***
В гостиной у Крушининых было тихо и уютно. Солнечные лучи, проникавшие в окна, мягко скользили по старинной дорогой мебели, располагая к уединенному отдыху. Безмятежную картину нарушил негромкий стук в дверь. — Войдите, — рассеянно отозвался Алексей Георгиевич. Дверь тихонечко отворилась, и вошла Ксения Георгиевна с кофейным подносом в руках. — Ну что, господин дуэлянт: кофий будете? — поприветствовала она своего брата по-матерински заботливой улыбкой. Алексей Георгиевич, расположившийся на диване, словно в гамаке, наконец отложил газету в сторону. — Благодарю, одну минуту... Со дня дуэли он стал гораздо более молчаливым и серьезным. Пройдя через череду ошибок, испытав впервые в жизни своей безответную всепоглощающую любовь, безудержную ревность, отчаяние и позор, побывав, в конце концов, на волосок от смерти, он полностью переосмыслил большинство своих прежних поступков, и это наложило на его поведении весьма заметный отпечаток. — Вы, сестра, сегодня выглядите просто очаровательно, — улыбнулся молодой граф. Ксения Георгиевна и в самом деле за последнее время будто расцвела. То ли радость от выздоровления любимого брата послужила сему причиной, то ли искренняя забота тети Adele, то ли результат длительной оторванности от чопорного и развращенного высшего света, в свое время превратившего её в жеманную высокомерную девицу, подобную многим из её окружения. Изначально она воспринимала факт предстоящей дуэли как очередную сумасбродную причуду, до которых её брат, да и она сама, были большими охотниками. Но когда наутро после поединка ей сообщили о том, что Алексей ранен и находится при смерти, Ксения, осознав весь ужас случившегося, побледнела и упала в обморок, и лишь нюхательная соль Аделаиды Афанасьевны помогла спустя какое-то время привести девушку в чувство. Несмотря на то, что душа молодой графини не отличалась особенной чистотой, Ксения Георгиевна прекрасно понимала, что её единственный брат был для неё самым дорогим человеком, и что её жизнь утратит свой главный смысл, случись ей его потерять. Всё время, пока выздоравливал Алекс, она провела подле него, как в те далекие времена, когда он еще ребенком страдал от очередной простуды. И сейчас она улыбалась ему точно так же светло, как тогда. — Ты тоже прекрасно выглядишь, — подметила она без какого-либо преувеличения. — Плечо не болит? — Так, самую малость. — Ничего, — улыбнулась Ксения. — До свадьбы всё заживёт... Алексей отвел взгляд, нахмурившись. — Только не говори, что не находишь свою будущую супругу привлекательной, — с ноткой укора произнесла Ксения, заметив, как переменился в лице её брат. — За время нашего с ней знакомства мы с ней вполне сдружились. И можешь поверить мне: тебе будет непросто найти более подходящую партию... — Пожалуй, ты права, — вздохнул Алексей Георгиевич. — В самом деле... Нельзя было сказать, что молодой граф не испытывал к своей невесте никаких чувств: её нежная, трогательная, слегка диковатая красота, сочетавшаяся с весьма утонченными манерами, не могла оставить равнодушным ни одного мужчину. Но, хотя Алексею и было весьма приятно её общество, в глубине души он признавал, что находит эту девицу особой весьма заурядной, равно как и многих других, с кем он был знаком прежде, и которым было так же далеко до прекрасной, но, увы, недоступной для него Анны Викторовны Штольман. — Как же я рада, Алекс, что ты наконец образумился... — Ксения протянула руку и ласково потрепала его черные, как смоль, локоны. — Давно должен был понять, что эта женщина никогда не упадёт к твоим ногам... — Ты права, — отстраненно прошептал Алексей Георгиевич. — Знаешь, за то время, что я провел в постели, я очень многое понял... Прежде я и представить себе не мог, что... — Что на свете существует такая вещь, как безответное чувство? Он кивнул, поднеся к губам чашку горячего кофею. — Странные существа эти женщины... Даже имея возможность предпочесть более молодого и привлекательного мужчину с большим состоянием, она всё равно осталась при своем выборе... Ксения пожала плечами: — А если это любовь? — Думаешь, что такое бывает? — тут Алексей ненадолго отвернулся. — Просто я всегда считал, что брачные союзы со столь значительной разницей в возрасте заключаются исключительно по расчету, и что любовь в подобном браке невозможна... — Ну почему же, — надула губки Ксения Крушинина. — Не так давно я и сама была увлечена мужчиной, который по возрасту годится мне в отцы... Алексей поставил на поднос пустую чашку, после чего погладил свою сестру по волосам. — Надеюсь, больше ты не сохнешь по нему... — Нисколечко, — улыбнулась девушка. Эти слова были правдой: влюбляться в кого-то надолго было не в характере Ксении. — Знаешь, Алекс, — произнесла она, вдруг задумавшись, — после того сеанса я стала чаще вспоминать нашу покойную матушку... Молодой граф заинтересованно поднял брови: — Думаешь, тот сеанс всё-таки был подлинным? — Склоняюсь так думать, — вздохнув, подняла она глаза к потолку. — В противном случае слухи о моем... моем происхождении, скорее всего, уже расползлись бы по городу. — Кстати, Ксю, — поспешил спросить Алексей Георгиевич, — как ты теперь поступишь? — Не знаю, — отмахнулась Ксения Георгиевна. — Пока думаю оставить всё так, как есть. — И тебя нисколько не угнетает мысль о том, что papa... К его удивлению, лицо Ксении не помрачнело, выражая лишь прохладное безразличие. — Нисколько, — ответила она после короткой паузы. — При всех недостатках нашего papa, он всегда относился ко мне, как к своей родной дочери, дал титул, состояние и положение в обществе. Не думаю, что какой-то безродный поручик смог бы обеспечить мне подобную жизнь. — Но тогда наша матушка была бы жива до сих пор. А я... Он тяжело вздохнул. — Меня бы тогда вовсе не было. Или я был бы совершенно другим человеком... Ксения, которой от подобных мыслей сделалось горько на душе, взяла брата за руку, промолвив: — Что поделаешь: так уж сложилась судьба. Оба замолчали, глядя друг другу в глаза. Раздался бой настенных часов, нарушив царившую в гостиной печальную тишину. — Судьба... — произнес Алексей спустя некоторое время. — Теперь, когда я понимаю, что мог повторить участь того убитого поручика, я начал верить в неё по-настоящему... — Просто ты был тогда безмозглым влюбленным дураком, — с осуждением заметила девушка. — Ты сам был виноват во всем этом. — Пожалуй, — задумчиво произнес Алексей, нахмурив брови, — пожалуй... — Должен был хотя бы подумать о том, что будет с papa, с тетей Adele, со мной... — Прости, Ксю... Молодой человек поднялся с дивана и крепко обнял сестру. — Алекс, — тихо шепнула она ему на ухо, — давай в ближайшие дни вместе навестим могилу матушки... Алексей смахнул со своего плеча прозрачную капельку: — Обязательно навестим.***
Поля, совсем недавно освободившиеся из плена сугробов, не успевали впитывать в себя большие запасы высвободившейся влаги; проезжие дороги были размыты водой, и солнце, светившее по-весеннему ярко, отражалось в бесчисленных лужах. Штольманы возвращались в Затонск. — Еще несколько часов, и мы с вами, Яков Платоныч, уже будем в нашей губернии, — заметила Анна Викторовна, глядя в окно. — Как же я соскучилась по дому... — Не жалеете, что из-за моего характера вы вновь оказались в Затонске? — не то с иронией, не то с сожалением спросил Яков. — Это что вы имеете в виду? В такие моменты даже Анне Викторовне не всегда удавалось понять, говорит ли ее муж с ней серьезно, или же все-таки шутит. — Просто я не мог не видеть, как ты блистала в Париже и в Санкт-Петербурге, и теперь сожалею о том, что ты будешь надолго лишена этого. Я всегда считал, что ты заслуживаешь лучшей судьбы... — Моя судьба, — лукаво улыбнулась ему Анна Викторовна, — была решена в тот день, когда я каталась на велосипеде по затонским улицам и едва не сбила с ног случайного прохожего... Яков улыбнулся, вспомнив их самую первую встречу. — А случайный прохожий подумал о том, что технический прогресс порой способен приобретать крайне причудливые формы... Аня прыснула со смеху в ладошку, но спустя секунду взгляд ее стал более глубоким. — Я была тогда потрясена. Встретить на улице человека, который незадолго до этого являлся ко мне в моих снах... Мужчина внимательно посмотрел на нее: — Ты никогда раньше не рассказывала об этом. На щеках коллежской советницы обозначился яркий румянец: — Просто вы бы всё равно мне не поверили. Списали бы всё, по обыкновению, на впечатлительность моей юной натуры... — Не в вашем случае, Анна Викторовна: хоть я сперва и недооценивал ваши способности, со временем я всё же признал их как неоспоримый факт. А к фактам я всегда отношусь серьезно. — Как же долго мне пришлось ждать этого... — прошептала Аня, кончиком носа коснувшись щеки любимого. — Были моменты, когда я думала, что вы никогда не поверите мне... — Надеюсь, ты простила меня за мой неисправимый скептицизм: я ведь тогда даже не подозревал о том, что существуют люди, в самом деле способные говорить с духами... Он осторожно обнял жену за талию. — Как же мне повезло с тобой... Молодая женщина прикрыла глаза, наслаждаясь моментом: — А мне — с вами... Мужчина отвел взгляд в сторону. — Все думаю: не прояви ты в свое время настойчивость, я бы так никогда и не узнал тебя... — Неужели? — Тогда я был полностью поглощен своими расследованиями и совершенно не думал о семейной жизни, — задумчиво прибавил он. — Спасибо, что находилась рядом со мной все эти годы. Только теперь понимаю, что едва не проворонил своё самое важное дело... Колеса монотонно стучали, словно убаюкивая сидящих внутри пассажиров. Мимо стремглав проносились деревни, реки, ручьи, местами кое-где уже проломившие ледяную броню. Штольман сидел подле окна, слыша, как стучит сердце его любимой, не думая ни о чем. Теперь он мог наконец позволить себе отдохнуть. — Знаете, Яков Платоныч, — мечтательно произнесла Анна Викторовна, прижавшись к его плечу, — сегодня ночью мне приснился сон... Яков повернулся к ней и, не скрывая беспокойства, спросил: — Надеюсь, это был не кошмар? — Нет, — с какой-то всепоглощающей безмятежностью ответила ему Аня, встретившись взглядом с любимым, — на этот раз нет. Мне снилось лето. Лето в Затонске... Солнце... Листья на деревьях шумят... Жарко... А мы идем с тобой по нашей любимой аллее, и впереди нас бежит, радостно смеясь, наш ребенок... Коллежский советник с надеждой посмотрел ей в глаза: — Думаешь, этот сон однажды сбудется? — Я в этом уверена, Яков Платоныч, — прошептала она так тихо, чтобы только он мог слышать. — Не забывайте, на ком вы женились. — Думаешь, он может унаследовать от тебя твои способности? Анна пожала плечами: — Не знаю, Яков Платонович. Пока не могу сказать. Ветер шумел в кронах деревьев, словно спешил поведать им самые свежие новости, поезд с громким свистом уверенно мчался вперед, а в чистом голубом небе на многие вёрсты вокруг раздавались звонкие трели жаворонков, торжественно возвещавших миру о наступлении новой весны.