Я не отпущу тебя

Немного походив, Чуя увидел невзрачную записную книжку, тёмно-зелёная обложка, он начал читать, синие зрачки бегали со строчки на сна строчку, они дрожали, белки покраснели и пара соленых капель упала на страницы, размывая написанное. Это была не правда. Вымысел, очень правдивый, нет, Дадзай бы не стал записывать свои мысли и секреты. Таков он по натуре. Чуя не мог поверить что Осаму способен на убийство родителей и многочисленные пытки. Отвращение. Эмоция, закрепившаяся в сознании Накахары. Дазай не мог понять что не так, все портреты что он рисовал идеально, казались мусором, он не мог перенести всю душу, это был не Чуя… -Бездарность! — очередной механический карандаш в урне. Выдохнув он посмотрел на небо в окне. Совсем прожженная душа подростка. Ребёнка. Серое небо с белыми разводами. Накахара посмотрел на свои руки. Они были в бинтах. Рубашка, пальто. Почему он стал его частью? Казалось, он въелся в душу, так что его никак не сотрешь из жизни. лучше бы я тогда спрыгнул. Чуя осмотрелся, окон не было, лишь бледный искусственный свет. Дазай — Накахара говорил это с таким отвращением, ему было всё равно, погибнет он или нет, на мучения и наказание души и тела. Он разочарован в Дадзае. Мори знал что Чуя был в библиотеке, он был совершенно спокоен, ему было интересно сломается ли Накахара? Убьет ли он Огая. Табак в трубке тлел и оставлял белый хвост. Документы и суммы, дела мафии. Ком в горле Дазая и очередная пачка сигарет. Попустив злых демонов, ему резко захотелось в Японию, голова раскалывалась, пульс дрожал, вдруг вспомнился Накахара, снова. Чуя был нежен и прекрасен в воспоминаниях, сейчас он другой, неприятен характером и мыслями, прошло всего полгода. Май. В Америке было знойно, в Йокогаме также, но парни не чувствовали облегченности с наступлением лета, было все равно. Лишь бы прожить никчемную жизнь.