Калейдоскоп

Не смотря на то, что сейчас Рей не испытывала голода, у нее все равно снова возникло желание расправиться с Роуз. Слишком уж подруга проявляла много любопытства по отношению к ее личной жизни, в благих целях, разумеется. Каждый раз, встречаясь в кабаре, она с деланной вежливостью интересовалась не надумала ли вдруг Рей завершить отношения со своим фрицем. Этот же вопрос китаянка повторяла в те редкие вечера, когда Рей возвращалась в их крошечную съемную квартирку, а не ночевала у своего любовника. Происходило это все реже и реже. И Рей всерьез задумывалась о том, чтобы окончательно перебраться жить к Кайло, и только вечно запертая спальня с заточенными там страшными тайнами останавливала ее от принятия этого решения. Она как раз закончила наносить свой концертный макияж и наслаждалась тишиной пустой гримерной, покуривая сигарету, когда в помещение заглянула Роуз, чтобы переодеться после своего выступления. «Зеленая лампа» была заведением довольно бюджетным, и девушкам приходилось делить комнату на двоих. Конечно же, цепкое внимание китаянки тут же привлекла маленькая коробочка, обитая черным бархатом, лежащая перед певицей на столе среди флакончиков и тюбиков с косметикой. Спрятать ее Рей не успела. - Это то, что я думаю? – спросила танцовщица. Это было именно то, о чем она, вероятнее всего, думала. И хотя Кайло не делал девушке предложения в традиционном смысле этого понятия, он подарил ей это простое, но элегантное серебряное кольцо со словами, которые значили для нее куда больше банальностей, которые принято при этом говорить. «Если ты захочешь сбежать из Берлина, пусть это будет гарантией серьезности моего намерения составить тебе компанию, куда бы ты ни направилась». Циничная Рената Винтерс, безусловно, восприняла этот широкий жест довольно скептически и спрятала коробочку в сумочку, даже не подумав примерить кольцо. Но каким-то чудом оживший в ней призрак Рейны Беккер испытал нечто, примерно равносильное восторгу. Осколок наивной девочки с радостью примерил подарок, поразившись тому, что мужчине удалось так точно угадать с размером, что ювелирное изделие село, как влитое. Эта же наивная девочка, надевая в гримерной свое уже изрядно видавшее виды, серебряное платье перед выступлением, украдкой подумала, что хотела бы обвенчаться именно в нем, ведь белое надевать уже давно не имела права. Слишком грязной была. Да и этот конкретный предмет гардероба слишком много значил для ее хрупкой, нежной души. Ведь именно в этой вещи Рей испытала первый в жизни настоящий оргазм, не то его жалкое, смазанное и отмеченное болью первого опыта его подобие, как было с Томашем. А вместе с ним и восторг от момента, что кто-то готов стоять перед ней на коленях, а не ставить на них ее саму. Готов восхищаться ей и боготворить, как воплощенную богиню. В действительности оргазмов в этом платье было куда больше одного, потому что Кайло особенно нравилось иметь ее в нем после выступлений. Словно доказывая себе и всему миру, что вопреки всем пожирающим за вечер Рей похотливым, жадным взглядам других мужчин, она принадлежит только ему. Только перед ним сняла свою броню. Только с ним она готова была сложить оружие и оставить позади личность Ренаты Винтерс. Выполнить последнюю миссию и сбежать подальше от войны, подальше от жестокости, от этого умирающего жуткого мира, туда, где можно снова дышать полной грудью. Где можно жить, а не ненавидеть. Увы, думая обо всех этих внезапно открывшихся перед ней прекрасных перспективах, Рей совершенно позабыла обдумать тот момент, когда расскажет Кайло о том, что является убивающим людей чудовищем. И, конечно же, она не нашла подходящего момента и для выяснения подробностей того темного прошлого, которое он тщательно скрывал от нее за дверями закрытой спальни. Потому и стоило тщательно держать под контролем остатки наивной, глупой девчонки, которой вовсе не было места в ее ожесточившейся душе, чтобы не вляпаться в неприятности. Но… ведь отец учил ее надеяться и цепляться за любую возможность? Рей не могла позволить себе упустить шанс, даже если на самом деле он окажется лишь иллюзией. Миражом в пустыне. Слишком заманчивым миражом. Рассердившись на Роуз за вторжение в ее жизнь, певица демонстративно открыла коробочку и натянула кольцо на палец, любуясь переливами серебра в свете неярких ламп у зеркала, холодными, словно лунный свет. - Красивое? – спросила она, спрятав яд в голосе за вежливостью. Китаянка слишком хорошо знала подругу, чтобы повестись на ее спектакль. Она приблизилась, уперлась руками в стол и пристально посмотрела Рей в глаза. - С ума сошла? – горячо зашептала она, - какого черта ты творишь? - Что такого я сделала? – невинно захлопав густо накрашенными ресницами, пропела немка, - неужели ты за меня не рада? - Рада?! Ты серьезно?! – выдержка у Роуз была не такая хорошая и она сдерживалась с трудом, чтобы не перейти на крик. Поэтому отстранилась, прошла круг по комнате, глубоко дыша, пытаясь хоть немного себя успокоить. Она стянула с шеи блестящее колье и теперь нервно вертела его в пальцах, чтобы чем-то занять трясущиеся руки. - Я хочу начать другую жизнь, - серьезно сказала Рей, поражаясь тому, что смогла произнести вслух то, что даже про себя озвучить не решалась. И она не сошла с ума от страсти только потому, что Кайло оказался хорошим любовником и научил ее тело, пережившее столько боли и унижений, удовольствию. Он был внимательным с ней и от этого, как будто, даже раны на душе начинали постепенно затягиваться. Ей все меньше хотелось убивать и мстить. И все больше хотелось ужинать в романском кафе, гулять в национальном парке, ходить в синематограф и делать все то, что делают нормальные девушки в двадцать с небольшим лет. Девушки, жизнь которых не изуродовала война. - Ты точно спятила, - покачала головой Роуз и вцепилась себе в волосы, растрепав идеально зализанную прическу, - Рей, ты же понимаешь, что это невозможно? Никто тебя не отпустит, ты слишком много знаешь. Если тебя не убьют нацики, то устранят наши. Да и твой… - она скривилась при этом слове, словно проглотила лимон, - жених… темная лошадка. Как ты можешь ему верить? - Никак, - честно сказала певица, гордо вздернув подбородок, - но я хочу ему верить. Мне плевать. - Ты… правда влюбилась? Рей промолчала, потому что у нее не было внятного ответа на этот вопрос даже для себя самой, не то, что для китаянки. - Идиотка, - выплюнула Роуз и выскочила из гримерной, хлопнув дверью, решив, вероятно, поискать другую гримерную, лишь бы не оставаться в обществе напрочь потерявшей голову подруги. Рей никак не отреагировала на ее эффектный, почти театральный уход. Она была занята своими мыслями. Жених. Какое, в действительности, странное и непривычное слово. Она перекатывала его в мозгу, пытаясь понять, что испытывает по этому поводу, но не могла. Одно дело, когда их с Томашем все друзья дразнили женихом и невестой в далекой, мирной жизни и совсем другое употреблять его по отношению к кому-то теперь, среди мертвого пепелища. К кому-то, кто на самом деле не заслуживает доверия. Рей пора было выходить на сцену. И она решила не снимать кольцо, чтобы дать наконец-то ответ. Не только Кайло, но и всему миру. Как минимум, всем этим мерзким пропойцам и офицерам, что пожирали ее глазами, пока она выступала. После выступления она успела совсем ненадолго пересечься с Кайло, прежде чем на нее снова обрушилась Роуз. Они как раз разговаривали с мужчиной в темных коридорах закулисья, когда китаянка, уже переодевшаяся в обычную одежду, вцепилась в предплечье девушки. - Рената, - проговорила она с нажимом, - моя тетя очень больна. Ты должна поехать со мной. Рей без труда догадалась, что тетя эта, вероятнее всего, Кес, и больно этим вечером будет только ей, потому что китаянка уже успела доложить командиру о том, каким образом она отличилась на этот раз. Роуз с Кайло немного поиграли в гляделки, демонстрируя друг другу взаимную неприязнь, прежде чем мужчине пришлось признать свое поражение в этом поединке. Он притянул Рей к себе и легко поцеловал в висок. - Будь осторожна, - прошептал он ей в волосы, - если что позвони мне и я приеду. - Не думаю, что старуха действительно представляет для меня опасность, - попыталась отшутиться Рей, хотя от его слов ей стало теплее и спокойнее на душе. Словно он действительно мог ей помочь и защитить от того, что ожидало ее в штабе. Едва ли что-то хорошее. Кайло незаметно для китаянки взял девушку за руку и погладил пальцами прохладную полоску металла на ее коже, давая понять, что оценил ее ответный жест. - И все равно береги себя, - сказал мужчина, поцеловал ее на прощание так горячо, что наблюдавшей за ними Роуз пришлось отвернуться, чтобы скрыть отвращение, написавшееся на лице. - Что ты вообще в нем нашла? – едко спросила она, когда Кайло ушел, но потом одумалась и махнула рукой, - нет, не говори. Не хочу знать. Пошли быстрее, а то не успеем на последний поезд. Если раньше отношения Рей с Роуз были теплыми и уютными, то теперь между ними пролегла непреодолимая пропасть. В поезде обе девушки неловко молчали. Певица пыталась читать какой-то скучный роман, который долго пылился в ее сумочке, чтобы отвлечь себя от нарастающей по мере прибытия к месту назначения тревоги. Она теребила кольцо на пальце, и никак не могла сосредоточиться на тексте. Рей думала, что ювелирное изделие, являвшееся вещественным доказательством ее маленького предательства, лучше было бы снять и спрятать, но ей не хотелось. Словно оно было оберегом, который каким-то чудесным образом мог спасти ее от надвигающейся беды. Роуз смотрела в окно, на проносящиеся мимо редкие огоньки пригородов Берлина. Рей подумала, что неплохо было бы сойти на любой случайной станции и убежать в темноту. Лишь бы только избежать того тяжелого разговора, который ожидает ее в конце их пути. Еще совсем недавно она любила приезжать в штаб. Кес и ребята были не последними людьми в ее жизни, а командиру и вовсе отводилось там особенное место. Именно он нашел ее, голодную, оборванную, несчастную, сломленную, и подарил новый смысл не достаточный для жизни, но вполне весомый для существования. С готовностью подставлял плечо и пригласил в свою постель. До того момента, конечно, пока Рей не узнала о том, что у мужчины есть прекрасная супруга, также воюющая на стороне хороших парней. В какой момент все изменилось? Когда Кайло появился в «Зеленом фонаре» и вывел ее из себя бестактностью своих вопросов и намеков? Или все-таки тогда, когда он трахнул ее языком в гримерке? Если так, то все выглядело слишком уж прозаично. Но ей удобнее было оправдывать себя именно так. Просто страсть. Только кольцо на ее пальце оспаривало правдивость этой версии. Роуз, выполнив свою роль конвоира, быстро удалилась, стоило им достигнуть места, сославшись на то, что хочет поговорить о деле с другими ребятами. Рей оказалась наедине с американцем в комнате, выполнявшей функцию его кабинета. Здесь было пыльно и тесно, но подпольщикам не представилось роскоши выбрать себе лучшую штаб-квартиру, чем заброшенное здание, некогда бывшее жилищем семьи, отправившейся в лагерь. Проницательный взгляд мужчины, конечно же, тут же зацепился за злосчастное кольцо, и Рей нервно накрыла пальцы другой рукой, жалея, что все-таки не спрятала это яблоко раздора подальше от внимания своих коллег. Впрочем, Кес был прекрасно осведомлен и без этого, стараниями Роуз. - Даже так, - хмыкнул он и кивнул, словно отмечая что-то для себя в уме. Он, как это бывало, когда он о чем-то старательно размышлял, принялся теребить свою короткую, аккуратную бородку, нахмурившись. - Будешь читать мне нотации? – Рей решила сразу перейти в наступление, - или грохнешь меня, ведь теперь я представляю опасность? - Господи, нет, - возмутился мужчина, искренне ошарашенный этим предположением, - как тебе только такое в голову пришло. - Роуз навела меня на эти мысли, - с мстительным удовольствием сдала подругу девушка. - Мы не такие ублюдки, как они, - обиженно сказал Кес, - чтобы убивать своих же людей. Если ты хочешь выйти из игры, то мы организуем твою транспортировку в безопасное место. Ты была хорошим агентом и должна быть вознаграждена за свой вклад в наше дело. Я могу похлопотать, чтобы ты получила американское гражданство. Рей была куда больше поражена, услышав это, чем если бы мужчина вытащил из ящика пистолет и пустил ей пулю промеж глаз, поскупившись даже огласить приговор. Ее отпускают? Это смешно. Конечно, она не могла не отметить, что в этом прекрасном плане не предполагалось наличие у нее жениха и тем более мужа, прямо или косвенно связанного с немецкой военной машиной. Вывозить планировалось только ее. И хотя командир не делал на этом акцента, эта истина слишком отчетливо проступала между строк. А что будет, если она откажется? Все-таки ликвидация? Ей вообще предложили право выбора или все снова решили за нее? - Рей, так что ты думаешь об этом? - оторвал девушку от этих невеселых соображений американец, - сейчас в штабе как раз есть один беженец из Польши, эвакуацию которого мы планируем в ближайшее время. Я подумал, что момент подходящий и тебе будет намного… веселее в обществе соотечественника. - Я немка, - нехотя напомнила Рей и озвучила беспокоивший ее вопрос, - что будет, если я откажусь? Кес хитро прищурился и тогда она все поняла. Все-таки этот человек не просто так стал главой партизанской группировки – он ничего не делал просто так, а все свои действия и решения продумывал на несколько ходов вперед. В ином случае, он и все люди, за которых он отвечал, давно погибли бы или сгнили в лагерях. У американца был какой-то план. - Не спеши отказываться, - растягивая слова, слишком приторным голосом произнес мужчина, - может быть, сначала познакомишься с этим эмигрантом? - Зачем это? Нашел мне нового мужика? Рей была возмущена и обескуражена тем, что ее командир вдруг вздумал поиграть в тетушку-сводницу. Но какое-то недоброе предчувствие уже закралось ей в душу и заставило заткнуться и не выдать пламенную, гневную тираду. - Кто знает, кто знает, - рассмеялся Кес и ненадолго вышел из кабинета. Девушка, оставшись одна, приложила пальцы к разгоряченным щекам и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Ситуация из страшной превратилась в абсурдную, но в любой момент направление хода событий могло измениться. И она с холодным, почти научным интересом пыталась предположить, что же будет дальше. Выйдет ли она сегодня из этого дома живой? Вернется ли она к Кайло или их встреча сегодня вечером была последней? Что он станет делать, если она просто исчезнет? Ведь никто не расскажет ему, что с ней случилось, если ее убьют или силой запихают в ящик и отправят за океан. При мыслях об этом ее сердце словно кольнули иголкой. Она поморщилась. Надежда. Отец говорил, что нужно пытаться увидеть свет даже в самой непроглядной тьме. Только на счет непроглядной тьмы Рей глубоко заблуждалась. Как только дверь открылась, впуская в тесную комнату человека, она получила возможность убедиться в этом. Томаш очень сильно изменился за эти три года, но не узнать его было невозможно. Худой, бледный, стриженный почти наголо мужчина мало напоминал мальчишку, которого она любила с детства. Только глаза были прежними, хотя изрядно потускнели и уже не горели былым огнем его живой, подвижной натуры. - Рей! – воскликнул он, бросаясь на встречу девушки и заключая ее в объятия. Сама же Рей была настолько ошарашена, что стояла как истукан, только и думая о том, как бы незаметно стянуть с пальца проклятое кольцо, пока поляк его не увидел. Стояла и аккуратно стаскивала нагретый теплом ее кожи метал, содрогаясь от того, каким неправильным и болезненным вдруг показалось ей расставание с ним. Ее холодность и отстраненность смутили Томаша, но он проявил чудеса деликатности и никак это не прокомментировал. Он выпустил Рей из объятий и присел на стул. Она легко догадалась, что он слишком взволнован и едва держится от этого на ногах. У нее самой сердце стучало так громко, что казалось, что оно сейчас пробьет грудную клетку и выпрыгнет наружу. - Я думала, что ты погиб, - призналась она. - Я тоже был уверен, что тебя нет в живых, - кивнул мужчина, тяжело вздохнул и решил сразу утолить ее любопытство, прежде чем она успеет задать вопрос, - нам… с Йоханной почти удалось уйти. Она сорвалась с крыши и сломала ногу. Ее схватили и я даже не знаю что с ней потом случилось. А мне помогла укрыться пани Вуйчик, наша соседка. Помнишь ее? Не поверишь, она оказывается прятала у себя подругу… - Вуйчик? – перебила Рей, искренне изумившаяся тому, что эта противная старуха, вечно совавшая свой нос в чужие дела, оказывается, рисковала своей жизнью, помогая другим. Ей даже стало неловко за то, что она всегда относилась к пожилой полячке с такой неприязнью и даже пару раз позволяла себе быть с ней грубой. - А ты? Что стало с тобой? – набросился на нее Томаш, и девушку будто окатили ведром ледяной воды, потому что она совершенно не готова была рассказывать кому-то о своих злоключениях и, в принципе, за последние годы не доверяла никому настолько, чтобы посвятить в это. Она пожевала губы, пытаясь придумать самую безобидную версию того, что происходило с момента их последней встречи до нынешнего воссоединения, но не смогла. Рей закрыла глаза и посчитала в уме до десяти, стараясь сконцентрироваться и совладать с выбившимися из-под контроля эмоциями. Вероятно, она молчала слишком долго, потому что мужчина сжалился, робко взял ее за руку и переплел их пальцы. Зря. Она тут же вспомнила, как еще совсем недавно это делал другой человек. Тот, чье обручальное кольцо она по-прежнему сжимала в другой руке, пряча ее в складках юбки платья. Обручальное. Пора начать называть вещи своими именами. - Если ты не хочешь, не говори, - примирительно сказал Томаш, - нам всем пришлось тяжело. Но это позади, - он выдавил из себя улыбку, - Ты поедешь со мной в Америку? Конечно не Норвегия, но… Господи. Рей всегда гордилась способностью держать себя в руках, но сейчас готова была по-настоящему потерять контроль и пустить все на самотек. Перспектива разреветься в голос, как маленькая девочка, была слишком заманчивой, потому что в этот раз судьба решила поиздеваться над ней слишком изощренно. Разреветься или расхохотаться, как душевнобольная. Хотела другой, лучшей жизни? Хотела уехать из Берлина туда, где нет войны и начать все заново? Пожалуйста. Сколько лет она лила слезы по Томашу и их прекрасной, чистой, детской любви, пока не выплакала все до капли? Жалея обо всех возможностях, всех открытиях, что они могли сделать вдвоем. Вот он, Томаш. Живой, пусть и не менее потрепанный войной и прогулками через все круги ада, чем она сама. Только… Рей надолго впала в прострацию и почти не слушала, что ей дальше говорил мужчина, которого она считала любовью всей своей жизни. Через какое-то время пришел Кес и предложил им комнату для ночлега, резонно заметив, что при всем желании девушка уже не сможет вернуться в Берлин. Ближайший поезд, проходящий через эту станцию в ту сторону, отправлялся только ранним утром. Командир дипломатично оставлял ей право выбора, впрочем, крайне сомнительное. Вероятнее всего, все уже было давно решено за Рей. Девушке неловко было раздеваться при Томаше, хотя она прекрасно помнила, как некогда они исследовали тела друг друга, когда разделили первый сексуальный опыт. Это было в другой жизни. Слишком далекой жизни. Томаш не стал настаивать. Он всегда был крайне тактичным и понимающим человеком, поэтому они улеглись в сырую, узкую постель в одежде. Он робко спросил у Рей разрешения обнять ее, и она не смогла ему отказать. И все же невольно вздрогнула, ведь за последние месяцы своей жизни привыкла засыпать в руках совсем другого человека. Они с Кайло спали на диване, который не отличался ни особенным комфортом, ни широкой площадью, но им вполне хватало места, потому что они тесно прижимались друг к другу. Мужчина почти всегда просыпался первым и часто будил ее поцелуями. Начиная с ее лица, он прочерчивал дорожку до пупка и ниже, постепенно все больше отпихивая в сторону одеяло и не обделяя вниманием ни одного чувствительного местечка, пока не добирался до промежности. Как следует распаляя девушку губами, языком или пальцами, он входил в нее уже своим членом, и они долго занимались сонным, неспешным сексом, после чего дремали еще несколько сладких часов. Думать об этом, лежа в объятиях Томаша было странно и максимально неловко, но и прогнать эти образы у Рей никак не получалось. Ее будоражили только одни воспоминания об этом чувственном безумии. И, кажется, она почти начинала ненавидеть себя за это. За то, что предала Томаша и их любовь, стоило ей только встретить на пути по-настоящему опытного мужчину, ставшего для нее проводником в мир плотских удовольствий. Чертов змей-искуситель с его бархатными, карими глазами и вьющимися волосами, которые ей так нравилось пропускать сквозь пальцы, пока он творил с ней все эти немыслимые вещи. Прав оказался тот белобрысый ублюдок, который назвал ее маленькой шлюхой. Кем еще она была после того, как с радостью запрыгнула в постель к врагу? Рей ведь прекрасно понимала, что так старательно пытался скрыть от нее Кайло. Она навела справки, пользуясь тем, что их подпольная сеть неплохо справлялась с добычей любой необходимой для дела информации, еще до того, как Роуз и Кес начали бить тревогу. Пусть Кайло действительно имел итальянское происхождение, но служил то он в немецкой армии. И вполне мог быть агентом. Хорошим агентом, сумевшим подобрать к ней правильный подход. Что еще нужно одинокой, озлобленной и обиженной девушке, как не человек, который будет обращаться с ней бережно и боготворить? Но кольцо… не слишком ли далеко он зашел в своей игре в соблазнение? Или все методы хороши, чтобы расколоть ее защиту, как ореховую скорлупу? Кайло обещал увезти ее в безопасное место, но что, если это безопасное место – мрачные застенки, где он самолично будет пытать ее, пока не получит всю известную ей информацию? А знала Рей более, чем достаточно. Может быть Кес прав, что решил выслать ее подальше, ведь теперь она совершенно бесполезна и представляет собой угрозу для всего их дела? Идиотка. - Эй… - она с трудом различила голос Томаша, который, оказывается, не спал, - ты в порядке? Рей захотелось расхохотаться в голос, но она сдержалась. И только теперь поняла, что плачет, чего с ней давненько не бывало. Кроме, разве что того момента в гримерной, о котором лучше сейчас не вспоминать. Момента, когда она дала слабину, продемонстрировала брешь в своей броне, которой хитрый и коварный враг тут же воспользовался. Девушка торопливо вытерла слезы и судорожно кивнула, прижимаясь покрепче к худощавому телу мужчины рядом с собой в поисках тепла и защиты. Это же… Томаш… ее Томаш. Живой. А она продолжает прокручивать в голове моменты своего грехопадения, от которых ей должно быть тошно, а не волнительно. Нужно выбросить это из своих мыслей, выжечь из сердца. Выбросить проклятое кольцо в море, пока оно не навлекло на нее и ее близких новую беду. Рей первая потянулась за поцелуем, и когда Томаш с готовностью ответил на ее порыв, принялась убеждать себя, что не должна сравнивать мужчину с Кайло. Но глупо было пытаться отрицать, что ощущения были не те. Это было как-то… пресно и почти неловко. Словно Томаш на самом деле был ее родным братом, с которым она не виделась много лет, а сейчас совершала нечто непозволительное. «Прекрати» - потребовала от себя невозможного девушка. Нужно прогнать его. Из своей головы. Из своего тела. Из своей жизни. Уехать в Америку. Жить дальше. Она схватила руку Томаша и потянула вниз, устраивая у себя между ног, но снова оказалась разочарована результатом. Его пальцы были неловкими и не знали толком, что от них требуется. Конечно, едва ли за время своих скитаний он обзавелся достаточным для того опытом. Это вопрос времени. Они всему научатся вместе заново, хотя Рей и придется сделать вид, что за годы их разлуки она не допускала к своему телу такое количество людей, что стыдно было даже вспоминать. Как минимум одного из них. Девушка застонала от злости, снова натолкнувшись на неудобные мысли о Кайло, а Томаш расценил это как ее готовность продолжить. Они даже не разделись – свои брюки он спустил, а белье Рей отодвинул в сторону, чтобы оно не мешало проникновению. Она честно пыталась получить удовольствие и уже почти настроилась на нужную волну, когда Томаш шумно задышал, кончая прямо внутрь нее, вызвав в девушке волну праведного гнева. Какого черта? Рей стиснула зубы, чтобы не высказать мужчине все свое недовольство. И правильно сделала, потому что Томаш совершенно иначе смотрел на эту ситуацию и произошедшее между ними. Он расслабленно гладил девушку по волосам, не торопясь освободить от себя ее тело. - Я так скучал, - нежно прошептал он, - я думал, что потерял тебя навсегда… - Я тоже, - откликнулась она. Да, потому запрыгнула в постель к СС-вцу. Но это вслух произносить точно не стоило. - Помнишь… - Томаш немного смутился, - когда мы с тобой сделали это в первый раз, ты сказала, что хочешь ребенка? Теперь мы сможем себе это позволить. Еще только этого не хватало, - мрачно подумала Рей. Потому что она как-то не нашла подходящего случая, чтобы сообщить мужчине о некоторых значительных переменах в своей жизни. Как минимум о том, что она успела умереть и переродиться в жуткое существо, питающееся чужими жизнями. И едва ли она после этого способна иметь детей, да и дети эти, вероятнее всего, родятся такими же монстрами. В чем девушка была уверена, так это в том, что этому больному миру не нужно больше монстров. Или дело все-таки в том, что это не тот человек? Кайло она сама в пылу страсти не раз пыталась уговорить кончить в себя не только из любопытства, способно ли ее переродившееся тело к зачатию, но и от того, как будоражила и возбуждала ее эта мысль. Только он не соглашался, приводя ей десятки до тошноты логичных доводов о том, какие последствия это может за собой повлечь. Конечно, черт возьми, - одернула Рей сама себя, злясь, что снова вернулась мыслями к нему, лежа в объятиях Томаша. Она ведь не хотела обращать внимание на то, что все это в очередной раз подтверждало все ее самые мрачные догадки. Если Кайло работает на нацистов, ему ни в коем случае не сыграет на руку ее беременность. Едва ли он уж настолько бесчеловечен, чтобы однажды подвергнуть пыткам залетевшую от него женщину. Одно дело развлечься с ней и отдать в руки гестапо, другое – разбираться с последствиями. Рей была прекрасно осведомлена о том, что мужчины крайне тщеславны, а потому ребенок ими воспринимается, как продолжение их бесконечного, жестокого эго. И здесь возникнет слишком много трудностей. А Томаш любил ее по-настоящему, и в этом не должно было возникать никаких, даже самых малейших сомнений. Они были вместе с самого детства, и теперь им предстояло разделить и всю дальнейшую жизнь. Судьба милосердно подарила им шанс. Но почему теперь Рей было так тошно? Не от того, что связалась с врагом, пока считала своего возлюбленного мертвым. А потому что она будто предала Кайло. Хотя можно ли вообще предать того, кто в любой момент может вонзить нож тебе в спину? Она невольно нащупала под неудобной подушкой кольцо, которое спрятала туда, когда они с Томашем укладывались в постель. Так она и заснула, крепко сжимая его в ладони.