Masochist smile

***

— Все будет хорошо, — Эдвард был слишком лучезарен для адвоката, который, вероятно, поведал многое. Его улыбка ободряющая, честная и помочь Натаниэлю для него оказалось не в тягость — приехал, как только смог, а потом сразу же позвонил Эндрю. Почему-то Миньярд чувствовал беспокойство и ему точно казалось: что-то не так. Эдвард решил ничего не говорить о безрассудном вождении. Пока они ехали, в параллельных вселенных уже точно умерли сотню раз, когда скорость на спидометре достигала девяноста километров в час, а поворот становился все ближе. — Доехали с ветерком! Сиди тут, я скажу Натаниэлю, что ты его заберешь. У вас ведь в семь тренировка? Думаю, я уложусь даже побыстрее. — Спасибо, — адвокат компенсировал количество слов за двоих, учитывая, что Эндрю привык к спокойной тишине, а сегодняшним утром ему было нужно вести себя вежливо (он этого в любом случае не делал), когда вез его в полицейский участок. Время напоминало замедленную съемку: вот, Эдвард с легкой улыбкой выходит из машины, напрягаясь в миг, когда он открывает дверь. Его лицо становится непроницаемым, а рука с холодным гневом сжимает папку, прижатую к груди. «Нил умеет искать нужных людей», — не впервые задумывался Миньярд, наблюдая за влиятельными знакомыми. Чего таить, этот рыжий и сам был влиятелен в нужных кругах, когда того требовали обстоятельства. Прошло всего лишь сорок минут, а в голове Эндрю провалились тысяча и один сценарий, где жизнерадостный адвокат выходит из участка в одиночестве, глупо извиняясь. Чуть больше получаса ассоциировались с ленивцем из мультфильма «Зверополис», и Миньярд неосознанно сравнил Нила с Ником. Ему не хватало рыжей искры в жизни, а сейчас, темно-шоколадные (это можно назвать горьким шоколадом, но Эндрю тошнит от одного лишь упоминания этого яда, придуманного человечеством) глаза метнулись к открывающейся двери, где стоял… он. Одежда была непригодна: образовавшиеся потертости, засохшая кровь, грязь и другие пятна, которые Миньярд не смог идентифицировать, покрывали «орнаментом» всю ткань футболки и спортивных штанов. И это только одежда. Когда Нила прижали щекой к подоконнику и скрутили руки за спину, Эндрю запомнил его другим. Злым, с долей удивления, но уверенным. Ссадин и синяков было меньше. Красное пятно на скуле — вероятно, его ударили в челюсть. Кроваво-красные губы — он наверняка их кусал. Небольшие открытые и рваные раны — это мог быть только тупой предмет. В камере нет ничего, кроме… застежки на одежде? Зубов? Что это? Его голубые, как бушующее море, глаза были ничем. Парень не пытался сфокусировать взгляд, но он все еще смотрел перед собой на Эндрю, Мазерати и переднее сиденье. За Натаниэлем показался Эдвард. Выражение лица осунулось и он выглядел скорбящим. Он нервно поджал губы и что-то тихо сказал рыжему, не касаясь. Что-то точно произошло. Веснински никак не отреагировал на слова адвоката и молча двинулся к машине, игнорируя напряженный взгляд Миньярда. — Выглядишь ужасно, — Эндрю хватило храбрости лишь на это, когда его глаза переметнулись на сидящего напротив парня, который смотрел в одну точку перед собой, не обращая внимания на окружение. Дорога без разговоров в этот раз превратилась в пытку — сейчас Миньярд хотел болтливости Эдварда, чтобы ситуация была не такой накаленной. Но он решил уехать сам. Все же, блондину удалось обменяться с ним номером и во время того, как Maserati стояла на светофоре, пришло сообщение: — Я не знаю, что произошло, честно. Но я даже представить не могу, насколько это серьезно. Он не говорил со мной.

— Он молчит. И не смотрит. Притворяется спящим.

— Когда все станет лучше, скажи Натаниэлю, чтобы он был осторожен. Это чудо, что его отпустили так быстро.

— Ладно. Я за рулем.

— Да, извини, я забыл. Пусть напишет мне, как все нормализуется. Но он далеко не в порядке.

— Знаю.

— Нил? Хочешь поговорить? — рыжий дернулся, но не собирался поворачивать голову. Его веки все так же были прикрыты, а ресницы дрожали из-за зимнего ветра. Всем телом он облокотился на спинку кресла и старался не совершать лишних движений (ему больно), а сил открывать рот вовсе не осталось. Натаниэль устало мотнул головой, выражая несказанное «нет». — Хорошо. Я взял твою спортивную сумку, она в багажнике. Тебе стоит переодеться, когда мы приедем на поле. Эндрю было слишком страшно представить, что произошло этой ночью, раз Нил не сказал ни слова. Они подъехали к стадиону в ужасающем молчании, которое предвещало новые проблемы.