Ему признался в чувствах человек, которого он чуть ли не нарекал самым бесчувственным типом всего Сумеру, и теперь Кавех не знал, что ему делать.

Кавех, недоуменно моргая, поправил свою шляпу и на секунду замер. То есть, его партнёр, не только по делу, но и по несчастью, имеет честь смело утверждать, что они, будучи одни-одинешеньки в сердце Дартмура в ливень, пешком вынуждены добираться до городка, из которого выехали почти два часа назад на паровозе. Где-то вдалеке прогудел вышеупомянутый локомотив, следующий прямиком в Лондон, выводя Кавеха из себя окончательно.

Он помнит солнечного мальчика, протянувшего ему руку в библиотеке. Он помнит яркого, амбициозного юношу, что был готов постоять за свои идеалы горой. Он помнит состоявшегося гения и мастера своего дела, заявившего о себе на весь Тейват. Аль-Хайтам помнит именно такого Кавеха. Таким, какой он и должен быть.

Кавех со всей присущей ему выразительностью возмущенно тычет указательным пальцем в грудь соседу, затем выпрямляет левую ладонь, собирая и вытягивая пальцы, и проводится кончиком среднего пальца другой руки по всей её длине. "Грубиян".

Сумрак ищет глазами настенный календарь в коридоре, взглядом впивается в цифры месяца в темноте, замечает красную дату сегодняшнего дня и с ужасом понимает, что она совпадает с одной из тех, про которые он с недавнего времени обязан помнить. Катастрофа. Он забыл об одном из главных дней в ее жизни.