Дом семьи Ньютон 7:20
На плите протяжно засвистел чайник. Кто-то быстро спустился на первый этаж, громко топая, и вскоре в доме снова стало тихо. Вставать было трудно. Я медленно и верно просыпалась от надоедливого будильника, но с трудом могла открыть глаза. От любого движения возникало жгучее покалывание, как будто в них ночью кто-то засыпал раскаленный песок. Так было со мной всегда после беспокойного сна. – Пегги, на тебя заваривать кофе? – кричит папа, и, несмотря на плотно закрытую дверь, я очень хорошо его слышу. – Да! – прочистив горло, я наощупь поднимаюсь с кровати и ногами ныряю в пушистые тапки. На кухне начинается какая-то возня. Пару раз чуть не снеся прикроватный светильник рукой, я все же нахожу ручку двери и по стене медленно иду в сторону ванной. Там уже шумит вода. Как неудобно, что вся семья просыпается в одно время. Судя по работающему душу, ждать своей очереди придется долго. Тру глаза ладонями и с тихим шипением размыкаю веки. Однотонная стена напротив вдруг кажется мне цветной и пятнистой. Перед лицом кружатся бесформенные фигуры. Я ощущаю легкое головокружение и уныло замечаю, что четырех часов сна оказалось недостаточно. – Кружка на столе! – снова кричит папа, и раздается неприятный скрежет. Кажется, он поставил сковородку на решетку. Бр. От одной мысли про яичницу меня начинало подташнивать. Организм, уже давно проснувшийся, воспринимал сейчас, впрочем, только запах кофе. Медленно я спустилась в гостиную, где за столом уже сидела мама и что-то увлеченно писала в телефоне. Мои шаги не отвлекли ее от занятия, поэтому я тоскливо посмотрела на кружку рядом с ней и юркнула за угол, на кухню. Пусть кофе подостынет, так будет даже вкусней. Не успела проснуться, как тут же налетела на мысли о маме. Такое утро добрым не назовешь. Невозможность обсудить это с кем-то неприятно грызла. Мне хотелось озвучить все доводы и выслушать мнение. Или никого не слушать, а самой поплеваться ядом и покричать от негодования, лишь бы только не копить этот змеиный клубок под сердцем и не делать вид, что все отлично. Но на кухне был только папа, бодро напевающий какую-то песню из своей молодости. Папа был замечательным. Он был легким на подъем и таким смешным, что даже самый суровый человек рано или поздно сдавался под натиском его детской непосредственности. Да, папа был как большой ребенок. Как большой мишка: добрый, щедрый, неутомимый. Именно он заложил фундамент семейного магазина, именно он планировал линейку товаров, именно он запирался в кабинете на втором этаже и скрывал от нас грусть, когда очередная компания отказывалась поставить оптом свою продукцию. Папа горел за эту идею. Горел и как будто сгорал. Его тушила мама. Если папа был кострищем, то мама была ветром с океана, способным погасить пламя, а потом снова раздуть горячие угли. Пылкое сердце папы и трезвый ум мамы помогли семье построить не самый стабильный, но все же бизнес. И вот опять на горизонте появились какие-то проблемы. – Про какие долги говорила мама? Сковородка снова мерзко заскрипела на решетке. От неожиданности папа чуть не вбил яйцо вместе со скорлупой. Помолчал несколько секунд, а потом бодро схватил лопатку. – Не переживай, Пеггс. Это пустяки. – Кажется, маму это очень сильно расстраивает, – иду вабанк, рискуя получить от него щелчок по носу, но папино энергичное напевание мелодии прекращается. Лопатка замирает в сантиметре от сковородки. Я замечаю, что папа уже надел рубашку и брюки, хотя на часах немногим больше семи утра. Куда папа собирается в такую рань? Вряд ли с нами в магазин. – Наше дело не пользуется популярностью, – совершенно серьезно отвечает он. Не как отец дочери, а как шеф своему сотруднику. Я удивленно подхожу ближе, чтобы увидеть привычную шутовскую ухмылку и услышать его задорный смех. Но папа молчит и сосредоточенно водит лопаткой по жарившимся яйцам. – Цена за аренду возросла. Нам недавно звонили из банка и предложили оформить банкротство. Недоверчиво качаю головой, а он продолжает свою мысль: – Вокруг такие роскошные леса, такой чистый воздух, такие дикие пляжи, – папа снова медленно наполняется вдохновением, как воздушный шарик. – Ах, если бы они это понимали и ценили. Тогда и жизнь в Форксе перестала бы быть такой унылой. – В этом нет твоей вины, – похожие мысли посещали и меня когда-то. – Ты не можешь изменить людей, – кладу ладонь на его плечо и легко сжимаю. Папа благодарно кивает и снова потрошит яйца на сковородке. Никто в нашей семье не любил скрэмбл так, как он. В кафе Карвер его готовят сухим и рассыпчатым, не таким, как дома. Папа готовит скрэмбл бережно, на маленьком огне, так, чтобы не выпарить лишнюю влагу. А затем щедро приправляет черным перцем и солью. Так, что без хлеба и стакана воды это есть было невыносимо. Но ему нравилось. – Хочу сегодня съездить в Порт-Анджелес, поболтать со старыми знакомыми. Может, займут пару сотен до лучших времен. Мне с трудом верилось, что он проделает такой путь в такую рань только для того, чтобы влезть в долги. Или мне просто не хотелось верить в это. Майк и я были далеки от финансовых тонкостей магазина. Нас устраивала чисто символическая заработная плата, хорошие карманные и семейный микроавтобус, который можно было одолжить в любой момент, чтобы вывезти компанию на природу. Хотя мама готовила меня к трудностям и намекала, что в университет мы с Майком поступим не сразу. Что мы возьмем год после школы: сначала Майк, а потом я. И этот год посвятим магазину. Мама рассуждала, что если каждый из нас поработает один год полный график, то заработанной суммы может хватить на один семестр где-нибудь в Сиэтле, недалеко от дома. А дальнейшая учеба в таком случае зависела бы только от наших успехов и упорства. Майка эти условия не вдохновляли. Он не видел себя в Сиэтле или даже в родном Сакраменто. Он пока себя вообще нигде не видел. Зато я уже давно наблюдала за сайтом Городского Университета Сиэтла и почитывала комментарии студентов, которым была предложена финансовая помощь за академические успехи. Мне всего-то нужно было иметь высокий балл по литературе, языку и социальным наукам. Для подстраховки я сохраняла все свои сочинения, статьи и благодарности в отдельной папке на компьютере. Из тех комментариев я и узнала, что благодарность от школы за руководство целой маленькой организацией, будь то драмкружок, группа поддержки или редколлегия, – это особый документ. Не всегда, но в некоторых случаях приемная комиссия обращала на него внимания и выделяла такого перспективного абитуриента на фоне всех поступающих. Штаты поощряли маленьких лидеров. А еще я периодически писала эссе по темам, предложенным на сайте. Тренировалась. С каждым разом оно писалось все быстрее и быстрее, а мысли формулировались все четче и четче. Признаюсь, что это было утомительно и даже скучно временами. Но я готовилась к университетской олимпиаде, победа в которой принесла бы мне грант на обучение. Я мотивировала себя на это сама. Часто мечтала об успехе и так же часто критиковала Форкс. Злилась, когда слышала от родителей про этот «свободный год» после школы. И это работало верно, помогало бороться с ленью. Папино откровение о проблемах больно укололо в бок. Даже не укололо, нет. Это была не тонкая игла и не острое лезвие, это был словно укус дикого зверя. Больно, но ожидаемо. Это не было шоком, ведь мама давно готовила меня… Мама. Опять возвращаюсь в мыслях к тебе. Ты поэтому такая загруженная последнее время? Переживаешь за бизнес? Но ведь папа тоже переживает. Ему тоже непросто. – Пап, а мы покупаем рекламу? – Да это же Форкс. О нас знает почти весь город. – Ну, – я сморщилась. Папа достал перечную мельницу и щедро проворачивал ее над сковородкой, – Реклама же не просто информирует, она завлекает. Папа покривлялся над моим поучающим тоном, но не перебил. – Можно снимать интересные ролики, поставить фотозону, – в моей голове возникали разные красочные образы, – устраивать не только распродажи, но и всякие акции, ввести систему поощрения. Ну, я не знаю… – идей было много, но собрать их в кучу не получалось. – Можно завести страничку на Facebook. – Facebook? – папа скривился. – Там сидят только твои старшеклассники. У взрослого человека нет на это времени. От работающей плиты на кухне стало жарковато. Я нехотя вышла в гостиную, чтобы не запечься заживо, как папин скрэмбл. Мама хоть и печатала что-то на телефоне, но внимательно следила за нашим разговором. – Старшеклассники – тоже хорошие покупатели, дорогой, – она оторвалась от дисплея и подняла глаза. – В них уж точно побольше энтузиазма, чем в наших с тобой сверстниках. Папа уязвленно хмыкнул и переложил скрэмбл на тарелку. Такая искренняя реакция меня посмешила. И маму тоже. Она кивнула мне на кружку с кофе и снова отвлеклась на переписку. С кем же она так увлеченно общается? Уж не с тем ли мужчиной? Прямо за завтраком, пока папа готовит на кухне? – Даже пусть так, – кивнул он, не выдержав давления от нас обеих, и прошел в гостиную. – На такие… штуки, – по привычке махнул вилкой и сел за стол, – нужно очень много сил. И прилично денег. Я согласилась. А вот мама вдруг сцепила руки в замок. – Ну так можно уделить время этой самой рекламе, а не скупке новых удочек и сапогов. У нас еще много товара на складе. Какой смысл в этих новинках? – Ты не понимаешь, – и снова финт вилкой. – Это же новинка! У нее такая хорошая рекл… Папа запнулся, и мама сделала глоток из своей чашки. Приподняла обе брови, игриво улыбнувшись. Шум в ванной все еще продолжался. Майк слишком долго моется, так и в школу опоздать можно. Я раздраженно прошла по коридору к лестнице, растирая закрытые глаза ладонями. Хотелось умыться литром ледяной воды, чтобы остановить это жжение. – Карен, мы одна команда, – кусок перчёного скрэмбла отправился папе в рот, но он даже не закашлялся от остроты. – Я прислушиваюсь к тебе, а ты – ко мне. – Все так, – мама согласно кивает. – Основные покупатели – это местные рыбаки. Им не интересна наша реклама, – он снисходительно хмыкнул. – Им интересно просто купить. Мама примирительно поднимает ладони и немигающим взглядом смотрит на отца. Было видно, что она недовольна его упрямостью. Но решила не настаивать. Папа был как большой медведь: добрый, щедрый, но очень обидчивый. Погипнотизировав немного дверь в ванную, я все же прошла к столу и забрала свою кружку. Настенные часы мирно тикали. Кофе игриво качнулся и едва не вылился за край. Отхлебнув, я довольно причмокнула. Горький. – Если нет денег на обычную рекламу, я могу придумать хорошую статью для школьной газеты, – осенило вдруг меня. – Покажу обратную сторону туризма в Форксе. Ну, например… Перед глазами снова мелькали разные красочные картинки. Густой лес, горящие костры, закат, отражающийся в холодном океане, серфинг, сбор ракушек. Все это было банально и так привычно… Этому здесь учили каждого ребенка с детства. Нет, нужно что-то другое. Я напряженно свела брови к переносице и сделала еще один глоток. Горький и горячий. Горький и горячий…Вспомнилась грубая ладонь Джейкоба на моем холодном предплечье. – Квилеты! – голос сорвался на крик, из-за чего папа чуть не подавился от неожиданности. Мама обеспокоенно сжала его руку и дождалась уверенного кивка. Потом недовольно обернулась и наклонила голову набок, ожидая продолжения. – Если им надоел наш туризм, то я напишу про отдых квилетов. Ну, например… – снова прикусила щеку изнутри и вспомнила, как вчера точно так же отреагировала на Сета. – Пляжный футбол. У нас этих мячей в магазине – завались, но в сам футбол никто особенно не играет. Мамины глаза довольно сверкнули. Она как будто восприняла мою идею всерьез. Вот! Вот оно! Заинтересовала, а теперь нужно надавить. Что бы еще такое предложить… – Еще местная кухня. Очень острая, пап, тебе бы понравилось, – я вспомнила разговор с учителем вчера. Очень кстати. Как удачно в голову приходили стоящие идеи. Папа кивнул, отправив в рот еще один кусок скрэмбла, и снова чуть не подавился. Раздраженное кашлем горло очень чувствительно отреагировало на такое количество специй и соли. – Я напишу про их обереги и талисманы, – перед глазами возник ловец снов. – А в будущем можно будет даже организовывать тематические школьные поездки. Будем готовить местные блюда на походных кухнях, играть в местные игры нашими мячами и создавать местные обереги из подручных средств, – разнообразие идей взбодрило и развеселило меня. Глаза перестало жечь. Это было так просто и так необычно одновременно, что я вдруг истерично засмеялась. Так очевидно! Под боком живет такая самобытная община, у нее можно столькому научиться. Вот только… – Это нужно только нам, Дейз, – мама встала со стула и скрестила руки на груди. «Только нам». Значит, тебе понравилась идея. Ну так признайся и давай найдем решение проблемы вместе. – А как ты уговоришь местных дать интервью? Очень хороший вопрос. Мы были на диких пляжах и в сувенирных лавках, но в саму суть резервации проникнуть было почти невозможно. Чтобы попасть в поселение, нужно было за километр до Ла-Пуш выехать на узкую проселочную дорогу и медленно перекатываться с кочки на кочку минут десять. Тогда начинались первые дома, обшитые ярко-красным сайдингом. Одноэтажные, но длинные. У каждого дома был свой небольшой участок, какие-то семьи даже держали домашнее хозяйство. Но это были лишь первые дома поселения. Я знала точно, что где-то вдали есть их местная школа и местные магазины, но не набиралась достаточной смелости и наглости, чтобы ехать вслепую дальше. Я была чужачкой. Смешной и шумной бледнолицей, с которой, конечно, вполне приветливо здоровались, но очень настороженно провожали потом взглядом. Они вежливо отталкивали нас от своих тайн. Это было у них, наверное, на генетическом уровне. Были не против доброго соседства, но не позволяли коснуться святынь и растоптать их, как когда-то раньше. Что ж, справедливо. Колонизация отняла у коренных народов землю и предков. Внезапно я задумалась о живущих в резервации семьях. А были ли среди них чужаки? Не стало бы же племя идти против настоящей любви и отвергать их? И если такие есть, то, может, кто-то из них, кто-то не настолько бдительный и осторожный, пролил бы свет на правду? Это было бы настоящим спасением. Вряд ли эта информация стала бы хорошей рекламой, а вот статья получилась бы в масштабах Форкса революционной. Может, пару раз мы бы все же съездили в такой особенный поход. Но лишь пару раз. Это была не панацея, и я это хорошо понимала. Мама смотрела на меня сосредоточенно, словно пыталась проникнуть в мысли. Поздно. Она была там все это время. Уходила оттуда лишь однажды, когда парень с густыми длинными волосами смущенно улыбался и спрашивал про мой возраст. Точно. Сет. – Есть идея. Папа встал из-за стола и подошел к маме, обняв ее со спины. – Хорошо, что у тебя всегда есть идеи, – произнесла она, подставляя отцу щеку для поцелуя. – То кактусы из Аризоны, то проникновение в племя квилетов. Ты совсем как твой отец. Родители выглядели счастливыми, стоя вот так совсем близко друг к другу и умиротворённо предвкушая дневную суету. Под ложечкой засосало от негодования. Мама вела себя как обычно. И это пугало меня до беспамятства. Она была все такой же примерной женой и строгой матерью. Так же хитро щурилась и ждала от папы поцелуев, так же внимательно выслушивала все наши странные мысли. Но в моих глазах она теперь была другой. Я ждала, когда под моим напряженным взглядом она расколется, когда почувствует мое осуждение и злобу. Но они с папой в шутливой форме обсуждали то, как кухня квилетов повлияет на нашу семейную. Он ведь так любит острое, он бесспорно найдет в их рецептах что-то свое. Мама была безупречна. Значит ли это, что она давно хранила от нас свою тайну? И насколько давно? Вряд ли бы кто-то заметил изменения. Так гениально скрывается, но так глупо прокололась. Ах, Белла, если бы не ты, я бы не оказалась в тот день на работе. Не знаю, проклинать тебя или благодарить. Уже с раннего утра было горько и мерзко. – Дейзи, – обратилась она ко мне, выбравшись из папиных объятий. – Если есть план, то это замечательно. Но всегда имей запасной вариант. А лучше несколько, – она поучительно кивнула. – Никогда не знаешь, какой именно выстрелит. Будь готова ко всему. – Исчезновения в Сиэтле – хороший запасной вариант? – быстро спросила я, нахмурившись. Мама поправила прическу и подхватила пустую папину тарелку со стола. – Что ж, идея и правда не самая худшая. С форумов можно выцепить любопытные детали и слухи. – А ведь я говорил, Карен, – довольно протянул папа, поправляя воротник рубашки перед зеркалом. Возникла неловкая пауза. Она длилась мгновение, но за эту секунду я прокрутила десяток раз в голове мамино «Всегда имей запасной вариант». Был ли это намек на что-то или я просто надумываю? – Говорил, – она удалилась на кухню. Вот он, казалось бы, идеальный момент, чтобы сплюнуть горечь с языка и спросить у папы, знает ли он что-то про того мужчину. У меня чесались руки сделать что-то, как-то избавиться от этого груза, но только не носить его с собой камнем на шее. Папа, к несчастью, очень быстро надел пальто и, задорно щелкнув меня по носу, вышел из дома. Кажется, шум воды в ванной прекратился. Я не знала, что делать и куда податься. Металась как цирковой зверек по арене. Поговорить с мамой? Нет, только не сейчас. Догнать папу и рассказать все? Не была уверена, что эта идея хорошая. Каюсь, где-то в глубине души мне хотелось думать, будто их с мамой отношения просто натянулись из-за долгов, но они наладятся. Рано или поздно наладятся, а такое гнусное обвинение в интрижке может все разрушить. Отвратительное бессилие накрыло меня с головой. Как это неправильно с ее стороны испытывать меня на прочность. Я не смогу сохранить этот секрет, но и раскрыть его тоже не в силах. Я буду мучаться ночами, буду кусать щеки и нервно стучать ногтями по тарелке. Буду внимательно слушать, везде искать двойное дно и многозначительно улыбаться за ужином. Хотя где-то на задворках сознания я совершенно не хотела в это лезть и что-то чувствовать. Я не ощущала себя вправе решать такие проблемы. Они взрослые люди, родившие двух детей. Меня должно касаться только мое будущее. Меня ждал Сиэтл, успех и много работы. Точно, работа. Я загружу себя так сильно, что буду думать только о теме статьи, валиться с ног и мгновенно засыпать. Майк вышел из душа, кивнул в знак приветствия и побрел к себе, вытирая волосы полотенцем. Я открыла заметки и с удивлением обнаружила в них то, о чем буквально только что говорила с родителями: "Как связаны исчезновения в Сиэтле и легенды квилетов?". Я смутно помнила, как эта мысль вообще возникла. Может, знак свыше? Пускай это показалось мне любопытным и местами мистическим, но я бодро тыкнула пальцем в центр фразы и нажала на перенос строки. Не нужно объединять их в одну тему и усложнять себе задачу. Что ж, теперь план моих действий выглядел так: 1. Легенды и традиции квилетов; 2. Исчезновения в Сиэтле.*
«Экипировка Ньютона» 11:08
Я включила на фон Discovery и, периодически оборачиваясь понаблюдать за тропическими животными, составляла структуру статьи про квилетов. Надо было осветить многие моменты, но сделать это лаконично. И все же интригующе. Надо было написать об их жизни простым и доступным языком, но эффектно подчеркнуть различия между их укладом жизни и нашим. Я возлагала на статью большие надежды. Колокольчик уныло брякнул. Я моментально соскочила со стула, прижав к боку футбольный мяч, и дежурно улыбнулась, но это был не Сет. И даже не Джейкоб. В дверях стоял незнакомый мужчина. Он поднял руку и неопределенно махнул ей вбок, как будто отгоняя надоедливую мошкару на озере. – Вам что-нибудь подсказать? Он отрицательно замотал головой, даже не повернувшись к кассе, и быстро завернул за стеллаж. Что ж, такие молчаливые покупатели не были редкостью в Форксе. Это был как раз тот самый рыбак, пришедший покупать скандальную новинку. Папа хорошо знал местный рынок, это точно. Однако кожаный мяч, один из многих пыльных и никому неинтересных со стеллажа позади, уже успел нагреться от тепла моего тела. Придя на работу, я сразу же сняла его с подставки и унесла за кассу. Здесь он спокойно лежал на моих коленях и ждал своего владельца. Отдавать за него двадцать пять долларов из собственного кармана было, конечно, чудовищно жалко, но я снова успокаивала себя фантазиями. Представляла, как приятно будет Сету получить его в подарок. Думала, что он в этот же вечер опробует его на Ла-Пуш и точно несколько раз намочит соленой водой океана. Знала наверняка, что дружелюбный милый Сет не пойдет на сделку с совестью и не сможет принять подарок просто так. Он захочет отдать что-то взамен, встретиться и, возможно, даже подружиться. На то и был расчет. Я планировала через мяч познакомиться с Сетом поближе и попросить научить играть в пляжный футбол. Запомнить какие-то советы и в тот же вечер записать их в заметки, чтобы не забыть. От него же, наверное, можно было узнать и про местную кухню, и про местные обереги и суеверия. От возбуждения все утро у меня тряслись руки. Карандаш непослушно скользил по вспотевшим ладоням. Когда мужчина, снова отмахиваясь руками от выдуманных насекомых, покинул магазин ни с чем, я позволила себе сесть и снова сосредоточиться на статье. В этом было что-то параноидальное. Я боялась отпустить мяч хотя бы секунду. Постоянно крутила его в руках, провожая взглядом машины на парковке. Разве Джейкоб не хотел увидеть Беллу? Разве он бы не вернулся сюда на следующий день? На столе было несколько исписанных листков. На одном я рисовала композицию статьи, соединяя стрелочками разные концепты. На другом писала ключевые слова, термины и метафоры, которые показались мне удачными. Чёрт. Метафоры. Эрику не нравилась моя романтичность. Я напряженно постучала карандашом по листку и вычеркнула пару строчек. От всех избавиться не получится, но самыми поэтичными, пожалуй, пожертвовать можно. Третий лист был сложен вдвое, и на нем я предельно аккуратно написала свой номер телефона и имя. Оба варианта имени, чтобы Сет снова улыбнулся и вспомнил наш диалог. Что-то в нем было. Я не могла разобрать свои чувства по кусочкам паззла и назвать причины. Симпатия возникла как будто из воздуха. Доверие, чистота, искренность. Покой. – Дейзи, тебе что-то взять в Карвер? Мама подкралась сзади бесшумно. Я даже от неожиданности подпрыгнула и спешно свернула открытые вкладки на компьютере. – Да, что-нибудь сырное, – ответила я непринужденно, развернувшись к ней лицом на крутящемся стуле. – И кофе. Мама насмешливо покосилась на мои записи и записку с номером телефона, а потом медленно вышла из-за прилавка в зал. – Для кого записка? – кокетливо спросила она, поправив лямку сумки на плече. – Производственная тайна, – я хитро улыбнулась своим мыслям, не поднимая глаз. Настало время обеда. По Discovery начиналась передача про лесных животных. Мама не торопилась уходить. Я крепко сжимала в ладонях мяч и деловито смотрела в записи, но не могла снова на них сконцентрироваться, потому что следила за обстановкой. Боковым зрением заметила, как мама несколько раз кивнула сама себе и обернулась на телевизор. Время ланча медленно истекало, но она стояла неподвижно в паре метров от прилавка и была чем-то увлечена. Или просто делала вид. Телефон сегодня не звонил ни разу. Я сначала даже подумала, что мама просто отключила вторую линию, но нет. Это был день тишины. – Белла взяла небольшой отпуск, – произнесла, наконец, мама и широким махом руки привлекла мое внимание. – А ты сейчас похожа на вон ту лисицу. И сначала я не хотела обращать на ее реплику внимание. Ну, взяла Белла отпуск. Ну, похожа я на какую-то лису. Однако мамин тихий смех буквально вынудил меня отвлечься от схематичного плана на столе и посмотреть на экран телевизора. Две маленькие лисички забавно прыгали, нападая друг на друга. Так они играли. Их показывали с разных ракурсов, то приближая, то отдаляя. Солнечный свет подсвечивал их шерстку и иногда создавал яркие блики в кадре. Это было красивое и живое видео. – И чем же я похожа на них? – спросила я не из интереса, а так, чтобы завязать беседу и разрядить обстановку. – Молодая, – мама пожала плечами. – Активная. Вся жизнь впереди. Меня напряг ее упаднический тон. Картинка уже давно сменилась на прячущихся в траве кроликов, а мама все так же внимательно следила за сюжетом. – А еще ты что-то хитришь, – ответила, наконец, она, улыбнувшись. – Хочешь, чтобы я рассказала тебе свой план? – я недовольно хмурюсь. – Нет, не хочу. Хитри и играй, пока молодая, Дейзи. Потом таких возможностей будет мало. Она тряхнула копной светлых волос и твердой походкой покинула магазин, оставив после себя неприятный осадок. Снова двусмысленность. Меня хлебом не корми, дай поразгадывать ребусы и шарады, но мамины намеки расшифровывать не хотелось вовсе. Надо учиться от этого ограждаться. И я знала, как. Кликнула по свернутой вкладке, зажала мяч между бедер, чтобы он не улетел под стол, и снова взяла в руку карандаш. На свежую голову искать информацию было проще. Оказывается, я пропустила много полезных сайтов, когда бездумно скакала по вкладкам и искала Гарри Клируотера. Сюжеты документального фильма сменяли друг друга, пока я внимательно изучала профиль некой Ким Коннвеллер. Эта девушка, к моему великому счастью, активно вела соцсети. Она часто выставляла фотографии и периодически писала посты на свою стену в Facebook. Преимущественно, это были цитаты из разных книг с ее комментариями по теме. Я не вчитывалась, но пару реплик любимых персонажей узнала. С ней я бы тоже была не против познакомиться. Как знать, может, от девушки добиться откровений будет легче, чем от Сета. В друзьях у нее, на удивление, было несколько ребят из моей школы. И еще в отдельном списке был некий Джаред Кэмерон. На его странице не было ничего примечательного, кроме пары свежих фотографий с голым торсом. Я ухмыльнулась и щелкнула по одной из них. Практически все фото были сделаны на пляже на фоне воды и скал. На какой-то фотографии он сидел за столом рядом с огромной вазой маленьких кексиков. Вот это у квилетов аппетиты… Следующее фото заинтересовало меня гораздо больше хотя бы потому, что на нем было несколько парней. Три смуглых квилета, раздетые по пояс, сидели на песке и щурились от ослепительно яркого солнца. Один из них повернул лицо к, кажется, Джареду и хитро ухмылялся. Может, в этот момент он как-то смешно сострил, а фотограф очень вовремя поймал эту эмоцию. Их лица до сих пор казались мне похожими, поэтому пришлось пару раз увеличить масштаб и рассмотреть их повнимательней. Все три парня были коротко стрижены, что слегка озадачило. А была ли у квилетов своя мода на прически? Имеют ли волосы для них сакральное значение? Почему у Сета они длинные, а у Джейкоба и этих ребят короткие? Смутно помню, как Майк, ругая проклятый фильм, как-то нелестно высказался о прическе Джейка. Значит, у него была причина постричься? Это банальная прихоть или какой-то ритуал? Да, мне гораздо больше нравилось искать двойное дно в тайнах квилетов, а не в маминой личной жизни. Я удовлетворила свое любопытство только наполовину, потому что хитро ухмыляющийся парень сидел, повернув лицо практически в профиль. Мне хотелось изучить его лучше. Качество фото, к несчастью, было не самым высоким. Взгляд у этого квилета был какой-то хищный. Черты его лица были острее, чем у Джареда и третьего парня. За спиной вдруг зарычал какой-то зверь, и я обернулась на телевизор. Начался эпизод про волков. Нам показывали небольшую стаю, слаженно загоняющую в тупик какое-то рогатое животное. Они двигались быстро и ловко, периодически скалясь, демонстрируя жертве острые зубы. Волки общались тихим, но вкрадчивым рыком. И вскоре настигли свою добычу. Я вовремя отвернулась и пропустила момент с убийством. И неожиданно для себя отметила, что этот ухмыляющийся квилет похож чем-то на скалящегося волка. Такой же ловкий и опасный. И меня это отчего-то в нем привлекло. Наверняка он был громким и взрывным, часто шутил и активно занимался спортом. А иначе как у него могло быть такое тело? От этой мысли я на секунду смутилась, но глаз от экрана не отвела. Он мне понравился. Как-то мгновенно, хотя я не видела его лицо целиком и не понимала, насколько сильно он выше. Его я даже с непривычки узнала бы из толпы индейцев. Он нравился мне не так, как милый Сет. Скорее даже, прямо противоположно. Рядом с Сетом хотелось расслабиться, забыться. Но чуйка моя подсказывала, что покой – это последнее, что я буду испытывать рядом с этим незнакомцем. Это будут, если будут, постоянные русские горки и приключения. Не иначе. Я имела представление о таком типе парней. Они как бенгальские огни: яркие, напористые, страстные, но довольно часто больно обжигающие. Их нужно держать на вытянутой руке, если не хочешь залечивать ожоги. А, быть может, я ошибаюсь. И чуйка моя меня подводит. Это же просто фото и просто ухмылка, а я возомнила себя великим экстрасенсом и решила все за парня. Колокольчик брякнул, но я отвлеклась от фото не сразу. Задержала взгляд на остром подбородке еще на секунду, а потом шустро закрыла вкладку. Сердце пропустило удар. Как хорошо, что я не ушла на обед вместе с мамой. – Привет, Джейкоб, – мне даже не пришлось давить из себя дежурную улыбку, она оказалась вполне искренней. Квилет тоже выглядел более приветливым, чем вчера. Увидев за кассой меня, он замедлил шаг и как-то грустно хмыкнул. Он был одет почти как вчера, но вчера я едва ли обратила внимание на его мускулы. Как и парни с фото, Джейк выглядел более физически развитым, чем другие подростки. Как будто в центре резервации находится не школа, а спортзал, где каждому квилету стабильно колят анаболики. Я хмыкнула в ответ и решила действовать на опережение: – Белла взяла небольшой отпуск. Думаю, через неделю ты сможешь ее здесь найти. Не разглашение личных данных, а просто мое предположение. Справедливости ради, меня тут через неделю не будет точно, я заслужила выходные. – Ясно, – он кивнул, подойдя к прилавку. По сравнению с тем ухмыляющимся квилетом, лицо Джейкоба было пусть и волевым, но мягким. Он был как папа, как большой медведь. У Джейкоба была широкая переносица, узкие песочные глаза и пухлые губы. Его взгляд был тяжелый, он смотрел как будто исподлобья, но беззлобно. Как-то тоскливо. Мой интерес к квилетам ненавязчиво шепнул, что стоит попытаться наладить с ним контакт. Я не была против, мне этого даже хотелось. – Скажи, а вы с Беллой давно дружите? – задала я вполне логичный вопрос и встала со стула, держа в руках мяч. Глаза Джейкоба опустились на него и быстро поднялись обратно. – С детства, – хрипло отвечает он, избегая моего взгляда. Нет, Белла – не самая удачная тема для беседы. А о чем же еще я могу его спросить? Надо соображать быстрее, пока он тут. – Сет сегодня не с тобой? Лицо Джейкоба вытягивается. Он удивленно моргает, а затем приподнимает уголок губ. – Он в школе. А у тебя разве нет уроков? – А у тебя? – спрашиваю я, сощурившись. Контратака прошла успешно. Джейк улыбается чуть шире и кивает. Сюжет про волков сменился на сюжет про скунсов, и вдалеке я заметила красный пиджак мамы. Черт, как невовремя. – Слушай, Джейкоб, – я хватаю ртом воздух, подбирая слова. – А ты не мог бы передать Сету этот мяч? Я вытягиваю руки и даже слегка нагибаюсь над прилавком, чтобы отдать квилету подарок. Он забирает его не сразу. Сначала внимательно осматривает. – О, и вот это тоже, – я вовремя вспоминаю про бумажку с моим номером. На нее Джейк реагирует неоднозначно. В одной руке он ловко держал мяч, а в другой сжимал записку, заинтересованно бегая по строчкам. Мамин пиджак красным пятном приближался ближе к переходу. У меня было не больше минуты на объяснение. – Это подарок. Просто… подарок, – в моей голове этот диалог выглядел совершенно иначе. Джейкоб держал мяч и записку рядом, но как нечто инородное, не приближал к телу. Мне так хотелось что-то быстро придумать, убедить его забрать мяч и уйти из магазина, но, как назло, на ум ничего дельного не приходило. – Слушай… Эм, Маргарет, – прочитал он мое имя и как-то странно дернул головой. – Я не думаю, что этот мяч… – Он мне очень понравился, – сработало безотказно. Джейкоб снова удивленно вытянул лицо, сбитый с толку моей спешкой и излишней эмоциональностью. Я всплеснула руками и затараторила: – В смысле, не мяч. Мне очень понравился Сет. Правда, – пару раз убедительно кивнула. – Пусть он позвонит мне. Пожалуйста. Обязательно. Мама была уже на нашей стороне улицы и решительно шагала к дверям, неся с собой два бумажных пакета с ланчем. Мне не хотелось, чтобы она видела меня и Джейка, а еще хуже, чтобы она услышала, как Джейкоб пытается вернуть мне подарок. – Возьми, – я сложила вместе две руки и прижала их к губам в какой-то отчаянной мольбе. – От чистого сердца. Он говорил, что играл раньше в футбол с отцом. То, что Гарри Клируотер мертв и что он действительно был отцом Сета – было лишь догадкой. Но по тому, как быстро Джейкоб поймал мои глаза и каким сочувственным вдруг стал его взгляд, я поняла, что попала в яблочко. Он нехотя кивнул, запихнув записку в карман брюк, и подбросил мяч в воздух. – Пока, Маргарет, – произнес он, уходя. – Пока, Джейкоб, – облегченно выдохнула я. В эту самую секунду колокольчик звякнул, и в магазин вошла мама. Она сразу заметила рослого и взрослого на вид индейца, несущего тот самый мяч, который я все утро не выпускала из рук. Она вежливо кивнула ему, и перевела на меня двусмысленный взгляд. Я отвернулась, сделав вид, что занята бумажками на столе. Джейкоб шел на выход неспешно, мама добралась до кассы гораздо быстрей. – Твой кофе и что-то сырное, – она протянула мне пакет, заинтересовано покосившись на спину квилета. – Это для него ты мяч охраняла? – мама шутливо хмыкнула, а я неожиданно залилась краской. Вот как это выглядело? Не такая уж и производственная тайна получилась. Мысль о том, что мама медленно втягивается в мое исследование неприятно куснула за бок. Это была не просто статья, а нечто большее. Я выхватила пакет из ее руки чуть реще, чем хотела. – Нет, мама, – я сделала ударение на последнем слове и заговорчески шикнула. – Это не для него. Для другого. – Тоже квилета? – моя искренняя реакция на это ее очень смешила. И я была бы счастлива разделить с мамой этот забавный момент, тоже радостно засмеяться и рассказать о том, что познакомилась вчера с милым парнем, с которым хочу подружиться и через него стать ближе к традициям квилетов. Мне было важно высказаться, что в этой статье я вижу большой потенциал и даже подумываю отослать ее в Университет на олимпиаду. Я хотела поговорить с ней об этом за ланчем, как обычные мама с дочкой, глупо хихикая и обсуждая какие-то мелочи. Но я познакомилась с Сетом не просто так, а потому что тянула время и не хотела оставаться одна, один на один с ней в магазине. – Да, он тоже квилет. Какие-то проблемы? – ответила я непривычно дерзко, чуть повысив тон голоса, из-за чего лицо мамы исказилось. Она посмотрела на меня удивленно, а потом моментально вернула себе прежнюю беззаботность. Кивнула, слабо улыбнувшись, и вышла на лестничную клетку, к себе в кабинет. Ах, мама, я бы все тебе рассказала, и это был бы самый смешной обед за неделю, если бы ты не втянула меня в свою интрижку и не нацепила на шею груз чужой тайны. Я моментально пожалела о своей острой реакции и как-то мгновенно погрустнела, и потому не заметила, что Джейкоб стоял на пороге уже неприлично долго и, вполне возможно, слышал наш с мамой диалог. Но он быстро вышел за дверь и растворился в дневном солнечном свете.*
Дом Эмили Янг 17:28
Возвращаться в дом Эмили Сету было гораздо легче, чем в свой собственный. Там все еще лежали папины вещи, мама все еще по привычке ставила на его место за столом тарелку, а чуткий, еще не волчий, но уже нечеловеческий нюх временами улавливал запах его тела то на диване в маленькой гостиной, то в гараже. И от этого хотелось протяжно выть, разрывая голосовые связки. Он был в своем горе не один и прекрасно это понимал. Старшая сестра погрузилась в такое отчаяние, что вскоре после похорон обратилась прямо в их доме. Сет чудом успел отскочить в проход и увернуться от ее когтистой лапы. Эмоциональная бойкая Леа была оборотнем. А, значит, оборотнем был и он. Но то ли он был слишком молод, то ли собственная не по годам развитая осознанность не позволяла забыться в ярости, Сет не перевоплотился следом, а ведь прошло уже больше недели. Для Сэма и остальных он был маленькой пороховой бочкой, которая может взорваться в самый неподходящий момент. Этого опасалась вся стая и, в первую очередь, старейшины. Мама заняла место отца в совете и загрузила себя заботами племени. Каждый справлялся с утратой, как мог. Ходить в школу ему, конечно же, было опасно. Там кипят пубертатные страсти, и чья-то нелепая издевательская шутка может заставить даже спокойного и рассудительного Сета буквально раззвереть. Но посещать ее все же приходилось. Изредка, после основных уроков. Он брал у учителей задания, а они сочувственно хлопали его по плечу и закрывали часть прогулов. Вот и сейчас он медленно брел по знакомой тропинке в лесу, крепко сжимая в руке несколько тетрадей. Когда под ноги попадались крупные камни, он с удовольствием пинал их, будто футбольный мяч. Выплеснуть энергию куда-то было жизненно необходимо, но каждый раз он одергивал себя от соблазна. Помахать кулаками и громко посмеяться он мог только рядом с Джейкобом и Сэмом, внимательно прислушивающимся к его сердцебиению. Сет не знал, что именно способно вызвать в нем слепую ярость, но справедливо опасался этого «нечто». Прикидывал в голове и пару раз всерьез подумывал спровоцировать перевоплощение, чтобы перестать, наконец, глубоко дышать, всякий раз испытывая яркие эмоции. Он был воодушевлен. Так здорово и необычно, что именно в нем, в Сете, взыграли гены далеких предков. Что именно он должен стать защитником племени и частью чего-то гораздо большего, чем просто племя – частью стаи. Казалось, это была удача, неумолимый рок, в котором он пока не видел зла и боли. Его не пугали вампиры и другие страшные твари. Его волновали только собственные изменения. Сможет ли он быстро научиться самоконтролю? Не станет ли вечной угрозой для мамы? Не выйдет ли из себя в самый неподходящий момент, оставив глубокий след от когтистой лапы на хрупком теле человека? Совсем как Сэм. Обворожительная улыбка Эмили сияла все так же ярко, как в их далеком детстве, но была, действительно была обезображена все еще краснеющими шрамами. Сету было стыдно в этом признаваться, но его сердце замирало каждый раз, когда Эмили поворачивалась боком. Она оставалась для всех все той же милой, доброй и отважной Эм, но где-то в глубине души у каждого зияла широкая дыра. Каждый волк смотрел на нее украдкой и помнил о последствиях внезапного гнева. Сэм от этого страшно свирепел и пару раз чуть всерьез не подрался с Джаредом и Полом, но вовремя остывал. Он был хорошим вожаком, рассудительным и справедливым. Когда Сет вошел в дом, вся стая уже активно уплетала свежеиспеченные кексы, фирменное блюдо Эмили. Только Леа стояла поодаль, увлеченно рассматривая лесной пейзаж. Сет мало понимал в любви и тех трудностях, через которые его сестра проходила, но все равно старался при ней меньше общаться с Сэмом и его нареченной. Он отдавал предпочтение Джейкобу, не менее достойному занять пост альфы, и в целом оставался доволен такой компанией. Леа скупо кивала. Ей не нужна была жалость младшего брата, это сделало бы пребывание в стае еще более унизительным. Достаточно было тех мыслей, в которых волки копались всякий раз, когда отправлялись на патруль границ. Она злилась и прикусывала свой язык, пытаясь рассуждать о какой-то бессмыслице, или вспоминала мотивы традиционных мелодий, но это едва ли помогало. Все равно через минут десять она прислушивалась к мыслям стаи и обязательно находила в них то самое сожаление и глубокую вину. Ту самую горечь того самого волка. И сдержаться от разрывающей сердце обиды было трудно, было практически невозможно сохранять трезвость ума и следить за запахами леса. Она безнадежно куда-то падала, задевая когтистой лапой то кровоточащий порез от потери отца, то гниющую рану от предательства Сэма. Сэма. Об Эмили она не хотела даже думать. Ей вполне хватало мыслей стаи о том, какая она чудная хозяйка и как хорошо и уютно было в ее доме. Казалось, что посвятить сестре собственные мысли было еще более унизительным, чем выть от щемящей сердце безответной любви. Его приход заметили сразу. Эмбри и Квил активно замахали, с жадностью откусывая сочный кукурузный кекс. Остальные ограничились кивком. Даже Леа. А вот Эмили ласково улыбнулась и ловко выхватила из корзинки еще целый, но рискующий оказаться съеденным Полом, кекс. Голод Пола был без шуток зверским. Он тратил так много энергии, что после превращений буквально валился с ног, лишь со временем ощущая, что где-то на ноге заживляется непонятно откуда взявшаяся рана. И его это не беспокоило вовсе. Он отдавался делу страстно и отчаянно, а на всякие там царапины ему было глубоко плевать. – Сдал конспекты? – спросила Эм, протягивая Сету желанный перекус. – Сразу же новые задали, – ответил он, шутливо улыбнувшись, благодарно кивнул и краем глаза проследил за реакцией Леа. Она стояла неподвижно. Эмили добродушно похлопала Сета по плечу. – Если что-то непонятно, не стесняйся спрашивать. От кого еще ты получишь тут помощь, – она широко улыбнулась, кивнув на стол, за которым четверо голодных парней жадно жевали кукурузные кексы и изредка сбивчиво друг другу о чем-то рассказывали. – От этих неучей? – Джейк идет, – громко и неожиданно объявила Леа, отчего Квил едва не закашлялся. Сет снова кивнул Эмили, благодаря за заботу, и спешно отошел к лестнице. В доме Эм и правда было тепло и уютно. Она, точно Сэм, самозабвенно заботилась о стае и была в этом хороша. От нее пахло кукурузным хлебом и лесными ягодами, она была улыбчивой, но не мягкой. Скорее, такой же строгой, какой бывает любящая мать. Сету вообще довольно часто приходило в голову, что волчье запечатление не было таким уж несправедливым, как о том говорила Леа. Сэм и Эмили подходили друг другу идеально и заботились о благополучии стаи с завидной ответственностью. Конечно, озвучивать свои мысли он при Леа не решался. И боялся, как бы она потом, на каком-нибудь патруле, случайно не прочла их и не покусала его за это. И потому он присел на ступеньки, аккуратно выстроив с Эмили дистанцию. Отказываться от дружбы с троюродной сестрой он не собирался, но по крайней мере сейчас, когда родная Леа стоит поодаль от стаи и о чем-то напряженно думает, он ощущал себя ответственным за ее спокойствие. Сет с трудом представлял, о чем могут быть ее мысли и о чем болит ее душа, но не хотел быть тем, кто все усугубляет. Он хотел быть защитником племени, но гораздо важнее для него было стать защитником своей маленькой семьи: мамы и Леа. Наверное, ее задела шутка Эмили. Не понравилось, что она готова помочь ему с домашкой и так пренебрежительно называет стаю необразованной. Или она восприняла это на свой счет и оттого так грубо прервала их диалог. Леа не так давно закончила школу. То, что она не уезжает из резервации, как члены племени Мака, было уж точно не свидетельством невежества. Она оставалась в Ла-Пуш сначала для Сэма, потом для семьи, и теперь ради безопасности людей. – Нашел подружку? – спросил Пол, едва Джейк переступил порог дома. – Или уже ускакала куда-то с вампиром? Сэма в доме не было, и потому все мгновенно напряглись. Острый язык Пола часто доводил Джейкоба до исступления. Эти двое нередко дрались то в волчьей шкуре, то вполне человеческими кулаками. Полу нравилось провоцировать. Он был дерзким и напористым, не боявшимся боли. Почти так же часто он терял самообладание сам, внезапно перевоплощаясь. В такие моменты вся стая выжидающе косилась на Сэма, способного усмирить пылкого друга. – Заткнись, Пол, – Джейкоб шумно выдохнул и подбросил в руке футбольный мяч. Сет сразу узнал его. Забыть такого красавца было трудно. Вчера он с трудом уснул, представляя, какой приятный гулкий звук раздается, когда этот мяч отскакивает от кроссовка в небо. Сету с трудом верилось, что это правда он. И не понимал, откуда он у Джейка. Не купил же Блэк его в том магазине, где работает Белла? Нет, вряд ли. Этот мяч стоил как десять бургеров, а между десятью бургерами и мячом любой квилет выбрал бы еду. – Лови, – Джейк бросил его в руки Сета и выудил из кармана брюк помятую бумажку. – Это тоже тебе. Сет даже не знал, что ему думать. Приятная тяжесть мяча искушала и требовала тотчас начать им игру на пляже неподалеку, но странная белая записка интриговала все же немного больше. Четверка за столом мгновенно перестала есть и, вытерев руки о шорты, почти синхронно подскочила с места. – Крутой, – изумленно прошептал Квил, самый первый коснувшийся мяча. Сет не был жадиной, но отдал его названному брату неохотно. Это был его подарок и это была его записка. Пока четверо парней, толкаясь, перебрасывали друг другу мяч, Сет неожиданно задрожавшими руками развернул свернутый лист. Джейкоб отошел в сторону, избегая завязавшейся потасовки, кивнул Леа и Эмили, и сел на свободный стул, прокручивая между пальцев аппетитный сочный кекс. – Это ты волчонку в честь скорого перевоплощения? – спросил Джаред, довольно хлопнув по мячу, и сделал пас Полу. Этот был гораздо крепче их собственных, которыми стая играла вечерами. Значит, не так быстро порвется. – Нет, – протянул Пол. – Тут что-то другое. Видишь у волчонка записку? Он подмигнул Сету и бросил мяч Эмбри. Парни возбужденно передвигались по кухне, с силой перебрасывая друг другу новую игрушку, отчего Эмили недовольно зашипела и отставила от греха подальше всю стеклянную посуду в сторону. – Записку? – переспросил Эмбри. – Небось, от подружки? – Да какие в его возрасте подружки, – пошутил Атеара-младший, неожиданно сделав пасс Джейкобу. И Джейк поймал, но недовольно покосился на кекс на столе, который ему пришлось отбросить. – От подружки, Квил, – ухмыльнулся Блэк, пасуя мяч Полу, и снова схватил недоеденный перекус. Сет смущенно улыбнулся, развернув бумажку. Он, почему-то, сразу понял, от кого она. И оттого густо покраснел.+1(360)659-48-11 Маргарет, Дейзи
Неуклюжая девчонка со странным прозвищем. Он помнил, как она запнулась о коробки в магазине и едва не упала, если бы Джейкоб вовремя не среагировал. Она показалась ему даже милой. Сету понравились ее веснушки на бледной светлой коже. Говорят, все веснушчатые люди поцелованы солнцем. Оно целовало Дейзи, наверное, каждое утро. Не будь все в его жизни так сложно сейчас, он бы, может, набрался смелости и пригласил ее погулять, но все его мысли были только о стае, отце и нескончаемой домашке. И временами о маме и Леа. – Подружки? – Пол издевательски ухмыльнулся и задержал мяч в руках дольше обычного. – От его подружки вкусно пахнет. Джаред принял пас, принюхался, но тут же брезгливо выпалил: – Ты головой, походу, сильно приложился. Я чую только вонь Джейка. Лэйхот удивленно покосился на друга, а потом на Эмбри, но тот тоже театрально сморщился и моментально передал пас Квилу. – Сразу видно, кого духи не наградили хорошим нюхом, – Пол оскалился и снова задержал новую игрушку в ладонях. Конечно, от мяча пасло Джейком так сильно, что хотелось чихать, но Лэйхот вполне отчетливо слышал аромат кокоса и кофе. Он был легким, но вкрадчивым. Слишком сладким и точно не самым его любимым, но вдыхать запах девчонки Сета было даже приятно. Пол хмыкнул. Девчонка Сета. Что ж там за девчонка такая и почему она дарит ему такие подарки? Сет медленно поднялся и, сжав записку в руке, взлетел вверх по лестнице на второй этаж. Леа подозрительно покосилась сначала на Джейкоба, потом на громко смеющихся парней и, избегая внимательного взгляда Эмили, взглянула на потолок. Сет, наверное, позвонит ей. Как хорошо, что волчьему слуху не помешают даже ржущие под боком Эмбри, Квил, Джаред и Пол. Леа отчего-то заволновалась. – Алло? – на том конце линии послышался звонкий и приветливый голос. И правда, девчонка. Но когда брат успел с ней познакомиться? Не вчера ли, когда хвостом увязался за Джейкобом в город? – Привет. Это Сет, – его сердце предательски быстро билось, он вполне естественно волновался. И на волнение были веские причины. Дейзи была не из племени, а значит им бы пришлось долго выстраивать друг перед другом границы дозволенного. Он бы ни за что не рассказал ей о стае и вампирах, ведь это подвергло бы ее опасности. Еще это, безусловно, навлекло бы на него гнев стаи и старейшин. Или просто-напросто разрушило бы их еще не завязавшуюся дружбу, потому что в сверхъестественное поверить было не так просто. Для самого Сета это время было не самым удачным для новых знакомств. Его впереди ждало смирение с утратой отца, ответственность за семью, преданность стае и новая волчья жизнь. А если сейчас, пока он еще неопытен, он так же, как Сэм выйдет из себя и причинит ей вред? Он будет винить себя всю оставшуюся жизнь. И, в конце концов, Дейзи была девушкой. Немного старше его самого, но все же… девчонкой. Он не воспринимал ее как Леа. Она была почти такой же, как его одноклассницы. Сету уже нравились девчонки и довольно часто, но он не понимал в любви так много, как хотел бы. Он часто видел счастливых Сэма и Эмили, наблюдал, как они заботятся друг о друге, как ласково целуются и как тонут в бесконечно нежных объятиях. А потом видел Леа, отворачивающуюся от счастливой пары и бегущую в лес, чтобы отвлечься. Нет, он точно понимал в этом очень мало, хотя и хотел поскорей научиться. Все новое вызывало в Сете нечеловеческий энтузиазм, он был открыт для мира. – Фух, – девушка на том конце линии облегченно выдохнула. – А я боялась, что ты мне не позвонишь. Ну как, понравился мяч? – спросила она игриво, и Сет снова смущенно улыбнулся. – Да, спасибо. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить, – произнес он искренне, запустив пальцы в длинные жесткие волосы, и вдруг суетливо начал мерять шагами второй этаж. Это была импровизированная кладовка, куда Эмили составляла ненужную одежду, мебель и даже консервы. – Ну, тут все просто, – девушка засмеялась, по спине Леа пробежал холодок. – Научи меня играть. В Форксе другим играм учат. Брат хмыкнул и на несколько секунд задумался. Леа скептично покосилась на Джейкоба. Зачем он принес этот мяч? Кажется, от него сейчас будет больше проблем, чем веселья. Джейк и Эмили следили за развернувшейся игрой и только Леа, казалось, переживала о последствиях такого подарка. – Я сейчас очень занят в школе, – не слишком уверенно произнес Сет, и волчица облегченно выдохнула. Хорошо, что он понимает риски. Однако его следующая фраза заставила Леа раздраженно цокнуть. – Может, на выходных мы бы могли сыграть. Тут, в резервации. Уходить далеко от стаи Сету не хотелось, но и отказываться от такой скромной платы за такой щедрый жест было бы попросту невежливо. Она же наверняка потратила свои карманные на этот мяч. А еще ему по-человечески стало интересно. Такое случается. Может, она станет для него таким же верным другом, как Чарли Свон для папы? Или даже его… О, нет. Рановато думать о таком. Спешно попрощавшись с Дейзи, Сет постоял немного, переваривая случившееся, и про себя удовлетворенно отметил, что выходные совсем скоро. Когда он спустился на первый этаж, Сэм уже обнимал Эмили, а Джейкоб принимал участие в небольшом футбольном матче прямо в доме. Леа сидела на крыльце и гипнотизировала реку. И неясно, кто в этот вечер был озадачен больше: Сет, смущенный вниманием Дейзи, или Сэм, ожидавший скорого обращения Сета. Может, это была Эмили, искренне переживающая за незнакомку, стремящуюся завести дружбу с волком, или Леа, искренне переживающая за брата, еще не перевоплотившегося и ничего не понимающего в их волчьей судьбе. Или же Пол Лэйхот, неосознанно дышащий чуть реже обычного, чтобы оставить запах девчонки Сета подольше в легких.