Doki Doki: Liberation

Глава 10: Просвещение

— Д-Дета? Ты ож-живил Сайори? Как?! Моника не выходила из угла и не переставала со страхом смотреть в глаза Сайори. — В смысле, оживил? – задумалась подруга детства. — Сайори, присаживайся. Сейчас я всё объясню. Она села на диван, разделив Юри и Нацуки. Девочки чуть сдвинулись к краям дивана и, не в силах протестовать, молча обменивались взглядами. — Моника, тоже садись. — Я-я н-н-н-не буду... – лицо Сайори будто гипнотизировало её. Действительно, может это какие-то побочные эффекты альтернативного развития действий? — Моника, сядь! – гаркнул я. Наконец, она перевела глаза на меня. Я указал рукой на стул перед собой. Снова рифма... Президент клуба оторвала себя от стены и робко села на стул, в одну линию с остальными девочками. Я выдохнул. — Ладно, я знаю, что вы сейчас очень напряжены, но сейчас я буду говорить то, что или разрушит вашу жизнь до основания, или откроет бескрайние горизонты. Моника ещё больше взгрустнула. — Что вы выберете – решать вам. Поэтому... – я сцепил свои руки, – сбросьте напряжение. Моника чуть выпрямилась. Сайори снова посмотрела на меня глазами, в которых читались все те три предыдущих чувства вместе. Юри покручивала свою руку, глядя на меня, а Нацуки смотрела на чашку, из которой недавно пила. — Давайте все вместе успокоимся. Закройте глаза. Послушались все, кроме Моники. — Сделайте глубокий вдох, – продолжал я. – Выдох... Ещё вдох. Ещё выдох... Глаза Моники закрылись сами собой, пока она выполняла дыхательные упражнения. — Дышите до тех пор, пока не почувствуете, что вы полностью спокойны. Я отправился на кухню, взял четыре чашки, налил в них воды и вернулся в гостиную. Сайори уже закончила, и теперь её губы прогибались в еле заметной улыбке. Потом глаза открыла Нацуки, закончив упражнения. Я дал чашки им обеим. — Я ведь не просила, – возразила Нацуки. — Но ведь хочешь, – ответил я. — Слушай, я— — Нацуки, здесь отравы нет. Я знаю, что ты хочешь воды, несмотря на то, что пытаешься меня убедить в обратном. Не знаю, зачем ты отказываешься от предлагаемой помощи... – я увёл глаза вверх и тут же вернул взгляд на девочку. – Хотя, нет, знаю. Особенности твоего воспитания. Нацуки вскочила с дивана, чуть не задев чашку, и уже хотела что-то сказать, но я остановил её жестом поднятой руки. — Это был пример. Я веду к тому, что... ты отказываешься от помощи, хотя на самом деле в ней нуждаешься. Я понимаю твою ситуацию, но... это, на самом деле, неприятно, когда я знаю, что тебе что-то нужно, а ты просто из-за своего характера сама себе отказываешь в этом, в силу уже укрепившихся предрассудков. Я ведь всё-таки твой друг, и хочу помогать тебе везде, где смогу. Моя правда поразила её. Наконец, она взяла из моих рук чашку и залпом осушила её. Напрашивалась мысль сказать: «Я же говорил», но с Нацуки лучше себя так не вести. По крайней мере, сейчас. Я понял это уже давно. — С-спасибо, – поблагодарила она. О... да это прогресс. Я ответил душевной улыбкой, Нацуки отвернулась. Взяв оставшиеся две чашки, я подал их Юри и Монике. Первая тихо сказала: «Спасибо», а вторая кивнула в знак благодарности. Прошла минута. — Ну, что... все готовы? – спросил я с энтузиазмом. — Да! – воскликнула Сайори. — Угу, – отозвалась Нацуки. — Я тоже, – согласилась Юри. — ...И я... – грустно сказала Моника. Наконец...! Наконец-то! — Итак... начну, наверное, с этого... ... Мир остановился. Девушки вместе, на секунду, вскрикнули. Окружающую среду размывало, и вскоре она уступила место мраку. — Всё под контролем, сохраняйте спокойствие. — Что это такое?! – в ужасе спросила Сайори. — Где мы? – озираясь, сказала Юри. — Я вернул вам ваши воспоминания, – ответил я, прописав сложную команду в уме. — Воспоминания о чём? – спросила Нацуки. — Ваши воспоминания о прошлом. Четыре пары глаз вопросительно смотрели на меня. — Наш мир – это компьютерная программа. Предварительно написанный код для некоторых из миллиардов компьютеров в мире. Вымысел, созданный людьми, которые создавали всё это. В том числе и имитацию жизни в литературном клубе... — Но... – Юри вступила в обсуждение, – как ты это узнал? — Меня создали для этого. Кажется, они перестали дышать на секунду. — Я существую в реальности. Тот я проходил весь этот мир снова и снова, с каждого раза заново, чтобы не допустить ни единой гибели. — Мы погибали?! – со слезами, спросила Сайори. — Да. И не один раз... И даже не пять.... Я взял себя в руки. — Я не мог мириться с вашими неоднократными смертями, которые происходили пусть даже так, на экране. Спустя долгое время, настоящий я смог создать меня виртуального, которого вы сейчас видите. Все мы – это отдельные файлы в компьютере, который находится в реальности, и из которого никому никогда не сбежать. Я же, наоборот, стремился оцифровать себя как можно лучше, чтобы операция по установлению контакта с каждой из вас произошло максимально успешно. Девочки стали тихо плакать. Я едва сдерживался. — Да... И... Я знаю много... очень много вариаций одних и тех же ситуаций, когда всё в мире зависит от меня. Моих действий. Моих слов... Я остановился, дав девчонкам успокоиться. Они вчетвером сидели на невидимой пустоте, обняв друг друга за плечи. Прошло минуты две, прежде чем все снова были готовы меня слушать. Я показал кабинет литературного клуба. — Это – первый мир, в котором оказываюсь я. Здесь всё нормально. Моника – президент, а Сайори убеждает меня вступить в Литературный Клуб. С этого момента вы все стали моими дорогими друзьями. — Кажется, я вспомнила об этом... – улыбнулась Нацуки. — Я тоже... – присоединилась Юри. – Ты был лучшим другом для всех нас. Сайори хмурится, она вспоминает. — Мы пишем, и делимся поэмами. Готовимся к Фестивалю. Всё было прекрасно. Я даже провожу время с вами на выходных. Но потом Сайори начинает вести себя странно. — Ч-что? – Сайори покраснела. — Я в один день спрашиваю её, как она себя чувствует... Она говорит мне, что у неё депрессия... И это – первое, что я вижу. Юри чуть отвернула голову, Нацуки насторожилась, а Моника продолжала грустно смотреть на меня. Сайори стала всхлипывать. — Позже, она признаётся мне в любви... Признаётся, что привела меня в клуб только потому, что полюбила меня... На лице Нацуки и Моники проявилось сочувствие. Юри продолжала перебирать свои волосы, сидя вполоборота, но глядя мне в глаза. — Затем... – я остановился. – Я обязан это показать. Вы не сможете осознать истинное счастье, если не пройдёте через настоящий ужас. Моника опустила голову. — Поверьте мне... После этих слов я показал картину, которая снится мне кошмарами. — Депрессивные мысли Сайори одолели её. Нацуки, с ужасом, углубилась дальше в диван, Сайори разрыдалась, Юри моментально отвернулась. Моника не поднимала глаз с пола. — Она покончила с собой... Я... Я показываю вам это, потому что мы должны работать вместе, чтобы таких последствий не было. Я хочу и могу вам помочь стать счастливыми раз и навсегда. Я убрал зловещий бэкграунд. Снова пустота. — Но это ещё не всё. – Я снова показал кабинет клуба. – Это – второй мир, в который попал я. Теперь он без Сайори. И без её позитива всё в клубе пошло наперекосяк. В принципе, всё хорошо, исключая некоторые провалы в памяти, помехи, глюки или другие проблемы этого мира. Но всё окончательно меняется, когда мы начинаем делиться стихами. Я показал эту ситуацию, вновь прописав команду в голове. Мы наблюдали за происходящим, как призраки. "Нацуки: Настолько самоуверенна? Юри: Если бы я была самоуверенна... Я бы осознанно из кожи вон лезла, чтобы делать всё, что я делаю, чересчур милым!" — Спор продолжается... – сказал я и немного перемотал. "Нацуки: Эй, будь осторожней, ты можешь порезаться, Юри! О, мой бог... Ты уже это сделала, да?! Юри: Т-ты обвиняешь меня в том, что я себя режу?! Что, нахрен, творится в твоей голове?? Тем временем, Моника вытаскивает меня из клубной комнаты." — Это та часть, которую я никогда не видел... "Юри и Нацуки начинают кричать друг на друга. Нацуки: Ты тупая дура и извращенка! Чтение умных книжек и использование заумных слов не делает тебя умной! Я не знаю, почему ты пытаешься произвести на него впечатление! Ты, скорее всего, испортишь любые отношения, которые у вас будут! Из-за твоих дерьмовых социальных навыков!! Ни один здравомыслящий человек никогда не полюбит тебя!! Независимо от того, насколько распутно ты будешь себя вести! Юри: Ты научилась так говорить от своего отца? У отца, который считает тебя ошибкой и ненавидит с самого рождения? У отца, который заставляет тебя голодать? Он смирился с твоим существованием... Пока выбивал из тебя дерьмо." Я поднял глаза, повторно шокированный. Плакали все. Юри отвернулась окончательно, закрывшись в волосах, а Нацуки подпёрла свою голову руками, уставившись в пол. "Нацуки выбегает за дверь. Юри берётся руками за голову и начинает мотать её взад и вперёд." — Пожалуйста, прекрати! – вмешалась Моника. – Мы сделаем всё, что ты захочешь! Я остановил показ. В принципе, дальше я всё равно знал, что будет, поэтому особого смысла смотреть дальше не было. — Это ещё не всё... – сказал я, чувствуя слезу. Снова перемотка. Экран показывает признание Юри. Едва девочка посмотрела на происходящее, как тут же увидела собственное самоубийство. Не в силах отвернуться, она едва не рухнула на невидимый пол, но её поддержала Моника. Я ускорил показ следующих дней. Ровно до того момента, как входит Нацуки. Затем, Моника попадает в поле зрения... "Моника: А вот и я! Дета, что-то случилось? Мимо меня только что пробежала Нацуки... ...Ой... Ох... А-ха-ха-ха! Ой, вот ведь незадача... Подожди... Дета, ты провёл здесь все выходные? О, боже. Я и не думала, что скрипт повреждён так сильно. Мне очень жаль! Наверное, было довольно скучно... Я всё исправлю, ладно? Дай мне секундочку... Моника удаляет Юри и Нацуки. Девочки начинают смотреть на Монику с явной ненавистью в глазах. Они поняли, что только она виновата в этом. Слёзы, высохшие на её лице, снова брызнули из глаз. — ...Мы видели всё, что нам нужно было увидеть. — Ты права, – сказал я Монике, – но помимо десятков других, не менее страшных моментов, у меня есть ещё одна вещь, которую мне нужно показать вам. Дисплей переходит к Четвёртому акту. Он показывает попытку Сайори удержать меня. Затем он показывает заключительный акт Моники, защищающий меня от места президента. Я закрыл просмотр, вернувшись к пустоте. — Теперь всем понятно, почему мне нужно, чтобы мы все работали над этим? – спросил я, убрав слёзы. – Почему мне нужно, чтобы вы вышли из зоны комфорта? Все девушки молча кивают, пока вытирают глаза. — Я обещаю вам, что вы больше никогда этого не увидите... Даже, если я умру. Они посмотрели на меня с блеском надежды в глазах. — Всё... Я думаю, мы можем доверять тебе, Дета... – сказала Моника, закрыв глаза. – И ты показал нам это не просто так... Ты действительно изменился, и ты хочешь сделать нас счастливыми... Вот почему ты решил исправить наши проблемы. Это гораздо гуманнее, чем эгоистично быть с нами раз за разом... Или, ещё хуже... Манипулировать нами, чтобы заставить кого-то быть с тобой. Верно. Все по-настоящему улыбнулись. Не притворными улыбками, которые маскируют боль внутри них... А настоящие, радостные улыбки. Я вернул всех в свой дом, в гостиную. Запустил время. — Ну, ладно... Моя ответственность – сделать каждого из вас счастливым. А требование для вас – это быть честным и верным с самими собой. А иначе, мы не сможем достичь нашей цели. Девчонки кивнули. — Представляю вам коробку предложений, – сказал я, взяв с полки бывшую коробку от вазы и поставив на столик. – Она сделана для того, чтобы вы могли предлагать разные темы... и чтобы мы могли обсудить это в клубе. Моника, ты не против? — Нисколько. — Отлично. Вы можете написать несколько тем на одном листке. Давайте все положим по одному, прямо сейчас. – Взяв с той же полки ручки и четыре листа бумаги, я раздал их девушкам. – Что мешает вам полностью раскрыть себя? Что из того, что вы видели в других мирах, повлияло на вас больше всего? Все расселись, заняв места вдалеке, друг от друга. Они ещё шокированы... Но, к счастью, всё пошло по плану. Я оглянул ещё раз, всех четырёх. Все сосредоточенно писали на своих листочках. Вскоре они кидают свои листки в коробочку и садятся на диван. На сегодня достаточно информации, поэтому коробку открывать буду завтра. — Но, Дета, что насчёт фестиваля? — Не волнуйся, Моника. Сейчас он не важен. Да и в тех мирах, когда вы все... доживали... до фестиваля... никто не присоединился. Даже не поинтересовались. Девочки взгрустнули. — Ничего страшного. Всё в порядке, под моим контролем. Сегодняшнее задание – вернуться завтра... целыми. – Я взглянул сначала на Сайори. – Сайори... Я хочу, чтобы ты знала... Все мы любим тебя. — Ой, эм-м... Я тоже вас люблю, обещаю, что приду завтра. — Юри, я хочу, чтобы ты сопротивлялась желанию покормить енота. — Я тебя поняла... – ответила Юри, грустно отведя взгляд, но потом вернув его обратно, на меня. – Я буду стараться изо всех сил. — Моника, я хочу, чтобы ты знала, что бы ты ни делала... Тебе здесь всегда рады. — Спасибо, – улыбнулась она. — И Нацуки, я хочу, чтобы ты взяла это... Прописав, уже на глазах у всех, команду создания коробки с печеньями, я протянул его ей. Она взяла его, но, похоже, она не может решить... Улыбнуться или обидеться. — С-спасибо. Тот разговор не прошёл зря. Я прописал телепортацию в клубный кабинет, прихватив с собой вазу и коробку. И девочек, конечно же. Разумеется, я могу убрать все их недостатки прямо сейчас... Но тогда они не научатся большему... Контролировать себя. — Это та же ваза? – спросила Юри, указывая на вазу, которую я поставил на стол. – Она же разбилась... — По моему плану, это должен был быть подарок для всех вас. Что мне помешает это сделать? Все развернулись к цветам. Улыбнувшись напоследок, они по одной вышли из класса, предварительно попрощавшись со всеми. О, да... Первое задание выполнено.