***
Вечером Антон уединяется в комнате и практически полностью переписывает день Арсению, особенно концентрируясь на диалоге с Эмиром.Да он несильно, правда 19:24
Арсюша Это я ему несильно заряжу, если такое ещё повторится. Ты только скажи мне 19:24Арс, я тоже могу ответить в крайнем случае, всё в порядке 19:25
Выйдя из мессенджера, Попов сразу же набирает заученный номер Матвиенко. — Здорова, чё надо? Паша не на месте, крышуется, — перекрикивая музыку на заднем фоне, говорит Серёжа. — Ты говорил обратиться к тебе, если появится повод избить его. Повод появился. — Пригоняй, обсудим, — Серёжка завершает вызов, оставляя Арсения с довольной ухмылкой. Тот вскакивает с рабочего кресла, в спешке собирается и выезжает в бар. Наверное, впервые, чтобы не напиться или не вмазаться. Уже на месте Арсений быстро лавирует среди десятков тел, игнорируя музыку и замечания, находит Матвиенко среди барменов, подзывает к себе, и они вместе выходят на улицу. — Так, у меня немного времени, давай вкратце рассказывай, что за решающий повод помимо всех прошлых, — тараторит Серж, скрестив руки на груди. — У моего ученика проблемы из-за него. Одноклассник умер из-за отравления метадоном, у убийц нашли килограмм. А Паша сам мне в прошлый раз проболтался про крупную поставку. И из-за того, что мой ученик переехал и считается ещё новеньким, его начали подозревать в соучастии и чуть не избили. А я за этого ученика, знаешь ли, горой, — Матвиенко нахмурился, задумался на несколько секунд, кивнул самому себе и махнул ладонью, мол, за мной. — Тут дойти совсем немного. Пройдя по узким улочкам до дряхлой пятиэтажки, Серёжа хватается за ручку двери подъезда и рывком отрывает дверь от магнита. — Вэлком, — Арсений проходит внутрь, тело сразу же окутывает резкий запах кошачьей мочи и сигарет, следом проходит Серёжа. Приставив указательный палец к губам, он просит пока воздержаться от комментариев по поводу запахов и начинает подниматься вверх по лестничным пролётам. Остановившись на третьем этаже, он стучится в дверь с ироничным номером 228, правда вторая двойка давно отклеилась и от неё остались лишь очертания. Матвиенко жестом показывает Арсению, чтобы тот прижался к нужной стене, чтобы когда дверь открылась его не увидели. — Кто? — звучит голос Паши по ту сторону двери, судя по которому хозяин был в приподнятом настроении и добром здравии. — Ключи просят, — легко отвечает Матвиенко давно заученным так называемым паролем. На это в замочной скважине проворачивается ключ и дверь приоткрывается. — Кто? У меня никто не заказывал. — Уверен? Никита сказал, что ты обещал сегодня принести. — Ничего я ему не обещал, пускай пиздит поменьше, — мысленно проговорив на высокой скорости молитву "Отче наш", Серёжа отталкивает ногой дверь и, вцепившись Паше в плечи, налегает на него. Арсений выскакивает из-за двери, заходит вслед за Матвиенко в квартиру и хлопает за собой дверью. Ударом рядом с виском он выключает дилера, и тот обмякает в хватке Серёжи. — Ну и нахуй ты его вырубил? — Свяжем, вставим какой-нибудь кляп и будем развлекаться. — Я всегда знал, что ты чёртов извращенец. Но Паша начал хрипеть и медленно поднимать голову, на это Серёжа быстро опускает его лицом в пол и скручивает руки за спину. — Чё за хуйня, Серж? — тихо спрашивает Паша в попытке пошевелиться. — Вахтанга знаешь? — Арсений переступает через него, садится перед ним на корточки, берёт за волосы и приподнимает голову. — Блять, ты ещё откуда взялся, — дилер морщится, словно увидел что-то мерзкое. — Знаешь? Килограмм метадона он брал? — Информация о моих клиентах исключительно конфиденциальна, ничего я не скажу, да и зачем тебе это. — Да просто нашёл хороший повод наконец отпиздить тебя, — Арсений разжимает кулак, встаёт и пинает Пашу по лицу с ноги. От такого даже Матвиенко содрогнулся. — Отпусти его. Серёжа встаёт и отходит. Пока Паша кряхтит в попытках подняться на четвереньки, Попов хватает его за плечи и рывком роняет на спину, после сразу бьёт ногой по печени. Дилер закашливается и скручивается в клубок от боли, что-то бурчит себе под нос, но на него садятся сверху и начинают нещадно удар за ударом бить по лицу кулаками. Арсений настолько зол на него, что на побелевших костяшках почти сразу появляется контрастирующая алая кровь от разбитой брови, после губы, носа; Паша пытается сопротивляться, но сил после приветственного нокаута совсем немного, поэтому эти попытки Арсений даже не замечает. На его светлой футболке появляется всё больше кровавых брызг, а лицо Паши всё меньше начинает походить на лицо, больше на непонятное месиво крови и мяса. И вскоре тело обмякает во второй раз из-за болевого шока, чего Попов не замечает, а лишь больше входит в азарт и начинает всячески бить дилера головой об пол так, что из разбитого затылка быстро начинает течь кровь. Арсений несколько раз вставал и менял положение, дабы избить всего Пашу целиком. Пинал всё тело, особенно акцентируясь на рёбрах, чтобы обязательно услышать их хруст, бил по животу, половым органам, в общем, всему, что мог увидеть. — Арс, мне кажется, что он уже всё, — говорит Серёжа, когда Попов сел отдышаться, оперевшись спиной на стену коридора. — Нормально тебе будет жить с двумя убийствами? — Арсений тяжело дышит, рассматривая уже, вероятно, мёртвое тело дилера перед собой. — С одним как-то жил? Жил. И с двумя буду жить, — он смотрит на забившиеся и окровавленные руки. — Надо бы смыть с себя это всё. — У тебя даже лицо в его крови. — Класс, нужно найти ванную.***
Серёжа сидит на переднем пассажирском сидении машины Арсения, пока хозяин, сидя за водительским, пытается аккуратно заклеить маленькими пластырями порванную кожу на костяшках рук. Взгляд устремлён куда-то вдаль, сквозь лобовое стекло и сквозь жилые дома перед собой. Он уже видел смерть и не раз, но такую жестокую никогда. — Ты изменился. И не в лучшую сторону. Я не берусь винить во всём развод и наркотики, но, кажется, это ключевые события в жизни, которые привели тебя к такому состоянию. — Заткнись, без тебя знаю, — наклеив последний пластырь, Арсений закрывает упаковку и, протянув руку, закидывает её в бардачок. — Спасибо, что помог. Можешь идти. — Ёбнутый, — тихо отвечает Матвиенко и выходит из машины. Не долго думая, Попов заводит автомобиль и выезжает с заднего двора бара в противоположную сторону от дома. Через сорок минут он останавливается перед почти что родным подъездом.Спустись на пару минут 20:37
Сообщение быстро читают и оставляют без ответа. Заблокировав телефон, Арсений выходит из машины и подходит ближе к козырьку подъезда. Проходит меньше минуты, тяжёлая железная дверь открывается и на него налетают с крепкими обнимашками. — Арсений! — радуется Антон, сильнее прижимаясь к учителю. Попов сразу чувствует, как на душе становится легче, ведь внутри он точно также сильно рад видеть Шастуна целым и невредимым. — Привет, Антош, уж извини, я с пустыми руками, — хихикает он, гладя юношу по спине. — Да пофиг вообще, главное ты здесь, — Антон обхватывает скулы Арсения и чмокает того в губы, но француз притягивается к нему, словно магнит, точно также кладёт свои ладони на скулы Антона и втягивает его в недолгий глубокий поцелуй. — Ты просто так приехал? — отстранившись, спрашивает юноша. — Просто увидеть меня захотел? — Ну и обнять, и поцеловать, а так да, просто так, — искренне улыбается Арсений, глядя в горящие ярко-зелёные глаза напротив. Его всегда умиляла детская радость. — Ой, ну романтика уже включил, — посмеивается Антон и случайно кладёт ладони на заклеенные костяшки француза. — А это что такое? — удивлённо спрашивает он, когда подставляет руки Арсения под подъездную лампочку. — Где ты так умудрился? — Я псих Вася, не обращай внимания, это пустяки. У тебя главное всё хорошо? Ничего нигде не болит? — Не, у меня всё прекрасно, Валя фаршированный перец приготовила, на всю квартиру им пахнет. Соскучился по твоей запеканке. — Приезжай на выходных, приготовлю. С тебя ирисковый кофе. — Договорились, — Антон ещё раз обнимает француза и через пару минут второй уезжает окрылённым. Уже дома Арсений волочит ноги на второй этаж, свободной рукой зачем-то держась за перила, которые покрылись тонким слоем пыли. Зайдя в свою комнату, он снимает и откидывает футболку на пол и падает на кресло за рабочий стол. Взгляд ложится на нижний ящик небольшого комода, без колебаний Попов тянется к нему и открывает. Этот ящик – хранитель воспоминаний Арсения. Сюда он кладёт на сохранность немногочисленные памятные вещи: бирка Кьяры из роддома, свидетельство о разводе, крышка из-под любимого алкоголя, шишка каннабиса, которую он пообещал себе никогда не курить, а с недавних пор на самом верху улеглась тетрадка Антона по французскому языку. Посмотрев на этот склад у Арсения сложилась чёткая и вполне правдивая мысль: "Я сошёл с ума". Сходив в душ, он, не ужиная, ложится спать с осознанием, что плохо ест в последнее время.***
Всю ночь Арсению снился один бесконечный сон, повторяющий убийство Паши, поэтому утро выдаётся ещё более подавленным, чем обычно. Хорошо, что сегодня законный выходной, плохо, что уже в который раз Арсений берёт деньги из отцовских сбережений, ведь на карте остаются жалкие сотни, а питаться чем-то нужно. Придя на кухню, он неподвижно просидел в тишине около двадцати минут: с недавних пор он не может чувствовать себя в безопасности в собственном доме, его до мозга костей пугала паранойя того, что вот-вот окно в гостиной снова кто-то разобьёт, войдёт внутрь и... А дальше Арсению думать не хотелось и он пускал эту мысль сначала, будто заслушивал до дыр понравившуюся песню, а привычка теперь постоянно прислушиваться к окружающим звукам начала раздражать, из-за неё ухудшился сон. Попов выпивает несколько стаканов воды, умывается, одевается и уходит в парк. Там ему проще сконцентрироваться на поисках нового места жительства.***
А у Антона наконец начался месяц усердной подготовки к предстоящим экзаменам, то бишь нервотрёпки и зазубривания материала. Для сдачи, помимо русского и математики, он выбрал французский и обществознание. С первым у него точно проблем не было, многочисленные прохождения пробников на различных сайтах лишний раз подтверждали это, а вот ради второго пришлось записаться на дополнительные, так что свободного времени оставалось лишь на здоровый сон. — Ты русский хорошо, блин, знаешь, ты сдашь! — настойчиво твердит Зоя во время очередного спора с Антоном. — Сдам, но не на максимальный балл, Зоя! — Да у тебя чуть ли не за каждое сочинение пятёрки! Давай поспорим: если сдашь на максимальный балл, то прокалываешь себе ухо. — Пф, теперь точно дай боже на четыре сдам, — прыскает Шастун. — Да-да, а потом я тебе серёжку буду выбирать и сама прокалывать. — Не дождёшься, Зоя. — Так ты согласен на спор? — девушка протягивает свою тонкую ладонь. — Согласен, — легко отвечает Антон и пожимает ей руку.***
Проходит две недели тёплого мая. Шастун по-прежнему не мог найти времени даже на выходных, чтобы приехать в родной посёлок и так и общался с друзьями и Арсением через телефон. Те точно также погрузились в свои дела и заботы и еле как находили время для себя. Арсюша Я соскучился, приезжай на этих выходных. Хоть завтра 18:35 Антон уже минуты три сверлил взглядом это сообщение. И вроде надо увидеться, ведь он сам ужасно соскучился, но на завтра был запланирован репетитор по математике, а в воскресенье хотелось бы подготовиться к финальному пробнику по обществознанию. — Антош, подойди, — кричит из кухни Валя. Шастун оставляет сообщение без ответа, встаёт с кровати и приходит к крёстной. — Мне репетиторша твоя по математике написала, что умудрилась заболеть и отменила завтрашнее занятие, — переводя взгляд с экрана телефона на юношу перед собой, говорит Валя. — Оу, ну, ей здоровья, а я тогда в посёлок завтра съезжу. — Да, тебе нужно отдохнуть от этих вечных подготовок, поезжай, — с лёгкой улыбкой отвечает она. С поднятым настроением Антон возвращается в комнату и сразу же печатает Арсению сообщение, что постарается завтра приехать как можно раньше.***
Час в метро, тридцать минут на электричке, двадцать минут пешком и Шастун обнимает Арсения, который встречает его перед калиткой своего старого дома. Он целует его в губы и в шею, суббота выдалась особенно тёплой, многие ходили уже в футболках. — Прогуляемся? — с ехидной улыбкой спрашивает француз, притягивая юношу к себе за талию. — Давай, — Антон отстраняется, взявшись за руку Арсения и переплетая их пальцы, они начинают не торопясь идти по знакомым улицам. Вокруг вовсю шелестит позеленевшая листва на деревьях и кустах, тёплый ветер ерошит волосы, а солнце начинает припекать. Арсений расспрашивает про подготовку к экзамену по французскому, на что Антон уверенно отвечает, что готов к нему чуть ли не на двести процентов. Это радует Попова сильнее приобретённого дома, к которому он сейчас ведёт Антона. Старый он продал и на вырученные деньги купил новый, заодно наконец-то поменял прописку в паспорте и теперь его точно ничего не связывает с прошлой жизнью. — На твой взгляд этот дом красивый? — спрашивает Арсений, указывая на свой новый дом. — Ну, по тому, что я могу увидеть из-за забора, могу сказать, что да, — Шастун в замешательстве наблюдает за тем, как после сказанного француз достаёт ключи и открывает калитку участка с этим домом. — Давай рассмотрим его поближе, — с улыбкой говорит тот, распахивая калитку полностью. Глаза Антона округляются, а рот приоткрывается от неожиданности и переполнения мозга эмоциями. — Ты всё-таки переехал? — Ага, пойдём, посмотришь, как я обустроился. Этот дом был с похожей планировкой как у прошлого, но всё же отличия были. Спальня на втором этаже стала куда больше и теперь занимала точно такую же площадь, как гостиная на первом, ванна находилась теперь за гостиной, а не перед, и на втором этаже появилась ещё одна ванна. Общий интерьер стал попроще и без огромного панорамного окна в гостиной, дабы не подкреплять паранойю Арсения. — Ты, наверное, проголодался с дороги, — говорит Попов, одновременно открывая дверцу духовки. Он достаёт ещё горячую запеканку в противене и ставит её на конфорки сверху. — С тебя обещанный ирисковый кофе, соскучился по этому вкусу, — Арсений берёт из верхнего шкафчика новую пачку ирисок и кладёт их на стол Антону. — Арс, — как-то слишком тихо говорит юноша, с улыбкой глядя на Арсения. — М? — тот поворачивается к нему лицом и ждёт продолжения предложения. — Я так люблю тебя, ты представить себе не можешь, — кажется, на секунду у Шастуна навернулись слёзы от того, насколько сейчас всё прекрасно. — Я тебя тоже, Тош, — Попов кладёт ухватки, подходит к нему и, чуть наклонившись, сначала целует в макушку, а после крепко обнимает.