Не от мира сего

      — А-а-а… — проскрипела я враз иссохшим горлом.       Как — умерла? Погодите… Постойте… Я лихорадочно пыталась осознать происходящее. Существо же с интересом наблюдало за мной, хотя ни лица, ни какого-то ещё проявления мимики не было.       — Думаю, так тебе будет привычнее… — прошелестело оно, стягивая туман вокруг себя в кокон. Секунду я ещё видела только облако, а в следующую из него мягким шагом выбралась…       Я.       Такой, какой я себя запомнила перед смертью: тонкие черты лица, светлые волосы убранные в пучок. Вот только не было в прошлой жизни у меня таких глаз — серых, сияющих серебром. Не было такой мягкой, величественной улыбки.       — Узнаешь? Воспоминания остались с тобой… — она коснулась моей груди, вызвав лёгкий холодок, — людям легче говорить, видя перед собой человека.       Как зачарованная я глядела на существо, так легко переменивший свой облик. Её одеяние, словно сотканное из чистого света, струилось вниз, соединяясь с туманом, и было невозможно понять, где же происходит переход и есть ли он вообще.       — Вы… — мой голос зазвенел от напряжения, — та… О вас говорил Ури…       — Хранительница Миров? — она благосклонно улыбнулась и поплыла сквозь туман, маня меня за собой жестом, — можно назвать и так. Но я не вмешиваюсь в течение жизни — мой удел направлять души после их смерти. Это Междумирье…       Я сухо сглотнула, отправляясь за ней. Мы брели сквозь дымку, и отблески чужих миров проносились мимо, подобно оборванной киноплёнке. Иногда в сиянии виднелись какие-то всполохи цвета, но они угасали сразу же как появлялись. Вопросы давили мне на грудь свинцовой плитой, но слов, чтобы их произнести, у меня не было.       — А ты не очень-то разговорчива, — Хранительница чуть обернулась, глядя на то, как я мучительно пытаюсь хоть что-то сказать, — обычно, люди стараются узнать побольше, чтобы не так бояться.       — Люди? — я ухватилась за брошенный мне канатик разговора, — я не первая здесь?       — Конечно. Трудно смотреть на чужую жизнь и не привязываться. В моей власти стирать память умершим или же оставлять её неизменной, — она приостановилась и заглянула мне прямо в глаза, — как это произошло с тобой. Хочешь узнать, почему?       Вместо ответа я кивнула. И вдруг впервые поняла, что кивать мне, собственно, нечем — всё моё тело больше не имело привычной формы, превратившись в сгусток серебряного сияния. Лишь то, что Хранительница спокойно реагировала на происходящее, не дало мне тут же удариться в панику.       — Люди, обычно, уходят полными сожаления: такие души серы и совсем не интересны. Но тем более интригующе для меня, когда перед смертью их сердца наполняются другими красками, — она повела рукой, вызывая серебристый вихрь. В нём как на новогодней ёлке засияли чьи-то лики, — Зелёная зависть, чёрная тоска… А совсем редко — солнечная радость. Такие души невольно притягивают внимание. Как думаешь, какого цвета было твоё сердце перед смертью?       Я не ответила, оглядывая очередную дымку, пронёсшуюся передо мной. Солдаты в касках неслись по полю под пулемётные очереди и падали один за одним. Их тела в последний момент загорались пронзительным, алым цветом.       — А ты догадлива, — без тени удивления отозвалась Хранительница, — красный гнев. Ты умерла, проклиная и ненавидя весь мир… И саму себя. Кричала, что даже жизнь в Атаке Титанов более справедлива, чем твоя. Мне стало любопытно, как бы ты прожила новую жизнь в выбранном мире. Сначала ты и правда следовала другому пути, приятно удивив меня — мало кто может действительно измениться. Но потом…       Передо мной развернулось туманное поле, на котором стояла сотканная из света девочка. Её лицо было точной копией моего, её движения, даже потирание ладошек — всё это было моим. Но вдруг что-то изменилось. Девочка замахнулась и кинула что-то в сторону. Её маленькая ручка сомкнулась на клочке тумана, выдёргивая из него мальчишку.       — …что это? Старые привычки?..       Дети пробежали сквозь меня, растворившись в мареве. И вдруг из тумана возникла девушка: тонкая, томная, величавая. Её надменный взгляд ложился камнем на сердце. Рядом с ней возникла ещё одна фигура: тоже девушка, но куда более юркая с жуликоватым лицом. Они смеялись и всеми своими жестами показывали, как привязаны друг к другу.       Но вдруг компаньонка исчезла, оставляя надменную девушку одну. Туман сложился в образ мужчины, что положил руки на её талию, уводя в танце.       — …или же что-то большее? Лицо Эрвина возникло из клочьев тумана. Я протянула руку, желая прикоснуться к любимым чертам, но они растаяли сизым дымом. Всё это время Хранительница внимательно наблюдала за мной глазами моего тела.       — Мне показалось это странным. Ведь именно он мешал тебе идти выбранным путём безразличия к другим. И всё же, ты стала цепляться за него. Переживала за чужую жизнь… — сцены замелькали перед глазами: вот пара бежит вдвоём, вот барахтается в снегу, а вот…       Я покраснела и отвернулась. Хранительнице же увиденное явно принесло удовольствие.       — И что интересно, он привязывался к тебе тоже. Его душа… Я знаю её. Одинокая из-за своего честолюбия, гордая и амбициозная. Подпускающая к себе так мало и так редко… Как же вышло, что она приняла именно тебя? — она усмехнулась, поводя в воздухе рукой, — всё это было так интересно: то, как вы вместе росли, как полагались друг на друга. Как ваши души переплетались тесными узами…       — Хватит, — мой сдавленный голос эхом прокатился по необъятному пространству. С каждым словом Хранительницы боль в груди становилась всё более мучительной и невыносимой, — Он погиб. Он умер, защищая меня. И пока мы тут говорим, другие умирают тоже. Зачем мы тратим время?       Она рассмеялась звонким, переливчатым смехом.       — Что такое минута наших слов для вечности, так ты говорила? Мы в не мира и вне пространства. И уж тем более, вне времени, — Хранительница вновь рассмеялась, а я почувствовала, что вновь краснею не существующими щеками, — сейчас ты поймёшь, почему я так долго говорила о ваших душах, малышка…       Она подняла руку и вдруг туман перед ней исчез, расступился обнажая лежащего в пустоте мужчину.       — Эрвин! — я бросилась к нему, и мой крик разлетелся по Междумирью адским грохотом.       Командор казался сгустком звёзд, тающим прямо на глазах. К его телу или же от него тянулись трепещущие языки тумана, вытягивающие силы. И вытягивающие мучительно, судя по тому, что отражалось на его лице.       — Что с ним?! — я попыталась отсечь туманное щупальце, но оно тут же возникло вновь, — ему больно! Он же умирает!       — Умирает, — Хранительница с интересом смотрела за моими действиями столь же бесполезными, сколь и отчаянными.       — Ты можешь его спасти?!       — Не думаю. Я лишь предоставляю выбор, — она опустилась на колени рядом со мной, — и я могу дать его тебе. Ваши души сплелись так крепко — если сейчас ты решишь уйти с ним, то я отправлю вас на один путь перерождения. Вы точно встретитесь в новой жизни. Но если сейчас ты отпустишь его и вернёшься, то я подарю тебе связь с миром Атаки Титанов. Ты же понимаешь, что это значит? Мир больше не сможет отвергать тебя. Ты подчинишь себе Прародителя и сможешь спасти множество жизней.       — Обменять Эрвина… на Мир? — несуществующее сердце рухнуло куда-то в пропасть. Мой командор таял на руках, с каждой секундой становясь всё призрачнее, — Как я могу выбирать?! Я люблю его! Он мой муж! Неужели нельзя иначе?!       Грудь от боли рвало наизнанку, но Хранительница лишь печально покачала головой.       — В моей власти только дать выбор. Решайся.       Туман заклубился вокруг меня, разделяясь на две половины. В одной люди гибли под натиском пуль и титанов. В другой был благодатный, цветущий сад. А посередине мы с Эрвином — только мы, Хранительница исчезла, растворившись в вихре звёзд.       Я склонилась над любимым, целуя холодные губы. Целуя лоб, веки, нос… Роняя исчезающие в пустоте слёзы. Я любила его так сильно, что готова была разорваться на части. Мой командор… Когда я была на грани, его поддержка не дала мне упасть. Эрвин верил в меня до последнего, даже тогда, когда я ставила на себе крест. Я никогда не была такой сильной как он. Никогда не умела делать верные выборы, никогда не сражалась за что-то до самого конца…       И именно поэтому решение было так очевидно и трудно. Зачем я привязалась к нему, зачем?! Зачем полюбила так отчаянно и так сильно…       — Прости… — я задохнулась в рыданиях, — прости… Я люблю тебя, Эрвин… Но им… Им я ещё могу помочь…       Легче было сломать кости, чем отпустить его. И всё же я отвернулась к аду, что разворачивался за полосой тумана. Когда-то, в дне которого никогда не было и не будет, он отказался от своей мечты и умер за человечество. Но не поэтому я возвращалась в бой. А потому, что, идя бок о бок с ним, нельзя было не измениться.       В моих жертвах в прошлой жизни никогда не было ничего героического. Я отдавала только потому что другие брали, не думая сражаться. Я выбирала помочь, потому что не было альтернатив. Но Эрвин показал разницу между добровольным и принуждённым отказом от чего-то дорогого. Цену выбора…       Туманное сияние закрутилось вокруг меня вихрем, унося обратно в мир, раздираемый войной. Казалось, что я лечу сквозь сотни и тысячи галактик, на скорости, которой никогда не увидит никто из живущих. И вдруг всё раскололось: я вынырнула сразу в двух измерениях. В одном, моя рука прижималась к боку титана королевской крови. В другом я стояла посреди безжизненной, серой пустыни, напротив бьющего из земли столпа света.       Сияющее древо путей Эмир притягивало взгляд, в отличие от неё самой. Немая девочка будто терялась на фоне собственного мира, превращаясь в часть пейзажа. Она без всякого выражения на лице глядела на меня и словно не видела.       — Что? Кто ты? — испуганный женский голос заставил меня обернуться.       Дина Фриц выглядела так же, как и в день обращения: совсем ещё молодая, тонкая девушка в белой робе. Голубые глаза непонимающе оглядывали открывшейся ей мир.       — Ты хочешь увидеть сына? — собственный голос показался мне чужим, — если да, то просто повторяй то, что я говорю, не меняя ни слова.       — Я… — она прижала руки к груди, вздрагивая всем телом и вдруг отчаянно закивала головой, — хорошо. Ради Зика, всё что угодно!       Какая же она ещё молодая… Я казалась себе древней старухой в сравнении с этой девушкой. Моя ладонь ласково коснулась её волос, в попытке успокоить. Но всё это было где-то там, далеко, в мире, где не шли военные действия.       А где-то тут, среди рёва титанов и автоматных очередей, я поднялась на ноги, превращаясь в огромного монстра — куда выше, чем была изначально. Пар от тела застелил весь дворец и окрестности, вводя сражающихся в изумление. Над городом повисла хрупкая, секундная тишина, которой нужно было пользоваться незамедлительно.       Однажды Эрвин сказал, что избавиться от проклятия короткой жизни можно только отрёкшись от силы титанов. Что ж, вот и узнаем.       Пыль, люди, обломки — всё взлетело в воздух от испущенного мной рёва. Дина как заведённая повторяла приказ, обращающий всех титанов обратно в людей. Меняющий саму структуру эльдийских тел, отсекая любую возможность к превращению в монстров.       Мне не нужно было находиться на дирижабле, чтобы видеть ужас на лицах марлийцев. Их главный и единственный козырь — титаны — вдруг обращался ничем, исчезая в тумане. Кто-то первым додумался развернуть дирижабль, но стоило ему подлететь к стене, как та треснула и стала рушиться, выпуская из себя огромную руку, состоящую из одних только мышц. Необъятные пальцы вцепились в шар, разрывая и сжимая его, словно тряпицу. То же произошло и с ещё одним судном, пока они не додумались подняться выше зоны моей досягаемости.       — СЛУШАЙТЕ И НЕ ГОВОРИТЕ, ЧТО НЕ СЛЫШАЛИ! — прокричала я в воздух и в голову каждого эльдийца, живущего на земле, — Я ИСТИННАЯ КОРОЛЕВА СТЕН! ВЫ ПРОБУДИЛИ МОЙ ГНЕВ И ПОПЛАТИТЕСЬ ЗА ЭТО ДРОЖЬЮ ЗЕМЛИ! — мой хохот сотряс остров до самого основания, — НО Я МИЛОСЕРДНА. ПОПРОБУЙТЕ ВЫТОРОГОВАТЬ СВОЮ ЖИЗНЬ ПРЕЖДЕ, ЧЕМ ЗАЙДЁТ НОВАЯ ЛУНА. ИЛИ Я НЕ ОСТАВЛЮ ОТ МИРА НИЧЕГО, КРОМЕ ЭТОГО ОСТРОВА!       Вряд ли это было возможно, но дирижабли припустили ещё быстрее. Я же отдала Дине последний приказ, от чего мой титан стал резко таять. Огромная туша опустилась лицом на брусчатку, выпуская меня из себя. Кто-то, кажется, это был Леви, помог мне выбраться и не дал тут же упасть на землю.       — Ты… — его голос охрип от пережитого, — что ты сделала?       — Я отказалась от силы Прародителя, — язык едва ворочался во рту. Не удержавшись на ногах, я сползла в лужу исходящей паром крови, — И вообще, от сил титанов… Глупо так, почему никому не пришло в голову это сделать?.. Жадничали?..       Кости будто кто-то вывернул наизнанку, и мне хотелось провернуть то же самое с желудком. Увы, но кажется даже тошнить мне было нечем.       — И что теперь… будет с Эльдией?       — Мне плевать. Лет тринадцать у вас есть точно, а дальше я исчезну куда-нибудь, — я долго и тяжело выдохнула накопившийся в груди воздух, — больше никто не станет титаном и не свяжется с Эмир. Если на моей могиле вырастет странное дерево, срубите его к чертям и сожгите…       — Эрвин! — Леви шарахнулся куда-то в сторону. Неужели только сейчас понял, что стало с его лучшим другом?       — Он погиб…       — Рена, обернись! Боль иглой пронзила сердце.       — Эрвин умер! — я задохнулась от нахлынувшего отчаяния, — не заставляй меня смотреть! Эрвин умер… А я… — слезы наконец-то нашли выход, ручьём покатившись из глаз, — а у меня даже не будет ребёнка, чтобы рассказать ему, каким героем был его отец!       — Знаешь, мы можем это наверстать.       Я обернулась так резко, что рухнула всем телом в лужу обжигающей, титанической крови. Эрвин стоял напротив меня с удивлённым и задумчивым видом ощупывая края бывшей раны. Подранная одежда висела на нем лохмотьями, но ни крови, ни даже шрама не было.       Он стоял на своих ногах, слишком материальный для призрака. Слишком невозможный для живого человека…       Ещё секунду я пожирала его глазами, не веря и боясь очнуться ото сна, а в следующую сбила с ног, обхватывая за шею. Командор пошатнулся, падая на землю лопатками вниз и поднимая в небо фонтан брызг.       — ТЫ ЖИВ! — мой крик разлетелся по двору, срывая и без того больное горло, — ЭРВИН, ТЫ ЖИВ!!!       — Как это возможно?! — Леви навис над нами, глядя словно на вылезших из-под земли демонов, — тебе же разорвало все рёбра!..       Может, Эрвин и хотел ответить хоть что-то, но мои руки, обхватившие его лицо, не давали толком шевелить челюстью. Кожа была тёплой, тело материальным, а сердце — я специально прижалась ухом к груди, — билось, вопреки всем земным законам!       — Мира… — шепотом выдохнул Эрвин, когда я разрыдалась прямо на нем, прижимаясь всеми силами. Широкая ладонь легла мне на волосы, успокаивая так привычно, что захотелось взвыть в три раза сильнее. Поняв, что разумных действий от меня не дождаться, командор перевёл взгляд на Леви, — Это трудно объяснить. Ханджи была права, говоря, что с Богом можно связаться…       Капитана передёрнуло, и он судорожно сунул лезвия УПМ в чехлы.       — Дьявол, мне легче просто не спрашивать, чем думать про богов и другие миры, — я не могла поручиться из-за застилавших глаза слёз, но кажется, Леви трясло.       — Эрвин, больше никогда так не делай… — выдохнула я сквозь рыдания, — слышишь?!       — Не спасай тебя? — он улыбнулся так тепло и счастливо, что грудь сдавило железным обручем.       — НЕ РИСКУЙ СОБОЙ! — мои руки заколотили по его нему, не причиняя никакого вреда, — Ты мог не вернуться! Ты! Ты…       — Простите, что здесь происходит? — прозвучал откуда-то сбоку звенящий от слёз женский голос. Дина Фриц испуганно стояла среди разбросанных цепей и штырей, сиротливо обнимая себя руками, — Мне обещали, что отведут к сыну…       Эрвин приподнялся на локте, видимо пытаясь сообразить кто это перед нами и куда делся титан. Впрочем, соображал он всегда очень быстро, тугодумом в нашей паре была скорее я.       — Мира, — раздался над головой серьёзный и спокойный голос командора, — ты сделала то, о чём я думаю?       — Я продлила себе жизнь, — мои руки всё ещё обхватывали его шею, так что говорить приходилось в грудь, — всё остальное, оно как-то само…       — Само, — как-то тупо переспросил он, продолжая меня поглаживать.       Я кивнула, не в силах пояснять дальше. Всё, что мне было нужно — быть рядом с ним, чувствуя каждой клеточкой тела, что мой командор жив. С остальным разберёмся попозже.       Раздался топот — кто-то заполошено приближался к нам, летя на всех доступных скоростях.       — Тучка!!! — ох, судя по всему, это была Ханджи, — что это было?! Вы хоть видели? Все титаны обратились в людей!       — Остались только в стенах, — второй голос принадлежал Мику, — марлийцы, оставшиеся на острове, сдаются в плен без боя.       Я всё же заставила себя отлепить голову от груди Эрвина, чтобы взглянуть на капитанов. Шок, ужас, непонимание, восторг и беспокойство — всё смешалось на их лицах. Но главное, на них не было отвращения.       — Марлийцы, — протянул командор, опуская на меня взгляд, — не знают о том, что ты тоже отказалась от сил, верно?       — Никто не знает, — я шмыгнула носом и мотнула головой в сторону собравшихся, — кроме нас. Они и все на острове думают, что, если к нам не пришлют послов для переговоров, я уничтожу мир.       Прозвучало это так наивно и детски, что я хихикнула, не до конца веря в свои слова. Видимо, мозг, от переизбытка потрясений, решил устроить мне временное отупение, чтобы не чокнуться.       Эрвин поднялся, придерживая меня на своей груди. Балансировать таким образом ему было явно сложно, однако командор справился, и уже вскоре перехватил меня поудобнее, как принцессу. Или точнее, как тряпичную куклу — сил двигаться не осталось совсем.       Хотелось просто упасть куда-нибудь и лежать, переваривая произошедшее. Желательно, чтобы рядом лежал командор, своим существованием подтверждая тот факт, что в этом безумном мире хотя бы на несколько часов воцарился покой.       — Не разглашайте никому услышанное здесь. Люди должны быть уверены в силе Прародителя несмотря ни на что, — Эрвин оглянулся на Дину, — Ханджи, позаботься о девушке, она напугана. Мик, что происходит сейчас за стенами дворца?       Капитаны тут же бросились исполнять поставленные перед ними задачи. Я мазнула взглядом по Ханджи, склонившейся над Диной и поглаживающей её по голове своим гипсом, и уставилась на Мика. Тот глубоко дышал, придерживая левое крыло носа согнутым пальцем — оно пострадало больше всего в день, когда меня вызволяли из часовни Райсов. Шрам, оставленный глубокой раной, пересекал нос капитана и видимо как-то влиял на обоняние. Во всяком случае, Мик при мне обронил, что левая ноздря «барахлит», мешая сосредоточиться.       — Люди стягиваются ко дворцу. Воздух пропитан страхом, — он выдохнул и чихнул, — смердит, в общем, точнее не могу сказать.       — Ясно, — Эрвин поцеловал меня в лоб и вдруг посерьёзнел, — сможешь идти?       — Попробую, — я вовсе не горела желанием перебираться в вертикаль.       Ноги при этом держали меня весьма устойчиво. По крайней мере, пока я сжимала руку командора, ведущего меня из дворика прочь. Капитаны негласно шли за нами, создавая некую видимость процессии. Мне снова стало смешно, однако серьёзные мины на лицах военных не позволяли дать волю эмоциям.       Главное, что всё закончилось хорошо. Быть может, мой выбор был в корне неверным, как и все предыдущие, но что-то подсказывало — так и должно быть. Ведь иначе, Эрвин бы не шёл сейчас рядом со мной. Только бы ещё понять, почему он ожил, когда Хранительница подтвердила, что командор умирает…       — Нам нужно будет очень многое друг другу рассказать, — словно прочитав мои мысли, произнёс Эрвин, — но потом. Сначала посмотри на тех, кого ты спасла.       Я заторможенно перевела взгляд на собравшуюся у ворот дворца толпу. Люди — искалеченные, окровавленные, испуганные, однако живые, стояли, не решаясь проронить ни звука. Бедняги, как же сильно им досталось…       Кто-то заметил нас и указал товарищам, запуская цепную волну движения. Вот только не внутрь, а наоборот, от врат — толпа отхлынула, давая всем нам выйти к ней.       — Эрвин, — шепнула я, почти не разжимая губ, — чего они хотят?       Ответить командор не успел, прерванный чьим-то надрывным криком.       — Да здравствует Королева!       — Да здравствует Королева! — тут же подхватили другие голоса, соединяясь в нестройный хор, — виват, Королева Стен!       — Да вы шутите, — я ошарашенно уставилась на толпу, что набирала обороты. Если бы не рука Эрвина, я бы села на землю там, где стояла.       Кото-то подпрыгнул от радости, послышался заливистый смех. А люди кричали и кричали, прославляя Королеву. Подняв голову, я уставилась в ясные глаза командора, сияющие лукавством и гордостью одновременно.       — Пора возглавить то, что ты не можешь остановить, — он отвернулся, вскидывая в воздух сжатый кулак, — ВИВАТ, КОРОЛЕВА! ВИВАТ, ЭЛЬДИЯ! ВИВАТ, ПАРАДИЗ!       И дальше было безумие чистой воды. Волна людей вскинулась единой силой, заходясь в неистовом крике:       — ВИ-ВАТ!!! ВИ-ВАТ!!! ВИ-ВА-А-АТ!!!       Кто-то подхватил меня подмышки, подкидывая над толпой, вызывая и без того неистовый восторг. Я взвизгнула и тут же оказалась на плече Эрвина, мёртвой хваткой вцепляясь в него, чтобы не рухнуть на землю. Кто-то стал палить в небо, чёрт пойми из чего, и в воздух, пропитанный гарью, кровью и дымом, вплёлся пряный запах вина.       Люди праздновали и чествовали меня, едва веря, что остались живы после страшной воздушной атаки. Лихорадка счастья, как настоящий вирус, распространялась из центра к периферии, захлёстывая стены и выходя за них. Ещё немного, и не будет ни одного человека на острове, не ликующего и не празднующего в этот день. Парадиз победил в войне, небо было синим и сказочно ярким, и этого было достаточно, чтобы все тревоги о будущем испарились как дым.       Я задрала голову к небу, не веря, что всё это происходит со мной. И может мне лишь померещилось, что над миром раскинулся серебристой дымкой знак окрылённого солнца…