Старшая школа Форкса 12:45
1. Весенние гадания; 2. Язык цветов: как идеально подобрать букет для свидания; Нет, не так. Шариковая ручка поцарапала лист чуть громче и стремительней, чем у остальных в классе, но вряд ли кто-то обратил на это внимание. Весь ряд у окна уже мечтательно поглядывал в сторону двери, ожидая долгожданный звонок с факультатива. Даже мистер Варнер, школьный учитель по тригонометрии и исчислению, пусть и деловито переворачивал страницы журнала посещений, повышая градус напряжения среди учеников, но делал это так сонно и бездумно, что казалось, будто он спрятался за своей высокой трибуной и просто-напросто тянет время до обеденного перерыва. 1. Весенние гадания;*
«Экипировка Ньютона» 18:43
Колокольчик над дверью не звенел уже больше часа. По телевизору шел какой-то фильм, но я почти его не слушала. Тупой карандаш мягко скользил по листу бумаги. Линии завитков были плавными, жирными и частично смазанными ребром теплой ладони. Меня не слишком заботила испачканная рука. Я качала ногой, сидя за высоким прилавком рядом с кассой, и пыталась поймать музу хотя бы за прядку волос. Меня не пугал завтрашний тест по тригонометрии, не смущал спертый запах в магазине и не трогал проникновенный диалог героев фильма. Я гипнотизировала серые завитки на бумаге и пыталась сообразить такой концепт, который бы впечатлил не только Эрика, но и всех членов редколлегии. Стационарный телефон изредка пищал, сигнализируя, что мама в кабинете наверху с кем-то соединилась. Иногда от скуки я поднимала трубку, рукой закрывала микрофон, чтобы не выдать свое присутствие дыханием, и бесстыдно подслушивала. Это были абсолютно бестолковые созвоны с компаниями поставщиков спортивной одежды. Я не вникала в родительский бизнес, хотя они очень часто упоминали за ужином, что хотят оставить магазин на нас с Майком и на пенсии много путешествовать по стране. Майк раздраженно отмахивался, а мне приходилось смиренно кивать. Мама знала о моей мечте поступить в колледж и построить грандиозную карьеру, но готовила со столкновением с суровой реальностью. Очень спокойно она объясняла мне, что с оплатой за колледж могут возникнуть проблемы, что я могу попросту разочароваться в профессии. Она говорила, что школьная редколлегия – приятное, но несерьезное хобби, которое помогает мне получать хорошие оценки по литературе, но не имеет ничего общего с настоящей журналистикой. Считала, что спокойная и размеренная жизнь в Форксе принесет мне меньше бед, чем вечные попытки прыгнуть выше головы. И на эти слова я тоже смиренно кивала. Кивала, кивала, кивала. А перед сном представляла светлый солнечный офис и вкуснейший кокосовый латте, смех коллег за соседними компьютерами, пышный букет разноцветных хризантем на рабочем столе и терпкий, тяжелый запах взрослой успешной жизни. Вот и сейчас я даже не дернулась от резкого сигнала соединения с линией. Наверняка, это снова какой-нибудь представитель поддельного Nike или Puma, желающий заключить с нами контракт. Время шло невыносимо медленно. Я не любила вторые смены в магазине. Мне не нравилось возиться вечером с кассой и идти по темноте домой, пугливо взвизгивая от каждого шороха. На выходных в это время я обычно закрывала все тетради с домашними работами, созванивалась с одноклассниками и выбиралась ненадолго за город, ловя последние солнечные лучи в пышных кронах секвойи. Телефон просигнализировал еще раз, и я заинтересованно на него покосилась. Шестое чувство навязчиво шептало, что эти звонки поинтересней мелодрамы по TLC и жирных смазанных закорючек. Совершенно не борясь с искушением, я отточенным движением снимаю трубку, зажав микрофон, и медленно подношу ее к уху. – …звонишь на рабочий? – мамин голос резок и напряжен. – Не беспокойся, Карен, – мужчина на том проводе говорит мягко и нежно, словно растягивая каждую гласную. Перед именем мамы он делает секундную паузу. Я заинтригованно выпрямляюсь и хмурюсь. А такие поставщики нам еще не звонили. – Моя дочь сегодня на работе, – так же резко и быстро отвечает она. Мне кажется, что сверху раздается гулкий цокот ее каблуков. – Вряд ли ее заинтересует очередной рабочий звонок, – мужчина хрипло смеется, а мне в голову лезут неприятные мысли. Мама шумно выдыхает, и мне кажется, что по шее бежит неприятный холодок. Такие разговоры я подслушивать не хотела. И предпочла бы не знать об их существовании. Часть меня не хочет лезть ни в чью личную жизнь, но другая очень надеется, что этот обрывок разговора – просто обрывок. Как любитель, но все же журналист, я знала, какой силой может обладать фраза, выдернутая из контекста. Мне страстно хотелось услышать опровержение своим мерзким догадкам. – На мне сейчас то самое белье, – тихо-тихо и как будто пристыжено шепчет мама. Холодок на шее стремительно ползет вниз по позвоночнику. – Мм… – протягивает человек на том конце линии, – мое любимое? От сердечного приступа меня отвлекает спасительный колокольчик. Кажется, я негромко ойкаю от неожиданности, прежде чем трубка оказывается на аппарате. – Белла? – в помещение входит рослый молодой человек в ботинках на шнуровке. Такие продаются у нас в магазине, я сразу их узнаю. Коллекция прошлого года, стоят в отделе с палатками и спиннингом. В том году их часто покупали охотники. Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить еще какой-нибудь бесполезный факт. Лишь бы не думать об этом диалоге, лишь бы не думать об этом диалоге, лишь бы не думать… – Беллс? – повторяет он, огибая вешалку с ветровками. Парень замечает меня за кассой, но упрямо озирается по сторонам, как будто надеется увидеть ее каштановую макушку рядом со стеллажами. На языке неприятная горечь. Мерзко, грязно. Пусть это будет глупый розыгрыш. Пусть у меня отсохнут уши, а лучше пусть отсохнет мозг, чтобы я не могла даже думать об этом. Хочется скопить слюну и яростно плюнуть в телефон. Цокот каблуков на втором этаже отвлекает меня от этого соблазна. – Добрый вечер. Вам что-нибудь подсказать? – машинально произношу я заученную фразу и дежурно улыбаюсь. Молодой человек моментально реагирует и стремительно шагает навстречу. Это квилет. Я довольно часто вижу их в нашем магазине. Иногда они на скидках закупают целые охапки футболок и шорт. В такие дни у папы особенно хорошее настроение, ведь в кассе гордо лежит толстая пачка однодолларовых купюр. Папа… А как же папа? – Привет, – кивает он. – У Беллы сегодня выходной? Дверь с лестничной клетки открывается с характерным скрежетом. На пороге наверняка стоит мама. Я делаю над собой усилие, чтобы не обернуться. Я ничего не слышала, ничего не видела. Я занята клиентом. – Вот это живой интерес! – громко произношу я, всплеснув руками. Парень-квилет смотрит на меня настороженно. – Мы только отошли от этого стеллажа. Эх, давайте вернемся, и я снова вам их покажу! Сердце, пожалуйста, бейся не так быстро. Импровизировать ты умеешь хорошо, Дейзи. Но прошлая попытка выйти сухой из воды вылилась в неловкую ситуацию. Может, стоило просто признаться в подслушивании? И посмотреть, как она это объяснит? В конце концов, твое подслушивание и рядом не стоит с маминой… Тук. Тук. Тук. То ли мамины каблуки, то ли собственное сердце. Я вылетаю из-за прилавка и бодрой походкой спешу в отдел с акционными товарами, зазывающее размахивая рукой. Кажется, он смотрит на меня неприязненно и брезгливо морщит нос, но тем не менее идет следом. Как бы так естественно обернуться и проверить, где мама? – А вам шорты для себя или брата? – нарочито громко и четко спрашиваю я, обернувшись, и, как назло, налетаю на стоящие в проходе коробки. Мама придерживает дверь и кусает ноготь большого пальца. Быстро отвожу от нее глаза, чтобы не вызвать подозрений. Я не выдам себя. Парень ловит меня за предплечье, вовремя спасая от падения, и я пользуюсь моментом, чтобы прошептать: – Давайте отойдем вглубь. Он изучает мое лицо все так же настороженно и неприязненно, но кивает. Он гораздо выше меня и всех моих сверстников. Пахнет бензином, а в волосах я замечаю крошечные капельки пота. Его ладонь горячая и грубая. Практически все квилеты работают физически, меня это совсем не удивляет. Я избегаю его внимательных глаз и бодро отряхиваюсь. – Как удачно Вы об этом вспомнили! – я продолжаю имитировать увлекательный диалог и боковым зрением замечаю, как дверь на лестничную клетку закрывается. Она ушла обратно в кабинет. – Простите. Я останавливаюсь у полок с термосами и судорожно выдыхаю, потупив взгляд. Мурашки, до этого бегающие где-то внизу спины, табуном поднялись наверх. Мне вдруг резко захотелось горько расплакаться. Сердце, не ожидавшее таких русских горок, бодро колотило ребра изнутри. Как после пробежки на физкультуре. – Джейкоб! – колокольчик снова задорно звенит. В магазин вошел еще один квилет, но гораздо младше и меньше. Джейкоб? Ах, да, он же искал здесь Беллу. Я слышала от Майка это имя. Месяц или два назад они вместе ходили в кино на «Кулаком в морду». Боевики – не самый любимый жанр брата, но он очень хотел наладить контакт с Беллой, поэтому, скрепя сердце, согласился. И потом сильно пожалел об этом. Помню, как он, бледный, нервный, с синими губами, ввалился в прихожую и попросил сделать ему сладкий черный чай. Мама не на шутку перепугалась и даже хотела отвезти его в больницу. Мама… – Сет, я просил ждать на улице, – грозно произносит Джейк, и я чувствую затылком, что вид у него очень воинственный. Майк говорил, что ему лет семнадцать, но выглядел он на все двадцать пять. Индейцы развивались по каким-то другим законам природы. – Ты занял чужое место. Какой-то мужик не может припарковаться, – паренек успокаивающе поднимает ладони и быстро оказывается рядом. Я шумно сглатываю. – Белла попросила выйти за нее. Наверное, появились какие-то планы. Джейкоб недоверчиво смотрит на мое бедро и снова морщит нос. Я опускаю глаза, но не замечаю ничего странного. Обычные джинсы. Складки от руки Элис уже давно на них разгладились, пятен никаких нет. Может, запах? Не чувствую. – Ты учишься с ней? – спрашивает он, игнорируя сигнал машины с улицы. – Работаю. Но я сестра ее одноклассника, – энергично киваю, выглянув в окно. Серебристый форд был на аварийке, а перед ним на парковочном месте стоял коричневый пикап. – Майк Ньютон. Вы ходили вместе в кино недавно. Он был на взводе и все так же неприязненно оглядывал меня с ног до головы. Я редко общалась с индейцами, но никто из них никогда не реагировал так на меня. В любой другой ситуации я бы возмутилась и подумала, что это такое пренебрежение к бледнолицым, но сейчас, наверное, я просто разозлила его своей импровизацией. Мама… – Когда она появится здесь? – спрашивает Джейкоб, метнув взгляд на серебристый форд. Водитель что-то кричал. – Ой… Надо посмотреть по графику. Когда я вспоминаю о том, что смена Беллы завтра, Джейкоб очень некстати выходит из магазина, чтобы разрешить конфликт с водителем. Его знакомый, впрочем, никуда не ушел и смотрел на меня очень приветливо и открыто. Такой контраст с резким другом Беллы… – Ну, ты посмотришь? – спрашивает он, улыбнувшись. Я машинально киваю и иду к кассе. Зачем они ищут Беллу? Разве нельзя ей просто позвонить, раз уж они друзья? А вдруг поссорились? А вдруг Белла специально поменялась со мной сменами, чтобы избежать этой встречи? По-хорошему, мне не нужно отвечать на их вопрос. Позвонить ей я все равно не успею. Что же делать? Снова импровизировать? Мама… Ты не лезешь у меня из головы. Сердце все так же возмущенно колотится о ребра. Сет идет следом, заинтересованно разглядывая полки. У него длинные темные волосы и черные глаза. Выглядит так аутентично и гармонично, что я задерживаю взгляд на его лице чуть дольше приличного. – У тебя красивые волосы, – зачем-то озвучиваю я, подходя к рабочему компьютеру. Сет удивленно округляет глаза и небрежно поправляет прическу. – Спасибо, – голос у него еще совсем мальчишеский, звонкий и чистый. В его присутствии дышится как будто легче. Я не мучаюсь от грызущей совести и гнетущих мыслей. Пока рядом кто-то, мама точно не спустится и не станет задавать вопросы. Пока рядом этот мальчишка, мне почему-то спокойнее. – Меня зовут Маргарет, – я протягиваю ладонь и совсем не скрываю надежду на хорошее знакомство. – Можно просто Дейзи. – Сет, – он жмет мою руку, но выглядит немного смущенным. Сколько ему лет? – А разве это не разные имена? Я отрицательно мотаю головой и делаю вид, что что-то активно ищу в рабочей программе. Мама учила меня, что нельзя разглашать личную информацию работников даже их знакомым. Никаких адресов, никаких телефонов, никаких рабочих дней. Мы не можем знать, что у них на уме и не лгут ли они вовсе. Мама… Каблуки на втором этаже снова гулко пару раз ударились о пол. – Ты ведь из резервации? – тяну время. – Откуда еще, – он широко улыбается и подходит ближе к прилавку. – А ты из Форкса? Я улыбаюсь в ответ. Что-то в нем было. Какая-то незримая сила в этом хрупком на вид теле. – Сколько тебе? – я наклоняю голову набок. Если семнадцатилетний Джейкоб выглядит так зрело, то сколько лет Сету? Десять? – Мне пятнадцать, – отвечает он, заправляя за ухо надоедливую прядь. Я не сумела скрыть удивления. Что ж, на пятнадцать он действительно выглядел. На привычные для меня пятнадцать, не индейские. Между Сетом и Джейкобом разница два года, но на вид так и не скажешь. – А тебе? – он спрашивает это так искренне и заинтересованно, что сердце пропускает удар и перестает избивать мои внутренности. Такое тепло и такой свет. – Семнадцать. – О, как Джейку, – произнеся имя друга, он гордо расправляет плечи. Я киваю. Он кивает в ответ. Между нами возникает пауза, но я не ощущаю напряжения. Рядом с ним приятно и просто помолчать. Сет внимательно просматривает полки за моей спиной, а я возвращаюсь к компьютеру и деловито щелкаю мышкой по одному месту на рабочем столе. Скажу, что программа зависла. Пусть уйдут ни с чем. Будет хуже, если подставлю Беллу. – Вы братья? – Что-то типа. Слушай, а тот мяч для пляжного футбола сгодится? Он указал куда-то за мою спину. Я обернулась и глазами нашла ярко-оранжевый резиновый мяч. Эти мячи легкие и вполне подойдут для игры в зале, но на песчаном пляже рядом с океаном игра ими превратится в настоящую муку. Он будет самостоятельно куда-то улетать и медленно падать. Только песок попинаешь. – Посоветовала бы что-то потяжелее. Например, те, – я кивнула на застекленный шкаф. – Синтетическая кожа, три подкладочных слоя, бутиловая камера с наполнителем. Не доставит никаких проблем, только одно удовольствие. Отскок идеальный, и управлять им легко. Сет чуть прищурился и подался вперед, вероятно, чтобы разглядеть цену. Я укусила щеку изнутри. По сравнению с тем резиновым, этот мяч стоит раз в пять дороже. Откуда у паренька из резервации такие карманные деньги? В Форксе были кое-какие предрассудки о квилетах. Мы относились к индейцам в общем и целом положительно и по-соседски приветливо. Многие семьи Форкса с самого детства дружили с ними и передавали эту дружбу как будто по наследству. До Ла-Пуш было полчаса езды, шоссе до океана никогда не было пустынным. Мы активно ездили к ним, а они активно ездили к нам. Но все равно как будто держали дистанцию. Если Форкс для меня был покрыт депрессивным туманом, то резервация этот туман источала. Я знала, что они передают из поколения в поколение свои индейские легенды, верят в свои индейские знаки, обмениваются талисманами и оберегами. Это манило. Я не буду врать, что меня это не завлекало. Завлекало. Но коснуться этой тайны было нереально. Дела племени оставались делами племени. Любые разговоры сводились к шуткам и чему-то более повседневному. Они оберегали свое наследие и не хотели им делиться. Квилеты чтили традиции. Это был отдельный магический мир под самым боком американской серой реальности. Они работали руками: ловили рыбу, охотились, добывали древесину, ремонтировали транспорт, обслуживали пристань, куда часто причаливали грузовые корабли. Некоторые имели свой маленький бизнес в самой резервации или даже в Форксе. Они жили крепкой и дружной общиной, единым живым организмом, и потому каждый квилет был обеспечен самым необходимым. Такой сплоченности можно было позавидовать. Они жили не богато и все же отлично от нас, от Форкса. Ах, если бы можно было коснуться этой мистической дымки, стиснуть ее в ладони и познать. Как мне хочется иногда стать частью того тайного знания, которое они так ревностно оберегают. Что же прячется за семью замками? Какая славная получилась бы статья! Хм, статья… – Так, когда здесь будет Белла? – колокольчик вновь громко брякнул, и я с трудом вернулась обратно в магазин. Сет тоже выглядел задумчиво и как-то по-печальному мечтательно, дырявя острым взглядом тот самый мяч за стеклянной витриной. Мое сердце сочувственно ухнуло вниз. – Программа не открывается, посмотреть не могу, – вздыхаю я вполне натурально, не отводя глаз от Сета. – Под конец рабочего дня всегда так, компьютер тоже устает. – Перезагрузить пробовала? – шутливо спрашивает он, а Джейк ухмыляется и взлохмачивает ему волосы. Я уверена, что не будь меня рядом, они бы завязали шутливую драку. И все же их совсем не шуточная настойчивость меня напрягает. Я решительно мотаю головой. – Это… – цокаю, пытаясь сообразить отговорку. Я не была сильна в технике, этим в нашей семье занимался исключительно папа, – особенность сервера. Звучит, видимо, достаточно весомо, чтобы Сет и Джейкоб поумерили свой пыл и собрались уходить. – Хорошо, спасибо, – кивает он мне на прощание, внимательно заглянув в глаза, и твердой походкой направляется к двери. Сет задерживается всего на мгновение, подарив улыбку то ли мне, то ли тому мячу в стеклянном шкафу, и так же стремительно идет вдоль прилавка к двери. В моей голове зарождается маленькое зернышко грандиозного плана, но я едва ли верю в его успех. – Сет, постой. Он оборачивается, замедлив шаг. – А почему именно пляжный футбол? – я спрашиваю это из искреннего любопытства, не подразумевая ничего дурного. Но его горящий взгляд мгновенно тухнет. Он поджимает губы. – В детстве с отцом по вечерам играли, – коротко отвечает он, но мое шестое чувство подсказывает, что за этой простотой скрывается что-то невообразимо сложное и громадное.*
Дом семьи Ньютон 22:10
– …а я сидел и не понимал, о чем они! – шутит Майк, шутливо боднув меня плечом. Я не сразу осознала, о чем идет речь. Все мои мысли были заняты странными квилетами, разыскивающими Беллу. Я сидела и гадала, в чем же может быть дело. Может, этот Джейкоб безнадежно влюблен в нее? А, может, они друзья детства и просто договорились встретиться, а Белла об этом забыла. А, может, я просто сидела за обеденным столом напротив мамы и пыталась забыть тот злополучный обрывок телефонного разговора. Домой мы пошли отдельно. Я спешно посчитала кассу, прибралась в проходах между стеллажами и убежала. У мамы был свой ключ и свой выход из здания. Я закрылась в комнате и включила музыку погромче, как делала это обычно, но не подпевала и не выделяла цветом основные положения в конспекте. Я просто думала. Думала, какой тяжелый и необычный этот день. Думала, что не нашла ни одной идеи для статьи. Думала, что странный парнишка-квилет меня очень заинтересовал. Думала, что могу с ним подружиться и узнать что-то запретное. Думала, что брак мамы и папы, видимо, не такой идеальный, как мне всегда казалось. Отец посмотрел на Майка с укоризной и покачал головой. Папа был всегда на моей стороне. – Зато как нетривиально! – он взмахнул вилкой, привлекая внимание. – Это очень хорошее сравнение, Пегги. Пегги. Только отец меня так называл. Я сразу вспомнила удивленного Сета, не понимающего, как Маргарет и Дейзи могут быть одним именем. Я испытывала смешанные чувства. Маргарет, Дейзи, Пегги. Казалось, люди просто пальцем в небо тыкали, когда придумывали эти сокращения, потому что логика в них если и была, то отслеживалась едва ли. – Дорогой, – мама положила ладонь на папиной предплечье и кивнула на вилку в его руках. Отец виновато улыбнулся, как нашкодивший ребенок, и чмокнул ее в щеку. Я не поднимала глаз с тарелки, на которой вальяжно раскинулся рыбный стейк. Избегала взгляда мамы, хотя чувствовала его на себе. Разговора не избежать, это для меня ясно. Но пока я была морально к нему не готова. – Правда, мам, – Майк снова боднул меня плечом. – Дейз начала что-то затирать про кактусы, обезвоживание, стресс! – подобно папе брат деловито махнул вилкой, на которую был нанизан аппетитный кусок мяса. – Даже Каллены заценили. Даже Каллены. Майк очень ревностно относился к их популярности, потому что временами она затмевала его собственную. Он был хорошим игроком в лакросс и активным участником всех школьных мероприятий, но одно лишь появление Калленов как будто сводило его труды на нет. Это, бесспорно, было несправедливо. Но в жизни так часто случается: кому-то нужно пахать день и ночь, а кому-то просто проснуться утром, чтобы привлечь к себе внимание. Родители понимающе промычали что-то в ответ. Я смотрела на рыбный стейк в своей тарелке и не понимала, как могу его не хотеть. Такой зажаристый, хрустящий, с нежнейшим сливочным соусом и чесночным хлебом. Но кусок не лез в горло, как я не пыталась его туда запихнуть. – Дейзи, ты хорошо себя чувствуешь? – мама вытянула руку вперед, и я нехотя приподнялась со стула, чтобы упереться в нее лбом. – Не горишь. Тогда где твой аппетит? Я сделала над собой усилие и слабо улыбнулась. – Я как кактус из Аризоны. У меня, похоже, обезвоживание и стресс. Майк снова толкнул меня плечом, и я в шутку на него замахнулась. Его попытка растормошить меня, кажется, увенчалась успехом. Брат наигранно испугался, папа снова махнул вилкой, как флагом на спортивных гонках, а мама устало откинулась на спинку стула и сделала глоток вина. – Уже придумала, какую сенсацию напишешь? – спросила она, заглянув в мои глаза. Добилась своего. Я непринужденно пожала плечами. – Нет. Три года писала только романтику, а как найти себя в чем-то новом – не знаю. Да и как-то тревожно, вдруг не стоит. Мама нахмурилась, услышав мои слова. Я почувствовала подсознательно, что нащупала какую-то ниточку. Соблазн дернуть за нее, увы, был велик. – Страшно браться за что-то новое, когда и со старым все было неплохо. Уйду с колонки – не факт, что потом примут обратно. Риск велик. Мама сделала еще один глоток вина и кивнула самой себе. Вот так просто мы поняли друг друга. Мама поняла, что я что-то слышала. Я поняла, что это был не телефонный розыгрыш. Папа и Майк непринужденно жевали стейки, не придав значения моим словам. И хорошо. Мы смотрели друг на друга, но как-то сквозь. Она, наверное, не знала, что еще сказать. А я, напротив, хотела сказать очень многое. Во мне медленно закипала злоба. Я хотела придумать такую двусмысленную фразу, чтобы уколоть ее побольнее. Уколоть за папу. Он поблагодарил ее за ужин и снова нежно чмокнул в щеку. – Я за десертом. – Мы все еще не доели пирог? – неожиданно воскликнула я. Папа засмеялся. – Пегги, ты готовишь слишком много выпечки. Нам скоро придётся открывать второй бизнес, – он выдержал паузу. – Спортивный зал. Майк довольно хмыкнул и шумно отхлебнул из стакана с водой. Я уныло улыбнулась. – С первым-то не все гладко, – возразила мама, все так же смотря куда-то сквозь материи. – Мы снова залезли в долги. – Все проблемы решаемы, дорогая. Она кивнула и снова куда-то пропала. Мы с мамой часто витали в облаках, да и в остальном были похожи как две капли воды. На детских фото я не всегда могла понять, где мама, а где я. Мы были близки и дружны. Всей семьей. У нас было общее дело, общий бизнес. Каждый трудился на его благо. Я снова воспроизвела фрагмент диалога в памяти и сморщилась, как от лимонного тарта. Желание уколоть ее никуда не пропало, но никакая гениальная фраза не приходила на ум. – Дейзи, – позвала меня мама, и я моментально отвлеклась от мыслей. – Может, тебе взять на завтра выходной? Майк оскорбленно выпрямился и, до конца не прожевав стейк, возмутился: – А почему мне ты такое не предлагаешь? – Потому что тебе сдавать экзамены через три месяца, – парировала мама. Брат помолчал, затем уязвленно хмынул и кивнул. Она ждала от меня ответа, в нетерпении цокая ногтем по бокалу. Я откинулась на спинку стула и огляделась. Наш дом был не самым большим и роскошным в Форксе. Порой нам четверым было здесь даже тесно, но я никогда не жаловалась. Наша кухня была крохотной, но современной. Находиться там вдвоем было настоящим испытанием на жаропрочность. А вот гостиная, напротив, была такой просторной, что сюда спокойно влез обеденный стол. Для папы было важно собираться всей семьей за ужином. Вроде как, семейная традиция. Он был еще тем энтузиастом. Простым, добродушным и поэтичным. С ним всегда происходили какие-то забавные ситуации, про которые он так сильно любил рассказывать новым знакомым и дальним родственникам, изредка заезжавшим к нам на праздники. Обеденный стол стоял рядом с окном. Я по привычке проверила, горит ли свет в доме через дорогу. Не горит. Значит, Стивен лег спать. Мне хотелось проветриться и поговорить с ним о какой-нибудь ерунде, но я сомневалась, что застану его онлайн на Facebook. Папа шумно приземлился с тарелкой пирога на диван, стоявший за моей спиной, и обернулся к нам. – Отдохни, конечно, – поддержал он маму и задорно подмигнул. – Будет время отвлечься от зубрежки и придумать сенсацию. Я тихо хмыкнула и кивнула. Папа включил телевизор как раз в тот момент, когда начались новости. Диктор сначала коротко подвел итоги дня, а потом передал слово специальному корреспонденту. Работу в программе новостей я не находила такой интересной, как работу в прессе, но все равно заинтересованно слушала живые репортажи. – В Сиэтле участились случаи исчезновений без вести, – произнесла журналистка, прижимая микрофон к груди. – За последний год число пропавших превысило сто человек. Полицейское управление Сиэтла отказывается давать комментарии. Девушка кивнула, обозначив конец своей речи, и на экран снова вернулся диктор из студии. Я озадаченно свела брови к переносице. – Пропажи людей… – Чем не тема для статьи, а, Пеггс? – папина энергия била ключом. Я неловко обернулась на маму. Она вновь покачала головой. – Если у федерального канала нет информации, то откуда ее возьмет Дейзи? – Это же школьная статья, дорогая, – папа стушевался под очередным возражением супруги, но быстро вернул себе самообладание. – Никто не просит ее вести расследование за полицейских. – Качество такого материала будет не выше, чем у плешивой теории заговора, – резко ответила она и посмотрела мне в глаза. – Если и рисковать колонкой, то только ради того, в чем уверена на двести процентов. Это должен быть настоящий продукт. Мы смотрели друг на друга немигающим взглядом. И снова друг друга поняли. Майк встал из-за стола и присоединился к папе, а я все никак не могла понять, почему уколоть маму хочется, а не получается. Выходит, не так сильно и хочется, да? Когда я встала из-за стола и медленно поднялась к себе в комнату, то в полной мере ощутила тяжесть прошедшего дня. Было трудно слышать папин звонкий смех и видеть, как мама задумчиво делает, наверное, десятый глоток вина, но я постаралась отвлечься. В конце концов, я ничего не могу изменить. Мне остается лишь наблюдать за тем, как будут развиваться события. Следить внимательно и чутко, как охотник за своей жертвой. Говорить кому-то об этом я точно не собираюсь. Стивен, как и ожидалось, был не в сети. Я ждала, пока подсохнут волосы, и бесцельно прыгала с вкладки на вкладку, щурясь от яркого света дисплея. Пока я медитировала под струями воды в душе, вся семья улеглась спать и потушила свет в доме. Мне понравилась идея пропустить школу, но не радовала перспектива снова идти на работу. Мама знала, что мы с Беллой поменялись сменами, но все равно попросила прийти. Я надеялась, что это не займет целый день. Сет не выходил у меня из головы. Я хорошо помнила то спокойствие, которое он вселил в меня одним своим присутствием. Могли бы мы подружиться? Разница в два года была относительно сносной, а вот отличия в воспитании казались куда более существенной преградой. Но мне хотелось, отчаянно хотелось иметь этот островок безмятежности рядом с собой. Первое впечатление очень прочно засело в моей памяти. Кроме имени я не знала о нем ничего, поэтому не надеялась даже найти его на Facebook. А был ли у него вообще аккаунт? Я никогда не посещала дома квилетов и смутно представляла их привычный уклад жизни. Но мне хотелось верить, что интернет в нем все же был. Волосы уже давно высохли, когда я каким-то образом вышла на страничку Чарли Свона. Начальник полиции не вел активные соцсети, но выставлял некоторые фотки с рыбалок. Где-то среди них я заметила еще совсем маленького Сета, победоносно державшего, предположительно, крупного судака. Фотография была свежей, но я не поверила, что за каких-то пару лет Сет настолько вымахал. Под одной фоткой был отмечен некий Гарри Клируотер. Пользователя с таким именем на Facebook я тоже не нашла. И снова начала бездумно кликать по ссылкам в надежде зацепиться за какой-то обрывок информации. Глазами я быстро бегала по строчкам текстов, но не вникала в суть, ища лишь «Гарри Клируотер» и «Сет» в одном контексте. И спустя еще какое-то время нашла. Даже не поняла сначала, что именно я нашла. Это был какой-то сторонний сайт мужчины из Сиэтла, тоже рыбака. Он выставлял фото улова гораздо чаще, чем Чарли Свон. И некоторые из них по понятным причинам были более личного характера. На одной из них я заметила Сета, обнимающегося с поседевшим, но очень приятным на вид индейцем. Предположительно, Гарри Клируотером. Мне было тяжело судить об их схожести, потому что с непривычки даже Джейк и Сет показались мне родственниками. В процессе поисков я выяснила, конечно, что Джейк носит фамилию Блэк, а его отец, Уильям Блэк-младший, тоже частый участник этих продуктивных рыбалок. Но нужной мне информации, как назло, в интернете не было. Мне казалось, что сейчас сетью пользуются все, даже индейцы, но, видимо, я сильно заблуждалась. Тот скудный клочок информации совсем не удовлетворил любопытство. Я лениво просканировала еще несколько сайтов, прежде чем забрела на некролог. Это не было похоже на тот сторонний сайт рыбака из Сиэтла, но он тоже был единственным в своем роде. Кто-то очень эмоционально и мифологично изливал свои чувства, подбирая странные, совсем нетипичные для меня выражения про духов, волков, стаю и старейшин. Про целебные травы, благословенный дождь и кладбище из саженцев белой сосны. Ни фото, ни подписи, только оголенная израненная душа. Читать этот текст было физически больно. Внутри моментально стало холодно и липко. Я как будто читала чей-то личный дневник. Должно быть, автор некролога не рассчитывал, что его кто-то найдет, и надежно спрятал частичку своей боли среди тысяч поисковых запросов. Не без труда я долистала до конца страницы. И оттуда узнала, что некролог был посвящен тому самому Гарри Клируотеру. Был ли он отцом Сета? Поэтому он так болезненно отреагировал на мой вопрос? Я не могла знать это наверняка, а моя семья была совсем далека от полиции и квилетов. Узнать правду я могла только напрямую от Сета. Увидимся ли мы снова? Шестое чувство шептало, что да. Мне хотелось ему верить. Я еще долго не могла уснуть. Ворочалась на подушке и смахивала с тела фантомных насекомых. Мне было жарко и душно, к спине неприятно прилипала футболка. До подъема оставалось немногим больше четырех часов. В полудреме я достала телефон и совершенно бездумно написала в заметках: "Как связаны исчезновения в Сиэтле и легенды квилетов?"