Калейдоскоп

Рей девятнадцать лет. И теперь всегда будет девятнадцать. Она открывает глаза среди трупов и поражается тому, что еще способна дышать. Ребра словно сломаны и вдавлены внутрь и каждый глоток кислорода проникает внутрь горьким, тошнотворным комком. В действительности, она предпочла бы темноту. Она предпочла бы смерть, а то, что она продолжает жить – самая жестокая из всех возможных насмешек. Интуиция у отца Рей была развита настолько хорошо, что временами это пугало. Казалось, иногда он способен предвидеть будущее в мельчайших деталях. В тот самый роковой день, день ее смерти, ее чертового перерождения, он с самого утра был особенно озабочен и мрачен. Пока они завтракали на кухне, мужчина бросал в сторону дочери долгие, многозначительные взгляды, смысл которых был ей совершенно непонятен. Заканчивая трапезу, пан Беккер притянул девушку к себе, погладил по пушистым, вьющимся волосам и поцеловал в макушку. Это было не типично для него, ведь, как правило, мужчина был крайне сдержанным в проявлении своих чувств. - Ты сильная девочка, - зачем-то сказал он и ушел на работу, оставив дочь в полнейшей растерянности. Он вернулся через пару часов и принялся судорожно собирать документы и вещи первой необходимости. Тогда Рей все сразу поняла и быстро включилась в процесс. Вопросы задавать было некогда. Когда в дверь постучали, отец взял девушку за плечи, заставляя посмотреть на себя, в свои, такие же зеленые, как и у нее глаза. - Спаси их и себя любой ценой. На ватных ногах Рей взбежала вверх по ступенькам и забарабанила в стенку шкафа. Брат и сестра в инструкциях не нуждались, потому что давно были готовы к тому, что этот час настанет в любой момент. У них был только один маленький шанс - выбраться через окошко спальни на крышу соседнего дома. Веревка была подготовлена заранее и действия троих молодых людей были продуманными и слаженными. Только руки тряслись, пока Томаш и Рей помогали Йоханне спуститься на скользкую черепицу. Рей должна была идти следующей, но застыла, услышав грохот и выстрелы с нижнего этажа. - Рей, - шепотом взмолился Томаш, - мы должны идти. «Спаси их и себя любой ценой». Отец. - Нет, я не могу его бросить, - возразила девушка, - идите. Она быстро чмокнула Томаша в губы и помогла ему перебраться через подоконник. А затем закрыла окно и спрятала веревку обратно под кровать. Глупо было надеяться, что эти наивные меры помогут спасти ситуацию, но она действовала по заранее обговоренному плану. И это было последнее, что помогало девушке сдерживать нарастающую с каждой минутой панику. Когда она вбежала на кухню, то сразу увидела отца – он лежал на полу, рядом с опрокинутым стулом и его лоб был увенчан крошечным пулевым отверстием. В помещении находились также несколько мужчин в военной форме, но Рей даже не обратила на них внимания. Она кинулась к отцу и зачем-то попыталась прощупать у него пульс, прежде чем на нее не опустилось холодное облако ужаса. Он мертв. Ее отец. Человек, который воспитал ее, который дал ей все и даже больше. Самый ее родной человек. Мудрый, прекрасный, благородный. Не заслуживающий такой участи. Мертв. Поддавшись минутному порыву, Рей схватила со столешницы нож для резки мяса, и бросилась с ним на мужчин, не зная толком, что собирается сделать. Ее быстро скрутили и обезвредили, и теперь девушке только и оставалось, что биться в беззвучном плаче в руках тех, кто убил ее отца. - Рейна Беккер, должно быть, - сказал по-немецки мужчина, который держал ее, неприятный блондин с надменным взглядом, - вы обвиняетесь в укрывательстве врагов немецкого народа. Она зашипела и плюнула в это холеное, самодовольное лицо. Военный наморщился и вытер слюну рукавом своей формы. Он недовольно прицокнул языком. - Маленькая шлюха, - презрительно выплюнул он и ударил Рей под ребра. Девушка согнулась вдвое и, выскользнув из рук блондина, плюхнулась на пол, к его начищенным до блеска сапогам. - Капитан, - вмешался еще один из мужчин, очень высокий брюнет, до того державшийся немного в стороне от своих товарищей, - заканчивайте с этим. Блондин нахмурился и склонил голову на бок. - Оберст-лейтенант, - приторно потянул он чин собеседника с таким отвращением, словно это было оскорбление, - эта тварь не достойна жалости. И он слегка пнул Рей в плечо носком сапога. Девушка сморщилась от боли, но попыталась подняться и принять хотя бы сидячее положение. Валяться на полу было слишком унизительно. Она украдкой посмотрела в сторону своего защитника, испытывая почти что благодарность за его попытку закончить ее мучения побыстрее. Но как следует разглядеть мужчину ей не удалось, потому что ее дернул за волосы третий немец, полный и веснушчатый, вынуждая повернуться лицом к нему. - Сучку надо проучить, - включился он в разговор, - что на счет угостить ее хорошим, немецким членом? Мужчины дружно загоготали, все, кроме брюнета. Он оставался по-прежнему серьезным и мрачным, не стесняясь демонстрировать свое недовольство происходящим. - Оберст-лейтенант, - это не укрылось от внимания блондина, и он снова принялся доставать своего товарища, - не хотите участвовать, можете посмотреть и позавидовать, - он ухмыльнулся и, схватив Рей за подбородок, заставил посмотреть на себя, - славная маленькая крошка. - Капитан, - процедил сквозь зубы брюнет, приближаясь к собеседнику, мягкой походкой крупного хищника. Он выглядел действительно угрожающе, нависнув над блондином своей массивной, мускулистой фигурой. Даже Рей немного стало не по себе, хотя его гнев обращался вовсе не к ней. Мужчины долго сверлили друг друга взглядами, прежде чем брюнет снова заговорил: - Пожалуй, я все-таки приму в этом участие, - в его голосе звучало явное превосходство, - но буду первым. На правах старшего по званию. Нет. Рей зажмурилась, почувствовав, как внутри все падает в глухую и темную пропасть, вязкую, липкую, как болото. Наивно было с ее стороны надеяться на то, что этот человек действительно попытается смягчить ее участь, когда он лишь преследовал только свои собственные интересы. Должно быть, их противостояние с блондином было давним, и он не мог упустить возможности утереть нос сопернику. Брюнет довольно деликатно взял девушку под локоть, вынуждая подняться с пола. Она изо всех сил старалась не смотреть в лицо своего будущего насильника, прячась за копной растрепавшихся волос. Впрочем, она все равно ничего не увидела бы за пеленой слез, застилавшей глаза. - Здесь, - отдаленно, как из-под воды донесся до нее голос блондина, - не лишайте нас удовольствия посмотреть на это. Рей дернулась и зябко обняла себя за плечи. Она вдруг почувствовала чужое дыхание рядом с ухом, заставившее шевелиться мелкие волоски, а кожу покрываться мурашками. - Так будет лучше. Потерпи, - прошептал брюнет ей в волосы очень тихо, чтобы больше никто не услышал. И аккуратно погладил девушку по спине, почти нежно. Рей все равно вздрогнула от этого прикосновения, как от удара. Брюнет подвел ее к столу и уложил на него животом. Рей зажмурилась, как будто могла спрятаться за веками от происходящего, но только усугубила ситуацию, потому что от этого ее слух словно обострился, компенсируя метод восприятия, которого она лишила собственный несчастный мозг. Шорох одежды был почти оглушающим – когда мужчина стаскивал с нее белье, задирал платье и спускал свои брюки. У девушки была зыбкая надежда на то, что ее недолгий опыт с Томашем сделает происходящее менее болезненным, но ее влагалище было слишком сухим и неподготовленным для проникновения. Брюнет входил в нее довольно бережно для насильника, но Рей все равно сморщилась и заскулила от боли. - А я думал так и будешь молчать, - хмыкнул блондин откуда-то из-за спины, - что, нравится, грязная девчонка? - Закройте пасть, капитан, - огрызнулся на него брюнет. Его рука с плеча девушки соскользнула ей на горло, и он слегка погладил кожу большим пальцем, словно пытаясь успокоить ее. Он двигался довольно медленно, придерживая Рей другой рукой за бедра, чтобы она не елозила животом по столу. По тому самому столу, за которым они с отцом завтракали сегодня утром. Столу, за которым они собирались с Томашем, Йоханной и их родителями на семейные праздники. Столу, за которым она делала уроки в школьные годы. Словно эти отвратительные люди, хохотавшие со стороны как гиены, почуявшие добычу, не могли насытиться учиненным ущербом. Убить ее отца, убить семью Маевских – мало. Нужно окончательно растоптать, высмеять и осквернить остатки всего их простого, маленького мира. Мира, существование которого почему-то было для них таким ненавистным, таким отвратительным. Интересно, а Томашу и Йоханне удалось уйти? Может быть, есть хоть крошечный шанс, что то, что происходит сейчас здесь, подарит им немного бесценного времени для бегства? Может быть, брат с сестрой смогут уйти подальше и спрятаться, пока эти ублюдки будут заняты ей? Тогда даже в этом унизительном кошмаре есть смысл. И Рей стало чуточку легче, если это вообще было возможно в ее положении. Потому что отец воспитал ее такой – цепляться за самые мизерные осколки надежды. Ее все равно убьют потом. «Спаси их и себя любой ценой». - Скоро все закончится, потерпи, - тем временем шепнул ей брюнет, обжигая ухо теплом сбившегося дыхания. Звучало как издевательство. Ведь эти трое терпеливо ждут своей очереди. Одним только представлением они не насытятся. Потерпи. Рей вдруг ощутила, как тело начинает наливаться тяжестью. Она с удивлением обнаружила, что почти не чувствует пальцы рук и ног. Она попыталась пошевелиться, но не смогла, безвольной куклой развалившись на столе. Веки слипались и под ними плыли цветные круги. Девушка падала в темноту и не могла поверить своему счастью – это лучшее, что могло случиться с ней сейчас. Потерять сознание. Или просто умереть, чтобы прекратить эту бесконечную агонию, чтобы избежать участи стать игрушкой для этих жестоких, самовлюбленных людей. Темнота распахнула свои гостеприимные объятия, и Рей с удовольствием шагнула в них. Наконец-то покой. Прекрасное, благословенное, милосердное ничто. Если вечерами в кабаре «Зеленый фонарь» яблоку негде было упасть, то днем в нем было не встретить ни одной живой души. Кроме, разве что, Дика, который часто оставался спать в гримерных после ночной смены или уборщиков, оттиравших пролитый алкоголь и блевотину с липкого дощатого пола. У Рей выдалось немного свободного времени в обед, и она решила, пользуясь тем, что оказалась неподалеку, навестить любимое заведение и поболтать с Диком. Девушка заглянула в лабиринты подсобных помещений, но не обнаружила бармена на месте. Она уже было собиралась уходить, когда из полумрака коридора ей на встречу вышел Кес. - Привет, пташка, - он расплылся в своей фирменной обольстительной улыбке. Рей в очередной раз раздраженно подумала о том, что немецкий у американца совсем плох. Но виду не подала, поцеловала друга в щеку и вежливо кивнула. - Тебе не стоит разгуливать по Берлину среди бела дня, - ворчливо сказала она, - или есть какое-то дело? - Хм, - многозначительно протянул Кес и похлопал рукой по пыльной кушетке, оказавшейся поблизости, приглашая девушку присесть. Рей догадывалась, что он пришел не просто так. Это было слишком опасно и ставило под угрозу все их предприятие. Кес и его команда должны были находиться за городом и оттуда аккуратно курировать деятельность остальных. - Кто бы говорил, - хмыкнул мужчина, когда Рей все-таки устроилась рядом с ним. - Лучше бы вы дали мне новую цель, - буркнула девушка, прекрасно понимая, что разговор предстоит не из приятных. Ей действительно позарез было необходимо новое задание, потому что она устала выбирать случайных жертв, рискуя привлечь внимание рыжего детектива. Или Кайло. Она слишком давно уже не питалась и начинала чувствовать слабость и раздражительность. С того самого злосчастного офицера, на убийстве которого чуть не попалась. - До меня тут дошли слухи, - наконец-то решился перейти к делу Кес, почесывая аккуратную бородку, - что ты завела любовника СС-овца. Тебе не кажется, что вот это как раз – сумасбродство? - Моя личная жизнь к делу отношения не имеет, - огрызнулась Рей и, убеждая скорее саму себя, чем друга, добавила, - он уволился со службы. - Рей-Рей-Рей, - американец покачал головой с выражением крайней озабоченности на лице, - я понимаю, что ты молодая, красивая женщина. Но ты могла бы выбрать себе любого, а не путаться с врагом. Ты ставишь под угрозу всю операцию. - На себя намекаешь? – фыркнула девушка, - только мне, что ли, стыдно перед твоей женой, о которой ты мне не потрудился сообщить, за ту интрижку? Кес тяжело вздохнул и отвел взгляд. Не трудно было догадаться, что ему об этом вспоминать совсем не хотелось, и он вроде как тоже раскаивался. Хотя все равно был не прочь повторить, о чем красноречиво говорил его взгляд. - Ты думала о том, что будет, если нам понадобится убрать и его тоже? – спросил он после неловкой паузы, - или о том, чем он занимался, пока служил? Скольких людей он замучил и убил теми руками, которыми теперь смеет к тебе притрагиваться? - Он был военным врачом, - упрямо возразила Рей, хотя слабо верила в эту отговорку. Она все прекрасно понимала и вовсе не пыталась идеализировать Кайло. Они всегда занимались сексом во всех комнатах его квартиры, кроме спальни, куда мужчина ее не приглашал. Девушка примерно догадывалась, что там увидит, но изо всех сил старалась отложить этот момент. Как ребенок, закрывающий глаза в надежде, что чудовище из шкафа исчезнет. Однажды ей все-таки придется столкнуться с правдой, но пусть это произойдет потом. Позднее. Сейчас ей слишком хорошо и сладко. - Ах, врачом, - потянул Кес с видом полного понимания на лице, за которое Рей захотелось его ударить, - так вот в чем дело. Как твой отец. - Не вздумай ставить мне диагноз, - пригрозила она, - и вообще. Я сама со всем разберусь. - Я понимаю, пташка, - примирительно сказал мужчина, - но будь осторожна. Играй, да не заигрывайся. Он отдал Рей конверт с ориентирами на новую цель, по-отечески поцеловал девушку в лоб и удалился, оставив ее в крайне расстроенных чувствах. Рей планировала посетить сегодня еще одни кинопробы, но в результате решила отказаться от этой идеи и вместо этого стянула из бара бутылку вина, с которой удобно расположилась на сцене. Ближе к вечеру пришла Роуз и обнаружила подругу в состоянии легкого подпития и глубокой задумчивости. Она присела рядышком и забрала у девушки бутылку. - Это ты все растрепала Кесу? – вместо приветствия напала на китаянку Рей. Роуз нахмурилась. - Детка, я должна была, - уверено заявила она, - ты совсем забылась. - Я? Забылась? – обиженно сказала Рей и вырвала из рук подруги остатки вина обратно, - это моя личная жизнь и я вас всех в нее не приглашала. Вы абсолютно не беспокоились, подкладывая меня в постель к разным уродам, но стоило мне завести отношения с нормальным человеком тут же забеспокоились. Кто я, по-вашему? Ваша ручная шлюха? Роуз тяжело вздохнула и притянула подругу к себе, укладывая ее голову на своих коленях. Тоненькие пальчики китаянки принялись ласково, успокаивающе перебирать рыжевато-каштановые волосы Рей. - Ты сама знаешь почему. - Знаю, - пожаловалась Рей, - но мне впервые… за долгое время так хорошо. И ведь не все они плохие, да? Может быть, я устала от всего этого дерьма и хочу немного простой человеческой жизни? - Не сейчас, детка, - покачала головой Роуз, - мы делаем важное дело. Да и твой… поклонник слишком уж подозрительный тип. Мы так и не выяснили на кого он работает и зачем стал за тобой следить. Он в любой момент может оказаться агентом и сдать тебя гестапо. И с рыжим он ведет дружбу. - Почему тогда сразу не сдал? - Что, если они поняли, что ты работаешь не одна, и хотят сначала выйти на всю нашу команду? Он сейчас вотрется тебе в доверие, усыпит бдительность и воспользуется этим, - резонно заметила Роуз, - да и… сама знаешь, мужчины… думают не головой, а членом. Решил совместить приятное с полезным. Рей закрыла глаза и пальцами помассировала веки. Она не хотела это слышать. Потому что сама постоянно прокручивала в голове подобные варианты развития событий. И не могла, не имела права доверять Кайло. Слишком много людей были с ней связаны и могли попасть под удар в случае ошибки. Намного проще, конечно, было бы, если бы она все-таки действовала одна, но Кес, его ребята и Роуз уже стали ей слишком близки. У Рей от всех этих мыслей уже начинала болеть голова, да и сказывалось долгое воздержание. Она уже почти готова была начать бросаться на случайных людей. Даже на Роуз, которая сейчас была так близко – искушение было слишком велико, тем более после того, как китаянка вывела ее из себя своими нотациями. Только дотронься и… Нет-нет-нет. Нельзя убивать Роуз. Нужно убивать только тех, кто это заслужил. Действительно заслужил. Хоть подруга и пыталась сунуть нос в личную жизнь Рей, она все-таки желала ей добра. И была отличным агентом, незаменимым для команды. Китаянка не была настолько хладнокровной и кровожадной, как ее подруга, но отлично умела вытягивать информацию, необходимую для дела. Чертов голод. Впрочем, Рей тут же напомнила себе, что получила новое задание и скоро наконец-то сможет восполнить силы, а заодно прищучить очередного гада. Приятное с полезным, как сказала Роуз. Если раньше Рей прогоняла его, то теперь выискивала глазами в толпе. Кайло по-прежнему садился все за тот же дальний, утопленный в тени столик. Иногда к нему подсаживался рыжий офицер, и они о чем-то тихо беседовали. Рыжий не пил. И мужчины во время этого выглядели так, словно вот-вот набросятся друг на друга с кулаками, из чего Рей сделала вывод, что они не сильно друг другу нравятся. Ей приятно было думать, что теперь она поет для него, а не для всей этой толпы пьянчуг и похотливых незнакомцев. Она привыкла, что ее раздевают взглядами и уже даже не испытывала отвращения. Словно теперь у нее была некая невидимая броня, надетая поверх серебряного платья. После выступления Кайло, как обычно, отыскал девушку в гримерной. В этот раз он принес букет для нее, но не полевые, как тогда, а пахучие и изысканные белые лилии. Рей долго прижимала к груди букет, втягивая полные легкие тонкого, прохладного аромата этих цветов, у многих ассоциирующихся со смертью. Она не знала какие любит цветы, потому что у нее толком не было возможности в этом разобраться. Томашу негде было взять их, прячась на чердаке. А мужчины, встречавшиеся ей на пути после него, не были щедры на подобные жесты. Рей поставила букет в чудом нашедшуюся в гримерке вазу и поцеловала Кайло. Ей так хотелось пожаловаться ему на два неприятных разговора случившиеся за этот день, но она не могла. Были границы, которые они в своих отношениях старались не нарушать. Приходилось довольствоваться тем, что есть – тем скудным уровнем доверия и искренности, которые не ставили под угрозу существование каждого из них. Ведь ему тоже было что скрывать. И все же Рей не сдержалась. Она не была бы собой, если бы не прощупывала пределы допустимого, в жалкой надежде сдвинуть рамки хоть немного. - Ты не нравишься моей подруге, - сказала она, отстраняясь, и потерлась щекой о пиджак мужчины, - она считает, что ты хочешь меня посадить. Сказала и стала чутко наблюдать за реакцией. Кайло не изменился в лице. Только его теплые, кофейные глаза загорелись любопытством, как и всегда, когда она пыталась вторгнуться в его личное пространство и выведать истинные мотивы поступков. Это было в какой-то степени игрой, которую они вели друг с другом, чтобы пощекотать нервы и придать отношениям остроты. Впрочем, куда же острее? - Мне плевать, нравлюсь ли я твоим друзьям или нет, - категорично заявил мужчина, легко уводя разговор подальше от щекотливой темы. - Обязательно быть таким говнюком? – фыркнула Рей и поинтересовалась, - у тебя то есть друзья? - Нет, я предпочитаю не привязываться к людям, - честно сказал Кайло, но, подумав, добавил, - ты – исключение из этого правила. И потянулся к девушке, чтобы снова поцеловать ее. На самом деле им совсем не стоило разговаривать, чтобы не ссориться и не натыкаться на острые углы тайн друг друга. У них было достаточно других возможностей провести время вместе с большей пользой. Рей это более чем устраивало, потому что именно с этим человеком ей вдруг удалось открыть мир чувственных удовольствий. В своей жизни она часто занималась сексом, но прежде не знала, что от этого процесса можно получать радость. Она была уверена, что после того изнасилования, после всех постелей, в которых побывала ради дела, ее тело вообще не способно отзываться на прикосновения. Но нет, оказалось очень даже способно. И она плавилась, как свеча, падая в это чувственное безумие. Запоздало она подумала о том, что слова Кайло – почти признание, откровение, которое они себе позволить не могли. И на самом деле стоило бы как-то поддержать его в этом и ответить… Что она тоже привязалась к нему, куда больше, чем стоило. Куда больше, чем позволяли их отношения и статус любовников. Рей стало мучительно грустно. Она отстранилась и положила голову мужчине на плечо, продолжая греться в его объятиях. - Я тоже привязалась к тебе, - с трудом выдавила она, - но… - Но? - Но что дальше? – прошептала девушка совсем тихо. Жизнь научила ее тому, что счастье слишком мимолетно. Она умела ценить эти мгновения, но вынуждена была готовиться к тому, что мир растопчет все ее надежды. Как и всегда. Она уже любила Томаша. Любила еще мальчишкой, потом подростком, потом… юношей, живущим тайно в их доме. Любила и потеряла. Что, если она отпустит себя и позволит чувствам к Кайло перерасти во что-то большее, то и с ним случится беда? И чьи-то жестокие руки заберут его, оторвут от нее, лишая тех крупиц тепла, что она наконец-то обрела? - Мы поженимся, заведем кучу детей и уедем жить в итальянской глуши? – с грустной улыбкой сказал он, - ты это хочешь услышать? - Звучит как полный бред, - фыркнула девушка, хотя ей от того, какой соблазнительной казалась нарисованная его словами картинка, захотелось заплакать. Потому что она чертова Мата Хари и выполняет сложную, опасную миссию и в любой момент может погибнуть или оказаться в застенках гестапо. Потому что у него самого куча скелетов в шкафу, существование которых она упрямо игнорирует. Потому что она чертово чудовище, которым ее сделал тот ублюдок, и должна убивать людей, чтобы жить. В какой-то степени ей даже повезло, что мир вокруг безнадежно болен и изуродован войной, ведь это дает ей право вычищать из него скверну и вроде как даже оставлять руки почти чистыми. Почти… Но если ситуация изменится? Если у нее будут дети, унаследуют ли они эту особенность? Захочет ли Кайло вообще быть с ней, если узнает кто она такая? Что она такое? Рейна Беккер, быть может, имела хоть какие-то шансы жить нормальной жизнью, поселиться с любимым человеком в красивом месте и завести семью, но у Ренаты Винтерс такой возможности не было. У Ренаты был конверт с новым заданием, миссия в Берлине и голод, который нужно срочно утолить, чтобы случайно не убить какого-нибудь невиновного человека. В действительности, быть Ренатой Винтерс оказалось крайне паршиво. Но она родилась в тот роковой день, когда Рейна Беккер умерла. И возродилась другим существом – холодным и жаждущим мести. Где же ты был, Кайло, три года назад? Почему не сберег ту несчастную девочку? Почему не спас? - Ласточка, - ласково позвал он девушку, вырывая из этих невеселых мыслей, и погладил ее по линии челюсти костяшками пальцев, - все будет так, как ты захочешь. Нет. Пожалуйста. Рей прикусила губу и отвела взгляд, изо всех сил натягивая на лицо маску невозмутимости. Если бы она не научилась держать свои эмоции под контролем, то уже давно погибла бы или сошла с ума. - Я бы хотела, чтобы ты трахнул меня. Прямо сейчас, - сказала она. - Это всегда пожалуйста, - усмехнулся Кайло и серьезно добавил, - но я… имею в виду… мы можем уехать из Берлина. Вместе. Подальше от войны. Зачем? Ну зачем!? Рей с трудом сдержала рвущийся из груди стон и желание вмазать ему по лицу. Потому что все и так было слишком сложно, а он сегодня почему-то вздумал еще больше усугубить ситуацию и упорствовал в этом. Вмазать и высказать все как есть. Я убиваю людей прикосновениями. И да, если ты меня в чем-то подозревал – все эти смерти – моих рук дело. Я не остановлюсь, пока каждый нацистский выродок не сдохнет. Я бы и тебя убила, ведь ты один из них, но ты, черт возьми, слишком хорошо доводишь меня до оргазма. Ну что, желание ехать куда-то со мной не пропало? Она, вероятно, слишком долго смотрела в одну точку, проговаривая это все про себя, потому что Кайло сжалился. - Ладно, - вздохнул он, - больше не будем об этом говорить. - Нам вообще не очень хорошо даются разговоры, - подытожила Рей и кокетливо улыбнулась, - но кое-что, определенно, хорошо выходит. Конечно, Кайло с ней согласился. И они снова занялись сексом прямо на столике в гримерной, посшибав оттуда всю косметику и мелкие предметы. Ваза с лилиями уцелела чудом. Только девушка все равно не могла избавиться от ощущения, что что-то не так. Слишком печальными были глаза мужчины. И на месте обычной, бешеной страсти вдруг появилась медленная, тягучая, почти болезненная нежность.