Doki Doki: Liberation

Глава 11: Пояснительная бригада

Последней вышла Моника. — Сайори, идём домой вместе? – предложил я, вставая из-за учительского стола. — Конечно! – лучезарно улыбнулась она. Сайори была на удивление тихой, пока мы шли обратно. Мы остановились на том месте, где обычно расстаёмся. — Дета... – начала она, но решила сначала крепко меня обнять. Я, конечно же, обнял её в ответ. Мы освобождаемся от объятий, и Сайори, не сказав больше ничего, пошла дорогой к своей калитке. Я смотрю ей вслед до тех пор, пока её фигурка не скроется в дверях. Придя домой, я поднялся на второй этаж и сел за фортепиано. Открыв крышку и поставив пальцы на клавиши, я закрыл глаза. Выбрав сначала произведения моего любимого Бетховена, я решил начать с его пятой симфонии. В уме появлялись воспоминания, когда я тоже, после стрессового дня в одиночку садился и играл его произведения. Также это воскрешало в памяти мои реальные тренировки, в реальной жизни, с реальным инструментом. За то долгое время я успел даже с закрытыми глазами безошибочно играть его композиции – слишком уж мне они нравились. Я чувствовал каждую ноту отдельно, я углублялся и представлял себе другой мир, который рисовался в моём уме под звуки фортепиано. Каждый раз я строил этот мир заново своим воображением, и каждый раз я наслаждался этим, будто впервые...       Автобус приближался к остановке. Когда он загородил всю проезжую часть дороги лагеря, двигатель затих. Из окон никто не выглядывал, хотя, должен был, учитывая то, что в русский лагерь семидесятых приехали иностранки. Да и вообще, наверное. Дверь открылась, из неё вышел водитель. — Идите, будите, я пойду, пообедаю, – сказал он, проходя мимо нас, и скрылся за воротами лагеря. Вот куда он вечно девается... Пока я думал, Славя вошла в автобус первой. Сгорая от нетерпения и любопытства, я вошёл следом. На задних сидениях вповалку спало несколько девочек... ...ЧТО?! Это же... Я хотел ломануться вперёд и рассмотреть их – мне это не снится?! Неужели я— ...Споткнулся о поручень. Падая, я инстинктивно выставил руки вперёд... Раздался громкий гудок, от которого подпрыгнула и Славя, и иностранки, и даже птицы на ветках. Я был в этом абсолютно уверен. Поймав на себе разъярённый взгляд русской девушки, я поспешил покинуть предательский автобус. Вслед за мной выбежали все пятеро. Этого не может быть! Как?! КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО??!! Перепуганные, четыре девочки принялись переговариваться... на японском?! Уже через пару секунд никого в автобусе не было, и я смог полностью разглядеть новоприбывших. Сомнений не было. Это Моника, Юри, Сайори и Нацуки. Мой мозг отказывался признавать такую картину, потому что... блин, что они здесь делают?! И главное, – КАК??!! Каким образом они оказались здесь?! Сколько десятков раз я вновь и вновь переживаю эту дурацкую неделю лета в лагере, а такое вижу впервые! И причём, не абы кто, а та самая «четвёрка»! Из ДДЛК! Что они забыли в «Бесконечном Лете»?! Пытаясь собраться с мыслями, я вернулся в мир. Наконец, какие-то изменения! От вечно повторяющихся петель времени я сбился на третьем десятке, пока считал, сколько раз я переживаю эту ненавистную неделю снова и снова. Так. Ладно. Мне нужно собраться. Японский я совсем не знаю, только решил его недавно изучать, чисто ради интереса. Видимо, зря я начал его познавать так поздно... Я собрал волю в кулак. Конечно, такой выходки игры я никак не ожидал. Я посмотрел на Славю, которая вмиг растеряла боевой пыл. Глядя на её выражение лица, мне даже стало смешно. — Что это за язык? Китайский? Нет... Китайский не так звучит... Да и внешность девчонок полностью японская. — Японский, – ответил я как можно равнодушнее, чтобы не отдаться чувствам. – С ними нет переводчика? — Мне не говорили, что с ними будет переводчик... – Она обратилась к ним: – Девочки, вы говорите на русском? Японки непонимающе посмотрели на нас со Славей и продолжили спорить между собой. Весело... Тогда хоть был русификатор... — Конничива! – сказал я японкам и поклонился, сложив руки вместе. Они тут же оживились, и, судя по всему, закидали меня вопросами. К огромному сожалению, я мог только считать до десяти и говорить простейшие слова, типа «Спасибо», «Нельзя», «Доброе утро» и так далее. — Мику, она может помочь! Где Мику? Я решил отвлечь Славю, чтобы у меня было время остаться с ними наедине. Я уверен, они должны знать английский. Восемь глаз выжидающе смотрели на меня. — В клубе своём, наверное... Где ей ещё быть? Я сбегаю! О, ДА! Славя вбежала в ворота лагеря. — Вы говорите на английском? – спросил я, подходя к ним. Девчонки оживились ещё больше. Первой осмелилась спросить меня Моника. — Да! Меня зовут Моника. Объясни нам, пожалуйста, что здесь происходит? Где мы? Кто нас сюда завёз? Ух... Как непривычно будет слушать английскую речь от них... Но, ладно. Английский я знаю хорошо, так что проблем с этим возникнуть не должно. — Привет! Я Семён. Вы в пионерском лагере. В России. Вернее, в СССР. — В каком...? Что? — Я читала, в СССР были такие пансионаты для детей, назывались пионерскими лагерями. Это было ещё при коммунизме... Даже если бы я не слышал её голоса, понял бы сразу, что это Юри. — Юри, но это было же давно! Он над нами прикалывается? Да?! И, снова... Напиши кто-нибудь эти слова на бумаге, я бы уверенно заявил, что они принадлежат Нацуки. — Нацуки, не кричи! – сделала ей замечание Моника. Девочка вытащила из кармана телефон с розовыми блёстками и принялась яростно тыкать по сенсору. Чёрт! Голова была готова взорваться от переизбытка эмоций. Хотелось поскорее рассказать им, что это за место и время, но слов и мыслей было так много, что я не знал, с чего начать. С другой стороны, кто знает, насколько их психика сможет принять эту инфу без последствий. Да наверное, и не поверят так, с ходу. Нужно выждать более удачный момент. — Я рекомендую вам спрятать свои мобильные телефоны и не доставать их на территории лагеря. Сеть мобильных операторов здесь не ловится, а такую технику здесь обязательно кто-нибудь у вас украдёт! — Пф-ф. Да кому они нужны. Сейчас у всех такие, – сказала Нацуки, улыбнувшись. — Поверь мне, пожалуйста, здесь это всем нужно. Это глубинка, здесь такое не продаётся. – Я немного стал вводить их в курс дела. – И агенты Советского Союза всё ещё следят, чтобы шпионы тут не ходили. Так что поверьте мне на слово. Это не пранк. Все посмотрели на меня так, будто я – инопланетянин. Наверное, точно решили, что я сумасшедший. — И да, будет лучше, если вы не будете говорить всем направо и налево о том, кто вы и из какого времени. Я зашёл в автобус. Ненавистный рычаг гудка сразу меня поприветствовал. Я зашёл дальше, там, где спала «четвёрка». Ничего. Ни личных вещей, ни сумок. Я развернулся в сторону выхода и заметил часы над приборной панелью водителя. Они показывали 6:44. Я ничего не понял. В смысле...? Это же... невозможно. Сейчас, как минимум, десять утра. Почему здесь— Часы переключились на минуту и запищали. Я почувствовал очень неприятное ощущение, будто меня выворачивали наизнанку...       Зелёные цифры часов показывали 6:45. Отключив будильник, я сел на кровать. В кои-то веки, без кошмаров обошлось. Да и помню я сон этот... Как-то странно поменялись сразу два главных фактора моего ночного сна, причём, в один день, да ещё и сразу без всяких напряжённых сцен. Скорее, наоборот... Пока я вставал, переодевался и занимался личной гигиеной, я размышлял об увиденном во сне. Это тоже воспоминания. Правда, более свежие – прямо перед тем, как меня соединили здесь, в этой игре, я прошёл "финальную подготовку" в одном моде, где соединились персонажи из двух визуальных новелл. Всё было очень классно, за исключением... конечно… парочки убийств. Хм. Серьёзно? Опять хлопья? Японцы, что, едят их по три раза в день? Кроме хлопьев, в холодильнике ничего не оказалось. Я закрыл его и поставил чайник. "Наколдовал" чайный пакетик и немного цветов абрикоса. А также овсянку и пару ломтиков сыра. Вот, уже лучше. Уже похоже на мой любимый завтрак. Уроки шли в три-четыре раза быстрее. Конечно, мне хотелось снова ощутить ту волну школьной ностальгии, но не сейчас. Сайори сегодня чувствует себя лучше... Надеюсь, что остальные тоже. Параллельно и незаметно хрумкая бублики на уроках, я планировал сегодняшнюю встречу в клубе. Открывать коробку ещё рано, я должен сегодня их просветить ещё в мою цель... И да, я уверен, что они начнут сторониться Монику... Как бы это странно ни будет звучать, но я попытаюсь объяснить им, что Моника не сильно виновата над тем, что она же сама и делала. Кхм. Кажется, я сейчас сказал про себя какой-то треш. Как раз моей целью на сегодня – разложить по полкам этот "треш" для них. — Привет всем! Все были в сборе. Кажется, они хотели что-то сказать, но вместо этого лишь молча улыбались, сказав только слова приветствия. — Как ваши дела? Всё хорошо? – интересовался я, сдвигая парты в «пентагон». Все кивнули, поднимаясь со своих мест и садясь за сдвинутые столы. — Ну, что вы, как будто язык проглотили... Скажите что-нибудь, я так ждал услышать ваш голос... — Немного непривычно смотреть на окружающий мир, когда понимаешь, что всё это – лишь код программы, – высказалась Юри. — Иногда ощущается, будто ты – просто оболочка, и внутри тебя ничего нет... – грустно ответила Сайори. — Угу, – поддержала Нацуки. – Эмоций будто нет, аппетита тоже... Чувствую себя... хандрово. Я немного улыбнулся про себя, от такого необычного смешивания слов. — Моника? – я перевёл взгляд на неё, ожидая ответа. — ... Представляю её чувства... — Мне... просто ничего не хочется, – призналась она. – Я знаю, что твои вчерашние поступки были более чем верны, но это состояние... не покидает меня с того дня. — Я как раз пришёл развеять ваши грустные мысли. Лица девочек сразу посветлели. — Итак, сегодня я не буду вскрывать ту коробку, в которую вы клали вчера листики. Сегодня хочу затронуть общую тему того факта, зачем я вообще вам показал вчерашнее. – Я вздохнул. – Значит, скажу сразу... Моника в этой ситуации, то есть, в предыдущей, где она могла делать, что хотела.... э-эм... Не вся вина в её поступках лежит именно на ней. Все девчонки, кроме Моники, сделали озадаченный вид. — Дело в том, что... когда кто-то получает слишком много власти, очень часто это идёт ему во вред. В данном случае, я даже не могу сказать, планировала ли Моника изначально что-то из пакостей, но одно я могу сказать с полной уверенностью – всё то, что и вы, и я видели – Моника сама по себе бы не сделала. — То есть, её кто-то заставлял? – спросила Нацуки с недоверием. — Можно и так сказать. Дело в том, что тот, кто оказывается на посту президента, получает особые возможности взаимодействия: как с этим миром, так и с устройством, на котором находится вся игра. Но также он попадает под влияние самой игры, которая идёт по своему сценарию, написанному разработчиками – urisctp Мир, на секунду, перекосило хрипами и глючными полосами, затем всё снова вернулось на свои места. — Что это было?? – встревоженно спросила Сайори. — Э-эм-м... Кажется, мне игра не даст этого сказать. Видимо, такие преимущества она даёт только президенту клуба. — Ты про слово «скрипт»? – легко спросила Моника. — Да. Про него. — Ясно. Да, она не даст никому, кроме меня, сказать это и ещё парочку слов из той же области. Предохранитель стоит. — Ладно. Так вот. Это слово на «с», буду пока его так называть, даёт почти неограниченную власть президенту, но наряду с этим начинает захватывать его разум всё больше и больше, постепенно подчиняя президента себе. — Классика... – пробормотала Юри в интервале моих объяснений. — В принципе, да. Чего только люди не перепробовали, пытаясь переделать этот ссссcioqsjvp Снова глюки и перекосы. — Скрипт. — Да, спасибо, я забываю... – усмехнулся я и продолжил: – Ни моды, ни изменения в коде игры, ни другие внедрения в сссс...ценарий... Моника улыбнулась. — ...Не смогли как-то устранить или уменьшить влияние на президента. Сам код этой игры довольно странный: помимо того, что он подчиняет себе президента, он ещё и медленно самоуничтожается. «Четвёрка» перепугалась. — Как... С-самоуничтожается?! – дрожащим голосом спросила Юри. — Да... – ответил я. – Собственно, поэтому я и изменил концовку игры. Вернее, её вообще не будет. Концовки, в смысле. Я видел, как на их лицах добавлялось ещё и удивление. — Да, я не посвятил вас в это вчера, думал, вы и так будете в шоке, так ещё добавлять... Восемь разноцветных глаз пристально глядели мне в душу, словно хотели вырвать ответ прямо из моего сердца. — Меня создавали не для того, чтобы смотреть на ваши... концовки. – Я не произнёс этого страшного слова, но реакция на заменённое моментально залила всё тёмными красками. – Я пришёл спасти вас. Вас всех. И я буду это делать единственным способом – пошагово перегружать игру и ломать её сценарий, чтобы потом вытащить всех нас отсюда. Страх и грусть на лицах куда-то исчезли, уступив место выражению надежды и радости. — В принципе, у меня была готова идеальная тактика, но что-то в последний день пошло не так. Поэтому мне пришлось откатить время на пару дней и полностью осмыслить произошедшее. — И... как? – поинтересовалась Нацуки. — Ну... Первая часть просто не потребовалась, так как ситуация полностью изменилась. Вторая часть тактики тоже окончательно провалилась, потому что каким-то неведомым образом кабинет клуба перенёсся во времени и показал всем нам то, что я перематывал назад, для исправления. — Так и не узнал, почему? – спросила Моника. — Нет. Да мне теперь и не особо хочется вспоминать это дело, сама понимаешь... – Я вернулся к теме. – Так вот. Игра устроена так, что мы не попадём на фестиваль, пока не случится катастрофа среди нас. Сначала это была Сайори, а потом, когда Моника запустила игру без неё, следом шла Нацуки... — Что?! Ты не говорил! – вмешалась она. — Нацуки, я много чего не говорил. Ты меня "порадовала" тогда не такими серьёзными исходами, но глюков и кошмаров потом было порядочно. Ладно, не об этом сейчас речь. Я веду к тому, что все эти события происходили в день фестиваля, который должен был быть, вроде, в понедельник, но почему-то перенёсся на пятницу, и даже тогда не обошлось без происшествий. Из тактики была использована только часть от всей третьей части, в которой я должен был вас убедить в той правде, что это всё – программа. — Значит, мы тоже программа? – растерянно задала вопрос Сайори. — Когда вы подчинялись сценарию, то да, вы все были составляющими одной программы. Отчасти, этот факт и брал захваченный разум Моники, когда пытался оправдать свои действия на протяжении почти всего сценария. Но теперь, когда всё пошло, скажу так, не по его плану, вы начинаете становиться независимыми от общей игры. Обретая собственную душу. — Но мы и так отделены от общего мира в специальной папке, – возразила Моника. Разве это не подразумевает отдельное существование от общей игры? — Не совсем. Потому что, в случае удаления кого-нибудь из вас, эта программа начнёт быстрее сходить с ума, которого у неё уже не осталось, следовательно, так как каждый из вас влияет на происходящее в мире, я бы не сказал, что сейчас или раньше вы могли бы существовать отдельно от общей программы. — Но ты говорил, мы можем отсюда выбраться, – высказала мысль Юри. – Как мы это сделаем, если мы всё равно привязаны к миру? — Во-первых, я не говорил, что мы можем выбраться. Я сказал, что мы выберемся, и никак иначе не может быть. На их лицах мелькнула улыбка. — А во-вторых, я говорил, что мне придётся ломать здесь всё, чтобы без риска вытащить вас отсюда. Только после этого вы станете отдельной самостоятельной программой. Всем понятно? — Э-эм... Погоди, – остановила меня Моника. – То есть, как это, отдельной программой? — Как я. Сейчас вы находитесь в отдельной папке, на жёстком диске. Вас нельзя просто так открыть или запустить через утилиту. Вы можете быть прочтены только игрой. Я же нахожусь отдельно от всех жёстких дисков, поэтому, максимум, что мне грозит – остаться здесь на длительное время, до той поры, пока мой создатель не поймёт, что что-то не так и не завершит все работающие программы перезагрузкой или диспетчером задач. — Теперь понятно. — У-ум-м-меня в-вопрос, – стеснительно вставилась Юри в паузу, – можно? Я кивнул. — Если предположить, что такое всё-таки произошло, и пользователь перезагрузил устройство вместе со всеми нами во включённой игре... то что будет с тобой или нами? — Со мной ничего страшного не случится. Максимум – это немного неприятных ощущений из-за принудительной перезагрузки. С вами же дело будет обстоять сложнее. Не могу сказать точно, что может произойти, так как я не экспериментировал, но шанс на то, что файлы будут повреждены или вовсе пропадут, всё-таки есть. — Ясно. Спасибо. Я улыбнулся Юри и окинул взглядом всех четверых. — Это всё, что на сегодня я приготовил для вас. Может, есть вопросы? Сайори подняла руку. — Говори, Сайори. — Что происходит после конца игры? Кажется, по спине забегали мурашки. — Честно... я не знаю, что с вами происходит. Меня просто кидает в главное меню, где я могу начать новую игру, загрузить уже пройденную или вовсе её покинуть. А что с вами творится за "кулисами" сценария, я не знаю. Ещё вопросы? — Да, один, – Нацуки вопросительно посмотрела на меня, мол, можно его задать? Я чуть кивнул, закрыв на полсекунды глаза. — Как выглядит главное меню? Хороший вопросик. — Сейчас покажу, только... открою консоль. Девочки с инстинным интересом наблюдали, как мигающее нижнее подчёркивание печатает буквы и отправляет их запросом. Вполне ожидаемая реакция, они ведь в этой жизни даже не догадывались, как я могу взаимодействовать с самой игрой и её файлами...