стеклом, такие красивые и вкусные, что от одного взгляда на них у Зеницу скапливается слюна во рту. Камадо часто угощал его по доброте душевной и говорил, что матушка совсем не против такого широкого жеста. Главное, чтобы таких друзей не было слишком много, – у них тут бизнес, как ни как. Поэтому выбор всегда ограничивался одной любой пироженкой в неделю. Но чем больше Танджиро проводил время с Агацумой, тем сильнее они прирастали друг к другу, и в связи с новыми обстоятельствами Камадо хотелось как-то отблагодарить Зеницу за поддержку и внимание. - Да, выбирай любое и сколько хочешь. Зеницу смотрит на него подозрительно. - Я всегда очень голоден. - Я знаю. – Танджиро смеется, наблюдая за ним. - А мне можно такой бонус? – Неожиданно спрашивает знакомый голос за спиной, и Танджиро чувствует теплую ладонь на своем плече. Он поднимает голову и кланяется уважительно. - Здравствуйте, Узуй-сан. - Не заработал. – Бухтит Зеницу, смотря на преподавателя и склоняя голову немного. – Что ты тут делаешь? Танджиро старательно подавляет семена раздражения, пока его глаза продолжают изучать Тенгена. Тенген… Друг Кеджуро. Одна лишь мысль заставляет уголки рта опуститься в немой злости и разочаровании. Камадо не хочет видеть преподавателя. Никого из них. По крайней мере, не сейчас, пока внутри сплошной кавардак и он едва может справиться с прорывающейся желчью. Просто молчи. Не говори ничего. Не показывай, как тебе больно. Это пройдет. Узуй смотрит на Танджиро пронзительным взглядом, молча и внимательно. Его рука соскальзывает с плеча мальчишки, и нежная, понимающая улыбка трогает его губы. Он не собирается вмешиваться в то, что происходит между Кеджуро и Танджиро. Не в этот раз. Как и не собирается делать ученику больно, якобы невзначай упоминая о Ренгоку старшем. - Я пришел просто купить сладости. – Говорит Узуй осторожно и ласково. Танджиро ему кажется в этот момент маленьким котенком, которого хочется утешить и приласкать. – У вас они самые вкусные. Танджиро отводит взгляд, едва сдерживая саркастичное «да, конечно». Зеницу кидает осторожный взгляд на друга, потом смотрит обратно на Тенгена, одними глазами спрашивая, что делать. Тенген лишь продолжает улыбаться в ответ немного грустно, переступая с ноги на ногу, а потом окидывает помещение быстром взглядом. - Я же могу остаться? Танджиро смотрит на преподавателя потерянно и сконфуженно. Как будто он сказал самую большую глупость в мире. - Я не могу запретить вам быть тут. - Хорошо, спрошу по-другому. Ты не против, чтобы я остался, Камадо-кун? – Тенген смотрит вниз на Танджиро, и мальчишка подвисает еще больше. Простой вопрос – а в груди стягивает так, что хочется то ли плакать, то ли кашлять. То ли просто сбежать и закрыться в комнате. Его всего лишь отвергли. Просто растоптали чувства, такое случается практически с каждым, правильно? Когда влюбляешься, всегда есть вероятность остаться раненным и отвергнутым. И это не повод относиться ко мне с таким трепетом, думает Танджиро, рассматривая лицо Узуйя и его мягкие черты лица. Не надо быть с ним таким внимательным, и острожным, и заботливым. И все же… И все же это очень приятно. Танджиро прокашливается, пытаясь сглотнуть мешающий комок. - Да. – Он запинается. – Да, пожалуйста, оставайтесь. Тенген кивает – спокойно и мягко – потом щелкает Зеницу по носу и идет к кассе, за которой стоит матушка Танджиро. Он покупает несколько пирожных, садится за стол и молча ест. Он не наседает, не задает вопросы, не пытается поддержать его словами. Тенген дает Танджиро выбор. Дает воздух, дает ощущение, что он готов поговорить, если Танджиро хочет это сделать. И уважает решение помолчать и проигнорировать все вокруг. Танджиро выдыхает и зарывается пальцами в немного лохматые волосы, делая их еще более спутанными. Он не мыл голову уже несколько дней, и это было странно для чистоплотного Камадо. Но он чувствовал себя таким подавленным и потерянным в последнее время, будто Кеджуро забрал весь его кислород и смысл жизни. За первыми вопросами, последовали бесконечные «зачем, если…», и Танджиро не заметил, как стал падать в это глубже и глубже и часть сердца его онемела. Потом приступ злости. Стикеры. Он устал от этого водоворота чувств. Слишком много. Слишком сильно. - Как у вас дела? – Танджиро присаживается напротив Тенгена. Наблюдает, как тот ест, пока Зеницу остается около Киэ, матушки Танджиро, и пытается определиться, чего хочет он. - Очень много работы. В школе вечно нужно что-то починить, теперь еще и краской воняет. – Жалуется Тенген. Танджиро улыбается слабо. - Мне нравится запах краски. – Мальчишка говорит это легко и честно. Напряжение в груди смягчается, и Камадо делает глубокий вдох. - Значит, тебе понравится торчать там в начале учебного года. – Тенген смеется, насаживая кусочек клубники на вилку и отправляя ее в рот. Тенген провел в пекарне практически час, разговаривая с Танджиро и Зеницу обо всем и ни о чем. Просто легкий разговор, полный воспоминаний о его собственной школьной жизни, каких-то баек про университет и неловких случаев в первые рабочие дни. Тенген не избегал тем про любовь и Ренгоку. Не было никакого неловкого умалчивания или умышленного избегания, просто как-то не приходилось к делу, и Танджиро мысленно был благодарен Узуйю за это. *** Решение обрезать волосы было спонтанным. Кеджуро не то, чтобы прям ухаживал за ними, – он был очень далек от масочек, и бальзамов, и прочего, что обычно советуют в статьях в интернете. Растут и растут, главное, что всегда чистые и достаточно мягкие. Но в какой-то момент собственное отражение стало ему настолько противно, что он решил, что пора что-то менять. Самое радикальное и показательное, что он мог сделать – волосы. Просто. Эффективно. Резко. Длинные золотистые пряди сыпались на пол быстро, вместе с печалью и грустью, с пожирающей его безысходностью, что темными кругами запечатлелась под тусклыми глазами. Каждое движение ножниц – воспоминание о Танджиро. Они не имели права быть вместе. По многим причинам, каждая из которых была тонным грузиком на чаше весов правильности. - Ты старше. – Бубнил он, сжимая ножницы сильнее и водя кистями рвано, словно пытался вытравить из себя любые всполохи надежды. – Ты учитель. – Продолжал он, срезая передние пряди, едва не вырывая их. Когда-то ему нравилось смотреть на кончики собственных волос, они переливались ярким и насыщенным красным, будто пламя. Сейчас Кеджуро хотел избавиться от всего, что было в прошлом, от прошлого себя. - Может, мне позвонить в полицию? – Сразу же спросил Тенген, как открыл дверь в учительскую и увидел Кеджуро. - Что? Почему? – Кеджуро давит легкую улыбку. Тяжелый камень из желудка так никуда и не пропал, но он чувствовал себя немного лучше. Когда-то он услышал фразу: притворяйся до тех пор, пока это не станет правдой. Он собирался следовать этому совету, потому что все предыдущие посыпались карточным домиком, оставив его ни с чем. - На тебя явно напала какая-то волосяная маньячка. – Тенген морщится, медленно подходя к нему и касаясь затылка – волосы там торчали в разную сторону, обкусанные ножницами неровно и агрессивно. – Мне нравились твои волосы. Лицо Кеджуро становится кислым, потому что он слышит совсем другое – «мне нравился прошлый ты». Он бьет Тенгена по руке – сильнее и злобнее, чем хотел – и отодвигается от него показательно, чтобы тот не смог дотянуться до него снова. Руки непроизвольно сжимаются в кулаки, и весь вид Ренгоку кричит о его враждебности. Такой непривычной и неправильной. - Успокойся. Я хочу лишь подправить то, что ты наделал. – Тенген старается говорить мягче, чтобы лишний раз не провоцировать друга, внезапно обросшего иголками. - Не трогай меня. – Яснее говорит Ренгоку. Его все сильнее раздражало то, что Узуй общается с ним, как с маленьким. С глупышкой, который наворотил дел и запутался. Но Кеджуро не чувствовал, что запутался. Ему впервые за последние недели стало легче, снова появился какой-то ориентир в жизни, стоило исключить из нее Танджиро. Как сказал сам мальчишка, он – мешающая переменная в жизни Ренгоку. И если раньше это было страшно признавать, то теперь Кеджуро был уверен, что, оградив Танджиро от себя, им обоим станет легче. Это звучало настолько прекрасно, что мужчина намеревался всеми силами держать дистанцию с Танджиро. И не просто игнорировать друг друга, но забыть о существовании друг друга. Танджиро – лишь очередной школьник за его преподавательскую работу. Тем более, он в этом году выпускается, а, значит, они могут не беспокоиться больше о проблемах, которые создают друг другу. Ты идиот, Кеджуро, хочет сказать Тенген, но прикусывает кончик языка и заставляет себя придержать свои слова. Пускай делает, что хочет. Его жизнь – его решения и ошибки. - Дай мне просто подстричь тебя нормально. – Тенген поднимает руки в шутливом поражении. – Это все, чего я хочу. Кеджуро прожигает его напряженным взглядом и вздыхает, массируя переносицу пальцами. - Ладно. Только не сделай хуже. Тенген щурится с толикой обиды. Это было неприятно. - Конечно. Сделаю все в лучшем виде. Кеджуро кивает коротко и следует за другом в комнату искусств. Другим преподавателям навряд ли понравится лицезреть такое странное занятие в учительской. Так что они медленно минуют несколько кабинетов, потом этажей, пока неловкая тишина устраивается между ними. Все казалось странным: то, как они шли рядом, но сохраняли дистанцию, то, как не смотрели друг на друга, не пытались рассказать о какой-то мелочи. Словно они стали незнакомцами так быстро и неожиданно. Кеджуро сдержал вздох. Не так он хотел исправлять свою жизнь. Но по-другому вести себя не получалось, не получалось игнорировать ощущение, что каждый его поступок или чувство – новое разочарование. - Сенджуро уже уехал? – Осторожно спрашивает Тенген на пробу. - Да, недавно. - Мы так и не встретились. Жаль. Кеджуро неопределенно ведет плечом. Плевать. На все плевать. Сейчас его жизнь сузилась до простого – работа и дом. Может, ему стоит взять отпуск в следующем году? Отправиться куда-нибудь далеко без телефона и возможности быть потревоженным другими. Домой к отцу не хотелось. Там прибавится работы и переживаний за его стояние. И могила матушки рядом – Кеджуро будет лишь лишний раз возвращаться к воспоминаниям из детства и явно не удержится от слез. Он никогда не был таким ранимым или плаксивым. Это не плохо. Ренгоку никогда не считал слезы чем-то плохим и стóящим порицаний. Просто… не сейчас. Не когда его может сломить любая мелочь. - Не хочешь выпить на выходных? – Спрашивает Тенген, открывая дверь в комнату искусств. Кабинет Тенга был уже совсем новенький – они недавно повесили новые полки, поставили на них бюсты нескольких известных художников, и Тенген добавил свой собственный, как он сказал, ради шутки. Но кто будет так сильно заморачиваться с целым идеальным бюстом, сделанным своими руками, просто ради маленького прикола? Кеджуро не спрашивал, просто кивнул, когда собирал новый шкаф и прикручивал дверцы. - Не знаю. Давай обсудим это ближе к выходным. – Неопределенно отвечает мужчина, пододвигая стул к столу Узуйя и присаживаясь. - Уже есть какие-то планы? – Тенген открывает шкаф и берет острые ножницы и пленку, которую расстилает вокруг друга. Так будет проще собрать отстриженные волосы. - Хотел просто отдохнуть. - Тебе надо чаще выбираться из дома. – Бухтит Тенген, осматривая голову Кеджуро. – Скоро совсем плесенью покроешься. Кеджуро мычит задумчиво, не шевелясь, когда Узуй ощупывает его уши и шею. Тенген смотрит на него сверху вниз, мысли вольно-невольно уплывают к событиям, что продолжают происходить в жизни друга, и он все же не удерживается от комментария. - Знаешь, - он прокашливается, - в жизни не бывает правильных и неправильных решений. Но тебе нужно понять, что ответственность нести за них только тебе. Если ты уже определил для себя, чего ты хочешь, так и следуй своему выбору. Не мечись теперь. - А если я потом хочу передумать? Я сделал выбор, но он мне не нравится. Это не задача по математике, где я могу решить проблему разными способами, а ответ все равно будет один. - Знаешь, в чем твоя проблема? - Ой, только не начинай… - Вздыхает Кеджуро, растирая пальцами переносицу. - Ты недальновидный, что пиздец. – Тенген касается его челюсти и заставляет поднять голову, чтобы стричь его было удобнее. – Если бы ты умел видеть последствия собственных действий, ты бы не довел до такого. - Тенген. – Тихо рычит Кеджуро раздраженно. - Если ты считаешь, что ты не можешь быть с Танджиро, так и поступай так, чтобы и для него, и для тебя это было ясно. Если считаешь, что готов взять на себя риски, потому что хочешь быть с ним, вынь голову из задницы и делай все, чтобы ставка сыграла. - Тебе легко говорить. – Цокает языком учитель и скрещивает руки на груди. – У тебя с этим блондином все прекрасно. - Что ж. Я рад, что для тебя это кажется чем-то легким. – Язвит Тенген. Кеджуро едва не закатывает глаза. Гнев новой волной расползается по телу. Ему хочется встать и уйти, как самому настоящему ребенку, который не способен принять свои ошибки и рефлексировать над своими чувствами и поступками. - Я не могу так. – Выдавливает Кеджуро кисло. Ничего страшного, Узуй не желает тебе зла. Он просто пытается помочь, думает Кеджуро, но другая часть него хочет показать свое упрямство и громкое фи. – Я не могу переступить через себя. Да, Танджиро очень важен и… Я… Я не хочу, чтобы мы закончили незнакомцами. Но я хочу. Потому что так правильно. Так… Так надо. Я буду жить с постоянной виной. Тенген молча смотрит на него какое-то время и отстригает первую прядь. - То есть тебя смущают эти отношения ученик-учитель? - Очень. – Вздыхает Кеджуро. – Он еще и младше меня. Это очень важно. - Ты же понимаешь, что ты не всегда будешь его учителем? – Вздергивает бровь Тенген. - Да, но… Он потом собирается уехать. Кочо сказала, он будет поступать в Киото. Отношения на расстоянии? Не знаю. Звучит как очень плохая идея. Тенген задумчиво кивает, останавливаясь на миг. Ситуация не то, чтобы радужная, но и не критичная. Тенген не из тех, кто верит, что любовь преодолеет все. Он из тех, кто верит, что люди могут преодолеть все, их желание, их поступки, их рвение. Полагаться нужно не на эфемерную любовь, а на то, что оба партнера хотят быть вместе и готовы работать над тем, чтобы оставаться вместе. Играть в одни ворота никогда не вариант. Но проблема в том, что ни Кеджуро не знает, готов ли он рисковать, ни у Танджиро он не спрашивал, чего тот хочет. Ренгоку просто продолжает поступать эгоистично и решать за всех, потому что руководствуется только своими правилами. Может, они с Танджиро виделись бы на каждых выходных, пока тот учится в университете. Может, они бы созванивались каждый день. Таких «может» еще очень-очень много. Но самое обидное, что они все – чистая гипотеза. - Мой совет остается прежним, Кеджуро. Реши сам для себя, чего ты хочешь. Прими это гребанное решение и следуй ему до конца. Кеджуро так хочется сказать, что он уже все решил. Что тут и думать не о чем. Но он молчит в ответ, потому что глубоко внутри он знает, что, отбросив всю злость и разочарование, окончательное и взвешенное решение он так и не принял.