Скорчившийся мальчик

      Как-то так вышло, что из поместья Давцовых после рождества в дом Ярослава и Алекса переместилось не только их довольно большое семейство, но заодно Никита с супругой и дочерью. Их дети проводили там время со второго числа, тогда же мама Ярослава отправилась в небольшое путешествие на море с подругой. Около трех ночи начались спонтанные сборы, дети рвались домой в свои любимые комнаты, в итоге выстроился целый караван из пяти машин, не считая охраны. Ярославу пришлось одолжиться транспортом у отца. Приехали и улеглись спать. Гостям открыли запасную, всегда готовую спальню.       Утро началось около двенадцати, стали бы просыпаться позже, но вернулась отпускница с новой порцией подарков и дом зашевелился. К столу собрались едва ли к двум. Постоянно работающая в доме кухарка занялась приготовлением огромного завтрака на одиннадцать человек. Супруга Никиты изящное создание, словно не рождена женщиной, а с великим умением вырезана из влажных пластов исинской глины. Ее и Никиты дочь хрупкое фарфоровое совершенство смешанных кровей, оттого особенно красивая, смескам часто везет с внешностью. Они интересно смотрелись рядом с Ирочкой, практически одного возраста и совершенно разных рас, как две куклы китайская и русская, обе идеальны. София уже вышла из возраста феи, она строгая первоклассница, постепенно набирающая черты подросткового возраста, и сравнивать их невозможно.       Ее высочество, нежная китайская принцесса, сидела на коленях у мамы и попеременно царственно отвергала каждое предложенное ей блюдо, потихоньку начиная кукситься, по всем признакам до скандала было недалеко. Впрочем, восточные дети с самого юного возраста вели себя тихо и отличались послушанием. Вот и китайская фарфоровая куколка попыталась решить свою проблему мирным путем.       - Блин-Чик, - одновременно твердо и загадочно поделилась она с мамой своими предпочтениями.       - Никто бы не отказался от блинов, - громогласно поддержал дочь Никита.       - Конечно, дело несколько минут, - услужливо подхватила кухарка семьи Каменевых-Старопольцевых, приятно улыбаясь.       Увидев расстановку сил и принятое решение, принцесса им совершенно не удовлетворилась, в обоих ее чудных миндалевидных глазках медленно и синхронно начали формироваться две хрустально-чистые слезы. Девочка на пробу всхлипнула в первый раз, указала тонким, маленьким пальчиком прямо на хозяина дома и повторила, свое не вполне русское слово:       - Блин-Чик!       Присутствующие внимательно выслушали девочку, и после ее заявления, повернули головы в сторону Ярослава, уставившись на него молча и проникновенно. Только фарфоровая китайская мамочка всполошилась, спрятала пальчик дочери своей рукой, не следовало тыкать пальцами в главу семьи, пусть маленьким детям позволено больше, чем остальным.        Ярослав готовил исключительно в порядке хобби, для собственного удовольствия, никогда не соглашался стоять у плиты даже по просьбе семьи. Пожелания по еде он передавал специально нанятому человеку, только и всего. Никто не запрещал есть то, что он приготовил развлекаясь, но заказы он категорически не принимал. Неизвестно как принцесса умудрилась попробовать блинчик его производства, и главное запомнить его. Разве что год назад, они гостили у них и Яр испытывал новый рецепт, блины тогда сметали едва тарелка касалась обеденного стола, брать печево из-под его рук идея не из лучших.       Яр собирался твердо отстаивать свою свободу, сохраняя абсолютно независимый вид. Пристальное внимание стольких человек его совершенно не задевало. Он стойко выдерживал давление общественности, пока не наткнулся на просящий взгляд Алекса. Моргнул, поднялся и направился прямиком к газовой плите. Кухарка быстро и без боя уступила ему место, сдвинувшись ближе к холодильникам, потопталась немного и начала готовить закуски к блинам, пользуясь дальним столом.       Оценив количество едоков, Яр взял сразу дюжину яиц, он пользовался всеми достижениями техники и тесто заводил в большой стальной чаше, установив ее под комбайн. К яйцам постепенно долил жирное и немного подогретое молоко, соль, сода и чуть-чуть сахара, мука, в довершение два стакана едва постоявшего кипятка, тоненькой струйкой, сразу замешивая в общую массу, чтобы яйца не свернулись. Пек сразу на двух специальных и предварительно разогретых сковородах. Они не нуждались в дополнительной смазке, но что-то зная о правильном вкусе, Яр раздобыл из морозилки кусочек сырого свиного сала, наколол его на вилку и проводил по раскалённой поверхности, каждый раз, прежде чем разлить по ним маленьким половником жидкое тесто. По кухне, удачно совмещенной со столовой, поплыл умопомрачительный запах. Ярослав играючи переворачивал блины в воздухе, невысоко подбрасывал их и ловил на сковороды, не ради фокуса и вообще не обращая внимания на собственные отточенные действия. Смазывал сливочным маслом, не пропуская ни один. Они получались тонкие, не кружевные и не ноздреватые, а в мелкую дырочку, будто перфорированные, потрясающие. Нечаянный повар отдавал их десятками, по числу едоков, чтобы никто за столом не остался обделенным.       За столом царила сосредоточенная тишина, все проснулись и в досужие разговоры не вступали. На приготовленные закуски, сладкие и соленые, внимания практически не обращали, не собираясь портить себе удовольствие. Только запивали чаем или кофе, самые маленькие молоком. Китайская принцесса и Ирочка совсем не уступали другим, их доля усваивалась ими полностью, без шанса передачи родителям. Каждому досталось по четыре и дети, вернее девочки, начали сдавать позиции только на третьем. Мальчишки проглотили по четыре, едва ли заметив.       Закончив с первым замесом, Ярослав оглядел родственников, достал еще одну чашу и начал заводить второй, но теперь блины не отдавал, собирая их в соблазнительную солнечную стопку. Когда теста оставалось меньше половины, убрал одну из блинных сковородок, поставил на плиту вок, сбрызнул его оливковым маслом, хорошенько разогрел и положил внутрь примерно полтора килограмма отборного говяжьего фарша. Не добавлял лука или других овощей, пользовался только специями. Кроме соли добавил красный и черный перец, бережно, помня о детях. Тертый мускатный орех. Совсем чуточку кориандра. Еще что-то на самом кончике ножа. Готовил фарш и допекал блины одновременно. Закончил почти вровень. Начал фаршировать, закрывая свернутые блины на той же сковороде, припекая буквально считанные секунды с одной стороны. Быстро на большом блюде рядом с плитой воздвиглась ровная пирамида свернутых квадратиков.       Его близкие стонали от удовольствия и предельного чувства насыщения, заполучив пирамиду в распоряжение и имея возможность начать ее разорять с верхушки. Восторги и благодарности Ярослав воспринимал невозмутимо и даже высокомерно, словно признанная прима Большого театра, привычная к буре чувств. Блинов не осталось ни одного, взрослые и дети осоловели, почти опьянели от обжорства.       - Пойдемте во двор, в снежки поиграем, - предложил единственный выход из положения Ярослав.       Ему никто не перечил. На улице быстро завязалась шумная баталия, стоило разорвать первые оковы сытости до надсады и понеслась. Алекс вписался в самую гущу, отстреливаясь снежками сразу от двух своих сыновей. На Никиту отчего-то ополчились собственная жена и няня. В итоге мужчины оказались в центре, спиной к спине, отбиваясь изо всех сил, под визг, возгласы и хохот. Маленькая китайская принцесса храбро участвовала в сражении, она не выбирала себе противника, просто старалась добросить снежок, которыми заботливо снабжала опекающая ее мама Ярослава, до ближайшего человека. Ирочке занятие не понравилось, на ее личико набежала тень. Яр шагнул к ней ближе, поднял на руки, совершенно выводя из-под перекрестного огня, потому что его снежки облетали по значительной траектории, кем бы ни были запущены.       Он старался присматривать за всем сразу, но взгляд то и дело возвращался к Александру. Его возлюбленный двигался скованно, будто спину недавно потянул и его попустило буквально накануне. Дело, конечно, не в этом. Пока дети были маленькие они редко могли вырваться на несколько дней подряд, чтобы провести их наедине. За долгие годы урвали себе со второго по шестое, пристроив детей Давцовым. Уехали в тот самый загородный дом. Они изголодались друг по другу. Малыш его так просил и провоцировал, что скрутил ему самоконтроль до самого минимума и ожидаемо отхватил. Никаких обид, им зашло, очень даже. Только теперь Алекс страдает от боли и перестанет болеть еще через неделю, если не больше. Надо забрать его домой, уложить в постель и еще раз хорошенько осмотреть, полечить, смазать целебной мазью.       Яр заставил себя подождать, дать близким перебеситься, тем спокойнее будет день в целом. После буйства они полягут на креслах и диванах, предпочтя просмотры фильмов всему остальному, может к вечеру настольные игры придется достать, современные дети от них без ума. Его предположения полностью сбылись, еще оживленные и разгоряченные после улицы, дети подняли жуткий гомон, избавляясь от насквозь мокрой одежды, но уже через двадцать минут разлеглись на огромном диване в домашнем кинотеатре включив фильм из серии по Гарри Поттеру. Ярослав сразу отправил Алекса в спальню, присмотрел за всеми сам. Самых маленьких забрали женщины. Убедившись, что компанию остальным детям составил Никита прочно утвердившийся в самом дальнем углу, настроенный подремать, пошел следом за мужем.       Алекс успел принять душ и растянулся на кровати совершенно голый, в спальню к ним никто не мог без спроса заглянуть, правило, введенное давно и соблюдающееся неукоснительно. Яр пристально на него посмотрел и запер дверь спальни изнутри. Чтобы не отводить взгляда от Алекса, он не смотрел под ноги и проскальзывал стопой вперед, будто двигался в полной темноте. Флегматичный Алекс непременно бы запустил себя, не находись он под строгим и неусыпным надзором. Яр навязывал ему спорт, почти незаметно, из того, что нравится, мелкими дозами, но в нужном количестве. Они питались вкусно, но правильно, могли себе позволить. Алекс в отличной форме, не растерял ни грамма своей мосластой, длинноногой красоты. Ярослав, казалось, вообще не менялся, в его светлых волосах седина почти неразличима, правда черты лица стали резче, отчетливей, в уголках глаз залегли неглубокие пока морщинки. Оба отличные образчики мужской красоты, выстави их на аукцион мигом разберут. Хотя Ярослав не из тех, кого можно продать с торгов, скорее он вполне способен устроить их сам. Если бы не его обожаемый супруг, кто знает до чего бы он дошел к своему возрасту, какие бы развлечения начал себе позволять.       - Чем будешь расплачиваться? – потребовал ответа Ярослав, имея ввиду происшествие с блинами.       - Бери что хочешь, - лениво предложил Алекс, не меняя позы и не выказывая никакого беспокойства.       Его верхний, тем временем, сильно заинтересовался исполосованной спиной, трогая самые сомнительные следы и недовольно качая головой.       - Говорил же слишком много, тем более после перерыва, вылечу тебя и еще раз выдеру, чтобы неповадно было.       Его угрозы не производили на Алекса совершенно никакого впечатления. При Ярославе он был в редком для человека положении, согласно которого Яр бережет его больше, чем он сам себя. Однажды распробовав, он не смог уже отказаться, качество жизни бы сильно ухудшилось. Ярослав умел выбирать наказания так, чтобы ему совсем не понравилось, они давно выяснили, но Алекс совершенно уверен, что проступок его невелик, а обещанная в сердцах повторная порка не могла оказать на него воспитательного воздействия. Яр ушел в ванную комнату и раздобыл целый пластмассовый ларец всяческих заживляющих средств, протер ему спину и верх ягодиц обеззараживающим средством, следом начал наносить мазь, стараясь сильно пальцы в пораненную плоть не вжимать. Он абсолютно точно знает благодаря кому его парень здесь лежит с истерзанной спиной, не снимает с себя ни перышка ответственности. К сожалению, Ярослав не способен почувствовать раскаянье, зато испытывает непреодолимое желание позаботиться о нижнем. Большего им не требуется.       Несмотря на проявленную осторожность, Алексу больно, ранки пощипывает, в ответ его странным образом устроенный или настроенный с годами организм реагирует крепкой эрекцией. Парень укладывается на бок, опираясь на локоть, заглядывает ему в лицо, одновременно открыто демонстрирует возбуждение.       - Полежи еще на животе, не переворачивайся, пусть впитается, - обеспокоенно диктует рекомендации верхний.       - Пожалуйста, мастер, - почти стонет Алекс и торопится продолжить, потому что, если прямо откажет, потом ничего не добьешься, как ни старайся. – Будь со мной нежен, Слава, я так сильно тебя хочу.       Признания не остались незамеченными. Яр силой уложил его на живот, надавливая на не задетую часть плеча, опустил к нему голову и поцеловал в затылок. Припечатал губами. Эти поцелуи у него фирменные, Алекс запомнил их еще с первого лета.       - Мало тебе показалось? – строго сказал Яр, проникая пальцами между ягодиц, прямо по чувствительной дырке, мягкой и припухшей.       Покатались они на выходных знатно и, по всему, нужно оставить нижнего в покое, дать ему передохнуть, снять возбуждение другим способом. Только вот вход слегка влажный, явно тщательно вымылся и скорее всего…       - Подготовился? – догадался Ярослав.       - Да, - признался Алекс, старательно удерживая бедра на месте, не подкидывая вверх навстречу руке, чрезмерная настойчивость может привести к совершенно противоположному результату.       Не только Ярослав безотрывно присматривал за своим нижним, обратно работало тоже. Алекс его хорошо изучил, тем более ему позволено, с ним Яр более открыт, по сравнению чем с другими.       - Полежи, - повторяется старший мужчина, начиная поглаживать его по бедрам, заводить руки под него и прихватывать за колени.       Ему хочется лапать парня, всего затрогать, чтобы не осталось ни одного не отмеченного его руками участка на любимом теле. Ярослава терзает жадность обладания. Что ни сделай, всего мало. Как так присвоить, чтобы только ему принадлежал? Жадность – лгунья, уговаривает зажать посильнее и значит, наоборот, нужно ослабить хватку. Усилием воли он перестал бесцельно хватать его за всякое. Почему бы не сократить Алексу ожидание, пока лекарство окончательно усвоится? Одновременно подогреет его возбуждение, не даст до конца улечься. Яр взял из пластикового контейнера еще один бутылек, вылил себе на ладонь немного. Масло не отличалось никакими полезными свойствами, называлось «Белое море» и нравилось им обоим по аромату. Умастив руки, забрался на кровать и уселся рядом с ним, для начала провел от выемок под коленями до основания стоп, проминая мышцы. Алекс согласно застонал, ему очень заходил массаж в исполнении Ярослава. Прикосновения пробегают теплом по телу и отзываются подергиваниями в твердом члене, он хорошо воспитан и сможет подождать, пока его медленно готовят к употреблению. В конце концов, Ярослав блестящий повар, жаль в другом у него получается лучше, и он не выбрал готовку главным занятием.       Ярослав не слишком часто возвращается и проминает лодыжки и икры, в основном его внимание концентрируется на стопах, он укладывает его ноги к себе на колени, массажирует каждый палец по отдельности, нажимает на известные любому опытному массажисту точки, давление вызывает тянущее дискомфортное ощущение, которое сразу переливается в приятное изнеможение, прокатывающееся по всем членам расслабленного тела.       С годами Алекс привык справляться со смущением и своей предельной открытостью, когда его берут на спине, но самому ему по-прежнему больше нравится, когда любовник сзади. И хорошенько поразмыслив, Ярослав его оставляет лежать на животе, трение едва подсохших ссадин о простыни им сейчас совсем ни к чему. Мазь впиталась, можно продолжать. Алекса требуется особенно поберечь, и Яр растягивает его долго, тщательно. Алекс мелко подрагивает под ним, неясно от боли или удовольствия, может от того и другого одновременно. Его старший медленно опускается на него сверху, направляя себя внутрь. Алекс рвано вздыхает, стараясь помочь себе побыстрее расслабиться. Нежно, как он и просил. Кажется, Яр вообще едва подается бедрами, надежно удерживая себя над ним на руках, не тревожа израненную спину. Толчки совсем короткие, только растяжка и давление на сверхчувствительную с недавних игрищ простату. Кончить так он не сможет, муж ему не помогает. Кончает сам, не утянув его за собой. Очень осторожно перекладывает любовника на спину, сразу опуская голову к паху.       Они сосут совершенно по-разному. Алекс достоверно знает, что Ярослав получает особый кайф, когда он принимает член в рот, стоя перед ним на коленях. Сам же предпочитает уложить его, нависая над ним сверху, прямо говоря, оставляя его под собой. Никаких возражений, умелый рот ласкает его измученное долгим ожиданием достоинство. Как хорошо, глубоко берет, у самого Алекса ушли долгие годы, пока он научился пропускать головку в горло. Активно работает языком, лижет, посасывает, нежит его навершие. Алекс трогает его волосы, запутаться пальцами не получится, Ярослав всегда стрижется слишком коротко. Тоже явная неравность, ведь сам Александр продолжает со студенческих времен носить возмутительно длинные пряди на макушке. Благо архитекторы наделяются обществом некоторой странностью, характерной для творческих людей и ему прощают, учтя его талант. Оргазм протяженный и очень сладкий, без ощущения, что со всего маху разбился о скалы и душа вознеслась, как было пару дней назад. Они долго лежат лицом к лицу. Ярослав гладит его по щеке, погружаясь пристальными властными взглядами в голубые, тропические воды его широко раскрытых глаз.       - Я целую вечность не чертил, совсем обленился, - жалуется Александр, потягиваясь и явно не собираясь немедленно приступать к работе.       - Семь с половиной дней, - посчитал за него Ярослав.       - Что? – не понял его возлюбленный.       - Ты не чертил ровно семь с половиной дней, - яснее выразился Яр. – Ничего, на следующей неделе наверстаешь.       - Мы совсем бросили гостей и остальных, - переключается на другое молодой мужчина, из постели выбираться ему не хочется.       - Поспи, малыш, - велит отзывчивый верхний, снисходительно улыбаясь его ленивым сетованиям. – Я тебя укрою и вентиляцию поставлю на проветривание. Пара часов тебе не повредит. Присмотрю там за всеми.       Алекс согласен, его флегма привольно разлилась по крови, обещанное мягкое одеяло надежно придавило к матрасу, не физической тяжестью, а самим своим существованием, от окна потянуло свежим морозным воздухом, не сильно, не до сквозняка. Куда более бодрый Ярослав отправился пасти многочисленное семейство.       Александр безмятежно спал.