На руинах солнечного замка

Страж, потерявший свою Айз Седай, неминуемо ищет гибели. И обязательно её находит, пусть и на острие собственного меча.

***

Тар Валон, неприступный и процветающий, пылал жизнью и буйством красок. Даже с высоты Белой Башни ощущался яркий запах специй, а слух улавливал обрывки разговоров, жарких споров торговцев и музыки уличных бардов. Взгляд Морейн Дамодред, однако, не задержался на нём долго — всё больше она смотрела в сторону Пограничья, ощущая при этом смутное беспокойство. Довольно быстро его сумел унять вид изумрудной кромки леса, подёрнутой сизой дымкой, и западный тракт, лентой бегущий к самому горизонту. Морейн вспомнила, как правильно было просто странствовать в седле, далеко от толп и дворцовых интриг, в которых она, хоть и знала толк, но чувствовала себя вымотанной куда больше, чем после долгих дней путешествий без тёплой постели и горячей воды. Лан вошёл без стука — всё равно она почувствовала его приближение задолго до того, как ладонь его легла на ручку двери. Женщина обернулась, и пару секунд они смотрели друг друга, смеряясь состояниями и эмоциями. — Я потревожила тебя? — Морейн Седай улыбнулась, прислонившись к подоконнику поясницей. Порыв ветра безнаказанно перебирал её волосы, сбивая ровные волны укладки в более привычную для этой женщины причёску. — Не совсем, — коротко ответил Страж, уводя серые глаза в сторону. — Не думал, что в стенах Башни буду беспокоиться о тебе сильнее, чем в дороге. Морейн снова улыбнулась — ободряюще и спокойно, — но, кажется, улыбка эта не возымела эффекта на хмурость собеседника так, как это бывало в большинстве случаев. — Может быть, причины для беспокойства и есть, но с ними не справиться мечом, Лан. Здесь противоборствуют совершенно иные силы. — Ты умеешь обнадежить, Морейн, — хмыкнул Мандрагоран, присев на край аскетичной постели, и сцепил длинные пальцы в замок. — А я — не умею мириться с беспомощностью, и здесь она съедает меня заживо, — помрачнев, он добавил, с тяжёлым сердцем вспоминая минувшую опасность: — Так было, когда я не знал, как справиться с твоей раной. — Но ты всё равно спас меня. — мягко заметила Морейн, подходя ближе. Подол её синего платья зашелестел, а на ткани заиграли блики закатного солнца, столь игриво, что Лану захотелось их коснуться. Желание, как это бывало лишь в случае с его Айз Седай, повело руку быстрее мысли. Мозолистые пальцы скользнули по синеве, на мгновение огладив кончиками очертание ноги и колена под длинной юбкой. — Это был не я. — хрипло проговорил Страж, подняв пронизывающий взгляд. Морейн смотрела на него с теплотой, но беспристрастно, и эмоции её были подобны спокойному морю: то, что таится в его глубинах, она умело скрывала даже от Лана. Разумеется, он всё равно мог погрузиться глубже — и делал это когда-то. Под спокойной гладью этого моря покоились руины солнечного замка, скрывающие множество тайн и страхов. После того, как они оба решили больше не переступать за черту тесной, но всё же дружбы, Лан не заглядывал в её разум настолько далеко и откровенно, хотя и по-прежнему чувствовал каждый оттенок эмоций. Часто он задумывался о том, что Морейн, возможно, научилась так безупречно контролировать себя в том числе из-за него, по какой-то причине рьяно желая уберечь от собственных переживаний, и придя к решению этому, разумеется, абсолютно единолично. Лан готов был принять больше — как положено, как любой другой Страж, но предоставленная ему самой судьбой Айз Седай всегда была слишком себе на уме: сплошная ходячая загадка, и с годами, несмотря на всё принятие-смирение, это всё также его волновало. Задумавшись, он не заметил, как Морейн села рядом, тесно прижавшись к нему плечом и бедром. Эта близость обоюдно умиротворяла, окутывая мороком, в котором они были едины, словно в самом надёжном коконе. — Говоря о спасении… — первой эту тёплую тишину нарушила Морейн, осматривая залитые солнцем стены спальни. Ал’Лан же, ощутив укол неприятного предчувствия, повернул к ней голову, чуть нахмурившись. — Может, ты бы хотел больше свободы? Два года мы скитались вдали от Тар Валона, не покидая общества друг друга дольше, чем на час. Я могу заглушить связь на время. — Зачем ты спрашиваешь моего разрешения? — Лан чуть ехидно приподнял бровь, подозревая, что сейчас речь зайдёт о Суан и ночных похождениях Дамодред в её покои. Морейн взглянула на него странным взглядом, и мужчина, охваченный неприятной догадкой, на секунду сжал челюсти, медленно покачав головой, словно прося не заводить эту тему. Она упрямо продолжила, покручивая кольцо на пальце: — Дело не во мне. Я ведь вижу, как ты смотришь на Найнив. — Ты хотела сказать, как она смотрит на меня? Морейн приглушённо рассмеялась, ласково коснувшись его тёмных волос у виска. Лан остался серьёзен, безуспешно пытаясь поймать её взгляд в капкан собственного. — Я сказала то, что хотела, мой милый Страж. Она мне нравится. — Могу передать, но вряд ли Найнив примет твои ухаживания, Айз Седай. — усмехнулся ал’Лан, вытаскивая из поясной сумки короткий столовый ножик и хурму. — Первые плоды из сада. — Но ты не первый, кто успел угостить меня. — хмыкнула Морейн, ожидающе протянув ладонь, и Лан, нарочито горестно вздохнув, проигнорировал этот жест, поднося аккуратно отрезанный ломтик прямиком ко рту Дамодред. — Вечно я на втором месте. — словно ветром обтёсанное лицо Стража осветила непривычная улыбка, на что Морейн возразила, прихватывая угощение губами, но так и не глядя в глаза Лана: — Отнюдь. Ты ведь первый мой Страж. «Надеюсь, и последний.» Они оба подумали об этом, но не продолжили мысль вслух, задумчиво глядя в разные стороны. Морейн легко, словно птица, вспорхнула с места, и вместе с ней ушло то необъяснимое тепло, заполняющее собой всякую пустоту. «Отошла от меня лишь на метр. Что я буду делать, если она окажется в милях от меня? Что я буду делать, если она…» — Я заглушу связь на пару часов. Лан раздражённо выдохнул, серые глаза по-волчьи блеснули. — То, с какой уверенностью ты принимаешь решения за двоих, а то и троих, не перестаёт удивлять меня, — а это не так-то просто. Но только не для тебя, ведь… — …Я делаю это играючи? Да, ты уже говорил, Лан, не стоит повторяться. — Дамодред вновь неотрывно смотрела в окно, и весь вид её говорил о том, что она хочет побыть одна. Она должна быть одна. Страж остался на месте, но смотрел настолько устало, будто ни на что уже давно не надеялся. Будто знал, что она не пустит его с собой во Тьму, когда настанет час. — Морейн, прошу тебя, остановись. С этой женщиной нас никогда ничего не свяжет. — Никогда? — Айз Седай приподняла бровь, и взгляд её был пуст и рассеян. — Не тебе разбрасываться такими словами. Колесо уже всё решило, и я лишь следуя за его нитями. Лан тоже поднялся с места, делая тяжёлый шаг к Дамодред и её безупречной, горделиво ровной спине. — Мы ведь оба знаем, что ты следуешь только лишь своими собственными дорогами, не ставя ни кого в известность, ни с чем не считаясь. И однажды ты принесёшь великую боль всем, кто тобой дорожит. Морейн, к удивлению его, смолчала, но дрогнувшие губы слегка поджала, упрямо вглядываясь в огненную линию горизонта. Лан, колеблясь, рассматривал её каштановые волосы с завидной сосредоточенностью, будто намереваясь сосчитать каждую прядь. Его нерешительность и желание продолжить разговор ощущались подобием щекотки где-то под лопаткой, и Морейн неосознанно дёрнула плечом, после всё же вопрошающе повернув голову к своему Стражу. Он начал, хрипловато и тихо, хотя каждое слово его гремело в сознании Дамодред, подобно раскату приближающегося летнего грома, который она так горячо любила: — Сейчас, когда мы так близки к цели, я всё чаще задумываюсь, верным ли было то наше решение. Или правильнее сказать — твоё? Морейн обернулась, чуть укоризненно заглянув в холодные, серые глаза, сейчас смотрящие на неё с затаенной печалью. — Ты хочешь, чтобы я повторила свои слова? Он мотнул головой, такой суровый и большой в сравнении с этой хрупкой женщиной, тем не менее, имевшей над ним поразительно огромную власть. — Я помню каждую деталь того вечера. Но больше не верю в то, что моя Айз Седай всегда поступает правильно. Лицо Морейн ожесточилось, в глубине глаз — и морских вод — мелькнула тень, и Лан с трудом, но не последовал за ней, оставшись на берегу — потерянный, навсегда принадлежащий, более того, жаждущий оставаться таковым во что бы то ни стало. — С самого моего прихода в Белую Башню я размышляю над сомнительностью сути Уз между Айз Седай и их Стражами. Мне бы в пору идти к Красным, но их суждения далеки от моих, и потому мы с тобой сейчас стоим здесь, связанные вместе по рукам и ногам. Это не тяготит меня, нет. Но я тревожусь за… тебя, — она резко замолчала, выдохнув и обняв себя руками. — Не хочу стать причиной твоей погибели, а в такой связке мы неминуемо пойдём ко дну вместе. Лан дёрнул щекой, теряя терпение, и раздражение его хлестнуло по сознанию Морейн, отчаянно держащуюся за своё напускное, мудрое спокойствие. — Как же ты не поймёшь, — терпеливо проговорил Страж, беря её руку в свою и оглаживая пальцем кольцо Айз Седай. — Что я буду с тобой до самого конца — твоего или моего, решать не нам. Нет смысла бежать с этого корабля — я счастлив утонуть с тобой, хоть этого никогда и не случится, потому что я всё равно спасу тебя. — Этого я и боюсь, Лан. Потому что в шаге от Тьмы, за миг до конца, спасёт без раздумий, но только лишь ценой жизни или — рассудка, если Узы всё же оборвутся её собственной смертью. Он не вынесет этого, нет, как не вынесет ни один Страж, одной ногой уже находящийся в бездне, образовавшейся на месте той части души, в которой всегда горело пламя его Айз Седай. Женщина вновь сжала губы в тонкую полоску, и Мандрагоран вдруг тепло улыбнулся, пристально рассматривая родное лицо перед собой. Лицо той, которую он всегда ставил — и ставит — гораздо выше своей жизни. Словно услышав эти мысли, Морейн вздрогнула, и синие глаза влажно блеснули. — Думал бы ты так же, не будь Уз, связывающих нас вот уже двадцать лет? Ведь это подобно привороту. — она шептала, но шёпот этот ал’Лан Мандрагоран услышал бы и с другого конца мира. — Если и так, то самому лучшему из всех возможных. Многие Айз Седай становятся мужем и женой, и союз этот нерушим и неприступен, как сам Тар Валон. Разве подобное можно построить на одной лишь магии? — Лан говорил мягко, но так настойчиво и уверенно, что Морейн выдохнула всю свою уверенность, опуская плечи и подаваясь вперёд, чтобы устало прижаться щекой к груди своего Стража — безмолвного и каменнолицего для всех, кроме неё, Морейн Седай. Это не было полной капитуляцией, но и такая маленькая победа вполне устраивала ал’Лана, крепко сжавшего свою госпожу в объятиях, словно желая отгородить её от всего мира, навсегда оставшись в этой комнате, в этом тёплом вечере, в этом мирном мгновении, замершем на грани Конца.