Ванна

Пресная вода тяжёлая: она обволакивает, как одеяло, и тянет на самое дно. Благо, Стид рядом, он не даст утонуть. Да и утонуть в ванне на самом деле не так просто. Пахнет чем-то таким терпким — приятно — и хочется просто закрыть глаза и раствориться в этом аромате. Эд откидывает голову на борт ванной и тает в тёплой воде, размякает под плавными движениями рук Стида, растирающими его плечи и грудь. Эти руки… Эдвард льнёт к ним всем телом, ловит касания отзывчиво и благодарно. Но их так мало. Он перехватывает ладони Стида одним плавным движением и с трудом фокусирует взгляд на его лице. — Может, присоединишься? Боннет краснеет, и это заметно даже в полумраке ванной комнаты. Он смущённо кивает и поднимается, чтобы раздеться. Его рубашка намокла от пара и брызг и прилипла к груди — Эдварду нравится, выглядит интригующе. Стид снимает её мучительно долго. Туфли, кюлоты и чулки — вслед за ней, и в одном исподнем этот джентльмен-пират смотрится удивительно необычно. Эдвард не обратил внимания в первый день знакомства, и сейчас восполняет сей вопиющий пробел. Но Стид не спешит раздеваться целиком. — Ты будешь мыться… в этом? — Чёрная Борода неопределённо машет рукой и призывно улыбается. — Что? Ах, это… Конечно нет! Просто я немного… немного, эм… — Стесняешься, — заканчивает Эд, и Боннет очень старается не смотреть ему в глаза. — Подойди ко мне, приятель. Чёрная Борода тянется к нему через борт ванны и мокрой ладонью притягивает за запястье ближе к себе. Он касается ткани исподнего и осторожно снимает его, находясь в такой опасной близости, что одним неосторожным движением может… — Эд, — выдыхает Боннет где-то сверху, возвращая Тича из мыслей, и Эдвард поднимает на него взгляд. — Теперь залазь, — кивает он, и Стид забирается в тёплую воду. — Моя очередь о тебе позаботиться. Рыжая мягкая губка пахнет так же замечательно, как и всё, что принадлежит Стиду, и Эдварду доставляет удовольствие даже просто держать её в руках. Он просит Боннета развернуться спиной и прижимает его к себе — ведь так удобнее, верно? Губка мягко скользит по плечам, груди, ныряет под воду и касается живота и бёдер, и Стид расслабленно прислоняется затылком к плечу Эда и закрывает глаза. — Хорошо, правда? — тянет Чёрная Борода на самое ухо Боннету, и неконтролируемая дрожь пробегает по его телу. Стид рвано выдыхает и планирует ответить, но невозможно сказать ни слова, когда чужая рука так нежно и слегка щекотно скользит по животу куда-то ниже. Эд сдвигается так, чтобы видеть лицо Боннета, и его рука замирает у самого паха. Он спрашивает вслух, потому что ему правда важно знать, и Стид робко кивает: — Можно. Пресная вода приятная для таких вещей: тёплая, скользкая и безопасная. Она не щиплет нежную кожу, не разъедает раны, поэтому Эдвард спокоен за комфорт Стида. Он придерживает его одной рукой за грудь, другой уверенно массируя мошонку. К терпкому аромату каких-то масел прибавляется запах пота, кожи, и это приятно до отключки. Эрекция Стида заметна, но больше он не стесняется. Он знает своё тело достаточно хорошо, чтобы смущаться. Стиду нравится. Он сглатывает и закрывает глаза: — Продолжай. Эд и не думает останавливаться. Член в его руке ощущается… знакомо, и Эдвард повторяет свои любимые приёмы. Он чувствует, как наливается головка, как морщится кожа на яичках, и Эду льстит эта отзывчивость. Чёрная Борода умелый любовник. Он ведёт большим пальцем по уздечке, затем растирает головку, и чувствует рваное дыхание на своей шее. Эд выбрал правильный путь. Его руки грубы наощупь, они закалены тяжёлым трудом, кровью и солью в ранах. Стид касается их, где достаёт, гладит, сжимает, полностью осознавая, что он в руках мужчины. И это не пугает, как могло бы несколько месяцев назад, а пьянит и захлёстывает чувством полнейшей преданности. Вода остывает, но кажется, что в комнате невыносимо жарко. Ладони Эдварда горячие, и Стиду точно не суждено сейчас замёрзнуть. Он тянется к Тичу губами, желая поцеловать или просто коснуться, и Эдвард кладёт свободную ладонь ему на затылок. Так гораздо удобнее. Губы и нос у Стида холодные и влажные, мажут по щеке Эда, и он подхватывает инициативу. Боннет расслаблен, им легко управлять, и Чёрная Борода пользуется этим, целуя сразу глубоко и влажно. В низу живота закручивается плотный узел, и кажется, что кто-то перекрыл кислород. Эд отстраняется на секунду, чтобы набрать воздуха, и слышит выдох, граничащий со стоном. — Боже, я хочу услышать, как ты стонешь. И Стид возвращает поцелуй. Он давно не практиковался, а может, и не целовался никогда, но энтузиазма у Стида не занимать. Он на пробу прихватывает зубами нижнюю губу Эдварда и делает это немного сильнее, чем необходимо. Эд шипит. — П-прости, я сделал тебе больно? Извини, я больше не буду, — виновато шепчет Стид и опускает взгляд, но Эдвард держит его за затылок и заставляет снова посмотреть в глаза. — Всё в порядке, Стид. Просто попробуй сделать вот так, — и прикусывает губу Боннета едва ощутимо, посасывая и лаская языком. Он отстраняется с неприличным мокрым звуком, и чувствует, как кожа Стида покрывается мурашками. — Понравилось? Боннет не отвечает. Вместо этого он притягивает к себе Эда за подбородок и снова целует. Он на удивление быстро учится. Невозможный Стид Боннет. Вода в ванне уже порядком остыла, но Эдвард такой горячий, что Стид прижимается к нему как можно ближе. Он целует-целует-целует, не в силах насладиться, и, забывшись, тянется к ладони Эда на своём члене. Он сжимает её и наращивает темп, не в силах больше сдерживаться. И Эд, мягко говоря, в восторге. Стид кончает так громко, что его стоны, возможно, слышали даже на берегу, за десятки километров от судна. Белёсые капли спермы, словно жемчуг, оседают на его животе. Он пытается выровнять дыхание, открыть глаза, но это сложнее, чем предугадать шторм во время штиля. Стид чувствует чужое возбуждение каждой клеткой собственного тела, но сейчас он не в силах помочь, как бы ни хотел. Холодная вода немного спасает, даёт остыть коже, и наконец он может сказать: — Я бы хотел сделать что-нибудь подобное для тебя. Эдвард тихо смеётся. — Сначала я тебя вытру и уложу в постель, а затем напою чаем. — А потом? — А потом у нас будет вся ночь.