***
— У тебя улыбка не слезает с самого утра, — неожиданно начинает диалог Зоя, подойдя к парте Антона после пробника по обществознанию. — Ответы знал? — Не, откуда мне их знать, всё сам писал, — как-то слишком серьёзно отвечает Антон, закидывая пенал на дно худого рюкзака. — Завтра ещё контрольная по алгебре, помнишь? — Помню. — Тогда чё ты лыбу давишь? — У меня не может быть хорошего настроения просто так? — А-а-а, — вдруг понятливо протягивает одноклассница, — колись, чё там у вас с Есенией, — шёпотом говорит Зоя, улыбаясь подобно Чеширскому коту. — Ничё, всё хорошо, — Антон поджимает губы, вспоминая вечер субботы, а в животе завязывается тугой узел. — Врёшь. — Нет, что ты, всё правда хорошо. Общаемся, в субботу виделись, переживать не о чем. — Ц, ладно, сделаю вид, что поверила тебе, — Зоя кокетливо подмигнула и ушла за своими вещами. Собравшись, они выходят из школы вместе, но не успевают пройти и пары шагов, как их подзывает к себе солидного, но уставшего вида мент. — Эй, малышня, постойте-ка, — говорит он им в спину. Антон с Зоей разворачиваются лицом к нему и замирают на месте. — Ты Антон Шастун Андреевич две тыщи шестого года рождения? — мент тыкает в Антона толстой чёрной папкой. — Я… — робко отвечает юноша. — Следователь Морозов, пара вопросов к тебе есть. Девушку как зовут? — мент представляется и обращается к Зое, кивнув в её сторону головой. — Зоя, — более смело отвечает она, сделав маленький шажок вперёд, будто готова встать на защиту своего одноклассника. — Замечательно, будешь свидетелем допроса. Пойдёмте, — Морозов махнул в сторону близ стоящего бобика и сам двинулся двинулся к нему, подзывая идти за ним подростков. В замешательстве и непонимании происходящего они идут за ним. Страх выражался ватными ногами и мешал сохранять спокойствие. Трезвой головой Антон понимал, что ничего преступного он не делал и подозревать его не в чем. Но страшно было всё равно. Он садится на переднее пассажирское сидение, а Зоя сзади, рядом со вторым ментом. Оба почти одновременно вздыхают в нервном ожидании допроса. С самого начала Морозов объясняет, как всё будет проходить, на что Шастун имеет право, на что нет. — Итак, Антон, где ты был четырнадцатого апреля — вторник — примерно в пять часов вечера? — Дома был уже, скорее всего. После школы. — Напомню, за ложные показания срок увеличивается, — укоризненно говорит следователь. Антон глубоко вздохнул, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. — В тот день убили Илью Макарова, твоего одноклассника. — Вечером я вышел ненадолго в парк с фонтаном, там встретил Эмира. Он меня вроде спрашивал, не знаю ли я, где сейчас Илья. Ну я и сказал, что не знаю, потому что особо-то и не общаюсь с ним, откуда мне знать его местоположение. — Угу, — Морозов слово в слово записывает ответ Антона себе в папку. — Максим Коврыгин и Вахтанг Матырналый. Знаешь таких? — Мне Эмир говорил, что это они убили Илью. — Так знаешь их или нет? Общался с ними? — Нет, я даже не знаю, как они выглядят. — Ладно, — следователь снова записывает ответ. — Можно ли смешивать метадон с алкоголем? — Любой наркотик с алкоголем лучше не мешать. — Угу… А какой метадон на вкус? — Да мне-то откуда знать, я не употребляю ничего! — Можно ли применять метадон внутривенно? — Не зна-ю, — по слогам говорит Шастун, так как уже понял, что его хотят записать в соучастники. — То есть ты можешь доказать, что никак не причастен к убийству Ильи Макарова? — Конечно, у меня даже есть человек, который может лишний раз это подтвердить. Морозов несколько секунд смотрит в папку, чуть нахмурив брови, и, подозвав своего коллегу с задних сидений, выходит из машины, приказав Зое и Антону остаться. — Жесть он до тебя докопался, — удивлённо говорит Калинина, доставая из сумочки маленькое круглое зеркало. — Антош, а ты кого имел ввиду? Я-то не могу подтвердить, что ты не причастен. — Я Арсения имею ввиду. Он тогда у меня жил, — Зоя понятливо протягивает «А-а-а-а» и начинает улыбаться. — Вот почему он тогда пришёл тебя отпрашивать, а я то всё гадала, как он здесь оказался. То есть у вас и правда всё там очень хорошо? — уголки губ поднимаются чуть ли не до самых глаз. Шастун смущённо хихикнул, но кивнул головой. — Ну, я вас тогда поздравляю, мои вы голубки. Блин, за ваши отношения переживаю больше, чем за свои. Докурив, менты садятся обратно в машину и просят Антона ознакомиться с протоколом. — Если всё записано так, как ты говорил, смысл не изменён, то приписываешь: «С моих слов записано верно, мною прочитано» и подпись свою рисуешь, — тот понятливо кивает, перечитывает протокол и подписывает его. — Ну, тогда, ребятня, на сегодня вы свободны, — усмехнулся на последок Морозов. Одноклассники прощаются и выходят из машины. — Было стрёмно, — первое, что говорит Антон, глядя себе под ноги. — Не страшнее, чем на пробнике, — легко отвечает ему Зоя, прощается с ним и переходит на другую сторону тротуара, продолжая двигаться к месту проведения занятий по танцам. Шастун чуть вздрогнул и пошёл до своего подъезда.***
Лето приходит слишком быстро, тёплый май буквально растворяется в сотнях листах с распечатанными КИМами и книжонках для подготовки. И хоть класс Антона ещё давно скинулся и купил ответы, ему самому с подготовкой было просто спокойнее. Ближе к первым числам июня он более плотно занялся французским, уделяя внимание устной части, потому что как раз таки на неё ответов не высылали. Ради практики он даже несколько раз созванивался с Арсением после школы и, как говорила Валя: «Что-то там очень завораживающе лялякал». Но больше всего Антону нравилось, что никто и в помине не догадывался, о чём же он там с ним лялякал, и можно было в открытую говорить всякие непристойности, одновременно прикрывая эрекцию растянутой футболкой. — Je veux que la prochaine fois que te vois, je reste avec toi très longtemps pour qu'on s'embrasse tous les soirs jusqu'à ce que tu laisses des dizaines de suçon de mon cou, — Шастун проговаривает это предложение даже слегка запинаясь, закусывает нижнюю губу и ёрзает в постели. — Tu es sûr que tu n'es pas seul à la maison, petit coquin? — усмехаясь низким тембром, спрашивает Арсений. — Oui, les parrains sont juste derrière mon mur, — придурковато, приторно, влюблённо и опьянённо улыбаясь, отвечает Антон. — Alors l'accord: tu passes l'examen de français pour le score maximum, et je fais ce que tu n'as pas rêvé. Je vais avoir honte de ça, mais comme je l'ai dit plus tôt, nous n'avons pas ceux pour qui nous devons vivre «correctement». В какой-то момент Антон даже хотел сказать, что, мол, зря ты сказал это, Арсюша, я же буду требовать от тебя, как от самой дорогой шлюхи в Москве, но вовремя застопорился, поняв, что и так поломанная психика эротики такого масштаба просто не вывезет. А после даже хотел ругнуться на него за то, что так сильно заинтриговал, ведь теперь спокойные мысли перед сном вытеснит фантазия о разных сценариях реализации этой сделки. —Je suis d'accord, — ехидно усмехнувшись, отвечает Шастун. Сказать честно, он после признания в чувствах стал ещё более открытым для Арсения и наконец перестал скрывать какие-то свои мысли, которые раньше он бы никогда не рассказал. Порой сам Арсений говорил про него, что Антон словно чистый лист и что все его желания и эмоции сразу читаются по его заворожённому взгляду и улыбке. Ну а что ему ещё поделать, если он так сильно его полюбил и так сильно привязался.***
Этот день настал. День, когда крёстные с самого раннего утра буквально умоляли Антона сказать хоть что-нибудь на русском, ведь французского в этой квартире по их мнению стало слишком много. День, когда Антон поехал на личной машине учительницы французского вместе с ней в другую школу, которую подготовили специально для него одного, потому что остальные для сдачи выбрали английский, а он проходил в третьей школе. День, когда Арсений не написал, а позвонил и пожелал ни пуха, ни пера на экзамене, а Шастун ответил: «К чёрту!». По счёту это был уже второй экзамен — первым было обществознание, которое Антон побоялся списывать и написал всё сам — и сейчас он уже примерно понимает, как всё будет проходить, что от него будут требовать и поэтому даже не смотрел ответы на свой регион, только сами задания. Зайдя в 10:20 в аудиторию, Шастун точно услышал, как женщина экзаменатор сдержала смех. — Как тебя зовут? — неожиданно спросила она сквозь гробовую тишину кабинета. — Антон. — Ну, Антон, для тебя одного буду всё объяснять. Ровно в 10:30 она объявила начало экзамена и стала читать инструкцию. Во время этого Шастун посмотрел попавшиеся задания — довольно лёгкие для него и его уровня знания французского. Аудирование досталось с максимально простыми вопросами и вариантами ответов, это всё будет очень легко услышать в речи. Арсений Сергеевич на уроках и дополнительных давал аудирования и посложнее, в которых скорость говора разговаривающего француза порой была такой высокой, что приходилось переслушивать по несколько раз, чтобы понять речь. — Готов? — просила учительница перед аудированием. — Всегда готов, — самоуверенно ответил Антон и принялся решать задания.***
— Арсений, честно, ты мне порой задания сложнее давал! Ну такая легкотня! Только с письмом повозился, а так действительно очень легко, — воодушевлённо рассказывает об экзамене Антон уже будучи дома. Сейчас в квартире только он и Боня, а крёстные на работе. На столе любимое мороженое в небольшом ведёрке, а в нём ложка. — Я очень рад, что для тебя экзамен оказался лёгким, значит все мои усилия были не напрасны, — тихим низким баритоном отвечает Арсений, стоя посреди коридора в гимназии, отчего у Антона волной проходятся мурашки по всему телу. — И ты большой молодец, я очень горжусь тобой. Осталась устная часть, но я опять же думаю, что и с ней у тебя проблем не возникнет. Ты умничка. — Умничек ебут у тумбочек, знал? — на другом конце провода послышался громкий томный вздох. — Антон… У тумбочки как-то неудобно. — Согласен, лучше у тебя на твоей огромной кровати, — ехидно усмехнувшись, сказал Антон, и положил на язык ложку с зачерпанным мороженым. — Так! Petit coquin! Je n'ai pas besoin d'érection pendant que je travaille! — без злобы, даже чуть посмеиваясь, отвечает француз. — Ладно, прости. Позвони, как дома будешь, — Арсений снова вздохнул. — Хор… — он не договаривает, а сразу сбрасывает трубку. — Арсений Сергеевич, понимаю, конечно, порой хочется и в такой манере общаться, но вы в гимназии, — из-за спины из ниоткуда появляется Лариса Григорьевна и как-то слишком укоризненно посмотрела на него снизу вверх. — Именно поэтому, Лариса Григорьевна, я сказал это на французском, — Арсений отчётливо почувствовал, как в его голову дало что-то холодящее и разошлось по всему телу, задерживаясь в ногах. — Тем более в гимназии нет учеников. — Забываете про существование меня, ай как жаль, — покачав головой, француженка не стала осуждать вслух Арсения за сказанное на французском, хотя про себя очень осуждала, и ушла в сторону учительской. Попов тихо цокнул и, закатив глаза, подумал: «Лучше бы и не вспоминал» и завернул обратно к себе в кабинет. Сейчас в гимназии никого, кроме учителей, нет. Практически весь июнь одна половина будет занята организацией экзаменов, а другая заполнением годовых отчётов по воспитательной работе и прохождению учебной программы, Арсений относился ко второй половине, тихо радуясь, что больше никто из гимназии не решился сдавать его предмет. Также параллельно заполнениям отчётностей до середины июня учителя биологии и химии проводили подготовительные занятия для, возможно, будущих биологов, химиков и врачей. К ним, кстати, относились Руслан с Ваней, иначе Арсений не мог объяснить, почему они ходили в гимназию в неучебное время. Следующим утром половина вчерашних действий Антона повторилась: беседы с Арсением на французском перед сном, поездка в другую школу и получение экзаменационных бумажек с инструкцией о том, как будет проходить устная часть. Шастун, казалось, был готов на чуть ли не 200%, слишком уж много времени он уделил подготовке. Придя в кабинет, где стоял единственный ноутбук для него одного, он немного поговорил с экзаменатором о проведении и сел за работу. Чтение текста не составило никаких проблем, даже самому Антону показалось, что вместо него говорил коренной француз. Но во время вопросов он еле как сдерживал смех. — Présentez-vous, — Шастун подумал, что это какой-то прикол, мол, серьёзно, это целый вопрос? — Quel âge as-tu, — на записи точно будет слышно то, как он нервно выдохнул смешок. «А посложнее что-нибудь будет?» Он что, зря учил новые слова к теме экологии? Но в итоге его расспросили о театре, сколько часов в день он пользуется телефоном и ещё что-то о друзьях. Мысленно он Антон уже ликовал и грезил о максимальном балле за экзамен, ведь это так просто! На монологе его попросили рассказать о своей школе и между обязательными пунктами он старался впихнуть информацию о таком прекрасном учителе, как Арсений Сергеевич: говорил, что у него интересные уроки, он очень понимающий, добрый, и что все его очень любят, но ученик Антон Шастун больше всех. Кажется, во время монолога на него косилась и экзаменатор, и ещё какой-то мужик, наверное компьютерный мастер, который сидел так, на всякий случай. Просто Антон чувствовал затылком сосредоточенный и напряжённый взгляд на себе. После сдачи он решил не звонить Арсению, а сразу поехать к нему в гимназию, всё равно до следующего экзамена есть ещё чуть меньше недели и он успеет подготовиться. Во время каникул входные двери и калитка всегда открыты, пока охранник сёрбает чай в своей будке в компании сканвордов. Хоть в гимназии и было на первый взгляд пусто и тихо, предчувствие чужого присутствия ощущалось остро; с конца коридора послышался отчётливый заливистый смех бывшей классной руководительницы, а из открытого кабинета директора доносился еле слышимый возмущённый диалог учителей. Дверь с неизменным номером «18» была закрыта, но, подойдя ближе, Антон не увидел засовов, поэтому с предвкушением нажал на ручку и прошмыгнул через образовавшуюся щель в помещение. Арсений сразу поднимает на него голову и лучезарно улыбается. — Антошка, — с особой нежностью проговаривает он, снимая с кончика носа прямоугольные очки. — А я-то думаю, чего молчишь, вроде уже всё должно было закончиться, — Шастун отзеркаливает эмоции и, чуть смущаясь, подходит к Арсению, параллельно снимая и кидая рюкзак куда-то на пол. Он нагибается к нему, обхватывает его голову обеими руками и глубоко целует, проникая на этот раз языком первым. Попов же встаёт, не разрывая поцелуй, и, ухватившись за бёдра подростка, приподнимает и сажает его на кафедру, судя по звуку, задевая рабочие бумаги. От этого Антон взволнованно выдыхает в губы, непроизвольно раздвигая худые ноги шире, перемещает ладони на спину Арсения и снова целует его уже с громким причмокиванием, позволяя ему перенять инициативу первым войти с языком. Приятно слушать этот контраст щебета птиц за окном, шума листвы на деревьях и тяжёлого дыхания во время секундных передышек в сочетании с тишиной кабинета. Носом Антон проводит линию от скулы до шеи и оставляет невесомый мокрый поцелуй на ней. Когда он почувствовал слабый, но такой родной парфюм на воротнике рубашки, в голове всплыла новогодняя ночь, во время которой его в первый раз обнял Арсений. Вспомнилось и то, насколько неловко это было, но приятно и трепетно. — Арсень... Ой! — вынырнув из мыслей, Шастун услышал, что дверь кабинета резко захлопнулась. — Это был Ваня, — выдохнув, сказал Арсений. — Он увидел нас, — глаза Антона округлились и он инстинктивно на секунду повернулся в сторону двери. — Бля-я-я-я... — тихо сказал парень и повернулся обратно лицом к Арсению, который точно также был в полном замешательстве. Попов подошёл к двери и вышел из кабинета, но буквально через несколько секунд зашёл обратно, оставив дверь открытой. — Заходите давайте, — Руслан с Ваней поспешно вошли в помещение, пересекаясь взглядами с Антоном. — Вам повезёт, если я его найду. — Кого? — спрашивает покрасневший от неловкости Шастун. — Руслан сломал несчастному скелету ключицу, надо хоть как-то починить. Говорит, скотчем можно замотать, — Арсений садится на корточки и начинает искать скотч в ящиках стола. — Тох, а ты чего не говорил, что вы это... — очень неуверенным и робким голосом начинает говорить Ваня. — Трахаетесь, судя по всему, — продолжает за него Руслан, на что Антон цокает, закатывает глаза и показывает ему средний палец. — Костров, я тебе сейчас по шапке надаю, — серьёзным тоном говорит Арсений, поднимаясь из-за стола. — На, — он кидает ему моток скотча и жестом показывает, мол, теперь уходите. — Спасибо, вы прям мужчина мечты, Арсений Сергеевич, — хихикнув, Руслан уклонился от летящего в него карандаша и вместе с Ваней выбежал из кабинета. — Малолетние дебилы, — ворчит себе под нос Попов, прислоняясь крестцом к кафедре рядом с Антоном. — Теперь они знают обо мне почти всё, — он многозначительно кивнул. — К тебе или ко мне? — Тош, сейчас не могу, дел полно. Отчёты по учебной программе, по воспитательной работе... — Ой, Арсений Сергеевич, я такой непослушный, накажите меня, — Антон тихо смеётся и кладёт голову ему на плечо. — Считай, что я наказываю тебя временем до получения баллов по французскому. Ты же ещё не знаешь, что я собираюсь делать. — Да, но догадываюсь. И от этого голова идёт кругом, — полушёпотом говорит Шастун и целует Арсения за ухом. — Руслан говорил, что хотел бы устроить вписку после сдачи всех экзаменов. Без тебя не пойду никуда. — Пить с малолетками, так ещё и в большинстве своём малознакомыми... Лучше соберёмся у меня, сварим глинтвейн и... В общем, найдём, чем заняться. Но решение полностью на тебе. Можешь сходить к Руслану, а через пару дней прийти ко мне, можешь вместо Руслана... — с большими паузами и медленно проговаривая слова, отвечает Арсений, поглаживая бедро Антона. — Я так люблю тебя, что сил моих нет, — юноша целует француза в скулу и ластится, подобно коту — трётся щекой об его щеку, — а потом вовсе переставляет ногу и садится к нему на колени. — Антош, я тебя тоже, но если сейчас зайдёт Лариса Григорьевна, будет очень громко и совсем не весело. Стоит чуть-чуть подождать, зайчонок. Я ведь в любом случае выделю для тебя денёчек, а в июле и августе хоть живи у меня, — Арсений чмокает Антона в губы на, хоть и недолгое, но прощание. Как-то Антон ясно прочувствовал, что это поцелуй именно на прощание.