Скорчившийся мальчик

      Зря он довел ссору с отцом до конца. Алекс не жалел, что высказался, но нужно было пойти на попятную, согласиться на свадьбу, притвориться испуганным, извиниться. Ярославу было бы легче вытащить его, подгадать момент, не вечно бы его держали в доме. Только Алексу и в голову не могло прийти, что отец с ним так на самом деле поступит. С другой стороны, если дорогой Михаил Степанович затруднился устройством его в клинику, ее было никак не избежать. Отец не любил тратить силы и средства впустую. Размышляя подобным образом, зажатый на заднем сиденье автомобиля между двумя мужчинами, на самом деле Алекс до сих пор не верил, происходящее казалось ему предельно сюрреалистичным. Такого не может быть, потому что не может быть никогда. Окончательную, действующую поныне форму, их отношения приняли, когда Алексу исполнилось четырнадцать, сколько не вспоминал, он так и не мог понять почему. В пять следующих лет, до поступления в университет, он перестал нормально спать, внутренне сжимался от любого обращенного к нему слова. Он снова и снова пытался добиться одобрения от семьи и у него ни разу не получилось. Неуверенный в себе, напряженный и использующий агрессию вместо защиты, он попал в совершенно незнакомый социум, тоже нелегко, но все равно лучше, чем дома.       Охрана с ним не разговаривала, его карманы тщательно обшарили, отняв у него все мелкие вещи. Ехали почти час, водитель посигналил и перед ними поднялся шлагбаум, они заехали на огромную территорию, на которой расположен целый комплекс зданий. Его под руку отвели в административное здание, совмещенное с неработающей по выходным поликлиникой и санпропускником. День клонился к завершению, уже темнело. Старший среди охранников сухо попросил позвать дежурного врача, медсестра нехотя поднялась из-за старого деревянного стола с изрезанной и исчерканной за годы использования столешницей и ушла вглубь помещений. Пришедшей на зов женщине было ближе к семидесяти.       - Вам звонили, - сразу обозначился охранник.       Врач со слабой искрой любопытства, впрочем, сразу же угасшего, оглядела Алекса. Ей действительно звонил главный врач, просил принять пациента без проверок и назначений, обещал приехать завтра с утра, в свой законный выходной, лично осмотреть и начать лечение.       - Маша, санитаров из буйного позови, - распорядилась уставшая от работы и в целом от жизни женщина. – И карточку на него заведи.       - Вы здесь побудьте, пока наши сотрудники не придут, - попросила она охранника.       - Паспорт, - буркнула медсестра, она была на двадцать лет помоложе врача, но тоже давно работала в больнице, уже больше двадцати пяти лет.       - Документов нет, - не смутился охранник.       Медсестра поджала губы и начала загибать бланк формуляра посредине, полностью сосредоточившись на занятии. Врач промолчала и значит следовало продолжать. В больнице уже велись электронные медицинские карты, но наряду с ними по старинке писали и рукописные, вбивали данные потом, был специальный отдел, где занимались только этим, с честью и молча выдерживая двойной груз бюрократии.       - Фамилия, - недовольно рявкнула медсестра.       - Старопольцев, - ответил сопровождающий Алекса мужчина.       - Пусть он говорит, вроде приступа нет, - оборвала его неумолимая служительница здравоохранения.       Алекс неуверенно повторил, он все пытался поймать взгляд женщины, но та не поднимала головы от своего занятия и писала округлым, убористым почерком. Выцветшие от времени светлые зрачки старушки-врачихи неподвижно вперились в стену, высоко над головой присутствующих и приобрели немного стеклянный блеск, будто она спала с открытыми глазами. Парень чувствовал, что с каждым словом, вносимым в анкету на первых страницах больничной карты, он теряет свой социальный статус, становится меньше, чем обычно бывает человек. Начались совсем дикие вопросы: вступал ли он в половой контакт с иностранцем или афроамериканцем, например. Алекс запнулся, но продолжал отвечать. Система работает одинаково со всеми попадающими в нее индивидами, деньги могут обеспечить покровительство какого-нибудь высокопоставленного лица в организации, но на самом деле это мало что меняет, рутина остается неизменной. Алекс был равен любому поступившему сюда больному, может к нему относились чуть лучше, потому что он не орал, не блевал на пол и не ловил чертей в плену белой горячи, однако разница оставалось незначительной. Явились двое крупных санитаров, скалящихся и перешучивающихся между собой, будто два злых и веселых пса. Охранника отпустили и он легко бросил Алекса, ушел.       Парень решил терпеть и не сопротивляться, у него все равно не выйдет справиться со столькими людьми, он им ничего не докажет. Нужно вести себя с ними, как с террористами. Вспомнились унылые уроки ОБЖ и рекомендации на случай захвата. Оставаться собранным, не вести себя агрессивно, не злить, выказывать готовность к сотрудничеству, помнить, что делается все возможное, чтобы его освободить. Не так легко сделать, как посоветовать, но у Алекса был опыт, и он ему сейчас помогал. Медсестра закончила с больничной картой, вылезла из-за тумбы стола, заставив ножки стула противно скрипнув проехаться по бетонному полу, окончательно осовевшая старушка, что была здесь вместо врача, встряхнулась и ушла, даже не глянув на Алекса напоследок.       - Иди, - медсестра не сильно пихнула Алекса в бок, по направлению к коридору.       Вчетвером, в сопровождении санитаров они прошли в сырую, полностью выложенную небольшими белыми плитками допотопного кафеля, кое-где обвалившегося или сколовшегося, комнату. Вдоль одной стены змеились шланги и виднелись вентили, открывающие воду.       - Раздевайся, - скучным голосом повелела замученная своей однотонной незамысловатой и очень трудной жизнью женщина.       - Я не понимаю, - беспокойно оглянувшись на подпиравших стену санитаров, возразил Алекс, стараясь не допускать лишних эмоций.       - Че ты не понимаешь? – лениво, скорее по обязанности, озлилась медсестра. – Мыться будем, осмотрю, вдруг ты сифилитик или еще какой заразный. И вообще. Своего на сменку не принес? Вот еще пижаму тебе искать и тапки, скажи родственникам, чтобы принесли. Че застыл? Некогда мне здесь с тобой.       Парень несколько раз длинно сморгнул, заставляя себя поверить в происходящее и начал расстегивать пуговицы. Его вещи скидывали в мусорный мешок, отмотанный тут же от рулона, не упаковали только трусы. Белье медсестра тщательно проверила на наличие вынимаемой резинки, не обнаружила и успокоилась. Горловину мешка перевязала ниткой, прикрепив к ней бумажку с едва разборчивой надписью «Старопольцев». Загнала Алекса к дальней стене и начала поливать из шланга, командуя поворачиваться под бьющей с напором струей. Воду удалось отрегулировать не сразу, была то слишком горячая, то холодная. Никто мучить Алекса специально не собирался, но и до его комфорта дела никому не было. Он опустился почти на уровень бессловесного сельскохозяйственного животного.       - Мыло там на полке возьми, - направляла его женщина.       Алекс с внутренним содроганием взял темный, растрескавшийся повдоль брусок, мылилась эта штуковина не лучше камня. К счастью, активно заставлять его использовать мерзкую вещь никто не стал, и он ее просто подержал в руке.       - Че у тебя на шее блестит, - разглядела под тусклым светом Мария. – Цепочку что ли не снял? Снимай. Упаковала же все, теперь развязывать.       - Я не могу, - впервые воспротивился парень и сразу солгал в оправдание. - Не знаю, как расстегивается.       Вполголоса матерясь, медсестра подошла к нему ближе и начала крутить цепочку на шее в поисках замка, впустую потратила несколько минут.       - Совсем слепая стала, Михайловна, - подколол ее один из санитаров и тоже подошел попробовать.       Обращался с Алексом он значительно грубее, звенья врезались в кожу, слегка осаднив, на шее проступили бисеринки крови, но успеха не достиг. Нагота Алекса присутствующих совершенно не интересовала, еще раз подтверждая, что человеком для них он больше не являлся.       - Ай, ладно, утром до прихода врача кусачками срежем, у меня есть в машине, - бросил цепочку санитар. – Одевайся, дурик.       - Нехорошо, - буркнула медсестра. – Задушится.       - Все равно ему сегодня в карантин под камеру, каждые полчаса лично проверять, - махнул рукой санитар. – Машина у тестя в гараже, туда пехом полчаса тащиться. Сменяться буду, принесу кусачки и избавимся.       Подавляя почти невыносимую волну возмущения и неприятия, Алекс натягивал на себя здешние шмотки. Пижамную рубашку и штаны, застиранные до невнятного серого цвета, от них отчетливо несло дешевым, плохо вымытым из ткани стиральным порошком и все равно чистыми они не казались. Начнет возникать, его как-нибудь успокоят, хорошо если побьют, а вот если лекарство вколют, только усложнит задачу Ярославу. Нужно слушаться и делать, как сказано. Обуть ему предложили резиновые тапки.       Так и повели, прямо по улице, с мокрыми волосами и влажной кожей, идти было недалеко, всего три-четыре минуты. За это время Алекс продрог до костей на слабом ноябрьском ветерке, его колотило так, что зуб на зуб не попадал. Наиболее защищенный корпус для буйных ограждал от остальных высокий, обшитый зеленым сайдингом забор. Калитку парню в сопровождении санитаров открыл охранник. В центре небольшого огороженного двора располагалась засыпанная снегом клумба, по бокам от нее две беседки, превращенные в звериные клетки горизонтальными металлическими прутьями, которые пытались украсить геометрическим узором. Само здание небольшое, двухэтажное. Дежурная по отделению доктор заинтересовалась больше переданной ей больничной картой, чем самим Алексом.       - В карантин его? – выслуживаясь перед молодой петитной врачихой, переспросил санитар.       - Да, завтра главный сам посмотрит, - согласилась женщина.       Совершенно излишне подталкивая парня перед собой, санитар завел его на второй этаж и ключом открыл металлическую дверь, с прорезным окошечком посредине. В комнате дернул за ветхий, сразу затрещавший рукав, чтобы Алекс к нему развернулся, пихнул, заставляя сесть на край кровати.       - Слушай меня, дурик, - внушительно начал он. – Начнешь выступать или мне просто не понравится, как ты себя ведешь, станешь шуметь, рыдать, домой проситься, какую-нибудь еще херню творить. Я тебе такую жижу в вену закатаю, неделю будешь сраться под себя и к кровати привяжу. Уяснил?       - Да, - подтвердил все еще трясущийся от холода Алекс.       - Я за тобой присматриваю, - на прощанье добавил санитар и вышел.       Пацан с трудом заставил себя остаться сидеть на кровати, здесь ему было все омерзительно, от блекло-серого линолеума на полу, до стен до середины закрашенных синей краской, а выше выбеленных. В комнате помещалась одна вделанная в пол узкая кровать, тумба, без дверки с двумя открытыми полками. Алекс поднял голову и тут же наткнулся взглядом на дешевенькую камеру, установленную в углу, чтобы охватывать помещение палаты. В стене было и маленькое, часто забранное решеткой окно. Ни туалета, ни раковины, ни воды, за всем этим нужно обращаться к медикам. Алекс нисколько не сомневался, что Ярослав придет за ним. Весь вопрос был в том, сколько ему потребуется времени и сколько самому Алексу удастся выдержать.       Примерно, когда Алекс заканчивал разговор с отцом, Ярослав внутреннее вскинулся, реагируя на знакомый звук. Сразу пошел обратно к отдельному домику, предоставленному им в качестве гостиничного номера. Забросил пару вытащенных из сумки вещей обратно и застегнул, к дверям подошла машина, он сел на заднее сиденье, положив сумки со своими вещами и вещами Алекса в багажник. Телефон постоянно испускал сигналы, рапортуя о принятых сообщениях. Его охрана сняла стрелка, залегшего в кустах. Ярослав рассматривал фотографии, они явно незнакомы, винтовка у него простенькая, застрелен не совсем чисто, пуля прошла через шею, под подбородком кровавое месиво, но лицо не задето, хватит для программы опознания по лицам. У Ярослава не было никаких сомнений, что его заказал Старопольцев – старший. Трудно теперь сказать, что хотел сделать: напугать, обратить в бегство, ранить, убить. Логические цепи коротило, в голове не укладывалось, что поводом послужила его с Алексом связь. При самом неблагоприятном варианте он предполагал разборки с мордобоем, но не такое. За машиной, увезшей Алекса, охрана Яра не последовала, но пара охранников присматривала за резиденцией Михаила Степановича, достоверно зная, что он там. Алекса привезли, охрана видела его через окно машины. Территорию он пока не покидал. Таиться и ждать больше не имело смысла, и он набрал Алекса, ожидая услышать, что номер отключен. Как же он жалел, что не навесил на Алекса следящее устройство. Больше он такой ошибки не допустит, тайно делать не станет, уговорит, заболтает.       Люди Михаила Степановича в целом плохо подготовились к операции. Начальник службы безопасности знал, что Ярослав приходится сыном Давцову, но и про самого Давцова особенно разузнать не удалось. Очень богатый человек, но и только. У них не было с империей Давцова никаких дел, олигарх никак не был представлен в области. У удачливого мужчины во все времена бывает помногу детей, вовсе не со всеми он вообще знаком и далеко не одинаково о них печется. Манера охраны, которую выбрал в свое время Ярослав, заставляла подумать, что они приехали лишь в сопровождении одного охранника и по совместительству водителя. Было еще множество ошибок, кроме основной. В целом, получилось лишь безупречно вывезти Алекса из дома. В остальном же они откровенно облажались. Например, сотовый телефон. Человек, который обыскивал одежду парня, заметил его отсутствие, но предположил, что телефон остался на столе в зале, тем самым положив на интересы своего работодателя.       Старший брат Алекса, напротив, достоверно знал, что никто из семьи не потащит звонилку в столовую, отец такого не выносил и их было принято оставлять в карманах верхней одежды или проносить в свои спальни, как запрещенку. Игорь сильно рисковал, но успел вытащить смартфон из кармана куртки Алекса и даже поставить его на беззвучный, затем он и ринулся не на второй этаж, а в прихожую. Алекса увезли. Мать закатила истерику, вокруг нее металась прислуга во главе с домработницей, отец ушел в кабинет. Сестрой Игорь не поинтересовался, поднялся в давным-давно выделенную для него в доме комнату и тщательно заперев дверь, положил телефон Алекса рядом с собой, буквально его гипнотизируя. Естественно, телефон был запаролен и единственное, что он мог - ответить на входящий вызов. Экран устройства засветился, Игорь сразу поднял трубку.       - Алекс, - послышался глубокий и властный голос.       - Нет, это его брат Игорь, - не стал юлить и скрывать мужчина. – Ты его партнер? Слушай.       Ярослав не перебивал, не промолвил и слова, пока взволнованный Игорь не начал повторять информацию по кругу, тогда стал задавать вопросы. Игорь выдал все, что знал, включая свои предположения. Рассказал, что его отец с давних времен охотится с главным врачом областной психиатрической клиники, предположил, что Алекса повезли именно туда.       - Я могу помочь, - решительно вызвался он в конце разговора.       - Нет, я справлюсь, - отказался Ярослав. – Позаботься о себе.       Яр первым прервал связь, оставив своего собеседника в некотором замешательстве. Что ему могло угрожать в доме собственных родителей? Люди привыкают ко всему и им иногда требуется взгляд со стороны, чтобы заметить очевидные вещи. Он в безопасности, серьезно? Алекс, наверное, тоже так думал. Надо валить от этого святого семейства куда подальше. Однако днем его из дома не выпустили, отец твердо велел уезжать не раньше следующего утра. За ужином стояла такая тишина, что слышалось малейшее движение приборов, при соприкосновении с посудой. У мамы опухло лицо от бесконечных слез, глаза ее продолжали сочиться влагой, она постоянно терла глаза платком. Михаил Степанович выглядел мрачным и одновременно решившимся, готовым ко всему. Сестра оставалась довольной и спокойной. В какой момент времени из стервозной, но нормальной девчонки, она превратилась в ортодоксальную суку? Игорь только подумал, что правильно решил за себя. Утром, оказавшись в своей квартире, он наскоро упаковал чемодан, собрал документы и более-менее ценные вещи, деньги. Квартиру и машину он бросал, поживет в Индии полгодика, успокоится, станет ясно, как жить дальше.       В ноябре темнеет быстро. Около десяти вечера в дверь санпропусника психиатрической больницы позвонил мужчина. Ему открыла недовольная медсестра, они как раз дежурной сменой пили чай.       - Могу я видеть врача? – попросил незнакомец, он выглядел сильно расстроенным и уставшим, однако силился улыбаться, расположить к себе.       - Сюда нельзя заходить, - цербером рявкнула на него женщина. – Звоните по телефону.       - Я звонил, - пожал плечами мужчина. – Никто не отвечает.       Он был молод, красив, обаятелен и явно в беде, что делать толком не знал, женское сердце дрогнуло, она позволила нежданному посетителю дойти до дверного проема, ведущего в приемный покой.       - У меня двоюродного брата забрали в больницу, прямо с улицы, - путано начал объяснять санитарке, врачу и медсестре мужчина. – Тетка рвет и мечет, а мы не можем узнать в какую больницу увезли. Все уже объездили.       - Да в диспансер, наверняка, районный повезли, - уверила его старушка – врач, отвлекшись от обсыпанного сахаром сухаря, который макала в чай.       - Нет его там, - в явном отчаянии, возразил мужчина.       - А к нам сегодня трое поступало, двое еще с самого утра, с галлюцинациями на почве алкоголя, - зачастила молоденькая, словоохотливая и глупая санитарка, было сильно заметно, с каким удовольствием она выговаривает сложные слова. – И днем, парень, тот с цепочкой и без паспорта его в буйное положили.       - Придержи язык, - остановила ее медсестра. – Чего болтаешь?       - Нет, - еще больше опечалился мигом навостривший уши посетитель. – У нашего паспорт при себе был. Фамилия – Стрельцов.       - Стрельцова не было, - уверенно постановила Мария Михайловна. – Здесь по выходным через нас поступают. Так что звоните по больницам с утра.       Мужчина опустил голову и поплелся к выходу, успев услышать, что медсестра собирается пойти в круглосуточный магазин и принимает от смены заказы на покупки.       Взрослая, хорошо пожившая, медсестра вышла из здания по знакомой до каждого куста по бокам тропинки. На огромную больничную территорию, обрамленную простеньким забором, можно пройти с разных сторон, не только через официальный вход и шлагбаум. Они находились в пригороде, вокруг частные дома, к одному из них пристроен ларек, там торговали и по ночам, в основном самогоном из-под полы, но присутствовал небольшой выбор продуктов. Женщина едва покинула территорию больницы, ничего подозрительного она заметить не успела, на нее набросились сзади, зажав рот и хорошенько придушив. Посадили на заднее сиденье в машину, там ее уже ждал родственник Стрельцова. Захватчик из рук ее не выпускал, Ярослав больше не выглядел нуждающимся в сторонней поддержке, он неуловимо посуровел, серые, пустынные глаза впились в лицо медсестре, без всякой жалости.       - Маша, да? – ему удалось выхватить имя женщины из общей недавней беседы. – Хочешь жить, Маша?       Женщина смотрела на него круглыми, испуганными глазами и судорожно закивала.       - Имя парня с цепочкой? - сделав знак охраннику освободить пленнице рот, спросил Яр.       - Александр Старопольцев, - задушено выдала Мария Михайловна.       - Его в буйное положили? – продолжал расспросы мужчина. – Это тот корпус в дальнем левом углу?       Довольно быстро удалось выяснить, что отделение охраняется отдельным охранником, в нем дежурит четверо санитаров, две медсестры и психиатр. У охранника есть тревожная кнопка, в помещении тоже есть, они там везде натыканы, но они для вызова санитаров.       - Хорошо, - удовлетворился полученными сведениями Ярослав. – Ты сможешь заставить охранника открыть двери?       - Нет, - вякнула перепуганная до смерти медичка.       - Не ври мне, - зло осадил ее Яр. – Тебе жизненно необходимо быть мне полезной. Ты еще нужна мне, Маша?       - Да, да, - заскулила женщина. – Мне откроют.       - Смотри, не ошибись, - предупредил ее Ярослав. – Чтобы не случилось, начнем с тебя.       У Ярослава было не так уж много охранников в штате, до того, как он начал встречаться с Алексом всего двадцать человек, когда они сошлись и съехались штат увеличился еще на восемь. Так называемые «топтуны», что следовали за объектом на расстоянии работали посуточно и попарно. Алексу не особенно доверяющий людям вообще и новичкам в частности Яр, уступил пятерых своих «топтунов», в основном влив новеньких в стационарную охрану жилья и загородного дома. В тот же день, когда Алекс сообщил, что ему нужно повидаться с отцом, Ярослав отправил шестерых людей в область, чтобы осмотреться и подготовить транспорт, гостиницу и другие мелочи. С ними на самом деле приехало еще шесть, а не один, как подумал начальник службы безопасности старшего Старопольцева. Они летели разными рейсами, некоторые чуть раньше, другие позже. Ярослав прекрасно осознавал, что в провинции они на положении банды разбойников, где он главарь. Связей здесь у него не было, чтобы поднять их и заставить местных ощутить всю силу своей власти требовалось время и его у него не было тоже. Алекса нужно было вытаскивать немедленно.       Ни одна больница не готова к захвату со стороны, не сильно-то готовы к этому даже районные отделения полиции. Его сил хватит с лихвой, благо Михаилу Степановичу не пришло в голову выставить у больницы своих бойцов, как бывало в девяностые. Значит можно обойтись без лишней крови.       Трясущаяся от ужаса медсестра, полностью сосредоточенная на дуле ствола, упирающегося ей в затылок, нажала на тугую кнопку звонка у дверей.       - Кто там? – рыкнули из-за металла, покрытого зеленой краской.       - Михайловна, ты что ли? – опознал охранник через глазок. – Чего в ночи шастаешь.       - Открывай, - как можно тверже заявила медсестра. – Мне с Райкой поговорить надо. Спать уже улегся?       Давние работники невольно приобретают авторитет. Марию Михайловну здесь все знали, не скрывая отношения, охранник матерился, но поворачивал обороты замка. Стоило между дверью и косяком появиться сантиметровой щели, как больничного охранника смело будто ураганом. Один из людей Ярослава, остался стоять над ним, поваленным на землю и с руками, стянутыми за спиной строительной пластиковой стяжкой. Охранник валялся без сознания. Остальная группа пошла дальше, волоча за собой медсестру. Дверь в отделение отперта, опустевший пост охраны располагался внутри. Устремились прямиком к ординаторской. Задействована ровно половина прибывших с Ярославом людей, остальные выполняли свои задачи. По дороге попался один из санитаров, скрутили и его, начался шум, люди бежали от них, пытались запереться в кабинетах и палатах. Бойцы стаскивали персонал в захваченную ординаторскую, врачиха визжала, один из санитаров кинулся на захватчика, тот опустил дуло пистолета ниже пояса и выстрелил. Попал в ногу, навылет в мягкие ткани, не слишком опасно, но кровищи и впечатлений выше головы. Вовремя проявленная готовность к агрессии сильно облегчает взаимодействие и понимание между сторонами конфликта.       - Заткнулись все, - заорал стрелявший. – Сели на задницу, колени к груди, руки сложили на коленях, чтобы я видел.       Его послушались, только раненный скулил и истекал кровью, заливая пол. Один недопонял и уселся на стул, его грубо приземлили на линолеум.       - Проводи меня в палату Старопольцева, - переключился на молодую врачиху Ярослав.       Она непонимающе на него уставилась, страх застилал сознание и не позволял сообразить, но потом поняла. Ждать никто не стал, ее рывком подняли на ноги. Женщина неуверенно шагнула к выходу.       - Чем дверь открывать будешь? – напомнил Ярослав.       Психиатр начала искать связку ключей на своем столе и в ящиках, переворачивая кверху дном бумаги и заплетающуюся в стороны канцелярию.       - Они у меня, - санитар самовольно полез в карман и сразу же отхватил ногой в бок от сторожащего его бойца, в итоге ему самому достать их не позволили.       Ярослав поднялся на второй этаж в сопровождении двух своих людей, врач показывала дорогу, сама отперла железную дверь, с трудом попав довольно массивным ключом в замочную скважину. Расслышавший далекие отголоски шума, Алекс стоял на ногах в центре комнаты. На лице Ярослава отразилось облегчение, стоило ему увидеть парня, тот сразу кинулся ему навстречу. Он снял с себя короткое пальто, накинул Алексу на плечи и повлек за собой.       С пленным персоналом особо не говорили, двое задержались, позволяя отойти основной группе и покинули территорию больницы последними. Михайловна бросилась перевязывать санитару рану. Докторша с дуру позвонила сначала в полицию, а следом главному врачу. Вдали раздался глухой хлопок и во всем больничном комплексе и нескольких частных кварталах вокруг погас свет. Как оказалось, сильно пострадала трансформаторная будка, обсуживающая этот узел. В больнице есть генераторы, но включились они далеко не сразу и постоянно сбоили. Главный врач успел на место раньше полиции, распихал смену, кого отправив домой, некоторых оставив на месте. Ничего внятного по поводу вызова и вооруженного нападения медики пояснить прибывшим сотрудникам не могли. В итоге полиция сосредоточилась на повреждённых трансформаторах. Было подозрительно, на полу в ординаторской, под светом фонарей виднелись непонятные разводы, плохо затертые впопыхах.       Окончательно освещение удалось восстановить к девяти утра. Прогрузившиеся наконец сервера, продемонстрировали девственную чистоту. Интернет был подключен не ко всем компьютерам, но все они подведены под локальную сеть. Стоило включить системный блок и каждый из персональных компьютеров работал максимум десять минут. Уничтожено все: записи с камер системы видеонаблюдения, больничные карты, кадровые документы, приказы, положения. Техника работала, но вплоть до программного обеспечения на компьютерах ничего не сохранилось. Еще позже на час, дежурной смене буйного отделения и Марии Михайловне на зарплатные карты поступило по триста тысяч с одинаковым текстовым сообщением: молчание – золото. Возмущавшиеся до этого запретами от главного врача люди, моментально умолкли и стали необычайно задумчивыми, для младшего персонала эта сумма доход за год. Возлагающая большие надежды на записи с камер полиция, вернулась к опросам свидетелей и получила дикую невразумительную кашу. Дело, правда, было возбуждено, но похоронено среди нераскрытых.       Михаил Степанович Старопольцев впал в бешенство.