Не от мира сего

      — Думали ли вы когда-нибудь о перерождении? О том, что ваша душа может проделать огромный путь из одного мира в другой. Что вы можете родиться, прожить жизнь и умереть, а за тем очнуться однажды утром и начать всё заново?       — Я… Ну… — девушка смутилась и оглянулась на подруг, слушавших во все уши, — не знаю… А что там с замужеством-то? Почему от меня все парни бегут?       Я улыбнулась и провела пальцем по её протянутой ладошке. Девушка, стоящая передо мной, была обычной, бесхитростной селянкой, и все её эмоции читались на лице как на отрытой книге. Дурить таким, как она, голову было сплошным удовольствием.       — Милая, для тебя всё возможно. Особенно когда тебя бережёт твоя любимая… Бабушка? — ноль реакции, — нет, нет… Тётушка.       — Ой! — она испуганно прижала руку к груди, — как вы узнали про то, что тётушка скончалась?       Я сочувственно вдохнула и сложила руки на груди под суеверный шёпоток селянок. Благодаря им, другие люди, прогуливающиеся по рынку, начинали останавливаться у моей лавочки. Погадать не попросят, так хоть на ассортимент посмотрят.       — Многое открыто мне, душа моя. Вижу я то, что были вы с ней в хороших отношениях. Одинока ли была твоя тётушка?       — Нет, замужняя… — прокол, но поправимо.       — Но мужа ругала?       — Да на чём свет стоит ругала! — девушка доверчиво взмахнула руками, — так, что уши вяли!       Ясно. Тётку свою моя клиентка явно любила, наслушалась от неё ругани на мужиков и теперь к каждому потенциальному парню неосознанно предъявляла список претензий.       — Вижу я и то, что как понравится тебе парень какой, так сразу же голос тётки в ушах звучит, — ага, в яблочко, вон как побледнела, — несчастливая она была и мнит, что так с того света тебя убережёт. Хочешь замуж? Как заслышишь снова в голове её голос, сложи пальцы крестиком, да поплюй через левое плечико и скажи мысленно «наставления твои, а путь мой». Так и выйдешь замуж вскорости.       По собравшейся толпе прокатился изумлённый шёпот. Я с достоинством поклонилась и как бы невзначай огладила рукой разложенный по лавке товар — рулоны крашенного льна. Зазвенели кошельки, предвещая мне богатый улов.       — Даже и не знаю, как вас благодарить, — смущённо пробормотала клиентка, протягивая мне оплату, — вроде же только за отрезом на платье зашла, а тут…       — А что это тут?! — раздался из конца толпы грозный вскрик.       — Вот дьявол, — я спрыгнула со стульчика, скрываясь под столом, однако это уже не могло спасти положения.       Матушка уже шла напролом сквозь зевак с целью выцепить меня и оттягать за уши. У меня оставались считанные секунды, чтобы стянуть с себя накидку и запихать её под платье.       — Что она вам там нагадала?! — рявкнула она на селянку, всё ещё стоявшую с вытянутой для оплаты рукой, — мы честные люди, а не шарлатаны какие! Рената, верни ей то, что взяла!       Я уныло выползла из-за стойки, показывая пустые ладони. Мать в ярости пригрозила мне пальцем и стала энергично стаскивать товар в тележку. Мне оставалось только помочь ей, чтобы не получить дома люлей за нерасторопность.       — Как ты можешь дурить честных людей! — шипела она сквозь зубы по пути домой.       — Люди и сами не прочь обдуриться.       — Ты ещё мне поспорь!       Страшное дело спорить с женщиной, которая может с одинаковой лёгкостью тянуть полную доверху тележку и девятилетнего ребёнка, при этом не сбавляя хода. Ей бы платье сменить на латы, а чепчик на шлем и вышла бы знатная валькирия, повергающая врагов в ужас. Я даже могла представить, как её медно-красные кудри будут развеваться за спиной, подобно крыльям.       — Вот узнает отец про твои проделки, — она грозно засопела и дёрнула меня за руку сильнее чем рассчитывала, — отправили дочь на базар помочь семье называется!       Я рассеянно пожала плечами, понимая, что со всеми обвинениями лучше согласиться. Раньше я ещё пыталась как-то отстаивать свои права, но быстро уяснила — в средневековом мире царит махровая возрастная дискриминация. Благо, совершеннолетие здесь наступало с пятнадцати, а не с восемнадцати лет, так что ждать оставалось совсем немного.       Дом торговца тканями, в чьей семье мне повезло родиться заново, находился почти на краю города, так что гневных эпитетов в свою сторону я успела наслушаться сполна. Их услышал и мой старший брат, возившийся с чем-то во дворе — его ехидно улыбающаяся рожица высунулась из-за угла.       — Что, поймали тебя, гадунья? — он ехидно захихикал, считая свою шутку оригинальной.       — Гадалка, — я флегматично была протащена мамой мимо него, — для десяти лет ты слишком глупый.       — Мне двенадцать! — он тут же побагровел до самых корней волос.       — А так и не скажешь.       — А ну тихо! — мать распахнула дверь, — Рена, не поясничай! Кемпион, разбери ткани! Где…       — Я на кухне, дорогая, — раздался мягкий голос отца, — что у вас произошло?       Мать повела меня туда. Отец сидел за столом и не торопясь помогал младшим детям учить грамоту. Правда, при виде нас они тут же побросали листочки и перья, готовясь к шоу.       Так уж вышло, что все дети в этой семье пошли породой в мать — высокие, широкоплечие, с крупными чертами лица и кудрявыми волосами. На их фоне низкий, упитанный и уже почти лысый к своим сорока отец явно терялся. А если брать в учёт его весьма мягкий нрав, создавалось впечатление, будто главой семейства являлась именно порывистая супруга.       Но так только казалось.       — Ты не поверишь, снова гадать повадилась! Прямо не отходя от прилавка! — мать заметалась по кухне, гремя посудой, — я уже не знаю, что с ней делать, Моун!       Отец не спеша кивнул, окидывая меня усталым взглядом.       — Я думаю, ты расстроила маму, Рената. Мы уже обсуждали, что так дела не делаются.       — Да, но толпа увеличивает прибыль, — я знала, чем парировать его наставления, — сегодня я заработала больше, чем Кемпион в прошлом месяце, а ведь тогда была ярмарка.       — Не вплетай меня сюда! — выпалил брат, высунувшись из коридора.       — Прибыль, — отец подкрутил край своих пышных усов. Это была практически единственная растительность на его голове, от чего являлась предметом гордости, — Прибыль — это хорошо. Но честное имя, Рена, ценнее денег. Я надеялся, что ты бросишь свои штучки и я смогу взять тебя с собой в Митру на осеннюю ярмарку. Видимо, я ошибался.       Я закусила губу. Всё же отец знал где у меня самое больное место — столица. Туда я мечтала попасть с того самого дня, как осознала себя в теле Ренаты Милс. Случилось это шесть лет назад по местным меркам, в день её третьего дня рождения.       — Ха, Рената не увидит стену Сина! Так тебе и надо, выскочка! — загоготал Кемпион и тут же получил ложкой по лбу от матери, — ай, ну чего я не так сказал?       — Садитесь есть, — пророкотала эта страшная женщина, зная, что никто не посмеет её ослушаться.       Мы наскоро сполоснули руки, а мелкие унесли писчие принадлежности со стола. Всего в семье было четверо детей и все как один копия друг дружки. Думаю, если бы я была повыше и не таскала за плечами тяжёлую косу, меня было бы не отличить от Кемпиона.       — Мама, Рена сделала что-то плохое? — Виолла, самая младшая из детей, состроила тоскливую рожицу, — она же хорошая, правда!       — Хорошая, — мать поставила перед ней тарелку с одурманивающе вкусным рагу, — только бессовестная. Нет бы честно трудиться и помогать окружающим, так она думает только о себе!       Последняя фраза убила мой аппетит, и я зависла над тарелкой с занесённой ложкой. Помогать окружающим? Плавали, знаем. Всю прошлую жизнь я прогорбатилась на других людей, отдавая последнее. И чем это закончилось? Умерла в подворотне, когда решила подать какому-то бездомному. Неизвестный стукнул меня чем-то по голове, пробив череп, и сбежал с сумочкой. Словно этого было мало, бездомный, которому я подала, вытащил телефон из моей куртки и ушёл, оставив умирать.       Так что спасибо, напомогалась на две жизни вперёд.       — Я не голодная, — кусок не лез в горло, и я не стала себя насиловать. Мать тут же всплеснула руками.       — Тогда иди и ложись спать! Сейчас же!       Может, будь мне на самом деле девять лет, уложить спать в пятом часу и правда было бы наказанием. Но сейчас я лишь пожала плечами и безропотно потопала в койку.       — Моун, я не знаю, что делать, — донеслось до меня из-за приоткрытой двери, — мне страшно за Рену, она же прямо не от мира сего. Что ни говори, всё как о стенку горохом! Что с ней будет, если она продолжит шарлатанничать?       — Тише, Кисси, успокойся… — в голосе отца усталость и тревога были смешаны пополам, — это пройдёт.       — Дай боже, чтобы это было так…       Боже? В его существовании я не сомневалась. Едва ли я бы попала в этот мир без чьей-то божественной воли.       Из окна над моей кроватью было видно тоненькую полоску, тянувшуюся вдоль горизонта. Стена Роза отсюда казалась не больше ногтя, но я помнила тот шок, что испытала, увидев её в первый раз.       — А-та-ка Ти-та-нов, — прошептала я по слогам и тяжко вздохнула.       Почему же из всех возможных миров, я попала именно сюда? И ради чего? Неужели Бог решил, что я должна спасти персонажей истории?       Я осторожно вытащила накидку из-под одежды, прежде чем раздеться, и разложила её на кровати. Это был кусок голубого льна с вышитым на нём символом крылатого солнца. Каждый стежок я сделала самостоятельно… Коряво, конечно, в девять-то лет моторика детская. Но сам по себе символ был чётким и узнаваемым. Понятия не имею, откуда он взялся в моей голове. Просто очнувшись в теле Ренаты, я стала часто видеть его по ночам.       Может, Бог так пытался связаться со мной? Направить на верный путь по спасению всей Эльдии? Я понятия не имела о его планах на меня, но знала одно — я в них участвовать не буду.       — Я не буду никого спасать, — в тишине детской спальни мой голос прозвучал особенно чётко, — мне дали вторую жизнь, и тратить её на то, чтобы рисковать ради кого-то, я точно не собираюсь.       Увы, хоть я и была фанаткой этого аниме в прошлом, сейчас мой взгляд на него изменился кардинально. Поэтому я так и рвалась в столицу, за стену Сина — там, даже после пролома стены Мария, я смогу жить в довольстве и ни в чём себе не отказывать. Когда же в Эльдии начнутся йегеристские беспорядки, то просто уеду на север, чтобы не попасть под ноги титанов. К сожалению, я понятия не имела, в какой момент запустятся основные события. Сколько ещё стене Мария стоять нерушимой?       За моей спиной раздался скрип половиц, и я поспешила убрать накидку под подушку.       — Эй, гадунья, — Кемпион прислонился к дверному проёму плечом, — там к тебе пришли. Я удивленно вскинула брови.       — Кто?       — Отгадай, — он скривил рожу, — деваха какая-то, с предками судачит. Говорит, что ты спасла её, какую-то тётку отшептала. Денег принесла и корзину яиц. Я чего пришёл-то, — он покачался на носочках и продолжил с большой неохотой, — собирайся. Утром мы выезжаем в Митру.

***

      — Эй, Рена, не зевай! — отец со смехом пришпорил лошадей, — Кемпион, разбуди её, мы скоро приедем.       Острый локоть брата впился мне в бок, вырывая из такого блаженного сна. Я недовольно продрала глаза и осмотрелась. Солнце едва всплыло над миром, окрашивая небо и землю в алые цвета. Хотелось плотнее закутаться в одеяло и урвать у времени ещё часик-другой на сон.       — Вставай, гадунья, — Кемпион пустил в ход колено, — мы и так уже стену Сина проехали и тебя не будили! Митра на подходе.       Он снова попытался меня пнуть, но я откатилась и села. Ярко алая в лучах рассвета стена не спеша уменьшалась. На фоне ещё тёмного, багровеющего неба, она выглядела как свежая, кровоточащая рана.       Я вздрогнула и поспешила отвернуться. Впереди нас ждала ещё одна стена, правда, гораздо меньше всех остальных. Ею ограждалась столица Парадиза — Митра — цель нашего двухдневного путешествия. При виде неё вся сонливость сошла на нет.       — Не люблю я Митру, — доверительно сообщил отец, когда я перебралась к нему на козлы, — дома маленькие, садов нет, город подземный опять же… Люди друг у друга на головах сидят, да и стены ещё эти давят. Но, — он пришпорил коней, — все дворяне и богачи там живут. И нам это на руку.       — А что, дворяне тоже ходят на ярмарки? — я окинула взглядом нашу повозку. В ней буквально не было места из-за огромного количества тканей, так что мы с Кемпионом сидели прямо на них.       — Видал я там и дворян, — отец рассмеялся в усы, — но чаще ходят их слуги, да хозяйки модных домов всякие. На ярмарке-то можно задёшево купить то, что в обычный день не сыскать. По крайней мере, по их меркам.       Он потрепал меня по голове, отчего кучерявая чёлка тут же встала столбом. Я недовольно стала приглаживать её — мне вообще моя причёска ужасно не нравилась. Скорее бы уже отрезать каре и свинтить из дома в пятнадцать, как типичный бунтующий подросток в сериалах.       За своими размышлениями я не заметила, как мы перестали быть одинокими на дороге. В Митру стекались десятки, а может быть, и сотни повозок со всех концов государства. Кто-то вёз кур, кто-то окованные цепями сундуки, кто-то, как и мой отец, нагрузился тканями по самые брови. При виде последних он недовольно поджимал губы и шумно выдыхал в усы.       В столицу мы въехали без проблем, но лишь через три часа, когда солнце стало потихоньку припекать спины. Естественно, все лучшие места на площади были давно уже заняты, но отец не стал расстраиваться и примостил свою лавочку на одной из боковых улиц.       — Что, потрясена? — Кемпион выкатил грудь колесом, увидев, как я ошарашенно кручу головой, — это тебе не деревенские праздники. Впервые мне не захотелось осадить его. Повсюду — на домах, деревьях, столбах, висели радужные флажки и реющие по ветру ленты. Люди в пёстрых одеждах сновали по улицам-артериям от одной яркой лавки к другой. Мимо нас на гигантских ходулях прошёл артист, играющий бойкую музыку на маленькой дудочке. И это было только утро. Что же тут начнётся к полудню?!       Пусть я была избалованна праздниками двадцать первого века, но это была самая настоящая средневековая ярмарка, и от её вида захватывало дух.       В воздухе поплыли ароматы жареной, но безумно вкусной еды и мы с братом одновременно потянули носами. Отец рассмеялся и вдруг посерьёзнел.       — Рена, Кемпион, — он опустился перед нами на корточки и серьёзно посмотрел в глаза каждому, — можете пойти погулять, но помните — здесь не только красиво, но ещё и опасно. Митра полна головорезов. Почуете что-то неладное, засомневаетесь — бегите сюда, ко мне. Ни во что не ввязывайтесь. Понятно?       Мы согласно кивнули, и отец, тяжело вздохнув, выдал нам два маленьких кошелёчка. Денег в них было ровно на то, чтобы купить себе какую-то снедь и парочку безделушек, зато и красть их никто бы не подумал.       — Учись, как надо веселиться!       — Кемпион тут же рванул в толпу и скрылся в ней.       Я же, хорошенько подумав, отошла подальше от лавки отца и вытащила расшитую накидку. Волосы, больше не стянутые лентой, распались по плечам медно-красной волной. Белый цветок с чьей-то клумбы завершил образ маленькой цыганки, изящно ложась мне за ухо.       — Учись, как надо работать! — я усмехнулась и напустила на себя томный вид, — девушки-красавицы, позолотите ручку — погадаю! Вскоре, вокруг меня уже стала собираться аудитория. Горожанки умилялись с маленькой гадалки, уверенно вещавшей им про судьбу, замужество и детей. Мне только того и надо было.       Конечно, никакого будущего, умерших родственников или врагов из прошлого я не видела. Всё, что у меня было — колода карт, да знание психологии из прошлой жизни. Люди во все времена и во всех мирах готовы были обмануться и сбросить груз ответственности за себя на судьбу. Мне оставалось только утолить их желания игрой в магию.       — В вашей жизни было тяжёлое событие, которое вы едва пережили…       — Да-да, оспа…       — Вижу мужчину, который повлиял на вас… Хм… Отец? Нет-нет… брат?       — Ах, да, мой брат!       — За деток, вижу, сердце ваше болит… не спите по ночам?       — Ох, не сплю…       К полудню, кошель уже был набит деньгами под завязку, а люди всё подходили и подходили. Нужно было сворачиваться и начать тратить выручку на себя, но я медлила из-за жадности — когда ещё представится такая возможность обобрать людей?       — Скажите, а за кого мне выйти замуж?       — Моего муженька-то повысят на службе?       — А корова-то у меня отелится в этом году?       — Я тебе говорю, правительство скрывает от нас то, что за стенами остались люди.       Последняя фраза выдернула меня из потока, как крючок — рыбу. Дамочки наседали, протягивали руки, а я ошалело крутила головой, пытаясь понять, кто же это сказал.       — Да, ну, Эр, это бред, — рассмеялся мальчишка, стоящий у стены дома, — кто тебе это сказал?       — Мой отец уверен, что это так, — ответил ему другой мальчик, и сердце моё упало в тот же миг.       Ему было лет двенадцать, не больше, почти как Кемпиону. Светлые волосы коротко стрижены и гладко зачёсаны над ушами. Ясный и решительный взгляд голубых глаз. Легкий изгиб носа.       Маленький Эрвин Смит стоял всего в нескольких шагах от меня и пытался убедить друга в тайне правительства.       — Эй, малышка, так что там с коровой? — женщина настойчиво потрясла меня за рукав, возвращая к работе, — отелится или нет?       — Да, ваша корова… Ох… — сказала я правда, вовсе не «ох», а кое-что покрепче, от чего лицо горожанки вытянулось от изумления, — сюда идёт военная полиция.       Дамочки недоумённо переглянулись. Мне полицейские были не страшны — гадать законом не запрещалось. Но вот Эрвин даже не подозревал в какой опасности он был. Носители единорожьей формы уверенно лавировали меж людей в толпе, подходя к нему.       Я отвернулась с дико колотящимся сердцем. Это было не моё дело, совсем не моё. Попав в этот мир, я дала себе зарок не связываться с героями истории и не влиять на ход событий. И если Эрвин сейчас сдаст своего отца, я не должна вмешиваться.       — Эй, мальчик, — полицейский опёрся о стену рядом с Эрвином, — так, кто говоришь, рассказывает тебе эти байки про внешний мир? Мне интересно, может, своему сыну расскажу.       Это не моё дело. Не моё. Не моё. Не…       — Мне рассказал…       Я замахнулась и со всей силы кинула в полицейского то, что было под рукой — свой кошелёк. Тот попал точно в затылок, заставив его взвыть от боли, после чего содержимое со звоном разлетелось по земле. С дикими глазами полицейский обернулся, чтобы увидеть того, кто это сделал, и у меня было всего пара мгновений, чтобы схватить Эрвина за руку.       — БЕЖИМ! — крикнула я в лицо растерявшемуся мальчишке.       — Ах ты мелкая!       На счастье, Эрвин отмер и рванул вместе со мной куда-то в переулок. Его ноги были явно длиннее моих, так что вскоре я уже спотыкалась, пытаясь за ним поспеть. Полицейские с ругательствами и угрозами мчались за нами сквозь людей, однако собравшаяся вокруг дармовых денег толпа сильно задерживала их. Большие улицы сменились узкими переулками — я уже давно не понимала куда именно мы бежим. Легкие грозились выпасть из груди или сгореть прямо в ней.       — Сюда! — Эрвин резко затормозил у какого-то здания с окошком прямо у земли.       Всего один толчок, и оно распахнулось, принимая нас в тёмные объятия подвала. Я кубарем скатилась по пыльным ящикам, наставленным лесенкой, и вжалась в кирпичную стену. Эрвин же захлопнул окно и присел, пережидая, пока полицейские пробегут мимо.       От такой беготни моя голова кружилась словно на карусели. Я с трудом поднялась и стерла ободранной ладошкой пот со лба. Её тут же защипало от соли.       — Зачем ты это сделала?       Если бы я знала ответ на этот вопрос! Адреналин потихоньку начал спадать, и его место занимала злость.       — Отца любишь? — я вскинула голову, чувствуя, как в груди нарастает упругий, раскаленный шар. Надо же, Эрвин даже не запыхался — стоит и смотрит как я упираюсь руками в коленки и глотаю воздух. И взгляд такой ясный-ясный и ни черта не понимающий!       — Причём тут это?       — При том, что сдохнет твой папаша, если рот на замке держать не будешь! — плюнув на одышку, я что было сил стукнула мальчишку в лоб, — тебя головой думать учили или она у тебя только для красоты висит?!       — Что? Ты что делаешь?!       — Слушай сюда, воин разговорного фронта, я спасла тебе и твоему отцу жизнь! — и это, в общем-то раздражало меня больше потери выручки, — хочешь узнать, есть ли люди за стенами, иди и посмотри сам. Но если ты будешь трепать языком, то правительству, которое так долго скрывало правду, это не понравится.       — Откуда ты знаешь? — он тут же вышел из себя в ответ на мою злость. До того невозмутимого Командора, каким его покажут в аниме, этому мальчишке предстояло прожить целую жизнь, — С чего ты вообще это взяла?!       — В будущем прочитала! — огрызнулась я, стараясь взять себя в руки. Мне же почти тридцать лет, почему я спорю с ребёнком?! — Я гадалка, знаешь ли. Не веришь — иди, спроси у отца, что будет, если на каждом углу трепать о своих теориях.       Увы, но эти слова произвели совсем не тот эффект, на который я рассчитывала. Если Эрвин и растерялся, то тут же взял себя в руки.       — Докажи.       — Чего? Он перехватил меня за руку.       — Если ты видишь будущее, то докажи мне.       Ладонь была большой и горячей. Мы были распарены после бега. Солнце, отраженное от окна, припекало кожу…       И только в ясных, голубых глазах поблескивал лёд. Ещё не тот, что будет в тридцать, но уже веющий холодом. Будь мне действительно девять, я бы точно не устояла против этого взгляда. Именно поэтому пора было сворачивать диалог.       — Ещё чего, — я отдернула руку, — хватит с меня альтруизма. Меня отец ищет — уже, наверное, с ума сошёл.       Я обернулась к мутному окошку, собираясь вылезти наверх. Вот только сзади раздался смешок.       — Но как ты найдёшь к нему дорогу? — Эрвин не перегородил мне путь, но обошёл, садясь на один из ящиков, — спросишь у полицейских? Ты не местная. За стеной Сина не говорят «гадалка». Здесь говорят «провидица».       Ещё не понимая к чему он клонит, я уверенно полезла наверх.       — Спрошу у прохожих!       — Интересно, как долго твой отец будет тебя искать, когда ты пропадаешь.       От такого ответа моя уверенность как-то заколебалась. Этому Эрвину ТОЧНО двенадцать лет? Мальчишка сидел с невозмутимым видом, ожидая моего ответа. Он добился того, чего хотел — заставил меня сомневаться.       Я и правда не знала города. Вряд ли тут на каждом углу будет сидеть маньяк, однако такая вероятность всё же была. Как и вероятность быть пойманной полицией.       — Ну и чего ты хочешь, — медленно протянула я, наконец осознав задумку будущего командора, — за то, чтобы отвести меня обратно на площадь?       — Ты докажешь, что видишь будущее, и ответишь на мои вопросы.       От такой наглости я села там, где стояла, подняв в воздух кучу пыли.       — А ничего, что я спасла тебе и твоему отцу жизнь?!       — Это ещё не доказано.       — Ох! — сказала я, правда, снова совсем не «ох», а кое-что покрепче. Эрвин поморщился, — один вопрос, ясно?       — Два.       Это был тупик. Начни я отпираться, что приврала про видение будущего и он начнёт донимать меня вопросами о том, как я узнала о их разговоре с отцом. А если и правда расскажу что-то о будущем…       …а почему я, в общем-то, должна рассказывать ему правду о будущем? Он мальчишка, совру и всё.       — Только я чувствую, когда мне лгут, — словно прочитав мои мысли, выдал он, — не пытайся меня надуть.       — А почему ты тогда не веришь, что я вижу будущее, если ты такой чувствительный?       На моё удивление, Эрвин задумался над ответом. Ясные глаза как будто даже приугасли от размышлений       — Потому что это странно. Ты странная. Как будто не от мира сего.       Спасибо на добром слове. Попробовал бы сам переродиться, я бы посмотрела на то каким «странным» будешь ты. Однако слова Эрвина натолкнули меня на мысль. Вытянув руку вперёд, я пошевелила пальцами, словно бы пыталась найти что-то невидимое.       — Вижу… Что твой отец учитель. Носит очки, — сомнение в глазах Эрвина не таяло, поэтому я продолжила играть, — на днях ты задал ему вопрос… Вопрос… Как люди поняли, что за стенами нет других людей? Твой отец не ответил, но потом рассказал тебе, что в истории полно тёмных пятен…       — Но это не будущее.       Я с размаху шепнула рукой по коленке.       — Какая разница?! Для мироздания, что вчера, что сегодня, это одно и то же. Да и как я тебе докажу, что вижу будущее, если оно ещё не наступило?       — Это… Логично, — наконец выдал он, после нескольких секунд раздумий, — теперь вопросы.       — Есть ли за стеной люди? — я не удержалась от того, чтобы съязвить, — даже не пытайся, не отвечу. Сам пойди и узнай.       Впрочем, и тут он меня удивил, оборвав всю малину.       — Значит, я это узнаю, — он задумчиво качнул головой, — хорошо. Но когда?       — Когда женишься, — осознание того, что меня провел ребёнок, превращало ситуацию в сюр. Поэтому я не стала ему врать. Просто не уточнила, что жениться ему не суждено.       Эрвин странно на меня посмотрел, однако, кажется, принял этот ответ за чистую монету.       — И последнее, — он замолчал и начал рассеянно постукивать ногами по стенке ящика. Вопросов у него явно было куда больше, чем два, и мне нужно было придумать, что можно ответить на любой из них. Как победить титанов? Почему правительство скрывает правду? Сколько он проживёт? Вариантов было слишком много, — Можно ли изменить наш мир?       Рот открылся и закрылся, как у выдернутой на сушу рыбы. И что на это ответить? Слишком сложные у него вопросы, для маленького мальчика!       — Ты сможешь изменить правительство, если ты об этом, — осторожно начала я, всё ещё не понимая, что Эрвин имеет в виду, — а тот, у кого в руках сила государства, может менять мир.       — Я должен стать королём? — ни недоумение, ни шока — мой ответ малец был готов принять как руководство к действию.       — Ещё чего! — моя спина покрылась ледяными мурашками, — перебьёшься без королевского звания. И вообще, это третий вопрос, выводи меня уже отсюда!       В этот момент над нашими головами раздался скрип. Я притихла, переводя взгляд с потолка на дверь.       — Шшш… — Эрвин тем временем забрался на ящики и открыл окошко, — идём.       Мы выбрались на улицу, так и не замеченные никем из взрослых. При свете солнца стало видно, как сильно мы перемазались в пыли, так что потребовалось какое-то время, чтобы привести себя в порядок. Эрвин, как маленький джентльмен, помог мне отряхнуть юбку, а после взял за руку и повёл за собой.       Впервые у меня появилась возможность рассмотреть его в спокойной обстановке. Думаю, ему и правда было лет двенадцать — будущий командор возвышался надо мной на голову. С щёк, покрытых румянцем, ещё не сошла милая, детская полнота. Его рука такая мягкая и одновременно большая охватывала мою ладонь. Этакий ангелочек, которого в будущем будут звать настоящим демоном.       В груди что-то кольнуло от осознания этого. Мне было его жаль.       — Что? — Эрвин явно смутился, заметив, что я его рассматриваю.       То же чувство, которое побудило меня бросить кошелёк в полицейского, сейчас не дало промолчать.       — Когда увидишь коротышку по имени Леви, не проходи мимо.       — Леви?       Я прикусила язык и отвернулась, не позволяя себе больше ничего отвечать.       Жалость — ужасное чувство, толкающее на помощь другим. И именно жалость шла в разрез с моим решением никого не спасать. Она как дьявол нашептывала мне на ухо то, что я должна быть хорошим человеком.       Но я уже была хорошей. И чего добилась? Вся жизнь пошла под откос в той подворотне. В прошлом мире я тоже долго считала себя героем, считала, что поступаю правильно, помогая всем подряд. И жертвовала, жертвовала, жертвовала… И вот, оказывается, что и в этой жизни я оказалась такой же слабой. Стоило только увидеть одного героя, как от решимости прожить жизнь иначе остались одни крошки. А значит, что мне нельзя больше их видеть.       Из размышлений меня вырвал гвалт человеческих голосов. Эрвин вывел меня к площади, но с другой стороны. Полицейские, прошедшие с охапкой бутылок мимо, не обратили на нас никакого внимания. Эрвин склонился ко мне.       — Ты сможешь найти здесь отца? — он выглядел обеспокоенным и это ранило.       — Конечно.       Я высвободила руку и сразу почувствовала себя одинокой, отрезанной от мира. Хотелось снова схватиться за Эрвина и попросить его о помощи, а лучше — помочь ему, уберечь от ошибок в будущем. Именно поэтому я сжала кулаки и сунула их в карманы.       Людское море приняло меня как одну из своих капель, позволяя раствориться. И только детский голос не дал мне тут же исчезнуть.       — Как тебя зовут?!       Я обернулась. Имя слетело с языка раньше, чем удалось подумать.       — Мира!       Эрвин удовлетворенно кивнул и помахал рукой на прощание. Я бросилась прочь.       Это имя было моим в прошлой жизни. Имя девушки, которая жертвовала всем ради других, имя неудачницы, имя хорошего человека. Пусть оно на всегда останется с ним. Потому что я собиралась приложить все усилия, чтобы мы никогда больше не встретились.