Doki Doki: Liberation

Глава 5: Прошлое

Я отмотал время до тех выходных, когда я и Юри снова делали вместе украшения для фестиваля. На этот раз я её не брызгал краской, как это случайно получилось в прошлый раз, но я видел, как тяжело было ей держать себя в руках, чтобы не положить голову мне на плечо или признаться в любви. Отчасти, я решил пережить этот момент потому, что знал, как Юри тогда себя чувствовала: предыдущие приготовления дали ей ощущение безопасности, любви и тепла... Ну, неудивительно, я всего лишь в прошлый раз ненароком обрызгал её краской из кисточки, когда мы столкнулись лбами, пытаясь взять такую же, чистую. Тогда, помню, я побежал в ванную, схватил свежее полотенце, смочил тёплой водой, и, встав перед Юри на колени, стал вытирать пятна краски с её шеи и лица. Не могу передать словами, что я ощущал на тот момент. Но на этот раз я всё-таки решил обойтись без проверки ножа на его остроту, и без того приятного случая. Ничего, будет ещё время. На самом деле, под конец, когда всё было готово, и мы вдвоём любовались готовой работой за день, я не устоял перед соблазном обнять Юри одной рукой. В принципе, я тоже этого хотел, так как после того... случая... самоубийства, который никак не хотел выходить у меня из головы и постоянно снился кошмарами, я хотел уже избавиться от этих мыслей, обняв живую и полную энергии и любви, Юри. Я знал, что если немного передержу её в своих руках, она заплачет от любви, поэтому я контролировал каждую проведённую с ней секунду. Проект я оставил у себя, пообещав, что обязательно принесу его в понедельник. Мы отлично провели время, даже смогли мило распрощаться, и с тех пор кошмаров, вроде, стало меньше. Они даже стали менее эмоциональны и продолжительны. Насчёт Нацуки – я снизил уровень побоев её отца до минимального, какой только можно было установить. Мне сложно представить, как она себя чувствовала каждый день, всё это время... Надеюсь, что теперь, при встрече в понедельник, она сможет снова порадовать всех своей вкуснейшей выпечкой. За всё время, что я с ней проводил, Нацуки чувствовала себя в безопасности только в двух случаях: когда сидела у окна и читала мангу в клубе, и тогда, когда была рядом со мной... Не знаю, как я буду выруливать эту ситуацию, потому что этот любовный пятиугольник меня немного напрягает... Моника же ничего об этом не знала. Я решил, что будет лучше оставить всё как есть до фестиваля, а потом уже раскрыть карты. Любые действия, связанные с влиянием на остальных девочек или саму игру, были невозможны – мне пришлось их отключить. Конечно, недовольство Моники это не убавило, но теперь хотя бы контролировать ситуацию мог только я. С Сайори я пока что не разобрался, но, думаю, в доказательство своих будущих объяснений восстановлю файл Сайори Накалибуром прямо на их глазах.       Рядом, на краю кровати Нацуки, лежит большая начатая бутылка красного вина. Несколько капель пролилось из бутылки, окрасив простыню в алый цвет. В самой же бутылке мало что осталось. Я знаю, что она пила. — Нацуки, ты же не пила всё это в одиночку, верно? Она выглядит взволнованной. — Конечно, пила, дурачок. — А не слишком ли много? — Эх-х-х... Это. Неважно, – Нацуки отвела от меня взгляд. – Всё равно я ещё не допила. Она взяла бутылку с кровати. Я протянул руку, чтобы забрать её. — Нацуки... — Не-а, она моя. Она держит бутылку на вытянутой руке вне моей досягаемости, а другой пытается оттолкнуть меня. Однако, она слишком слаба, и я легко отодвинул её руку. — Да ладно, с тебя хватит. — Хе-хе, Дета, пожалуйста? Мне надо. То, как именно она это сказала, заставило меня вздрогнуть. Прежде, чем я снова попытался остановить её, она залпом выпила остаток вина. Посмотрев на тумбочку рядом с кроватью, я увидел на ней её телефон. Он был повёрнут экраном вниз так, что я мог видеть только корпус телефона, который был розового цвета, в блёстках. — Какое... хорошее вино, Дета. — Нацуки, – обратился к ней я, – поговори со мной. Я знаю, что с твоим отцом что-то явно не так. Пожалуйста, я просто хочу помочь. Но я не смогу, если ты не расскажешь мне, что происходит. — Это вся помощь, которая мне была нужна... – она рухнула на кровать и захихикала. – Я не чувствовала себя настолько хорошо... очень... очень долго... От услышанного мне становится беспокойнее на душе. Если она таким образом пытается убежать от своего страха... То насколько ужасен тот страх, от которого она хочет убежать? Когда Нацуки начала похрапывать, бутылка выкатилась из её слабой хватки и свалилась с кровати на пол, чудом не разбившись. Вместо этого, бутылка покатилась под кровать. Покачав головой, я полез за ней. Шаря под кроватью, я нащупал её. И нечто ещё. Обе находки были вытащены наружу. Поставив бутылку на прикроватную тумбочку, рядом с телефоном Нацуки, я посмотрел на другой вытащенный предмет. Белый пластиковый контейнер. Погоди... Это пузырёк с таблетками. Я в страхе прочитал этикетку, на которой было напечатано: «ОНА УЖЕ МЕРТВА». В нарастающем ужасе я рефлекторно отпустил контейнер и отскочил назад, к стене. Холодная испарина начала покрывать мой лоб, пока мои глаза в панике метались по комнате. Вдруг я понял, что она перестала храпеть. Я молниеносно кинулся к кровати, начав трясти безжизненное тело Нацуки. — Пожалуйста, Нацуки... Пожалуйста... Я взял её за руку. Она покрыта потом и гораздо холоднее, чем должна быть. Я проверил дыхание. Проверил пульс. По нулям. Меня стало трясти. Я раз за разом выкрикивал её имя, пытался делать искусственное дыхание – всё, что обычно делают в подобных случаях. Не помогло. Руки устали, голос охрип, а слёзы в глазах размывали картину спящей Нацуки...       Я проснулся в холодном поту. Со слезами. Сердце отбивало кувалдой по всем венам. Я не мог вздохнуть, даже пошевелиться. Кажется, волосы вздыбились. Снова... И вроде бы, я не помню вчерашний кошмар. Потому что он был коротким или не очень страшным. Но сейчас... Я отчётливо вижу перед собой бледную Нацуки на её кровати. Когда же это кончится?.. Тот факт, что я смог каким-то образом запомнить кошмар, совсем не радовал меня. Я, полностью вернувшись в норму, включил экран телефона. Ах, слёзы. Я быстро протёр глаза. Сейчас, наверное, около семи... 6:66. Ясно... СТОП, ЧТО?! Я повторно взглянул на часы, включив экран. Сонливость будто смыло. 7:07. Мне показалось?! Мне не могло показаться! Я? Я!... Я ущипнул себя. О, нет... О, нет... Я сплю. Класс. И я не чувствую боли. Мне бы... Я хотел встать, но пола не было – кровать, вместе с тумбочкой, уходила в бесконечность. Я посмотрел в окно. Луна уже стала растущей, хотя недавно её там вовсе не было. Стоп. Луна? В семь утра? Где солнце? Как мне проснуться? Я хотел вызвать Накалибур, но ответа от него не было. Мне пришлось посмотреть на свою левую руку, где постоянно находились мои цифровые часы. Задрав рукав пижамы... …Я вздрогнул. Часов не было. Вместо них, прямо в руке зияла дыра, где я мог рассмотреть свою руку в разрезе....       Я проснулся в холодном поту. Сердце отбивало кувалдой по всем венам. Воздуха будто стало в разы меньше. Кажется, волосы вздыбились. В ушах пищал ультразвук. Что, снова? О, нет... Это уже который кошмар за неделю... И который раз я ничего не помню. Сколько времени?.. Я включил экран телефона. Из-за слёз, размывших цифры, мне пришлось дополнительно вытереть их рукавом. 1:30. Я повалился обратно, на кровать. Мокрая спина ясно дала о себе знать. Хех, рифма. Кстати, я должен принести стих на... какой там день? Сегодня, вроде, понедельник. Я открыл телефон. Да, понед— ЧТО?! Телефон показывал 25:30. Меня пробрала сильнейшая дрожь, которая заставила его выскользнуть у меня из рук и разлететься на составляющие на моём полу, прямо недалеко от ковра. Я был шокирован. Я был долго шокирован. Я бы поклялся кому угодно и кем угодно, что я видел "неправильное" время. Вдруг меня посетила одна мысль. Я ринулся с кровати и побежал на кухню, где находились циферблатные часы. Вглядевшись, я ужаснулся ещё больше. Слёзы пошли сами собой, в носу стало сильно колоть. Стрелок не было. Я довольно долго стоял столбом, пока не додумался вызвать "меч". Крышка моих часов на руке открылась, и Накалибур собрался, осветив всю кухню. Точно. Мои часы. Часы на руке. Не отпуская меч, я посмотрел на них. 1:33. Фух. Это же не сон, верно? Я стукнулся головой об шкаф, довольно сильно, чтобы можно было различить: есть боль, или нет. Моментально у меня закружилась голова, а лоб запульсировал от намеренно причинённой ему боли. Наверняка это выглядело со стороны немного странно, но что уж поделать, когда телефон показывает 25 часов вместо перехода на следующий день с... Погоди. А... Если, получается, сегодня, понедельник, и прошло уже 25 часов с половиной... Значит... получается, уже вторник?! ЧТО ПРОИСХОДИТ??! Я хотел спуститься вниз и собрать телефон, чтобы узнать, – после "экстренной" перезагрузки он продолжит так себя вести? Я осветил себе путь светом Накалибура. Ступив ногой на край стула, я понял, что он не выдержит меня, так как вес приходился на его угол. Но было поздно. С криком, я полетел вниз. Я попытался Накалибуром за что-то ухватиться, но отсутствие тренировок и моя сонливость подарили мне на несколько мгновений ощущение невесомости, а потом и вовсе одарили меня молниями перед глазами, как только я ударился головой о ребро стола.       Наступил день фестиваля. Я был уверен, что из всех возможных дней, именно в этот мы с Сайори пойдём в школу вместе. Но она не отвечает на звонки. Я думал зайти к ней домой, чтобы разбудить, но решил, что это немного чересчур. Между тем, подготовка к мероприятию должна была близиться к завершению. Плакат, который мы с Юри нарисовали, высох, и я осторожно свернул его, чтобы забрать с собой. Она прислала мне сообщение, в котором вежливо просила ничего не забыть, и я её успокоил. Забавно, но, думаю, у нас с Нацуки схожие чувства относительно нашего выступления. Я больше жду того, когда он закончится, чтобы провести время вместе с Сайори и Юри. Но зная Монику, я уверен, что и само мероприятие выйдет отменным. Я пришёл в клуб. — Дета! – сказу окликнула меня Моника. – Ты пришёл первым. Молодец, что так рано! — Странно, я думал, что здесь будет хотя бы Юри, – не скрывая удивления, сказал я. Моника раскладывала по партам маленькие буклетики. Наверное, это те, что она готовила: со всеми стихотворениями, которые мы будем читать. — Я удивлена, что Сайори не с тобой, – вдруг сказала она, развернувшись. — Она опять проспала... Вот ведь соня. Я-то думал, что в такой важный день она могла бы приложить немного больше усилий... Стоп. Тут я вспоминаю, что Сайори сказала мне вчера... Мне становится стыдно, ведь для неё далеко не всё так просто. Я сказал это Монике только потому, что привык так думать. Но... Может, всё-таки нужно было пойти и разбудить её? — А-ха-ха! – Моника смехом прервала мои мысли. – Дета, тебе бы следовало взять на себя хоть какую-то ответственность за неё! В смысле, после того вашего вчерашнего разговора... Ты понимаешь, что оставил её в подвешенном состоянии? Подвешенное состояние. А я сначала и не понял этой фразы. — Разговора? Моника... тебе о нём известно? — Разумеется. Я ведь президент клуба. — Но!.. – я запнулся от смущения. – Блин... Ты не знаешь всей ситуации, так что— — Не волнуйся, – перебила меня Моника. – Пожалуй, я знаю куда больше, чем ты думаешь. Раньше эта сцена была полностью непонятной для меня. Но чем больше я думал над ней, тем больше понимал, что на самом деле происходит. — Эй, хочешь посмотреть наши буклеты? – она переменила тему. – Получилось замечательно! — Конечно, – согласился я и взял один из разложенных на партах буклетов. – Да, они действительно хороши. Подобное обязательно поможет заставить людей серьёзно относиться к нашему клубу. — Да, я тоже так думаю! – согласилась Моника. Я полистал страницы. Стихотворение каждого участника напечатано на отдельной странице, что придавало буклету почти профессиональный вид. Оу, сейчас будет... — Что это? – я указал на стих Сайори, который ещё не читал. «%   Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся из моей головы. Убирайся Из Моей Головы.   Убирайся из моей головы, пока я не сделала то, что тебе же лучше. Убирайся из моей головы, прежде чем я прислушалась ко всему, что она сказала. Убирайся из моей головы, прежде чем я покажу, сколь сильно тебя люблю. Убирайся из моей головы, прежде чем я закончу это стихотворение.     Но стихотворение никогда не закончится. Оно просто перестаёт двигаться».   Я тяжело вздохнул. После того, как я его прочитал, мне стало жутко не по себе. — Дета? Что случилось? — А, нет, ничего... Это стихотворение кажется совершенно непохожим на все остальные, написанные Сайори. Кроме того... — Я-я передумал! Я пойду за Сайори, так что...! — А? Ну, ладно... Постарайся сильно не задерживаться, хорошо? Я вылетел из класса. — Не напрягайся так... – сказала мне вслед Моника. Я прибавил шагу. О чём я только думал? Я должен хоть немного постараться ради Сайори! Подождать её или же разбудить – не такое уж большое дело. Даже такая мелочь, как совместный поход в школу, сильно бы её обрадовал. Кроме того... Вчера я сказал ей, что всё останется, как прежде. Это всё, что ей нужно, и то, что я хочу ей дать. Я дошёл до дома Сайори и постучал в дверь. Я не думал, что она ответит, ведь её телефон тоже молчал. Как и вчера, я открыл дверь, и вошёл без приглашения. Ох, это будет страшно... — Сайори? Она спит очень крепко... Я сглотнул. Не верится, что я действительно это делаю. Бужу её в её собственном доме... Слишком уж смахивает на то, что сделал бы парень для своей девушки, разве не так? В любом случае... Мне просто кажется это правильным. Я постучал в дверь комнаты Сайори и позвал её по имени. — Сайори! Подъём, соня... Ответа не последовало. Мне очень не хотелось вот так вламываться в её комнату... Разве это не вторжение в личную жизнь? Но она просто не оставила мне иного выбора. Я... медленно. Открыл. Дверь. Боже, это будет ужасно... — Сай— Сайори висела на петле, привязанной к вентилятору. Вдруг начались глюки, страшные хрипы, помехи... Знакомая музыка усилилась до сумасшедшей громкости и воспроизводилась такими изменёнными нотами, что я думал, что умру от страха прямо здесь. Глюки усиливались и учащались, задний фон исчез, в глазах стало многократно двоиться. Страшная какофония добавила в себя остальных девочек, которые носились в моём поле зрения туда-сюда. Сайори, с потухшим взглядом и открытыми глазами, смотрела ПРЯМО НА МЕНЯ. На белом глючном фоне появилась надпись: «An exception has occurred. File «game/script-ch5.rpy», line 307…» И ещё немного текста, на которого у меня уже не было сил смотреть. — КАКОГО ЧЁРТА?! — КАКОГО ЧЁРТА??!! — МНЕ СНИТСЯ КОШМАР???!!! — ДА... ТАК И ЕСТЬ. — ЭТО НЕ ВЗАПРАВДУ... — НА САМОМ ДЕЛЕ, ТАКОГО ПРОСТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ... — САЙОРИ НЕ СДЕЛАЛА БЫ ЭТОГО... — ЕЩЁ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ НАЗАД ВСЁ БЫЛО В ПОЛНОМ ПОРЯДКЕ... — ПОЭТОМУ Я НЕ МОГУ ПОВЕРИТЬ ТОМУ, ЧТО ПРЕДСТАЛО ПЕРЕД МОИМИ ГЛАЗАМИ!... Я ПОДАВИЛ ПОЗЫВ К РВОТЕ. ЕЁ МУЧИТЕЛЬНЫЙ ВОПЛЬ ДО СИХ ПОР ОТДАВАЛСЯ ЭХОМ У МЕНЯ В УШАХ. ПОЧЕМУ Я СДЕЛАЛ ЭТО С НЕЙ, КОГДА ОНА НУЖДАЛАСЬ ВО МНЕ БОЛЬШЕ ВСЕГО?! ЗНАЮ, ЧТО МОГ БЫ!! К ЧЁРТУ ЛИТЕРАТУРНЫЙ КЛУБ! К ЧЁРТУ ФЕСТИВАЛЬ! Я... ПОТЕРЯЛ ЛУЧШУЮ ПОДРУГУ... ПОДРУГУ, С КОТОРОЙ ВМЕСТЕ РОС. ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ... ЭТО ПОЛНОСТЬЮ МОЯ ВИНА! И МНЕ НЕ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ЭТОЙ ВИНЫ ДО САМОЙ СМЕРТИ... И ТЕПЕРЬ... МНЕ УЖЕ НИЧЕГО НЕ ИЗМЕНИТЬ... НИКОГДА. НИКОГДА.. НИКОГДА... НИКОГДА.... НИКОГДА!!!!!