Скорчившийся мальчик

      Утром Ярослава встретил сильно притихший, по сравнению с первым днем, пленник. Одежды в спальне нет, он обнажен, волосы всклокочены, уснул с мокрой головой. Алекс всегда плохо спал, но не вчера, перегруженная психика выключила его, едва добрался до постели. Уважение из страха одна из худших его форм. Это то, что видит сейчас Яр в глазах Алекса, опаску, легко трансформирующуюся в страх.       - Доброе утро, Алекс, - радостно улыбаясь, да так, что улыбка задевает глаза, наполняет их теплым внутренним светом, приветствует его мужчина. – Пора вставать.       - Можно мне одеться?       - Позже, - согласно кивает мужчина, одновременно отказывая.       Довольно быстро они снова оказываются возле черной лавки. Она сегодня отодвинута от стены, в санузле идеальная чистота, ни капли воды или другого беспорядка.       - Ложись на спину, - доброжелательно предлагает парню, указывая на лавку.       - Нет, - на выдохе, шепчет пленник.       - Не сделаешь сам, я свяжу тебя, Алекс, - мягко предупреждает Ярослав, угрожая с отчетливой неохотой.       - Ты говорил наказание, но я ничего не сделал, - протестует парень.       - Ничего такого и не будет, - заверил его Ярослав.       Парень повинуется, тут же похититель перекидывает через него ногу и садится ему на бедра, проводит рукой по щеке.       - Мягкая щетина, - с удовольствием говорит, смотря подмятому под него парню прямо в глаза. – Как часто бреешься?       - Каждые два дня, - автоматически отвечает молодой человек.       Рядом с лавкой на полу поднос с бритвенными принадлежностями. Ярослав берет с подноса полотенце и свернутым укладывает его себе на бедро. Поднимает с подноса небольшой искусно изготовленный стаканчик в псевдо-китайском стиле, умело украшенный росписью в виде лакового черного дракона, с мыльным раствором и окунутым в него помазком, взбивает пену, наносит на подбородок и щеки. Наклоняется к полу, Алекс скашивает взгляд, как раз, чтобы увидеть, как раскрывается опасная бритва, показывая лезвие из белой костяной ручки. Инстинктивно он пытается отодвинуть от себя страшный предмет руками.       - Положи руки вдоль тела, малыш, - требует Яр. – Не бойся, я умею, главное не дергайся.       Чужая вооруженная рука очень быстро оказывается возле его лица. Сердце и дыхание замирают, сопротивляться невозможно. Левой похититель придерживает его за подбородок, второй плавно снимает пену, срезая крохотные волоски, периодически вытирает лезвие о ткань лежащего на бедре полотенца. Не осознавая, что делает, Алекс хватает пальцами шов на спортивных штанах Яра, единственный предмет одежды, что он потрудился надеть. Ярослав перекладывает полотенце с одного бедра на другое и перекладывает бритву в левую руку, действует с прежней твёрдостью. Бритье заняло не больше трех минут. Вытирает тем же полотенцем остатки пены со щек и подбородка, проводит уже по гладкой коже.       - Хорошо, люблю чисто выбритых парней, - улыбается Ярослав, подмигивая пленнику. – Если ты понимаешь, о чем я.       Смещает поднос ближе к ногам парня и сползает сам, прижимая теперь задом его ноги, чуть ниже коленей. Обильно сдобренная маслом рука ложится на мошонку Алекса, того аж подбрасывает и он немедленно пытается отползти. Давление на ноги усиливается, а пальцы невозмутимо и деловито смазывают его яички. Снова бритва, теперь с черной рукоятью.       - Алекс, замри, здесь я особенно не хотел бы тебя порезать, - командует мужчина и парню ничего другого не остается, потому что лезвие уже скользит по оттянутой кожице.       От всепоглощающего чувства опасности у пленника непроизвольно сокращаются мышцы живота. Он ничего не может с собой поделать, смотрит на точные несуетливые движения бритвы, приподнявшись на локтях, задерживая дыхание каждый раз, когда лезвие касается яичек и потом лобка. Не шевелится, словно у него свилась кольцами в паху заведомо ядовитая змея, только и ждущая момента вонзить клыки. Волос на теле у Алекса не так уж и много, промежность чистая, основное Яр уже истребил. На плечах, груди и спине ничего не растет, тонкая темно-русая дорожка от пупка до лобка останется, красиво. А у мальчика-то привстал. Любитель острых ощущений? Мужчина решает не реагировать, постоянное внимание к его эрекции малыш еще должен заслужить, Яр будет щедрым, но далеко не безвозмездно.       На поместительном подносе имеется и электрическая грелка для воска, сейчас Ярослав ее включает, банка уже помещена внутрь. Шестьдесят секунд, воск нужной температуры, зачерпывает немного пасты.       - Заведи руки за голову и возьмись за край лавки, - продолжает похититель. – Нам остались сущие пустяки.       Сонная заторможенность не покидает Алекса, хотя происходят возмутительные вещи. Его мир изменился кардинально, еще позавчера он не мог представить, что позволит делать с собой такое. Думал, что будет сражаться за себя, умрет, но не поддастся. Яр не давал ему достаточно времени, для принятия кардинальных решений, вел по узкой тропинке, не позволяя с нее шага ступить и понукая продвигаться все дальше. Как загипнотизированный, выполняет приказ. Яр втирает пастообразный размягченный воск в небольшой участок кожи под мышкой, покрывая волоски, потом сдирает, специфическими мелкими подергиваниями. Процедура не слишком болезненная, все же здорово будоражит, место чувствительное, волоски удаляются, отвечая на произвол слабыми точечными электрическими разрядами. Алекс ойкает, морщится, пытается прикрыться.       - Перестань, ничего страшного, любая девочка выдерживает, - стыдит его мужчина, продолжая обрабатывать от волос.       - Я не девочка, - парень, наконец, начинает включаться в происходящее, почудившееся сравнение оскорбительно.       - Конечно, нет, - немедленно соглашается сидящий поверх него и низко склонившийся над ним мужчина. – Будь ты девочкой, я бы на тебя не запал.       Проводит подушечками пальцев по чистой коже подмышки. Приступая ко второй, вроде бы старается удобнее пересесть и проходится задом по паху пацана, вызывая смутное тревожное чувство. Должно быть неприятно, а на деле нравится. Великую силу трения мужчинам не нужно дополнительно разъяснять.       - Извращенец, - не сдерживается Алекс.       - Еще какой, - радостно откликается мужчина, сбрасывая последний комочек использованной пасты на поднос. – Переворачивайся на живот.       Парень сначала делает и только потом задумывается, зачем собственно. Запоздало приподнимается, чтобы встать, его крепко прижимают к лавке сильные руки. Студент замирает и часто-часто дышит. Наглые пальцы раздвигают ему ягодицы. Не стерпеть, до этого момента сбросить с себя наглеца он, считай, не пытался. У Яра полное ощущение, что молодой жеребчик под ним поднимается на дыбы. Мужчина позволяет ему рваться из-под себя, пару минут, потом заворачивает за спину руки, лишая опоры, ложится сверху.       - Две минуты, Алекс. Волоски воском удалю с твоей красивой дырочки, - его слова встречают новой волной сопротивления, уже не такого успешного. – Или свяжу, но тогда я с твоей дырочкой, как следует поиграю. Что выбираешь?       - Ты обещал не трогать меня еще два дня, - обиженно говорит парень.       - Я обещал не вставлять в тебя член, - парирует мужчина. – На игры не распространяется.       Две минуты позора куда лучше этих неизвестных, но наверняка извращенных игр. Алекс обмякает, мужчина отпускает его завернутые назад руки. Ощущение от удаления волос на столь интимном участке откровенно болезненное. Алекс старается проявить стойкость, подозревая, что слишком живая реакция придется по вкусу похитителю и не может. Поджимает ягодицы, шипит сквозь зубы, слегка выгибается. Ярославу до безумия и дрожи в руках хочется обнять его покрепче, зацеловать всего и овладеть строптивым парнишкой. Ничего. Все еще будет. Окончательно освобождая его от собственного веса, легонько шлепает по правой булочке.       - Иди в душ, потом позавтракаем.       Ярослав не стремится присоединиться, но постоянно находится рядом и наблюдает. Как он вымывает остатки масла для бритья с паха и промежности, как чистит зубы. Моющие средства у Ярослава ненавязчивые, почти ничем не пахнут, явно дорогие, в стеклянных бутылках, с неброской маркировкой. В том же шкафу, рядом с душевой, где можно взять полотенца, Алекс находит абсолютно такие же футболку и штаны, как вчера, сложенные идеальной стопкой. Натянуть на себя одежду ему не позволяют.       - Нужно смазать выбритые места, нам ни к чему раздражение, - доброжелательно сообщает мужчина, словно конфетку ему предлагает.       - Я сам, - парень выхватывает у него бутылочку со смягчающим лосьоном из рук.       - Жаль, а я думал, заупрямишься, - делано печально вздохнул Ярослав.       Смотреть ему никто не мог запретить, и он себе ни в чем не отказал. Алекс довольно сносно пережил гладкую, чуть маслянистую жидкость на щеках и подмышками. Долго раздумывал, безопасней ли спрятать гениталии, чтобы похититель не видел, как он их обрабатывает, провернувшись к нему спиной, однако подставляя под удар наглого взора собственный многострадальный зад, которому никогда не уделяли такого внимания, как за последние дни. Решил не поворачиваться. Лицо полыхало равномерно-алым огнем, даже уши, они, наверное, вообще бы светились, выруби кто-нибудь в подвале свет.       Несмотря на душ и утро, довольно насыщенное событиями, по-настоящему приходит в себя, просыпается Алекс уже за столом. Он смотрит на пол, расцвеченный полосами света, натыкается взглядом на зазубрину на светлом дереве, оставшуюся от ножа. До этого момента он ел со здоровым аппетитом. Яйца пашот. Малосоленая красная рыба. Зеленый салат, заправленный оливковым маслом, сдобренным парой капель лимонного сока. Порционные булочки белого и черного хлеба. Безумно вкусные острые колбаски, поджаренные с обеих сторон. Сервировано белым фарфором, с выпуклым рисунком по ободку.       Он поражается собственному внутреннему спокойствию, будто ничего необычного не происходит и он в гостях у очень любезного и приятного человека. Его ведь похитили, прошло чуть больше суток. И то, как он себя ведет, как соглашается на требования похитителя, находя их неловкими лишь в моменте, словно делает его согласным с таким положением вещей. Таково влияние Ярослава на людей, прирожденный дипломат, умеющий подстроиться под любую ситуацию, он сможет понудить самого черта шагнуть в огненное озеро вместо грешника. Он умело чередует насилие и поощрение, достаточно четко показывая выход своей жертве из неприятной конфликтной ситуации, и выход этот всегда способствует его целям, продвижению к ним. Острый ум в единении с навыками хладнокровной хищной глубинной твари, делает мужчину совершенно неотразимым. Алекс не знает Ярослава, не знаком с его, кажущимся невозможным, обаянием или, лучше сказать, гипнозом. Поэтому легко приходит к выводу, что его отношение к плену следствие личного порока, неявный изъян его натуры, вскрытый обстоятельствами.       Алексу требуется немедленное опровержение. Он снова не дает себе труда задуматься о своих действиях. Он не гей и не покорная жертва, согласная что угодно стерпеть от похитителя. Самое время доказать. Хочет перевернуть стол, но одного рывка не хватает, однако посуда и столовые приборы разлетаются в разные стороны. Одновременно Алекс вскакивает с места, на этот раз драться он не собирается, только бежать. Неловко цепляется ногой за стул и падает, под коленом лопается тарелка, каким-то чудом осколки не впиваются в кожу, зато вилкой себе предплечье пропорол, оставив длинную ссадину, от середины запястья почти до самого локтя. Хватает стул за спинку, спешит к окну, стараясь увеличить скорость и использовать всю инерцию движения, посылает стул вперед себя в огромное панорамное окно. Стекло даже не дрогнуло, стул отлетел от него, как от обычной бетонной стены, не нанеся никаких повреждений.       К растерявшемуся парню уже идет Ярослав, приближаясь неспешно и вместе с тем неотвратимо. Он просто в ярости и вовсе не из-за перевернутой и разбитой посуды. Целостность собственности интересует его слабо, насколько бы дорогой вещь ни была. За единственным исключением, если его вещь не является одновременно доверившимся ему человеком. Между ним и Алексом о доверии не может быть и речи. Хотя Ярославу очень бы хотелось, при желании он может оправдывать самые высокие ожидания. Будь у него хотя бы один шанс на взаимность, не прибегая к крайним мерам, он бы его обязательно использовал. Сейчас же приходится работать с тем, что есть. Злит Ярослава тонкая царапина на руке его похищенного пацана. Никакие случайные травмы недопустимы.       Наученный горьким опытом Алекс, на него не кидается, по мере сближения, пятится к стене. Мужчина его пугает, от него буквально волнами исходит опасность, как жар от батареи. Ярослав ногой походя отшвыривает попавшийся на пути стул. Бьет согнутыми пальцами, не сомкнутыми в полноценный кулак, в район солнечного сплетения. Алекса отбрасывает к стене, похититель не останавливается, жестко обрабатывает болевые точки, удары сыплются каскадом, грудная клетка, печень, почки. Останавливается, только когда Алекс падает ему под ноги, сворачиваясь в защитную позу, втягивая голову в плечи, подтягивая ноги к груди и прикрываясь руками. Ярослав опускается рядом с ним на корточки. Парень мокрый от пота, хватает воздух короткими всхлипами, его трясет. Яр умеет делать больно, не ломая кости и не оставляя следов, как хорошо, хоть и неэтично обученный правоохранитель.       - Тебе сейчас трудно будет поверить, но со мной легко договориться, малыш, - ничуть не играя, с искренним сожалением, говорит Ярослав. – Ты бы хоть попробовал. Вставай потихоньку, я помогу.       Придерживает расслабленного и пошатывающегося парнишку, ведет к дивану, расположенному рядом с обеденным столом, тут же на кухне, в своеобразной зоне отдыха. Внимательно следит, чтобы под ноги им не попались случайно отлетевшие осколки. Отходит ненадолго, достает аптечку из кухонного шкафчика. Молча обрабатывает ватным диском, смоченным в перекиси, царапину на руке. Краем глаза замечает, что пластиковый сундучок с лекарствами норовит съехать с дивана на пол, на максимальной скорости предотвращает падение. Тут же Алекс шарахается от него, забивается глубже на диван и жмурится в ожидании удара.       - Не надо так, Алекс. Я никогда не ударю тебя без причины, мальчик мой, - берет за плечо и стягивает на прежнее место, заново внимательно рассматривая царапину.       От последнего обращения, у парня шерсть дыбом встает на холке внутреннего метафорического зверя. С трудом преодолев сильное желание вспылить и огрызнуться, Алекс старательно прячет глаза, потому что по ним все видно. Ярослав, конечно, замечает его возмущение, надо постараться обращаться к нему по имени, он настаивал на нем еще в их первую, позабытую пацаном встречу.       - Придется тебе вернуться в подвал, мне нужно здесь прибраться.       Алекс даже рад, кажущееся уединение выделенной ему спальни, намного предпочтительней общества скорого на руку похитителя. Нервные окончания отзываются болью на движение, больно даже дышать. Парень сворачивается на кровати, ему оставили одежду. Яр сменил початую бутылку воды на новую. Эти моменты заботы жутко раздражают пленника. Ублюдок, не раздумывая, отметелил его, боль от ударов воспринималась яркими вспышками перед глазами. Следом за воспоминанием, приходит страх, стелется на мягких лапах, прячущих острые когти, обнюхивается на новом месте и вальяжно растягивается во всю длину, заполоняя душу.       Вообще-то Алекс покладистый парень. Он не воспринимает жизнь, как бесконечную борьбу, постоянные драки и конкуренция кажутся ему скорее непосильными и слишком трудоёмкими. Он охотно бы позволил решать большинство вопросов за себя, опираясь на волю и силу другого человека. Готов отстаивать лишь немногое, что его по-настоящему увлекает. Хотя, на самом деле, он даже в занятии всей своей жизни уступил семье и учился невыносимо скучному бухгалтерскому учету, по настоянию отца. Вот и сейчас не слишком длительное противостояние с Ярославом, ему невыносимо. Останавливает от капитуляции его только одно, по опыту общения с отцом, он накрепко выучил, что покорность немедленно повлечет за собой презрение и бесконечную череду унижений со стороны мужчины, которому он сдался.       Михаил Степанович очень хотел мальчика, несмотря на свои отчасти даже староверческие убеждения, довольно спокойно принял в семью двоих старших детей своей жены. Ему импонировал характер пасынка, агрессивный и диковатый, от девочки многого не ожидалось, она и должна быть мягкой. Михаил Степанович ожидал от сына, что тот родится настоящим волчонком, показывающим зубки чуть ни с пеленок, тем не менее, оставался жестким лидером, не терпящим пререканий. В обстановке этого вечного парадокса Алекс и вырос. Отец его тотально контролировал, не гнушаясь поднимать руку, а когда парень поступал, так как он хотел, в награду окатывал холодным презрением. Как ни странно прозвучит, заслужить уважение Михаила Степановича можно было, лишь проявляя ослиное упрямство и не подчиняясь ничему, насколько бы разумные требования к подростку не выдвигались. Алекс не выдерживал, и с каждым годом семья обращалась с ним все хуже, следуя примеру Михаила Степановича. Самое большее, на что он мог рассчитывать, жалостливая снисходительность от сводной сестры и матери. Может, им было бы легче, понимай каждый из них собственные и чужие мотивы, но до осознанности, особенно в плане личных, больных и перекорёженных отношений, крепко замешанных на любви, непонимании и обидах, его семье далеко.       Он спал всю ночь и сейчас просто лежит на кровати, лицом к выходу. Время тянется невероятно медленно, часов в комнате нет, заняться нечем. Алекс сильно ощущает отсутствие смартфона, неиссякаемого источника самых разнообразных развлечений. Пусть он бы не смог связаться с близкими, попросить о помощи, но обычный серфинг по интересным сайтам все равно сильно бы его поддержал и успокоил.       Время к обеду, парень проголодался, он едва успел попробовать предложенные за завтраком блюда, перед своей более чем безрассудной попыткой освободиться. Неужели похититель готовит сам? Еда невероятно вкусная, как будто в хорошем ресторане. Металлическая дверь медленно отворилась, двигаясь тяжело и бесшумно. Несмотря на замкнутое безоконное помещение, расположенное практически полностью под землей, душно здесь не было, постоянно и неслышно работали высококачественные вентиляторы, принудительно перегоняя воздух с улицы, решетки воздухозаборника привинчены крепко, изнутри не подцепишь. Но Алекс пока не задумывался об этом, он ограничился быстрым внешним осмотром, еще не заметил блестящие зрачки камер, не пытался выбраться, кроме глупых выходок на глазах у Ярослава.       Мужчина вошел молча, не улыбался, однако сохраняя приветливое выражение на лице. Расстегнул браслет. Алекс поднялся на ноги, не удержался – поморщился.       - Еще пару дней поболит, - участливо заметил на его гримасу Яр.       Обеденный стол в кухне красиво накрыт. Нарезка сыров и колбас в отдельных тарелках, овощной салат, небольшая пиала с маринованными закусками. В сервировке прослеживалась какая-то неправильность, сначала незаметная. Лишь один стул отодвинут от стола, другие придвинуты вплотную. Похититель спокойно сел за стол.       - На колени, Алекс, - совершенно обыденным тоном, сказал похититель.       - Что? – не поверил своим ушам парень, теперь он заметил, в чем странность посуды на столе, сервировано только на одного человека.       - Мы выяснили, что со столовыми приборами ты обращаться не умеешь, - пояснил мужчина. - Встань вот сюда, слева от меня и я тебя покормлю.       - Никогда, - выдохнул Алекс и начал пятиться от стола.       - Нравится боль? – совсем чуточку раздраженно интересуется Яр, выбираясь из-за стола и шагая следом за пленником. – Так не нужно меня провоцировать, просто попроси, я найду, чем тебя порадовать.       Насильно дотащил до стола, вдавливая пальцы под ключицу, подсечкой сшиб на пол, поставив, как хотел. Сел вполоборота к норовистому пацану, отрезал небольшой кусочек котлеты, наколов на вилку, поднес ко рту парня. Алекс, крепко сжав губы, отвернулся.       - Не упрямься, - мягко попенял ему мужчина.       - Я не стану есть с пола, я не животное, - грубо отказал молодой человек.       На мгновение Ярославу захотелось доказать ему, что все его слова не более чем пустой звук. Довести его до такого состояния, когда не имеет значения, как именно достается пища. Потребуется примерно неделя и он примет любые условия, которые сейчас кажутся непереносимыми, будет подбирать куски прямо с пола и без помощи рук. Но Ярослав не имел цели растоптать мальчишку, а лишь усмирить.       - Хорошо, можешь сесть на диван, - огорченно отпустил пленника мужчина и неторопливо принялся есть сам, больше не обращая на него внимания.       После снова отвел в подвал, пристегнув за ногу и проверив наличие воды. В этот день Ярослав в подвал больше не спускался. Снова они увиделись через восемнадцать полных часов. Своим чередом, миновав положенные утренние водные процедуры, теперь Алекс мог поприсутствовать при приготовлении завтрака, расположившись на том же диване. Масло скворчало на сковороде, по кухне расплывались соблазнительные запахи. Яр не стал звать пленника к столу, так и оставил его сидеть на месте, условия объявлены. Алекс знает, что делать. Молодой человек держался, в сторону стола старался не смотреть. Снова подвал, целые сутки в одиночестве. При полной изоляции и вынужденного ничегонеделанья, забыть о голоде и даже чуть-чуть отвлечься от него совершенно невозможно. Алекс старается пить больше воды, никаких ограничений в ней у него нет, бутылки регулярно обновляются. К вечеру второго дня парень уговаривает себя подчиниться, не уступив похитителю, он еды не получит. Нутро скручивает от осознания в какой он нужде и зависимости от мужчины, тот буквально может лишить его и лишает самого основного.       Мы избалованы современной цивилизацией. Никогда еда не находилась для нас в таком постоянном доступе и разнообразии. И в одночасье полностью лишиться этого самого доступа, не иметь возможности в любой момент перекусить, задевает. Гораздо сильнее, чем кажется со стороны.       На третий день, уверенный что уступит, неожиданно для себя Алекс продолжает оставаться на диване, откуда-то берется гордость и запрещает ему обращаться к похитителю с просьбами. Вернувшись в подвал, он костерит себя, на чем свет стоит. Все против него, мозг подкидывает картинки блюд, которые он когда-либо ел, рот полон слюны, как не сглатывай. Глубоко после обеда, в комнату входит Ярослав. Алекс его совсем не ожидал, суетливо вскочил с кровати, не сводя с похитителя тревожных глаз испуганного травоядного. На день, который в подвале ничем не отличался от ночи, мужчина оставлял ему одежду, однако вечером забирал, позволяя одеваться только после душа. В руках у захватчика стопка чистого постельного белья, включая плед.       - Не бойся, - успокаивающе говорит Яр. – Перестелю и уйду.       Окончательно оголодавший студент, напряженно наблюдал за похитителем, ловко занимающимся его постелью. От принесенного белья пахло свободой, его явно сушили на улице, по-другому этот свежий сладковатый запах приманить на ткань не выйдет. От этого запаха тоже почему-то хотелось есть.       - Послушай, я не могу больше, - обрывисто, приостанавливаясь и заикаясь на обычных словах, заговорил Алекс. – Ты не имеешь права. Дай мне хоть что-нибудь. Я… или отпусти?       - Не говори так, Алекс, - немедленно бросает свое занятие Яр и идет к нему. – Я накормлю тебя прямо сейчас. Хочешь? Просто нужно исполнить одно маленькое условие.       Пленник пятится от него, совершенно как когда услышал новые правила. Яр останавливается, исследует его взглядом, почти готов, но еще не совсем. Будет новая безобразная истерика, нужно подождать до утра. Возвращается к кровати и продолжает закреплять простынь по углам. Собирает грязное белье и уходит, не сказав больше ни слова.       Алексу Яр казался хладнокровным и жестоким, но сам похититель тяжело переживал их размолвку. Ему нисколько не нравится истязать парня голодом, наоборот он очень хотел заботиться о нем, удовлетворять все его нужды. Боязнь наказания стреножит Алекса и он перестанет так сильно брыкаться, без хотя бы вынужденной покорности им дальше не продвинуться. Поздно вечером он весь извелся, пытаясь уснуть, подумывал принять транквилизатор, но стимуляторы ему на нынешнее лето совершенно недоступны. Алекс должен быть под постоянным контролем, чтобы не мог натворить глупостей. То и дело включая экран смартфона, рассматривая укутанного с головой в плед пацана, при одной подсветке детали не разглядишь, ворочался до середины ночи, уснул под утро.       По своему обычно распорядку, если в ночи не звонили младшие братья, Ярослав вставал в семь утра, сорок минут отводил на пробежку, не покидая своего участка земли, потом мылся и спускался за пленником. Алекс уже не реагировал на постоянный присмотр с прежней остротой, почти не дергался при бритье. Яр не стал его укладывать на лавку, посадил на нее же, сам остался стоять, даже удобнее. В кухне Алекса ждал знакомый диван. Нынешним, пятым утром в плену, он не отводил взгляда, смотрел все время, пока Яр готовил простой омлет на молоке и капельке оливкового масла. После паузы сразу перегружать желудок не стоило. Остальное происходило без всякого обсуждения и требований. Яр молча, за руку вытянул пацана с дивана, прихватив с собой декоративную, небольшую и плоскую подушку, одну из многих, украшающих диван. Уронил подушку слева от себя, нажал Алексу на плечо, действуя решительно, но на этот раз без боли. Парень сильно напряжен, покорность дается ему тяжело, в итоге ноги буквально ломаются в коленях, под давлением захватчика. Глаза большие, влажные, отражающие смешанные чувства, малая доля страха, тревоги и полные опасливо-вопросительного выражения. Тебе можно доверять?       - Я не…, - начинает парень, судорожно сглатывая, в попытках смочить внезапно пересохшее горло.       - Тихо, все хорошо, - не позволяет ему продолжить Яр, отломив вилкой кусочек пышного омлета, подносит к его губам.       С ощущением, что роняет себя, гораздо значительнее и глубже, но сродным тому, что он испытал, приняв от похитителя воду, Алекс берет предложенную еду, на условиях мужчины, полностью капитулировав перед ним. Щеки пленника вспыхивают яркими алыми пятнами, краснота спускается на шею, он сбивчиво дышит. На втором кусочке, рефлекторно тянется к вилке рукой.       - Руки, Алекс, - строго поправляет его захватчик, придержав еду так, что не дотянуться, парень опускает ладони на бедра, вцепляясь в ткань штанов, и тут же получает новую порцию. – Не торопись.       Сам Ярослав не берет себе ни крошки, не обделяя своего парня. Когда все доедено подчистую, гладит по щеке, переходя на плечо и грудину. Алекс недовольно стряхивает его пальцы с себя.       - Я тебе не собака, - согласно его схеме поведения, примерно сейчас Яр должен начать его унижать за то, что он ему уступил, и пленник заранее защищается.       - Нет, ты не собака. Ты очень красивый, - окидывает его откровенно любующимся взглядом, хотя парень не держит позу, сидит на коленях, ему далеко до опытных, умеющих себя подать сабов. – Мне трудно сдерживаться рядом с тобой.