Скорчившийся мальчик

      Ярослав не удивился, когда ему позвонили из их обычной платной клиники и сообщили, что Александр Михайлович Старопольцев пропустил плановый прием у терапевта. Яр не загонял нижнего в чутко расставленные ловушки, наоборот делал все, чтобы правила соблюдались и наказания бы не потребовалось. Вот и сейчас напомнил ему о визите к врачу вчера вечером и сегодня утром. Алекс на его слова покивал, но показался подозрительно отстраненным. Каменев вежливо извинился перед администратором. Неправда, что посредством телефонного разговора не передается настрой собеседника, медсестра отчетливо слышала по тону, какой он благодушный и улыбчивый человек. Вместе они выбрали другую дату.       Обычно наказание настигало Алекса посредством однохвостой плети. Из ударных девайсов Алекс предпочитал голую ладонь, ремень и плеть. Флоггеры любых типов ему не зашли, он презрительно обзывал их банными вениками и на их воздействие отказывался поддаваться. Естественно, Ярослав умел лишать нижнего любого удовольствия от порки, когда наказывал. Флагелляция сродни стихосложению, так же строится на трех основных принципах.       Четкий ритм, здесь правила почти одинаковы для обеих практик. Строгий математический разум Ярослава был склонен отвергать поэзию еще на подступах, в большинстве своем его не впечатляли даже общепризнанные классические столпы искусства. И если он все же принимал некоторые из них, то прежде всего благодаря именно ритму, почти не уделяя внимания остальному. Долгие годы, с юношеских лет, его любимым произведением остается поэма Марины Цветаевой «Крысолов», особенно ее окончание, задевающее так много в его душе. Садист упивался образами заманенных флейтой мальчиков в глубокое озеро, пришедших добровольно и утонувших по воле жестокого ведущего. Доминант чувствовал горечь от такого завершения, нет, нижний должен за ним пойти, но не ради гибели, он не допустит, убережет.       Рифму, пожалуй, заменяет медленное нагнетание боли, перерождающее ее в нечто большее, чем она есть на самом деле.       Содержание же, общая стилистика, образность языка – это примененная к живому существу сила, отмеренная ровно в том количестве, что потребна в каждом конкретном случае, восхождение, экстаз, бережная послезабота, нежность и взаимная благодарность.       Порка может быть пронзительной и поэтичной, а может остаться пошлой поздравлялкой, основанной на примитивных, всем знакомых, заезженных рифмах, не оставляющей по себе ничего кроме смутного привкуса и жалкой горсти бумажного конфетти, которое попробуй еще выгреби из своей жизни.       Сбивая ритм, не разогревая, пробивая слишком глубоко или, наоборот, поверхностно, можно измучить нижнего, довести его до слез и покаяния, не принести ничего кроме чистой, грубой и честной боли, наказать. Но Ярослав очень хорошо знал своего мальчика, правда же заключалась в том, что любая порка, каким бы мучением не обернулась в процессе, по ее окончании приносит ему своеобразное очищение, легкость и глубоко внутри нравится все равно. Очевидно, цель наказания не достигалась. Стратегию нужно менять, и он знал, что Алексу предложить в качестве альтернативы. Был уверен – Алекс оценит.       Никакой злости по поводу произошедшего Яр не испытывал, терпеливо дождался вечера. Алекс вернулся домой сам, получать водительские права он стойко отказывался, чаще всего на работу его увозил Ярослав, с работы же забирал штатный водитель бюро. Вернувшийся с работы мужчина заметно нервничал. Александр помнил про врача, но пожертвовал записью на прием, ради того, чтобы продлить встречу с одним из заказчиков и обсудить все детали проекта разом. В тот момент посчитал неминуемое возмездие приемлемой ценой.       Он не пытался оправдаться или взбрыкнуть, власть Ярослава не казалась ему непосильной ношей. Ему комфортно под гнетом и охраной личности верхнего. В конце концов он дает куда больше, чем забирает, да и забирает, с точки зрения Алекса, совсем ненужное. Александр хотел оставаться здоровым как можно дольше. Хотел ли он следить за здоровьем, контролировать полугодовые промежутки, планировать медицинские консультации? Конечно, нет. Так же он совсем не хотел снова начать добывать еду, покупать продукты, заказывать доставку. Иногда ему докучал четко выработанный режим, выделенное время на сон и занятия спортом, хотя хотелось только чертить, прерываясь разве что ради секса. Засыпать, когда валишься с ног. Есть что придется, когда живот подводит от голода. Без контроля Ярослава он долго не протянет, выгорит дотла за пяток лет.       - Я переписал тебя на двадцатое, почти через две недели, на пятницу, - не стал тянуть из него жилы и притворяться, будто ничего не случилось, сказал Ярослав.       - Обязательно пойду, - порывисто пообещал Алекс.       - Одолжение мне делаешь? – удивился Яр, приподнимая брови.       Алекс безбоязненно подошел к нему очень близко, опустился на колени, наклонился и поцеловал тыльную сторону ладони его расслабленно опущенной вдоль тела руки.       - Иди в спальню и разденься, подожди меня там, подумай, вдруг совесть проснется, - не без иронии повелел Ярослав, слабо улыбаясь и глядя на него сверху-вниз.       Молодой архитектор послушался, развесил пиджак на плечиках, убрал галстук в специальный отделение в шкафу, остальную одежду сбросил в корзину для белья. Расстегнул и стянул с запястья подаренные на прошлый день рожденье Давцовым-страшим часы, непременный атрибут успешного человека, по мнению более старшего поколения. На Алексе осталась только короткая и тяжелая платиновая цепочка, довольно высоко, но не вплотную обхватывающая шею. Ее он сам никогда не снимал. За прошедшие годы Яр ее стабильно отдавал в чистку, в остальном она постоянно была на Алексе, примиряя его с любыми жизненными трудностями, что бы не случилось. На вкус Алекса, не было лучшего способа постоянно помнить, что он не один, что рядом с ним Ярослав и мало какая проблема ему не по зубам. Совесть Алекса так и не потревожила, но он хотел принести извинения и в данном конкретном случае слов явно недостаточно.       В спальне царит привычная обстановка, минимум мебели, кровать и комод, окна прикрывают плотные шторы, перед сном Яр их раздвинет, помня, что Алексу нужен кусочек городского неба, видный прямо из их общего логова. Алекс встретил Ярослава коленопреклоненным, занявшим вполне удобный ковер рядом с кроватью. Заработал покровительственные поглаживания по голове, за свою предупредительность. Приятно чувствовать его гладкие и сильные пальцы в волосах, именно ради этого ощущения он никогда не станет менять прическу на более приличную и короткую.       У них было специально выделенное время в году, когда они отметали запреты и предавались безудержному тематическому сексу, словно при первой встрече. В обычной же жизни анальные проникновения разумно сокращены до одно-двух раз в неделю. Полноценные сессии бывали еще реже, темп жизни Алекса не давал ему возможности как следует отлежаться после экшена, он много работал. Тема не должна поглотить полностью, по крайней мере не его. Алекс имел право попросить свой излюбленный ремень, если совсем никак не справлялся. Ярослав умел удовлетворять потребность в их обычном быту, не перенапрягая партнера. Свободно творящий Алекс нравился ему куда больше согбенного раба, постоянно лежащего у ног.       Ярослав сел на кровать и сдвинулся ближе к центру, в руках у него всего два некрупных предмета, ни следа знакомой плети. Алекс немного забеспокоился, но охотно забрался на кровать, стоило Яру поманить. Старший мужчина заставил его сесть спиной к нему. Фирменный поцелуй в затылок, ноги плотно обхватившие его бедра по обеим сторонам.       - Постарайся получить максимум и запомни хорошенько, - немного зловеще пожелал Ярослав, забирая его член рукой полной смазки.       Впрочем, никакого подвоха в дальнейшем вроде бы не подразумевалось. До некоторой степени наши предпочтения формируются за счет полученного опыта. Сложно сказать, Ярослав ли так хорошо выработал подход к его фамильному достоинству или же Алексу действительно подходило именно так, но он без ума от того, как Ярослав это делал. Не слишком активно, работал только кистью, не подключая руку целиком, в конце концов отрывать Алексу он ничего не собирался. У самого основания проворачивал запястье почти на сто восемьдесят градусов. Приостанавливался, когда рука возвращалась к головке, приласкивая особо нежную и чувствительную часть подушечками пальцев, в круговую по внешней части, потом ближе к уретре. Алекс полностью сдался партнеру, окинул голову ему на плечо, постанывая и непроизвольно приподнимая зад. Старательно оставляя в плену верхнего собственный член, не делал ни одного лишнего или резкого движения, что случайно могли бы его освободить.       Оргазм достался ему без труда, Ярослав не сдерживал, по телу разлилась благодарная расслабленность. Алекс будто плыл на сказочном облаке из детства, плотном и ватном, но сохраняющим положенные аэродинамические свойства. Уложенный на кровать навзничь, на некоторое время парень оторвался от реальности, придя в себя, обнаружил, что Яр уже закончил обтирать его влажными салфетками и успел пристроить член в мягкую пластиковую клетку, закрепляя достаточно свободное кольцо под яичками на несложную защелку. Получивший удовольствие буквально считанные минуты назад, Алекс сначала не слишком обеспокоился. Завершив несложную операцию, Яр наклонился над ним и поцеловал в щеку, подтянул с края кровати свернутый плед, расправил и накрыл нижнего.       - Полежи, потом ужинать приходи, можешь одеться, - поднял с покрывала небольшую бутылку со смазкой, чтобы вернуть ее на полочку в ванной комнате, хотя стратегические запасы подобных нужных вещей есть практически везде, включая его кабинет и ушел.       К ужину Алекс вышел, порядком насторожившись. Наедине с собой он внимательно рассмотрел свои оковы. Дискомфорта устройство не приносило, на самом деле почти не ощущалось, тем не менее само осознание, что он теперь ограничен, заставляло Алекса нервничать и желать немедленного избавления. По всей видимости он запросто мог снять с себя штуковину самостоятельно, замочков на ней нет, но тогда придется выйти из повиновения Ярославу. За едой Алекс постоянно прислушивался к себе, физически он ощущал себя вполне благополучно.       - Ты ведь с меня это снимешь? – не выдержал он, сидя за столом напротив любовника, голос переполняли жалобно-просительные интонации.       - Конечно, Алекс, - немедленно уверил его Ярослав, не позволив мучиться неизвестностью. – Двадцатого, я же сказал.       - Через двенадцать дней? – махом произведя расчеты и широко раскрыв глаза, возмутился молодой мужчина. – Так долго? У меня член отвалится!       - Ты не прав, малыш, в данном конкретном случае долго это примерно полгода, - ласково ему улыбаясь, поделился знаниями Ярослав. – Я никогда не причиню тебя вреда, ты же знаешь. Ничего не отвалится, никаких неудобств, разве что писать придется сидя.       Его любовник еще не думал о таких деталях, сбруя, наверняка выдуманная извращенцем, не будет сниматься вообще ни в каком случае, до назначенной даты. Он бы тысячу раз предпочел плеть, пусть бы завтра пришлось нелегко, садиться с опаской, постоянно оберегать спину. На ужин Ярослав приготовил стейки-миньон, грибной соус и спаржу. Отвлечься на еду не получалось, нежнейшее, буквально тающее во рту, сочное мясо, колом вставало где-то посредине на пути к желудку.       - Пожалуйста, Яр, я не смогу, - сдался Алекс и перешел к покорным стенаниям, прекрасно действующим до сих пор, несмотря на семь лет совместной жизни.       - Я выбрал тебе наказание, любовь моя, - не дрогнув, произнес верхний. – Мне плевать на сложности персонала, но я помню, что, обычно, тебе нет. Две пропущенные встречи, мы назначили третью. Правил у нас не так уж много, родной, и они далеки от невыполнимых.       - Первый раз я забыл, - оправдывался Александр.       - Понимаю, со всяким может случиться. А сегодня что? – судя по поведению, Яр и сочувствовал, и внимательно вникал в ситуацию, но прощение даровать не спешил и вряд ли расщедрится.       Каждый человек в жизни, женщины чаще остальных, рано или поздно оказывались в обуви не по размеру, гораздо меньше необходимого. Ходьба в ней причиняет откровенную боль. Просто сидеть не двигаясь, держа ноги на весу, тоже мало приятного, возникает такой непередаваемый род страдания, слабое и немного пульсирующие непрекращающееся нытье, сигналы о котором подают обе конечности в целом, со всей своей поверхности. Физически ничего подобного Алекс от пояса верности не испытывал, а вот психологически один в один. Следующим же утром, после пленения, член попытался заявить о себе во весь рост, наткнулся на непредвиденное препятствие и растеряно обмяк в мягкой клетке. После душа, неизвестно что надеясь получить, он прижался к Ярославу в порыве нежности и ответили ему с величайшей охотой, немного оклемавшись после страстного поцелуя с языком, он снова почувствовал прилив к паху, окончившийся ничем.       Дальше его ждали не самые спокойные и радостные деньки, на работе от несбывшейся эрекции он раньше не страдал. Член будто не мог поверить и постоянно пробовал гибкие прутья своей тюрьмы. Не всегда, но временами накатывало, обдавало жаром все тело, хотелось метаться по кабинету, кусаться и царапаться, залезть на Ярослава, обхватить его крепко-крепко руками и ногами, уткнуться в него лицом и скулить в шею.       На самом деле он мог снять пояс с себя, подрочить в туалете над унитазом и надеть обратно. Искушение казалось далеким, фантастичным и совершенно нереальным. К тому же Александр уверен – Ярослав сразу поймет. Он не знал как, однако убежденность его не покидала. Вспомнилось, как Ярослав заговорил с ним после поездки на родину, объясняя необходимость охраны, приводил доводы, уговаривал, потом надолго замолк и стараясь не увеличивать давление, попросил:       - Скажи что-нибудь, Алекс. Мне нужно знать, что ты в безопасности, я не могу по-другому. Что думаешь?       - Не хочу вникать, - чувствуя потребность начать возражать и бунтовать, но с успехом подавив ее, как нечто им не подходящее, буркнул Алекс, не поднимая головы. – Делай, я согласен. Не ограничивай меня сильно, пожалуйста, постарайся.       С тех пор охрана существовала, наверняка, но на глаза Александру не попадалась, никаких признаков следящих устройств он, опять же, не замечал. Когда учреждали проектное бюро, Яр представил Алексу будущего исполнительного директора, привел водителя и секретаря Леночку, все трое исправно исполняли обязанности, не демонстрируя бойцовских навыков и не стесняя архитектора. Алекс не слепой, он жил с Ярославом, спал с ним в одной постели, буквально ел с его рук. Теперь он знал Яра Каменева гораздо лучше, чем в прошлом. Его мужчина сполна обладает самой страшной формой жестокости – равнодушием, сломать чужую жизнь, некстати оказавшуюся на пути, ему ничего не стоит. Постепенно пришло осознание, что вся семья Давцовых, их положение и сказочное состояние лишь производные от бизнеса Ярослава, как он когда-то сказал, его деньги не зависят от отца. Ярослава ему не обмануть.       Можно и вовсе не совершать преступления, пойти домой, хоть в середине рабочего дня, кинуться в объятия верхнего и сказать стоп-слово. Ярослав его тут же сам освободит, никогда не упрекнет, практика канет в небытие, пояс верности он после увидит разве что на картинках в интернете. Алекс пользовался стоп-словом два раза. В первый Яр его довольно старательно обездвижил веревками, терпеливо обвивая виток за витком, распял в очень уязвимой позе с широко раздвинутыми ногами, выставив промежность на обозрение. Алекс совершенно неожиданно загнался на ровном месте, внутренний голос вдруг завопил внутри головы, утверждая, что обещания остановиться просто ловушка и никто его не развяжет, пока не насытится. Стоило произнести, Ярослав мгновенно разрезал веревки на его теле, хищное властное выражение на его лице сменилось на сильнейшую тревогу. Освобожденного Алекса захлестнуло волной вины, раскаянья за сорванную по глупости сессию и недоверие. Он ухнул в сабдроп с головой. Последующие дни Ярослав нежно его выхаживал, не отходя ни на шаг.       Второй раз случился по техническим причинам, опять же при обвязке, левую ногу свело судорогой, задним числом Алекс подумал, что мог бы просто сказать, но запаниковав выкрикнул слово. Тогда им обошлось гораздо меньшей ценой, умело размяв окаменевшие мышцы, Ярослав и не подумал возвращаться к сессии, однако они долго любились на кровати, без всякой темы, просто наслаждаясь друг другом.       До сих пор Александр не слишком понимал в чем польза Анны Андреевны, ему полегчало от того, что он выговорился, но неужели дело только в разговорах. Постепенно до него дошло, что психоаналитик незаметно приучила его не стесняться любых своих чувств, не пытаться заткнуть или отмести некоторые, высеивать через сито, оставляя приемлемые. Ему можно злиться и обижаться на родителей. Как ни странно, несмотря на их кардинально изменившиеся отношения с Ярославом, он еще до встреч с женщиной разрешал себе осуждать Яра за его мерзкое поведение первым летом. Лишенный мстительности Алекс не находил никакого удовольствия тыкать Ярослава его проступками снова и снова, позволил ране зарубцеваться, не растравливая, не заставляя кровоточить. Многое изменилось, теперь Алекс Ярослава совершенно не боялся и, конечно, это чудо сотворил сам Ярослав, при его минимальной помощи. К тому же, правда его вычурной и ни на чью не похожей жизни заключалась в том, что даже если отбросить любые внутренние переживания, желания, мельчайшие нюансы близости, оставить лишь рациональные рассуждения, и тогда во стократ лучше быть нижним Ярослава, чем любимым и единственным сыном Михаила Степановича Старопольцева.       Сдаваться Алекс не пошел, решил с честью вынести наказание, кое-как дотянул до пятницы. Почти каждую вторую, в конце рабочей недели у них случались сессии, сейчас именно такой вечер. Ярослав ему ничем не помогал и совершенно не отстранялся: объятия, поцелуи, поглаживания, что захочешь, будто не догадывался, как Алексу тяжело принимать ласки в его стесненных обстоятельствах. Молодой мужчина уже понимал, что его не освободят и на краткое время, но, если выбрать правильный способ, он, наверное, сможет кончить без эрекции.       Как бы не так. Ярослав сковал ему руки, соединив кожаными наручами, заставив вытянуть над головой и прикрепив идущую от наручей цепь к изголовью кровати. Уложил на живот, прошелся ладонями по телу, не оставляя ни одного участка без прикосновения, даже пленный член погладил, перебирая в пальцах яички. Алекс беспомощно заскулил, а потом в него мягко толкнулись, раскачиваясь неспешно, нежно, покрывая плечи и шею поцелуями. Какое невероятное, незнакомое прежде мучение, нарастающее медленно, скапливающееся сначала теплом, а потом жаром внизу живота, без всякого выхода и малейшей возможности на него. Проявляя совершенный доминантный эгоизм, Ярослав сознательно и жестоко брал его только для себя, пытая и доводя до слез бережной лаской. Сегодня Ярослав без презерватива и спустя непозволительно долгий промежуток, кончил внутрь него, нашептывая на ухо о его красоте и исключительности, томно вздохнув на самом пике. Полежал сверху, не расцепляя его рук, перевернул на спину, карабин на цепи послушно провернулся на поворотном кольце, не перекручивая привязь. Алекс, не скрываясь плакал, без всхлипываний, лишь плечи немного подрагивали. Сильно смущенный своим предельно уязвимым положением, подтянул правое колено, прикрывая пах. Жадно его разглядывающий Ярослав, недовольно поджал губы и нажимал ему ладонью на бедро чуть выше колена, пока, сдавшись в молчаливой борьбе, Алекс не выпрямил ногу, снова раскрывшись.       - Ты потрясающий, любовь моя. Весь мой, без остатка, - ворковал над ним Ярослав, проходясь кончиками пальцев по бурно вздымающейся груди пассива.       На самом деле еще нет, внутренне Алекс пытался взбрыкивать и хорохориться, не принимал свое нынешнее положение, где удовольствие можно получить лишь через наслаждение доминанта, на первый взгляд ничего не беря себе. Постоянная нужда его пообломала и на десятый день он обнаружил себя сидящим на полу перед Ярославом, уткнувшимся ему в колени и жалобно рыдающим. Ничего общего с теми надрывными, душераздирающими звуками, как после вакуумной кровати или больницы, слезы текли легко, были частью тематического взаимодействия и поэтому стыдными не являлись.       - Два дня осталось, Алекс. Ты такой сильный у меня, малыш, наказание почти закончилось, - утешал Ярослав, перебирая ему волосы.       За все время, кроме самого первого разговора, прямо Алекс снять с себя пояс не просил, но намекал, как мог. Вздрогнув в последний раз, решительно потянулся к ширинке Ярослава, хоть кто-то здесь может получать удовольствие, так почему бы и нет. С годами навыки Алекса в минете сильно улучшились, он выучил, как нравится Яру. Взял в рот уже полунапряженный член, у Ярослава на него всегда легко вставало, что не могло не льстить. Работая ртом, снимая губы до головки и надеваясь на всю длину, по мере возрастания интереса, начиная пропускать в горло, Алекс иногда вскидывал взгляд наверх, наблюдая страстную поволоку, затягивающую серые глаза. Заботливо доведя до разрядки, почувствовал глубокое удовлетворение и расслабленность, будто так и надо, будто предназначен для того, чтобы его использовал Ярослав. Его медленно раскрывающаяся сабмиссивность еще никогда не открывалась ему с этой стороны. Почти уверенный в догадке, все же спросил:       - Ты же не отправишь меня так к врачу?       - У терапевтов принято раздеваться по пояс, - подтвердил его опасения верхний, слабо усмехаясь. – Я тебя сам в больницу отвезу, подожду и поедем за город. А там сделаю с тобой все, что захочет, сладкий, на выходные в доме останемся.       В назначенный день Алекс с утра самоотверженно ушел на работу, еще загодя освободив вторую половину от любых встреч и совещаний. Четкое планирование рабочего дня, без перекосов в ущерб личной жизни он осознал до глубины души. На долгом пути к знакомому дому, Алекс дрожал, как молодой охотничий пес, которого впервые взяли в лес. Испытывая глубокую, до некоторой степени, на какую был только способен, эмпатическую привязанность к нижнему и гораздо более склонный учитывать его желания, чем казалось со стороны, Ярослав сразу потащил его в спальню. Раздел догола и аккуратно снял пояс. Они оба безотрывно глядели в пах Алексу, наблюдая за его членом, который воспрял моментально. В целом, как увидеть рождение подснежника от маленького бугорка на сырой и еще холодной земле, до полного расцвета, на максимально ускоренной сьемке.       - Красавец, - оценил Ярослав, подталкивая Алекса поближе к кровати и хищно поблескивая позеленевшими глазами.       Алекс подготовился еще в своем кабинете и между его ягодиц Ярослава ждал небольшой, но очень нужный сюрприз в виде навершия некрупной анальной пробки. Почти зарычав, верхний раскачал ее и вытянул, заваливая парня на покрывало, подбавил смазки и уже не останавливался. Неприступные стены дома не пропустили наружу не единого звука, хотя Алекс орал, как если бы на него напала рысь, и он получал удовольствие от ее мощных объятий. Необычно долгое воздержание, оказало странный эффект, у Алекса будто запала кнопка, отвечающая за оргазм, в какой-то момент он подумал, что сердце просто не выдержит и разорвется прежде, чем стихнут выкручивающие спазмы низменного физического наслаждения. В выходные он не отлипал от Ярослава дальше, чем на десять сантиметров, в воскресенье они никуда не поехали, Алекс взял отгул на понедельник, предупредив Соню. Когда стемнело, Ярослав разжег камин, они устроились перед ним, сели на пол, на свёрнутые в подобие гнезда пледы и одеяла.       - Чему ты улыбаешься? – ласкаясь, спросил Алекс.       - Кажется мы нашли идеальное наказание, - откровенно сообщил Ярослав.       Алекс посмотрел ему в лицо с испугом, постепенно уступившем место всепоглощающей покорности.