Бабочка в пустоте

Он пришёл ко мне ночью, когда моё небо синело, Я не знала его и не знала, зачем он пришёл… Но что самое странное было во всём этом деле — Он и сам не имел представления, где он и что. Моё небо, мой лес — это всё для него было странно. Снов не видел с тех пор, как ступил на эона тропу. Говорил, это благо, до этого были кошмары, После них с благодарностью принял он тёплую мглу. В темноте его сна ты не встретишь ни смерти, ни жизни, В ней любой задохнётся на дне пустоты его глаз, В них весь мир и ничто, без каких-либо лишних эмоций, Ни единой искры, ни добра, ни тем более зла. Пустота его сна убивает любую надежду, Но мне хочется верить, что где-то в осколках сердец Он найдёт в себе силы не помнить, что было здесь прежде, И построить в ночной пустоте серебристый дворец… Нужно быть осторожней. Ведь знаю — Пустота эта не просто так, Ведь она поглотила страданья, Одиночество, холод и мрак. И я знаю, что без панацеи В виде просто отказа от чувств, Получилось такое, что где-то Вспыхнул мир весь и тут же потух, Потому что из раны глубокой, Нанесённой тяжёлой рукой, Из эона во тьме одинокой Зародилось чудовище — рой. Его крылья — скрипучая флейта, Его разум — лишь гнев, боль и мрак. И мне хочется плакать, поверьте, Его боль для меня — как кинжал. — Для чего? — спросит кто-то разумный. — Безнадёжного проще убить. Он не стоит тех слёз и мучений, Что тебе же придётся пролить. Только я не отвечу. Нет смысла. Никогда не поймёт он, в чём соль. Что такое не будет спасеньем, Что не лечится смертию боль. Я поплачу и высохнут слёзы. Не впервой мне такое терпеть. Мои сны — бесконечные грёзы. Его сны — только холод и смерь. Но я выдержу. Пусть будет холод, Пустота, раздраженье и боль. Потому что во мне ещё живо Это глупое чувство — любовь.