Сара, сломав в себе и смелость, и гордость, сбежит, а Вишня останется, строя свою жизнь и, хоть не желая это признавать полностью, поймёт, что всё стало проще. Она увезёт всех монстров с собой, вместе с бессонными ночами, запахом дома и открытым космосом внутри себя. …Но когда-нибудь обязательно вернётся. И тогда начнётся эта история.

Граф Олаф украл у неё не только счастливую жизнь. Он украл это трепетное право на прикосновения, значащие больше, чем обычные: дружеские или семейные. Первым коснулся её волос, когда ещё недавно это были лишь заботливые руки матери, бережно заплетающие локоны в толстые косы. Он касался и оставлял следы, горящие и въедающиеся, точно чернила в белоснежную бумагу. Словно знал, что оставляет их навсегда.

— Как же ты не поймёшь, — терпеливо проговорил Страж, беря её руку в свою и оглаживая пальцем кольцо Айз Седай. — Что я буду с тобой до самого конца. Нет смысла бежать с этого корабля — я счастлив утонуть с тобой, Морейн Дамодред, хоть этого никогда и не случится, ведь я всё равно спасу тебя. Этого она и боялась. Потому что в шаге от Тьмы, за миг до конца, спасёт без раздумий, но только лишь ценой жизни или — рассудка, если Узы всё же оборвутся её собственной смертью.

В детстве она боялась опустить руку в карман и нащупать там вместо дорогой сердцу безделушки — одну лишь пустоту, от которой начинало невыносимо колоть где-то под рёбрами. Спустя годы этот страх трансформировался в почти что панический ужас перед обращением внутрь себя: Лоусе знала, что не обнаружит там ничего, кроме вороха пепла да осколков зеркал, разбитых в те мучительные ночи, когда из отражения на неё взирали чернильные глаза демона. В сердце её поселилась смерть.