Сумрак - Лойд Форджер -...

- Я рада, что вышла за Вас, Лойд.       Пожалуй, впервые на его памяти Сумрака задело за живое какое-то небольшое признание. Впервые он почувствовал, как жгучая горечь вины стремительно распространяется по его телу. И впервые он задумался о красоте и привлекательности фальшивой жены Лойда Форджера.       Было бы ошибкой утверждать, что за всю свою шпионскую жизнь Сумрак ничего не испытывал и ничего его не трогало – он все же человек. Однако для него это всегда было настолько непривычно и чуждо, что в подобные моменты он попросту терялся, пусть ему и удавалось сиюминутно взять ситуацию под контроль.       Для шпионов не существует имени или постоянного места жительства, у них нет собственного характера, который определял бы их как личность, ведь даже личности как таковой у них нет. И вечная жизнь в роли правительственного пса вполне устраивала Сумрака и выглядела подходящей, когда десять лет назад ему предоставили возможность сделать выбор. Отказаться от всего, в том числе и от собственных чувств, тогда казалось ему единственно верным решением, шансом искупить свои грехи, которого он не мог так просто упустить. Он твердил это каждый раз, глядя на поддельные документы, где рядом с его фотографией прописными буквами были выведены все новые и новые имена и фамилии.       У Лойда Форджера весьма нелегкая жизнь: он лишился любимой жены и остался с маленьким ребенком на руках. Не имея достаточно времени из-за работы психиатра, Лойд не мог уделять должного внимания своему ребенку, поэтому он за счастье счел появление Йор в их семье. С ней стало намного проще - Ане она понравилась сразу же, да и сам Лойд почему-то чувствовал, что ей можно доверять.       У Сумрака же жизнь куда сложнее: потеряв все во время войны, он, будучи сиротой, не имел ничего, за что он мог бы держаться. И, пожалуй, именно этот факт сделал из него первоклассного шпиона, способного на все, что угодно. Ведь когда тебя ничего не связывает и не держит, любые решения даются проще.       Лойд был человеком интеллигентным, внимательным и общительным. На его лице часто можно было увидеть сдержанную улыбку, а все его движения были полны размеренности и элегантности. Сумрак же был всегда замкнут и безэмоционален, что, однако, давало ему огромное преимущество в его работе.       Лойд Форджер безмерно любил свою дочь Аню, заботился о ней и старался ее воспитывать, как и подобает примерному родителю, пусть иногда он бывал к ней слишком строг и не понимал некоторых ее выходок. Но он все равно очень гордился ее успехами и тем, что она училась в самой престижной школе страны и уже успела получить свою первую почетную награду - «стеллу» за спасение жизни.       Лойд Форджер души не чаял в своей новой супруге, ценил ее старания и милые попытки во всем ему помочь, бережно относился к ней и был искренне признателен судьбе, что та свела их вместе, и что именно с ней он заключил брак, пусть и фальшивый.       Сумрак, что был склонен никому не доверять кроме самого себя, эту судьбу проклинал за то, что ради своих целей ему теперь приходилось использовать ни в чем неповинного ребенка, за то, что та организовала встречу Лойда и Йор в злосчастной швейной мастерской, и за собственное решение женить их друг на друге. В стопке бумаг же было столько разных претенденток, столько вариантов, а он выбрал ту, которая вообще не заслуживает быть втянута во все эти политические игры.       Сумрак с каждым днем ощущал, как вязко и липко внутри от угрызения совести, как ему становится все тяжелее и тяжелее дышать в присутствии молодой женщины и совсем еще маленькой девочки. Ему опротивел вкус гoречи, что застыл на языке, давно опротивел и он сам, что цеплялся к таким, казалось бы, мелочам. Все это так напрягало, так мешало его работе, они мешали его работе, но Сумрак, даже несмотря на это, ничегошеньки не мог сделать, совсем не осознавая, что и сам того особо не хотел. - Лойд?... – тихим шепотом спрашивает в темноту Йор, когда он как-то раз обнаруживает ее поздно ночью в гостиной со спящей Аней на коленях. Она, по-видимому, тоже успевшая задремать, сонно озирается по сторонам с целью понять, где находится, и мягко улыбается, когда видит, что мужчина, попутно стягивая тяжелое и мокрое от осеннего дождя пальто, направляется к ним. - С возвращением! – говорит Йор, с любопытством заглядывая ему в глаза и отчетливо читая в них вертящийся на языке вопрос, - Она не желала идти спать до Вашего возвращения, поэтому весь вечер провела в гостиной, - женщина нежно, совсем невесомо поглаживает ребенка по голове, - но, в конечном итоге, организм взял свое. Она хихикает, прикрывая ладонью лицо, чтобы заглушить смех и ненароком не разбудить Аню, и переводит взгляд то на нее, то на своего мужа, который за все это время не произнес ни единого слова и, улыбаясь кончиками губ, наблюдал за представшей перед ним картиной. Где-то на затворках его памяти мелькают воспоминания чего-то такого же уютного и семейного, отчего внутри становится чуточку теплее, но он тут же приходит в себя, стоит ему оценить, где он находится и кем является. - Я уложу ее, - просто отвечает Лойд спустя мгновенье, протягивая руки, чтобы забрать Аню, и Йор покорно кивает ему, аккуратно приподнимая ее головку.       Направляясь в детскую, Сумрак снисходительно вздыхает, как только в поле его зрения появляется Бонд, разлегшийся огромным белым облаком на ковре недалеко от кресла. Ну вот, еще одна душа, которую он использует в своих целях. Правда, для него исход предстоит куда более радужный – пса просто выдрессируют и сделают служебным. Его он сможет навещать без проблем.       Лойд, включая ночник, накрывает дочь одеялом, машинально треплет ее розовые волосы, подложив рядом любимую игрушку химеру, и задумывается о своих действиях лишь когда оказывается у двери в ее комнату. Зачем он это сделал? Ребенок ведь спит, в доверие к нему входить нет никакого смысла, в равном счете такого же, как и играть роль отца. Не может же он… «Привычка», - быстро отмахивается Сумрак от назойливых мыслей, одновременно прикрывая дверь. -Лойд? Он вздрагивает, едва женская рука легко дотрагивается до его плеча, и не сразу понимает, что именно его зовут вот уже некоторое время. Присутствие Йор рядом он также замечает не сразу - что-что, а ходит она действительно очень тихо. - С Вами… все в порядке? Выглядите напряженным. Простите, что веду себя так настойчиво, но на работе ничего не произошло? - она обеспокоенно разглядывает его лицо, сдвинув брови и с опаской кусая губы. - А.. я.. н-нет, - растерянно тянет Сумрак, не зная, что ответить, потому что на работе Лойда Форджера он сегодня не был, а чего-то конкретного на ум не приходит, - Скорее всего, просто переутомился, Йор, не берите в голову. - Может, присядем? Я заварю чаю, - не унимается она, очевидно, ему не поверив, на что Лойд лишь соглашается.       Какое-то время они сидят в тишине, неспешно делая глотки согревающего напитка, прислушиваясь к мерному тиканью настенных часов и стуку мелких капель дождя о стекло. В гостиной темно - лишь тусклый свет настольной лампы, которую включила Йор в его отсутствии, освещает все вокруг, в том числе и их двоих.       Отчего-то Сумраку Лойду чай кажется невыносимо терпким, невыносимо обжигающим, но он не подает виду, дабы не обидеть итак неуверенную в себе жену. Он сжимает гладкий и нагретый фарфор чашки, чувствует чужой взгляд на себе, понимая, что должен хоть что-то сказать ей, чтобы успокоить, но почему-то молчит, не в силах разъединить губы и пошевелить обожженным языком. А обожженным ли?       Что же с ним происходит, в конце - то концов? Слишком устал после очередной миссии? Но ни одна миссия никогда не доводила его до состояния, в котором он находился сейчас, когда в голове нет ничего, кроме пустоты, которую заполняет давящая на виски боль, что кольцом охватывает лоб и затылок, когда в горле застревает комок, лишающий возможности издать хоть какой-нибудь звук, когда все тело знобит от непонятного шевеления внутри грудной клетки.       Сумрак бросает взгляды на супругу своей второй личности, рассматривая тонкие изящные черты лица, карие глаза, что сейчас горели ярко-красным пламенем и особенно завораживали, и глубоко задумывается, в какой именно момент он осознал, что больше так продолжаться не может.       Вероятно, полгода назад, ещё в самом начале операции "Неясыть", когда понял, что просто завести фальшивого ребёнка и жену недостаточно? Или может тогда, когда второй сын Донована Десмонда отказался дружить с ребёнком Лойда Форджера? А возможно это осознание пришло к нему прямо сейчас, когда он молча смотрел прямо в глаза той, которая вот уже некоторое время занимает все его мысли. - Прошу, выговоритесь, Вам непременно станет легче, - мягко шепчет она и неслышно ставит чашку на столик, чтобы не нарушать тишину, образовавшуюся в гостиной. И Сумраку почему-то хочется ей поверить и все рассказать, но тогда он поставит под угрозу не только свою операцию, но и всю шпионскую организацию в целом, а это просто недопустимо. Мужчина уже который раз за вечер одергивает себя и также ставит чашку с недопитым чаем, похоже, слишком громко, потому что это заставляет его прекрасную собеседницу тут же подпрыгнуть. - Я-я прошу прощения! К-конечно же, я ведь все-таки чужой человек и лезу не в свое дело, - тараторит она, явно понимая все неправильно и нервно заправляя черные как смоль волосы за покрасневшие уши, - Прошу прощения, я.. это было бестактно с моей стороны!       Она резко встает, второпях наклоняясь к посуде, дабы ее убрать, но дрожащие женские руки вовремя перехватывают, вынуждая ее неуверенно замереть. Сумрак Лойд сжимает тонкие прохладные пальцы в своих ладонях и тянет на себя, призывая Йор подсесть к нему ближе, чем она сидела ранее.       Молодая женщина покорно садится, стараясь смотреть куда угодно, но не на него и не на их сцепленные руки. Ее волосы, слегка растрепанные и выбившиеся из причёски, мягко ниспадают на оголенные плечи и завораживающе блестят от тёплого света лампы. Йор действительно была очень красива - это он подметил ещё при первой их встрече. Она была словно дикая роза с острыми шипами, но прекрасным багровым бутоном, лепестки которого были невероятно нежными и хрупкими. Единственное, что ей не доставало, это уверенности в себе. - Вы же прекрасно знаете, что это не так, - говорит он наконец, поглаживая тыльную сторону ее ладоней, чтобы успокоить, - Вы никогда не были и не будете чужой в этой семье, Йор. Слишком уж мы с Аней к Вам привязались. Как будто сказанные Лойдом слова возымели обратный эффект, поскольку даже при таком плохом освещении можно увидеть, как сильно покраснело лицо Йор, а частое прерывистое дыхание дает понять, что расслабиться у нее теперь тем более не получится. Внезапно Сумраку хочется засмеяться от такого странного и одновременно очаровательного поведения, однако он только фыркает, склонив голову, чтобы скрыть подступающую улыбку. Да уж, Йор не перестает его удивлять ни на минуту. - Ч-что? – спрашивает она, нервно сглотнув и поерзав на диване. - Нет-нет, ничего такого, - отвечает он, бросая на нее парочку взглядов. Однако взять себя в руки ему не составляет особого труда, – черта профессионального шпиона как-никак – и, отбросив напускное веселье, он вновь погружается в себя, машинально обхватив женские руки покрепче.       Ему достаточно всего пару минут, чтобы сформировать какую-то грамотную картину происходящего и утихомирить вихрь из мыслей и чувств, что потихоньку сводил его с ума последние месяцы. И почему-то только сейчас решение рассказать все человеку напротив, именно этому человеку, кажется Сумраку необходимостью, пусть у него еще все стоит комок в горле и зудит всякий раз, когда он пытается заговорить. - Послушайте, Йор, Могу я задать Вам вопрос? - Все, что угодно, - ее ответ моментально срывается с губ, свидетельствуя о полной её готовности выслушать и помочь, отчего на секунду ему становится легче, но лишь на секунду. - Бывало ли у Вас такое, что те вещи, которые когда-то были для Вас целью всей жизни, вдруг перестают иметь ценность и теряют всякий смысл, потому что появляется еще кое-что – то, что не дает Вам смотреть на все прежними глазами? Настолько, что Вы не понимаете, что делать дальше, чтобы никого не подвести, не разочаровать и наверняка знать правильность своих действий?.. И в этом состоянии Вам нужно сделать выбор, последствия которого потом обязательно проявят себя в будущем…       У Сумрака сердце, которое до этого момента пульсировало в ушах с невероятным шумом, вдруг устремляется вниз, стоит ему ощутить резкую пустоту в собственных руках. С головокружением его охватывает разочарование, стискивающее глотку и невероятно сдавливающее ребра, а самому ему чудится, что у него вот-вот начнутся приступ удушья.       Что он опять сделал не так? Где просчитался? Зря доверился? Почему она так резко отдернула руки?       Шпион чувствует, что от неожиданных эмоций его вот-вот стошнит, но прохлада чужих ладоней, что внезапно обхватили его собственные, и ощущение мурашек, пробежавших расстояние от кончиков пальцев до спины, снова заставляют все внутри него сделать кульбит. - Постойте, Лойд! – поспешно затыкает его Йор, придвигаясь еще ближе, - Вы так говорите, будто от Вашего выбора зависит судьба всего мира!       Знала бы она, что сейчас попала в самую точку. От этого Сумрак только горько усмехается, пряча взгляд под густыми бровями и поджимая обветренные губы.       В чужой стране, в окружении абсолютно чужих людей каждый свой шаг приходится продумывать, каждое действие – соизмерять с поставленной целью. Но если эта цель разом перестает иметь для тебя былое значение, что делать тогда?       Что ему предпринять, чтобы удержать равновесие на хлипком мосту, где на одном краю обрыва виднеется гора из возложенных на него обязанностей перед своей страной, а на другой – обязанности перед людьми, которые ему доверились и которые его приняли. - Давайте предположим, что так оно и есть, - неловко говорит мужчина полушепотом, - Что бы Вы тогда выбрали: не изменять себе и следовать первоначальному плану или прислушаться к чему-то еще и обратить внимание на то, что Вас отвлекло? - Но ведь, спрашивая у меня, Вы уже знаете ответ на свой вопрос, не так ли, Лойд?       От удивления Сумрак резко поднимает голову и будто столбенеет, вглядываясь в лицо совершенно серьезной молодой женщины, у которой в карих радужках красным блеском сияет несвойственная уверенность в своих словах. Внутри что-то щёлкает от её ответа и будто разливается волною облегчения. Он сглатывает, не смея моргать, чтобы не нарушать зрительный контакт, и периодически то открывает, то закрывает рот. - К-как Вы к этому пришли? – на одном дыхании спрашивает он, чувствуя, как немеют кончики пальцев. - Если бы Вы были непоколебимы в своих суждениях, то не возникало бы сомнений. Просто создаётся впечатление, что Вы сами хотели на что-то отвлечься. -Я-я? - он слегка отшатывается назад даже не зная, что ответить на подобные заявления. Никогда ещё он не смотрел на эту проблему под таким углом, поэтому, когда слова, витающие в воздухе, вдруг приобретают смысл, ничего не остаётся, кроме как с изумлением впитывать поток поступившей информации. - Да, Вы, - Йор для пущей убедительности водит их руками, перебирая подушечками пальцев по тыльной стороне его кисти, - Ой, Н-но это только я так думаю… Вам все-таки виднее.. Мужчина ловит себя на мысли, что из-за всех этих пустых переживаний совершенно забыл о работе Лойда Форджера в роли психиатра, и удерживается от желания ударить себя по лбу. С другой стороны сейчас перед Йор сидит не Лойд, а Сумрак, шпион, а не душевный врач. -Даже если все так, как Вы говорите, будет ли правильным прислушиваться к отвлекающему фактору? - Я бы назвала это интуицией, - хихикает она на такую необычную формулировку простому сомнению, - Вы без меня знаете, что нет абсолютно правильных и неправильных решений. Ведь мир не делится на черное и белое, жаль только, многие про это забывают.. - Это уж точно, - с горечью словно выплевывает он ответ.       Всю свою жизнь он считал, что Остания – страна, где живут алчные, жестокие, страшные люди, которые не знают пощады и сострадания. Считал, потому что его так воспитывали, потому что именно останцы когда-то вторглись в жизнь маленького мальчика и снарядами разбомбили его маленький, хрупкий, словно хрусталь, мир. Именно они, эти останские звери, заставили его каждую ночь просыпаться в холодном поту, снова и снова переживать кошмары, сходить с ума от горького осознания одиночества и собственной никчемности. Именно они день ото дня заставляли вдыхать кислый запах сгоревшего пороха, щурить глаза от едкого дыма, слышать, каждый раз слышать истошные крики пострадавших людей после оглушающих взрывов и резких выстрелов; заставляли трястись и давиться горькими слезами от отчаяния, от удушающей нестерпимой боли, которая парализовывала все тело всякий раз, когда он оставался один и снимал маску безразличия. «Демоны с рогами, что пожирают людей» - так говорили в Весталисе.       И он поклялся себе, что всегда будет видеть их такими, но каким-то образом им удалось подпустить себя непозволительно близко к непробиваемой и неприступной стене одинокого шпиона. «Везде бывают исключения» - уверял он себя, толком не осознавая, чего ему будет стоить этот маленький акт доверия. - Поэтому делайте так, как чувствуете, - заявляет Йор и слабо растягивает губы в улыбке, медленно вздыхая и мирно разглядывая его из-под длинных ресниц. - Делать так.. как чувствую..       Никто никогда не говорил ему подобного. Он, правда сказать, и не вспомнит, когда в последний раз он делал то, чего действительно хотел, когда его не ограничивали в своих желаниях... Может быть, в детстве? Но тогда у него был строгий и требовательный отец, который и шагу не давал ступить без его ведома. В юношестве, когда пошел на фронт? Но это было не его желание, скорее, долг перед страной и своей семьей, которую он потерял и за которую был обязан отомстить..       Даже во взрослой жизни, будучи шпионом родной страны, он вынужден плясать под правительственную дудку каждый божий день, который походит один на другой, так что у него просто-напросто не было времени поразмыслить на счет собственных желаний. И вот вдруг он слышит эти слова от фальшивой супруги его второй личности, которая совершенно не знает его на самом-то деле, да еще и является останкой по происхождению. Слова, которые он мечтал услышать всю свою жизнь.       Но кто, он? Лойд Форджер, у которого начала складываться прекрасная жизнь? Сумрак, который успешно и безупречно выполняет свое новое задание? Или может быть «…»?       «…», тот самый мальчик из Рувена, который так и не вырос со времен военной операции останцев по уничтожению Восточного Весталиса, тот самый, который безмерно любил свою мать, стремился оправдать ожидания строгого отца и всякий раз радовался игре вместе со своими лучшими друзьями. Тот самый маленький мальчик, прятавшийся все это время где-то глубоко-глубоко внутри него, который изо дня в день с нетерпением ожидал наступления мира между двумя враждующими странами, потому что искренне считал, что все вернется на круги своя и все беды обязательно закончатся в миг, когда закончится война, и который, казалось бы, навсегда потерял надежду, даже когда этот злосчастный мир наступил.       «…» чувствует, как сильно щипает глаза и давит на переносицу, как дорожкой бежит по щеке горячая слеза. Он понимает, что сейчас вышел из своей роли, но не предпринимает никаких попыток вернуться к игре, потому что зверски устал держать скопившиеся эмоции в себе. В расплывчатой картинке он видит, как меняется выражение лица Йор, и ощущает прохладное прикосновение пальцев, что все же вытирают непрошеную влагу, не давая ей скатиться до подбородка. - Что с Вами случилось, Лойд? – с беспокойством в голосе спрашивает она, но опять вспоминает о своей бестактности и отдергивает было руку от его щеки, но мужчина возвращает её обратно. - Я просто очень устал… - шепчет он с мольбой то, что говорил ранее, однако имея в виду совершенно другое, - Очень сильно устал…       Закрывая глаза, «…» губами дотрагивается до женской ладони, ощущая холод нежной кожи и то, как дрожит эта ладонь в его руке. В голове все также шумно из-за тысячи мыслей, что непрестанно проносятся с большой скоростью, однако впервые он не обращает на них никакого внимания, полностью сосредоточившись на данном моменте. - Ч-ч-ч-ч-что Вы делаете, Лойд? – испуганно спрашивает Йор, окончательно возвращаясь в свое обычное состояние, но своей руки не убирает. - Всего лишь то, что чувствую, - ухмыляется он, притягивая ее к себе, чтобы осторожно заключить в объятья. «…» утыкается носом в ее ключицу, вдыхая приятный цветочный аромат женских духов, и сцепляет пальцы в замок у нее за спиной, прижимая её теснее. - Я рад, что женился на тебе, Йор, - шепчет он, обжигая дыханием, заставляя ее поежиться, слегка приподняв плечи, и слышит, как она издает смущенный смешок. А спустя еще одно мгновенье он млеет от того, как мягко и бережно эта молодая женщина проводится вдоль его спины, вызывая незабываемые ощущения дрожи и покалывания по всему телу. Не успевает он задремать в теплых успокаивающих объятьях заботливой фальшивой жены, как ухом улавливает шаги чьих-то маленьких ножек. - Аня, - говорит он вслух, поднимая голову и с легкостью замечая розовую макушку недалеко от коридора, - подглядывать не хорошо. - Мама и папа флиртуют, - ехидно подытоживает девочка, щуря глаза, в которых насмешливо играют огоньки. - Мама просто-напросто успокаивала папу, - отвечает на это Лойд, краем глаза замечая, как дернулась Йор. - Папа что, плакал? – Аня подбегает к ним чуть ближе и останавливается у противоположной стороны кофейного столика, с интересом пытаясь разглядеть его лицо. - Представь себе, - по-доброму и снисходительно улыбается он ребенку, затем кладет одну руку на руку жены, а другую протягивает в сторону дочери, - иди сюда, Аня.       Девочка оставляет свою игрушку на столике, охотно бежит к родителям и со счастливым смехом прыгает к ним на колени, обхватывая шею каждого маленькими горячими ладошками так, что те слегка ударяются лбами, но совсем не злятся на подобную выходку – лишь переглядываются и присоединяются к детскому хохоту.       Гостиную все также переполняет тусклый свет настольной лампы, создавая причудливые тени предметов на стенах и отражаясь от стекла шкафов. Дождь стих – только иногда слышатся резкие удары капель по подоконнику снаружи. Единственное, что изменилось – стало намного оживленнее.       И в этом приятном для него шуме «…», наконец, понимает, что так мучительно искал столь долгие годы, к чему так стремительно тянул запачканные в крови руки, а маленький мальчик внутри впервые в своей жизни обретает желанный покой и с благодарностью смотрит на таких чужих и одновременно самых родных людей, подаривших ему семейное тепло и уют. Тот самый маленький мальчик из Рувена, что уже давным-давно вырос и надежно спрятал боль и отчаяние глубоко в своей душе, что вступил в ряды шпионской организации, придумав псевдоним «Сумрак», и поставил себе великую цель создать мир, в котором не плачет ни один ребенок, впервые в жизни захотел стать обычным человеком.       Впервые навсегда захотел обрести имя и фамилию и не абы кого, а психиатра, заботливого отца и мужа, прекрасного семьянина Лойда Форджера.