Masochist smile

— Видимо, вы не верите в семейные узы и любовь, раз подозреваете меня в убийстве моего же отца, — попытался оправдаться Натаниэль, но он слишком хорошо понимал, что полиция куплена, раз кто-то решил навести прицел именно на младшего Веснински. Это никому не было выгодно, в том числе и лорду Морияма, но что, если его сын… звучит правдоподобно. — Я видел отца, когда мне исполнилось одиннадцать, а потом я плевал на то, где он и с кем. Я не знаю этого человека. Если не считать, что Натаниэль выколол ему глаза несколько недель назад. — Показания будете давать в отделении, а сейчас в ваших же интересах замолчать, — полицейский крепко ухватил парня за шею одной рукой, а другая держалась за прикрепленные на запястьях наручники. След Натаниэля простыл через считанные секунды, как и правоохранительные органы покинули университет. — То есть, когда Нил сказал в аэропорту, что ему «не от кого бежать», он имел в виду Натана? — задался вопросом Кевин, когда Лисы продолжали сохранять напряженное молчание. Эндрю встряхнул плечами, но проигнорировал слова Дэя. — Нил убил Натана? — Не исключено, — единственное, что смог выговорить Миньярд, смотря на разбитый экран телефона. Тринадцатое марта — роковой день, день сделки, день, когда Эндрю решил довериться малознакомому человеку. День, когда он увидел труп Дрейка и смог сделать полный вдох. Четырехзначная комбинация была с легкостью введена — блондин никогда не сможет забыть эту дату — он сразу же зашел в контакты и нашел человека: «Эдвард (адвокат, юрист?; один)». Эндрю не особо собирался задумываться, что значит цифра в скобках, а поэтому сразу же сделал звонок. — Алло, Эдвард? — Натаниэль? Здравствуй! Рад тебя слышать, как ты? — Не он. Натаниэля арестовали по подозрению в убийстве и, я так понимаю, ты можешь помочь с этим. — Его умение попадать в передряги — необыкновенно. Ты можешь представиться? — Эндрю Джозеф Миньярд. — Ох, Эндрю! Натаниэль очень лестно отзывался о тебе, когда попросил меня договориться с врачами о досрочном окончании курса таблеток. Тебе уже лучше? Хм, а вот это уже в разы веселее. Вот и его «герой», благодаря которому Миньярд в адекватном состоянии. — Не отклоняйся от темы. — Ты мне нравишься. Кратко и по делу. Но Натаниэль отзывался о тебе чуть милее. Хорошо, да, я узнаю, куда его увезли и перезвоню тебе, когда мы сможем забрать его оттуда. — Сколько тебе нужно? — Если ты про деньги, то у меня долг перед Натом, а если ты про время, то до завтрашнего утра я управлюсь. — Ладно. — Пока, пока! Жди звонка. — Дерьмо, — думал Эндрю. Единственный плюс — диалог окончен. Следующий на очереди — Жан.

***

— Товарищ полицейский, я уже искренне заебался тут сидеть. Сколько прошло часов? — театрально хныкал Веснински, принимая тяжелую участь сидеть в холодной клетке в одиночестве. Остается надеяться на быструю работу Эдварда — тогда следующей ночью он уже будет спать на диване, в гостиной монстров. Охранник недовольно взглянул на парня — вопрос о часах уже свалился десятый раз за одну минуту и, мужчина предпочел бы игнорировать, но он принял решение сказать, лишь бы тот заткнулся. — Ты сидишь тут полчаса. Закрой свой рот, наконец! — пробормотал работник и его взгляд вновь вернулся на отчеты, которые необходимо заполнить к утру. — Пиздабол. Я через это окошко вижу, что уже стемнело. — За оскорбительное обращение к сотрудникам, мы можем приписать тебе еще одну статью, — резко ответил охранник. Натаниэль поднял руки вверх, в знак мира. Мужчина закатил глаза. — Час ночи. Веснински с разочарованием выдохнул, понимая, что прошло уже больше пятнадцати часов, а вестей все так же не было. Трое полицейских оказались в зоне видимости рыжего и тот прищурился, пытаясь разглядеть хоть какие-нибудь эмоции на их лицах. Ничего. — Вставай, Веснински, мы идем в переговорную. Будешь давать показания. Будто у него был выбор. Эти мужчины казались слишком подозрительными: они часто переглядывались, усмехались и вели в каком-то странном направлении. — Я ужасно сомневаюсь, что переговорная в пустом и сыром подвале, — один из полицейских закреплял руки Натаниэля к стенке, игнорируя замечание парня. — Вы меня пытать собрались? Они встали напротив, все еще разговаривая глазами, чего рыжий понять не мог. — Твой друг хорошо нам заплатил. Как ты относишься к сексу без согласия?

Блять. Нет.

— Пройденный сценарий, вы уж простите, — Натаниэль попытался вжаться в стенку, чтобы стать невидимым, но их голодные взгляды лишь заставляли застыть и углубиться в воспоминания прошлого. Один из них начал делать уверенные шаги вперед, а Веснински хватило сил только на то, чтобы думать о лучшем. О чем-то хорошем, как тогда. — Будь послушным, будет не так больно, — этот мужчина улыбался слишком жадно и требовательно, будто Натаниэль был купленной шлюхой или местной путаной. — Твой бывший просил передать: «не могу я, пусть смогут другие. Ты любишь делиться». Что бы это могло значить? — Я бы врезал тебе, но вот проблема, — он кивнул на свои запястья в наручниках, прикованные к бетонной стене порознь. — И мой любимый нож вы у меня забрали. Жаль.

Жаль, что это снова происходит. Жаль, что он не может ничего предпринять. Жаль, что никто его не спасет от этого дерьма. Жаль, что полиция куплена против него. Не стоит верить в сожаления.

Он точно предпочел бы этого не видеть, но мужчина рядом, его, вроде-как, зовут Джефф, держал Натаниэля за подбородок, чтобы тот не мог опустить голову. Он давил на закрытые веки парня и, когда тот не мог вытерпеть боль в глазах, ему пришлось их открывать и смотреть на происходящий ужас. Этот полицейский отчетливо запомнился: он остановил побег Веснински через окно и грубо прижал к подоконнику, закручивая руки за спину. Его имя — Гидеон и он был под два метра ростом, весил около сотни килограмм, а значит у Натаниэля нет никаких шансов. Мужчина, ухмыляясь растерянной напуганности, медленно расстегивал ширинку брюк, а потом прильнул ладонями к собственным боксерам, также быстро стягивая их с себя. — Не смей закрывать глаза, — у Джеффа прокуренный голос — он похож на лязг металла и отдавался в ушах с мерзкой болью. Его пальцы все сильнее надавливали на зажмуренные веки Веснински, вынуждая увидеть оголенного Гидеона, который делал уверенные шаги вперед. Он напоминал медведя: косолапая походка и взгляд хищника, умеющего убивать жертву. Мужчина отпустил напряженный подбородок, отходя куда-то вне зону видимости Натаниэля. — Я посмотрю со стороны. Может, тебе даже понравится.

Вынужденный секс? Нет, не понравится.

— Тут звукоизоляция, на случай, если ты захочешь кричать. Не смей даже думать о том, чтобы сопротивляться. Мы можем убить тебя прямо тут, а можем просто доставить удовольствие себе и, возможно, тебе, — Веснински надавил зубами на нижнюю губу, а через короткое мгновение уже чувствовал вкус крови. Гидеон не собирался быть нежен. Никто не собирался быть нежен, потому что это не чертов секс по обоюдному согласию — это всего лишь групповое изнасилование, где жертва кричит от боли, а не от искушающего удовольствия. Он мигом стянул спортивные штаны с Натаниэля, оголяя множество шрамов на бледной коже. Рубцы были повсюду. Мужчине было целиком и полностью плевать на это: он грубо схватился за бедра парня, из-за чего тот вздрогнул. Нижнее белье Веснински оказалось в другом конце помещения и он сам даже не мог увидеть свою одежду, потому что закрыл глаза, вспоминая поход в казино, шоппинг с Эндрю, покупки сигарет на двоих, новую Maserati и все то хорошее, что Натаниэль не хотел бы забывать. Картинки перед глазами продолжались недолго. Он почувствовал, как Гидеон по-собственнически положил ладони на его плечи и потянул вниз, призывая парня лечь. Ему удалось издать лишь слабый и рваный выдох, когда полицейский вошел на сухую, почти наполовину. Натаниэль чувствовал яркую боль внизу живота — это точно не бабочки, а то, из-за чего ему хочется кричать во всю мочь, умолять прекратить и получить каплю спокойствия в жизни. Гидеон маниакально улыбнулся, когда услышал короткий, но болезненный крик, от которого, наверное, у многих бы пошли мурашки по телу, но полицейские были выкованы из стали — их эмоции целое ничто, а просить о помощи нет никакого смысла.

Правоохранительные органы ни за что не засудят.

С каждой секундой Веснински ощущал все более ярые толчки, он чувствовал, что пошла кровь, из-за чего там хлюпало. Мужчины считали это какого-то рода забавой: на их лицах широкие улыбки, Натаниэль слышал смешки, а потом их перекрывала новая боль от каждого движения Гидеона. Он потерял счет времени (он не был в состоянии считать секунды), поэтому просто ждал, когда полицейский наконец кончит и эта ночь будет на треть ближе к завершению. Джефф. Одно только имя заставляло сжать челюсти и бороться с желанием стереть самодовольную улыбку с чистого, как фарфор, лица. Он предпочел начать с касаний, кусая израненную кожу до крови, а потом сжимал ладони на талии, отчего ребра стали болеть еще сильнее и с этим ощущением мог лишь сравниться быстрый темп полицейского, ибо каждый толчок был с роду осинового кола для вампира. — Какие вы конченные уроды, — с настоящей истерикой смеялся Натаниэль, вздрагивая от жестких и сухих рук, исследовающих оголенный торс. Это так ужасно. Больно. — Я думаю, если Бог существует, то он пошлет вас на хуй чертей, у которых член горячее лавы. Чтобы вы все нахуй расплавились, бляди. Джефф не отличался терпением: его кулак достаточно быстро сроднился с челюстью Веснински и последний сплюнул прямо на него, из-за чего следующий удар пришелся в живот. — Тебе не разрешали подавать голос, псина, — полицейский сжал свою ладонь на горле Натаниэля и тот начал задыхаться. Лицо мужчины оказалось в нескольких дюймах от нападающего и он вновь свирепо улыбнулся, объясняя, на что способен. — Еще такая выходка, и твои друзья будут делить с тобой одну могилу. Да уж, подумал рыжий, это не то, что Лисы хотели бы делить. Видимо раннее заявление заставило мужчину отступить — Джефф достал неизвестные парню сигареты и, отойдя в сторону, к Гидеону, закурил с ним на пару.

Две трети, успокаивал он себя, еще один человек и все станет хорошо, все будет в порядке. Он точно не будет в порядке.

Последний, по всей видимости, был дотошным новичком: на вид около тридцати лет, но морщины на лбу уже вытягивались в продолговатые линии. Полицейский работник с бейджиком «Эйдан Скотт» не отличался таким крупным телосложением, как его напарники, но был долговязым, около двух метров ростом, а весил не больше Натаниэля. Чертовы шансы на выживание подавали тревогу в голове и, будь у парня хоть какое-то оружие, он бы уже дал деру отсюда.

Но наручники. Но совершенно голое тело. Но стекающая по ягодицам кровь и сперма.

Волосы Эйдана на тон темнее прядей Веснински — наверное, его больше считали медно-бронзовым, чем рыжим. Или ржавым — эта мысль чуть веселила. Натаниэль даже не стал закрывать глаза, абсолютно идентичные действия: ширинка, брюки, боксеры. Что-то не совсем то… Мужчина потянул его вверх за подмышки, призывая ровно сесть, что далось со слишком огромным трудом и болью — Веснински устало застонал, отчего в зеленых, как изумруд на свету, глазах, загорелась какая-то искра возбуждения. Моментом позже Натаниэль лучше бы выбрал вариант задохнуться. Член твердо уперся в стенку глотки парня и рвотные позывы были на пределе. — Что, Натаниэль? Траханье в рот не так приятно? Одинокая слеза медленно скатилась по разгоряченной щеке и упала на холодный пол. Слишком, слишком, слишком. — Пожалуйста, хватит, — рот весь в сперме, а лицо влажное от одной лишь слезинки.

Он чувствовал, как быстро ломается.